Читать книгу: «Клинки Керитона (Свитки Тэйда и Левиора). Дорога на Эрфилар», страница 6

***

– Да, были времена, – Коввил листал одну из привезённых Мааном книг.

– А какие маги были.

– Допустим, подобные им самородки, рождаются и сейчас.

– Ты про экриал? – Маан придвинул к себе плетёнку с яблоками. Взял одно.

– Про них, родимых.

– Читал «Стихийные всплески» Калава Мару?

– Читал.

– И как тебе?

– Не нам с тобой, Огненный, экриал завидовать.

– Есть чему позавидовать, Ковв, есть. Сиурт без пееро не маг. Я без моего Раву и свечи не зажгу, тогда как экриал всегда полон Уино и в каждый момент времени волен сотворить любое заклятие, на которое способен.

– Это да, но нам с тобой и переизбытка Уино бояться нечего. Экриал же, если что…

Маан махнул рукой, закивал удручённо.

– Прости, – поспешил извиниться Коввил, поняв, что затронул болезненную для него тему. – Как Тэйд?

– Терпимо, он у меня молодец – держится. Он-то вот и без чародейства всю боль на себя принимает, на дармовщинку, заметь, – Маан погрузился в размышления, невольно сравнив Саиму и Тэйда: у одного есть знания, у другого – Уино, и ни один не может воспользоваться тем, что имеет! – Делать ничего не делает, – продолжил он с сожалением, – а живёт как на вулкане. Ему, если честно, эта магия нужна, как красавцу Хорбуту жемчужные серьги.

– Погоди, ты смог его научить управляться с Уино?

– Нет конечно, думай что говоришь! Как я его научу? Райза сказала, чтоб я даже не пытался на Тэйда воздействовать, если не хочу что бы он у меня на руках умер. У них всё по-другому, Ковв! Всё! Столько Уино в пустоту уходит…

– Так ты что, из-за того злишься, что сын у тебя Исток, а толку от него никакого?

– К словам-то не придирайся. Мне от него ничего не надо, только чтоб ему было хорошо, – сказал Маан и засомневался, что-то ворохнулось в глубине души, не давая покоя: «А в самом ли деле так?»

Молчание затянулось. В конце концов, Коввил спросил:

– Где Тэйд сейчас?

– С Саимой.

– Ого, – присвистнул Коввил, – помогает, значит папке!

– У меня не было выбора, – Маан катнул яблоко по столу.

Коввил остановил его, откусил, поморщился.

– Кислятина. Взять и до места донести порою бывает сложнее, чем добыть.

– У них всё получится, – повторился Маан. – Саима знает, что делать, Тэйду тоже пора к делам приобщаться.

– Не боишься, что слуги Триждырождённого охотиться за ним станут?

– Типун тебе на язык! Боюсь, конечно, а что делать! Не могу же я его всю жизнь как девочку маленькую опекать. Ему семнадцать, у некоторых в этом возрасте меч на поясе, жена, пара-тройка детишек да хозяйство не малое.

– А некоторые и в тридцать по академиям штаны просиживают, и это далеко не самый худший вариант… Такие времена, Огненный, такие нравы.

– Я его обязательно вытащу, Ковв, не сомневайся. Мне бы вот только листы из книги Рау’Сала отыскать.

– Кстати, о книгах, что там у тебя ещё с собой есть?

– О! – Маан, похлопал суму по тугой брюшине. – У меня тут такое… Представляешь, в одной из книг Софегарского есть карта доразломных земель.

– Ты привёз её с собой?! – Коввил, казалось, позабыл, как дышать.

– Да, – с довольной улыбкой подтвердил Маан. – И ещё несколько карт, точнее атлас. Подборка копий, специально сделанных по моему заказу одним иссальским мастером.

– Так что же ты молчал?! Давай всё сюда. Сам ложись спать, а я… – Коввил довольно крякнул, потёр ладони. – Ночка, чувствую, у меня длинная будет.

Глава 7. Гевер

Страх убивает разум, первую и самую желанную его жертву.

Рио Бо. Формы и причуды. Гэмотт-рам как искусство жизни

Н. Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы
Кетария. Седогорье. Гевер

Скрип половиц, донесшийся из библиотеки, заставил крадущуюся к выходу Инирию остановить дыхание и замереть. Девушка осторожно выглянула из-за ширмы. Огляделась – никого. Прислушалась – тихо.

«Почудилось», – рука сама собой потянулась к одному из потайных кармашков широкого кожаного ремня, куда был надёжно упрятан только что добытый камень Тор-Ахо. В какой-то момент Инирии показалось, что карибистола задрожала и ответила теплом на её прикосновение, но это была лишь иллюзия: Орн был холоден, как и тысячи его обычных собратьев, не отягощённых магической составляющей.

Нира запахнула плотнее плащ и, потихонечку, стараясь не создавать лишнего шума, направилась к выходу, но уже через несколько шагов снова была вынуждена остановиться:

«Опять этот звук? Дверь? Нет вроде. А что тогда? Неужели санхи очухались? Как это некстати! Ну не может же мне везти вечно. – Искать другой путь к выходу времени не было и она затаилась, слилась с портьерой, уверенная что ни один, даже самый острый взгляд, не в силах уловить искру жизни в её застывшей фигуре. – Странно всё это: опущенный мост, незапертые двери. Они тут что, Хорбутовы дети, совсем с ума посходили? Или, может, всё подстроено? Неужели это ловушка?»

Храм Ткавела, а скорее безалаберность его обитателей, превзошел все Нирины ожидания: ни тебе охраны, ни разгуливающих по коридорам голодных рэктифов, ни защитной магии; до смешного примитивные замки, открыть которые способен любой крестьянин. А ведь она, поначалу, и предположить не могла, что получится вот так, просто, зайти и взять вожделенную карибистолу! Не выкрасть, усыпив охрану Сон-дымом, не проломиться с боем, одержав победу над полудюжиной санхи, а открыть несколько простеньких замочков, пройти по мягким коврам в библиотеку и взять. Мыслимо ли такое! Она и шла сюда не за этим, хотела лишь осмотреться и понять насколько серьёзная в замке охрана, и может, если сильно повезёт, узнать, где камень хранится. Она, конечно, предполагала где (говорливых и среди санхи было полно), но до верного не знала. И взять его потому решилась не сразу – долго стояла, опешив, глядя на драгоценную карибистолу, не веря глазам своим; не понимая, как это он лежит перед ней прикрытый лишь тоненьким стёклышком, будто не могущественный амулет древности, а какой-то заурядный новодел, творение провинциального алхимика! И лишь когда взяла Орн в руки поняла, что обратно его уже не положит.

«Совсем дурой надо быть, чтобы посмотреть на камень, развернуться и уйти!»

За спиной послышался шорох, донёсшийся из глубины зала. Инирия вздрогнула и медленно повернула голову… Она стояла, затаив дыхание, и с ужасом смотрела на выбивавшуюся из-под двери дрожавшую полоску неяркого света…

Звук повторился.

Теперь она отчётливо различила шелест бумаги и… шепот. Рука сама поползла под плащ, легла на рукоять кинжала. Стараясь ступать как можно тише, Нира двинулась к выходу. Скрежет открывавшейся двери заставил её отшатнуться.

И тут из глубины коридора донеслись тревожные крики.

Она почувствовала, как бешено заколотилось её сердце, и заставила себя успокоиться. Поняв, что идут в её сторону и таится больше нет смысла, она стремглав кинулась к двери, одной рукой придерживая полы плаща, другой пытаясь нащупать виновницу всего с ней происходящего – карибистолу Орна.

Нира бежала, нет – летела к выходу. Анфилада огромных залов. Коридор, ещё один, ещё. Лестница вниз.

Проскочив на одном дыхании несколько пролётов, поняла, что окружена и дальше дороги для неё нет. Снизу стояли трое санхи в бардовых одеждах с обнажёнными мечами. Сверху за ней гнались ещё двое, в чёрном. И, судя по гомону, с каждой секундой жрецов становилось ещё больше. Один из санхи заметил её и тут же громко закричал, указывая в её сторону.

«Легко, говоришь, всё у тебя получилось? Ну-ну!»

Внезапно Нира осознала, что всё меньше доверяет интуиции и именно это ослабляет её теперь, в момент опасности. Не зря один из старших арканов Гэмотт-рам учил: «Доверишься разуму – останешься слеп, доверишься интуиции – узришь величие Сароса».

И она доверилась…

Одним махом перескочив через поручни, бросилась в отходивший от площадки коридор. Она досконально изучил план этой половины замка, и знала его как свою ладонь.

Санхи молча последовали за ней. Они были проворнее и быстрее, убежать от них было бы не так просто, если бы от коридора, оканчивавшегося оконным проёмом, не отходило ещё два. Нира прекрасно знала это, а ещё она знала, что правый коридор ведёт на вторую лестницу, а левый, как и предыдущий, заканчивается окном, но выходившим не в зияющую пустоту ночи, а на крышу пристройки.

Чёрные одежды и плотно задёрнутые шторы сыграли свою роль, и ей удалось незаметно проскользнуть в темноту левого коридора.

Расчёт был прост: санхи, скорее всего, уже поняли, что беглянка неплохо ориентируется в храме и, руководствуясь здравым смыслом, выберет правый коридор, ведущий к выходу. Нира знала, что этим манёвром ей не удастся обмануть жрецов, но выиграть хоть немного так необходимого ей времени она наверняка сможет.

Несколько раз с размаху она ударила рукоятью кинжала в оконную створку: звякнув, отлетел в сторону хлипкий шпингалет, запрыгал, закружил по полированному мрамору.

Нира, убрав кинжал, распахнула створки окна, выглянула наружу.

Вдоль стены тянулся узкий выступ шириной в четыре ладони, на нём скучали несколько каменных горгулий и с десяток злющих корред⁹ с шипастыми дубинками в коротеньких ручках.

«Чего только санхи не напридумывают, чтобы народ пугать!»

Она оглянулась и, приободрённая тем, что преследователи ещё не показались из-за поворота, перебросила ноги через подоконник и выскользнула наружу. Прижалась спиной к стене, посмотрела на всё ещё опущенный мост, по которому попала на храмовый остров, увидела, как блеснули звёзды, отражаясь в наполняющей ров воде. Она быстро отодвинулась от окна, и, обогнув изрядно загаженных птицами хищно оскалившихся горгулью и химеру, стала продвигаться вдоль узкого выступа в сторону пристройки. Когда она преодолела две трети пути, из окна позади неё высунулся один из санхи, у него были отвратительные красные глаза, на щеке расплылось тёмное родимое пятно с блюдце величиной.

– Элла асс тэя эукс аш саташ! Кей ат тараш эукс аш сарратаг! – прошипел красноглазый, царапая ногтями резной пилон.

Нира отчаянно выругалась, она прекрасно поняла жреца, он говорил на кринти. И то, что он произнёс, никак не могло её порадовать. Красноглазый угрожал, обещая, что когда поймает её, отдаст на растерзание голодным треххвостым крысам.

Это было не хорошо – даже представить себе такое было мерзко и противно, а самое страшное было в том, что жрец и не шутил вовсе.

Она первый раз за всё время опустила голову и посмотрела под ноги, отсюда было видно всё, что происходило внизу: двор, фонтан со статуями, толпа людей с факелами много-много санхи.

«Высота – локтей тридцать-сорок».

– Я не должна бояться, – прошептала она и тут же, утвердившись, повторила громко и уверенно: – Я не боюсь.

Ночь разорвало ударами набата, заглушив слова.

«Началось!»

Красноглазый уже вылез на парапет. Он осторожно переставил ноги, прижался плечом к стене, перешагнул через гаргулью и, обняв химеру, отчаянно потянулся к Инирии рукой. Отчаянно потому что девушка была уже достаточно далеко чтобы о нём беспокоиться. В это же мгновение распахнулись сразу два окна: одно слева от неё, другое правее и этажом выше. Боковым зрением Нира видела тени, отделявшиеся из смолисто-чёрной пустоты. Свет от факелов внизу не доставал до них, он освещал два, от силы три первых ряда окон. Они же находились между четвёртым и пятым этажами. Преследовавшим Ниру жрецам, в пылу погони, вероятнее всего, было не до свечей и светильников. Беглянка почувствовала, как зазвенело у неё в ушах, как задрожали пальцы и зашлось комариными укусами лицо: кровь запылала адреналином. Такого захватывающего приключения у неё ещё никогда не было.

Она задержалась лишь на мгновение, с недоверием, взглянув на ненадежную черепицу, усмехнулась азартно и, игриво поманив пальчиком, вжавшегося в стену лопатками красноглазого, крикнула ему на кринтийском:

– Кьош лэт ситри¹⁰, – обворожительно улыбнулась и, взметнув за спиной плащ, безбоязненно спрыгнула вниз.

К тому времени, как жрецы выбрались на крышу, Инирия опередила их шагов на тридцать. Она неслась вперёд, серой тенью, стремительно словно дикая птица, мелькая на фоне чёрного бархата неба, усеянного равнодушно мерцавшими звёздами.

…Высокие Геверские дома стояли тесно, плотно прижимаясь один к другому. Их крытые сланцем и светло-коричневой черепицей крыши, разделённые узкими улочками, походили на медовый пирог, заботливо порезанный перед подачей на кусочки.

Один из преследователей – санхи-лучник – опустился на колено, вздёрнулся, прицелился быстро и дважды спустил тетиву. Он был меток – одна стрела, взвизгнув чуть правее плеча Инирии, ушла в темноту впереди, вторая чиркнула по предплечью. Девушка вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли, неловко зацепившись за край черепицы, подсекла ногой ногу и кубарем покатилась вперёд и вниз.

Санхи успел выстрелить ещё раз, но поразить тень, в хаотичном вращении скользившую по самому краю крыши, было из разряда невозможного, и он промахнулся.

Инирия же спаслась от неминуемого падения просто чудом, даже сама не поняла, что с ней произошло. Какая-то сила ласково подхватила её и аккуратно поставила на ноги. Всё вышло так просто и естественно, как бы само собой, будто так и было задумано. На самом же деле она сильно перепугалась за те короткие мгновения, что кувырком неслась к краю крыши.

«Фух! И тут повезло!»

Мягко, по-кошачьи, оттолкнувшись от черепицы кончиками пальцев, она, хоть и была на «неверных ногах», умудрилась продолжить бег – припустила пуще прежнего, попутно костеря санхи и вознося панегирики Великим Первым и Вторым Богам.

Даже после, вспоминая произошедшее, Инирия так и не смогла понять, как ей удалось вывернуться, сотворив такой головокружительный кувырок. Но всё это было лишь малой толикой из того, что в ближайшее время ей предстояло узнать о везении и расположении Богов.

Она неслась вперёд, лёгкая, быстрая, почти незаметная, мелькая меж каминных труб и перескакивая с крыши на крышу, взлетая и паря над узкими ущельями улиц. Её преследователи, судя по отдалявшимся голосам, сильно отстали, когда она ощутила пробиравший до мозга костей холод – на неё надвигалась настоящая пропасть.

«Локтей пятнадцать, навскидку. Не меньше! Сдохну, но не дамся!»

Хотя следующая крыша и казалась недостижимой, Нира знала, что, скорее, умрёт, чем остановится и отдастся в лапы жрецов. Она видела, что маячившая впереди крыша находится ниже, чем та с которой ей предстояло прыгать, и решила что рискнёт.

«Да не может со мной ничего плохого случиться!» – Хоть бей, хоть режь, а вот было у неё такое чувство.

Край крыши и зияющая за ним пустота стремительно приближались.

Понимая, что любые сомнения сильно уменьшают шансы на успех, Нира отогнала от себя мысли о возможном падении и прыгнула.

Плащ её взметнулся подобно крыльям, и некоторое время она в буквальном смысле летела как птица, слыша свист ветра в ушах и удары бешено колотившегося сердца в груди. Глаза её слезились, дыхание остановилось… Время замедлилось и стало тягучим и вязким…

Мало того что Инирия благополучно достигла соседней крыши, но даже умудрилась приземлиться на ноги и устоять. Балансируя на самом краю, она едва удерживала хрупкое равновесие. Мельком оглянулась, успев охватить взглядом крыши соседних домов, по которым, спотыкаясь, бежали жрецы-санхи, полы их плащей развивались и хлопали как крылья ночных птиц.

Сверкнули, отражая свет Оллата, стрелы. Всё мимо. Несколько черепиц соскользнули из-под её ног и вдребезги разбились о булыжную мостовую.

«Вот это да!»

Нира удержалась, раскрывшись, и с трудом, правда, понимая, что делает отчаянно завращала руками. Тем не менее это помогло, и, наконец, почувствовав, что её больше не тянет вниз, она гордо улыбнулась самой себе и сделала робкий шажок вперёд. Руки и ноги дрожали от напряжения, под чёлкой выступила холодящая лоб испарина. Тут же, не доверяя своей удаче, Нира ощупала себя – всё, хвала Великим, на месте.

Перевела дух.

«Дура ты, Нирка! – голос разума одарил её мысленной затрещиной. – Не будь ты такой мелкой и везучей, пробила б крышу насквозь да все кости себе попереломала!»

– Ага, – на выдохе согласилась Инирия, и её передёрнуло от ужаса. Она остро осознала, насколько близко к смерти находилась. Но оправдываться, а тем более спорить, ей не хотелось, вместо этого она сделала несколько неверных шагов, отходя от края, и взглянула через плечо, всматриваясь в темноту.

Погоня отстала.

Похоже, среди санхи не нашлось смельчаков, способных повторить эдакое, и немудрено.

Инирия неторопливо перевалила через конёк и подошла к стене соседнего дома, стоявшего почти вплотную. Вгляделась в щель улицы: та была узка настолько, что вряд ли могла служить проходом для более или менее дородного человека. Она пнула ногой осколок черепицы, и тот слетел вниз, несколько раз попутно ударяясь о стены. Опершись ногой о вбитый в пилон металлический штырь, она нащупала пальцами углубления в кладке, и словно ящерка шустрая, в мгновение ока, взобралась на парапет. Прошла по нему с десяток шагов, до поворота, и, присев на корточки, сползла вниз по скату. Добравшись таким образом до края крыши, она, бесшумно и незаметно, используя в качестве лестницы зубчатую каменную кладку фронтона, тянувшегося почти до самой земли, грациозно и бравурно балансируя руками, сошла прямо в густые заросли терновника.

«Скучно тебе? Ты ещё станцуй и песенку спой, а то ведь тебя никто не видит и слышит!» – упрекнул хозяйку, ставший чересчур вредным и назойливым внутренний голос.

Инирия фыркнула:

– Отстань, – шепнула она, нащупывая карибистолу Орна, и незлобиво добавила: – Зануда.

Далёкие голоса санхи постепенно затихали, преследователи, похоже, и вовсе отстали, потеряв надежду догнать воришку.

Оглянувшись, Инирия увидела за спиной высоченные башни храма Ткавела, построенные так близко друг к другу, что возникало ощущение, будто они срастаются в вышине. Восьмиугольные сооружения, казалось, пронзали тучи и царапали небо.

«Это ещё что такое? Это не я!»

Стены и крышу здания храмовой библиотеки охватило алое пламя. Оно бесновалось на фоне диска Оллата и тянулось к холодным звёздам, красноватой рябью играя на чёрных водах рва.

«Не я!»

Пригнувшись, Нира побежала по тёмным улицам Гевера, постоянно оглядываясь и ловя каждый звук.

Она бросилась в сторону конюшен, где оставила свою кобылку. Выбрала самую дальнюю, но вполне безопасную дорогу, помня, что длинный путь частенько бывает самым коротким, так как по нему не разгуливают санхи и городская стража.

Глава 8. Узун

Вечер опустился на Ойхорот, день угасал на западе. Дождь шипел в огне закопченных чаш, висевших на колоннах по обеим сторонам моста, ведущего в крепость. В отблесках трепещущего пламени мокрые камни, блестели и казались багряно-чёрными.

Узун встречал Тэйда и Саиму хищным оскалом ощетинившегося шипами подвесного мостка в начале виадука и суровыми взглядами бойниц северного донжона.

У ворот дорогу им преградили трое угрюмых, закованных в броню стражников, и рыцарь на караковом жеребце.

– Кто такие? – властно пробасил он, осматривая юношу, онталара и пееро, который в ответ с любопытством взирал на него.

Саима и Тэйд почтительно поклонились.

– Саима са Вир.

– Тэйд са Раву к вашим услугам, господин.

– Комендант крепости Узун – Феарк Наурт, – он перегнулся через луку и, близоруко сощурив глаза, оглядел путешественников. – Откуда и куда следуете?

– Были по делам в Двух Пнях, – начал объяснять Саима, – теперь вот возвращаемся домой в Триимви.

Его ответ и поведение, казалось бы, удовлетворили коменданта. Он ещё раз внимательно осмотрел путников, видно, пытаясь вспомнить, видел ли он их раньше.

«Похоже, не вспомнил».

– По пути на нас разбойники напали, – промямлил Тэйд, – еле ноги унесли.

– Ага, – кивнул Саима. – Къяльсо.

– А вот это интересно, – Феарк махнул стражникам, отдавая приказ пропустить. – Только это не настоящие къяльсо были.

– Не настоящие?

– Настоящие къяльсо вас так легко не отпустили бы. – Он ещё раз взглянул на Тэйда и произнёс, обращаясь к Саиме: – Другу твоему цейлер нужен – вид у него крайне нездоровый. Могу своего оруженосца отрядить, он у меня искушён в лекарских делах, а лучше обратитесь к северянину, что поутру с караванчиком прибыл. Как отдохнёшь немного, приходи с докладом – расскажешь о нападении. Особо не тяни, жду тебя часа через полтора – два. Страже скажешь, что ко мне, они проводят.

Он развернулся, давая понять, что разговор закончен, и направил каракового вдоль стены.

***

Они расположились в небольшой комнатке с окнами на северный мост. Оставили вещи и спустились в общий зал, который был почти пуст. Сели у окна, из него был виден двор и башня, Саима достал трубку и кисет.

– Немного тут постояльцев, – сказал он, выпуская Вира из рукава.

– Не похоже, что хозяин жирует, – согласился Тэйд.

Через минуту появился хмурый и не очень опрятный трактирщик, принял заказ и быстро, несмотря на хромоту, удалился на кухню.

Подлетела служанка – круглолицая, розовощёкая феаса, симпатичная, даже по человеческим меркам, если, разумеется, вам по душе такие задорные рыжеволосые пухляшки, с типичными для всего феаского племени ушками, формой напоминавшими лист дииоро, и огромными изумрудными глазами.

Стол быстро заполнился тарелками: горячий винегрет по-кейнэйски, мелко нарубленные кусочки мяса с хлебными кольцами, тушёные и свежие овощи, два стакана тыквенного сока.

Неторопливо приковылял трактирщик.

– Иди, – буркнул он служанке и уселся за соседним столом, явно рассчитывая на беседу.

– А что, уважаемый, лекарь, который в обед приехал, ещё здесь? – Саима с жадностью, достойной феа, разодрал ржаное колечко.

– Здесь. Где ж ему быть. Позвать?

– Потом. А он как вообще, ничего?

Брови хозяина взлетели в непонимании.

– В смысле?

– Лекарь нам нужен, – хрустя луковицей, пояснил Тэйд.

– А-а, – протянул трактирщик, – ничего так – обходительный, дело своё знает. Тётку Крушу, местную кастеляншу, попользовал: у неё два пальца на ноге срослись – разделил, да быстро так, сноровисто. Кузнеца Бетза опять же подправить успел, у того боли в пояснице были и два зуба лишних. Гнилых. Давно кузнец мучился, а сам себе рвать боялся. Как другим частокол проредить, так он первый, даже если и не болит ничего, а себе боялся, всё терпел, выжидал… Таки дождался. Вырвал северянин гнилушки его – как не было. Оба: что Круша, что кузнец – его хвалят, говорят, не больно было, да взял недорого. И всё это за каких-то полдня, что он здесь.

– Ну, коли тётку Крушу попользовал, – улыбнулся Саима, – значится, живодёр знатный. А зовут его как, уважаемый?

– Билу.

– Да чтоб меня! Он уже здесь, стервец.

– Знакомы? – удивился трактирщик.

– Немного.

– Так что, позвать?

– Не-не, не надо.

Трактирщик, посчитав разговор неинтересным, а миссию свою оконченной, встал и заковылял к стойке. Саима и Тэйд накинулись на еду – ещё бы: после трёх полуголодных дней проведённых в горах, оба они чувствовали волчий голод и готовы были опустошить все кладовые Узуна.

К слову сказать, эта неожиданная прогулка пошла Тэйду только на пользу – кризис миновал и теперь он чувствовал себя вполне даже сносно. Конечно же, ехать днём на телеге по тракту куда как лучше, чем скакать по горам козлом или продираться через ночной лес. Но благодаря свежему воздуху свободы, Тэйд больше не чувствовал, как цепи сжимают его рёбра, а шипы впиваются в бока, но уж коли довелось вспомнить об этом, он давно привык к веригам и уже не испытывал дискомфорта и боли от ран.

– Скромно, но питательно, – резюмировал Саима, притягивая к себе тарелку с мясом, – мне начинает здесь нравиться. У тебя всё нормально?

В выведшем его из состояния задумчивости голосе Тэйд почувствовал трогательное участие.

– Да, – встрепенулся он, – благодарю, всё хорошо.

С ужином было покончено и Саима предварительно, выкурив трубочку, и обсудив с Тэйдом что будет говорить, засобирался на встречу с комендантом.