Читать книгу: «Линия ночи», страница 19
На миг яблоко замерло в руке гула, а затем вновь продолжило движение по своей незатейливой траектории.
Нан медленно осмотрелся, и на его лице появилось подобие улыбки.
– Прошу прощения за этот маскарад! – звонко сказал он. – Но из-за вынужденных мер проверки необходимо было сделать это.
Набор слов. Те, кто не знают, кто такие наны, могли бы принять эту речь за чистую монету. Но стоявшему передо мной существу было глубоко плевать на манеры, на мнение присутствующих и на самих присутствующих. Оно поступило так, как следовало, не более. Чтобы слиться с толпой, нужно стать ее частью.
Шарлотта благосклонно кивнула ему. Женщины всегда остаются женщинами, что бы ни случилось.
Остальные настороженно ждали. Но ничего не произошло. Нан мягким пружинистым шагом прошелся по залу, с любопытством рассматривая все подряд: драпировку, растения, картины и полированный камень, которым были искусно выложены стены, а потом, разглядев все, непринужденно уселся в кресло напротив и замер в позе манекена, не переставая приветливо улыбаться.
Хашшас бесцеремонно оглядел его и хмыкнув, протянул яблоко.
В ожидании интересного зрелища, Шарлотта и масон подошли поближе.
Существо протянуло руку и осторожно коснулось яблока. Нан внимательно осмотрел лежащий на раскрытой ладони плод. Словно в желе, с тихим чмоканьем яблоко стало погружаться внутрь неподвижной ладони. Оставалось чуть больше половины, когда хвостик выглянул с ее тыльной стороны.
Яблоко прошло сквозь руку, упало нану на колени и скатилось на укрытый ковром пол.
Хашшас усмехнулся, и подняв яблоко, повертел его, очевидно ища изменения. Затем небрежно бросил в мою сторону.
Обычный Безликий, не видя непосредственной угрозы, скорее всего, никак не отреагировал бы на подобное, и позволил яблоку врезаться в себя. Но последние ступени – из числа адептов Часов, Минут и Секунд обладают более выраженными зачатками эмоций.
Так не будем разочаровывать гула в его ожиданиях.
Вокруг меня на расстоянии дюйма возник невидимый силовой купол, повторяющий очертания фигуры. Алое яблоко и вишневую обивку дивана разорвало одновременно. Липкая размазанная кашица повисла в воздухе желтоватыми пятнами, и когда барьер исчез, помедлив, обвалилась на балахон. Получив свободу, шевельнулись освободившиеся от изуродованной обивки пружины.
Троица дружно зааплодировала, помедлив, к ней присоединился бестолково улыбающийся нан.
– Блестяще! – произнесла Старшая над логусами.
– Блестяще! – вторил масон.
Я снова поклонился.
Гул довольно оскалился. Вряд ли это экзамен, скорее всего, простое удовлетворение любопытства.
А меня, невзирая на обстановку, посетила довольно парадоксальная мысль: сойдись в бою Безликий, разумеется, из числа первых, и нан, чьи шансы выше? Любопытно, но я раньше никогда не задумывался над этим.
В этот момент открылась другая дверь, и на пороге появился, отвлекая от сих столь важных размышлений, один из давешних мужчин.
– Прошу уважаемых присутствующих следовать за мной.
Учитывая спокойствие моих коллег, я справедливо предположил, что всех их встречало одно и то же лицо. Вернее, его копии. Для подобных случаев имеется характерное слово «клон».
Именно клоны встречали нас всех.
Нестройною группой все двинулись за провожатым.
Миновав несколько коридоров, мы очутились на решетчатой галерее, опоясывающей огромный зал. Когда-то здесь была пещера, которая впоследствии, благодаря постороннему вмешательству, потеряла свой первозданный вид.
Я почувствовал запах машин. Странные машины присутствовали в каждом миллиметре стен, были растворены в воздухе, и при этом надежно скрыты от посторонних глаз. И подготовка длилась не менее пяти-шести лет.
Правильным полукругом внизу располагались восемь отдельно стоящих друг от друга серебристых кабин, огромных, словно цистерны. В каждую вела отдельная лесенка.
Что ж, все ясно. Пожалуй, тело Посвященного Минутам уже можно возвращать обратно в склеп.
Тем не менее, игра продолжается.
Подождав немного, сполна давая полюбоваться открывшимся зрелищем, наш провожатый стал спускаться вниз. В полном молчании, словно подавленные увиденным зрелищем, гости последовали за ним.
Подойдя к первой кабине, мужчина учтиво протянул руку Шарлотте, и та, поколебавшись, зашла внутрь. Дверь с тихим гудением закрылась за ней.
Затем наступила очередь грамора.
Потом – моя.
Появись тут вожди над Другими, это прекрасный шанс для организатора одним махом лишить вышеперечисленные виды правящей верхушки.
Зайдя, я некоторое время оценивал обстановку. Внутри помещение было весьма небольшим, два на полтора шага, не более, глубокое кресло, под стать телу Безликого, и легкий металлический столик, расположенный под огромным окном с хрустальным стеклом толщиной более ярда. Малые размеры помещения объяснялись чудовищной толщиной стен.
Едва за мной закрылась дверь, как круг моего зрения сократился до размеров этой странной камеры, лишь выступая небольшим конусом в направлении окна. Чтобы постичь окружающую снаружи обстановку, чувств Безликого более не хватало.
Во мне ожило напряжение – этот предвестник тревоги.
Однако, следует повременить. Пути назад в обычном понимании нет, так что остается лишь одно. Ждать.
Я сел в кресло и положил руки на стол перед собой, пряча за внешней невозмутимостью озабоченность.
Некоторое время ушло на то, чтобы попытаться понять состав стен. Серебро напополам с иридием. Возможно, еще что-то, но разобрать это имеющимися возможностями Посвященного Минутам невозможно.
Благородные металлы – серебро, золото, платина названы так вовсе не из-за своей стоимости или химических особенностей, как ошибочно думают многие. Наоборот, именно они способны помочь защититься от ментального воздействия.
А любую защиту, как известно, с успехом можно использовать для нападения.
Сквозь широкое окно я видел своих оппонентов, также надежно скрытых прозрачною стеной. Никто, за исключением Шарлотты, не выказывал признаков волнения.
Гул с презрительною усмешкой оглядывал свое временное обиталище. Меня всегда интересовал вопрос, боится ли Хашшас смерти, о которой столь часто упоминает с таким пренебрежением?
Будучи тайно презираемыми всеми, носящие презрительные прозвища могильщиков и пожирателей мертвечины, и прекрасно об этом зная, гулы отвечали остальным тем же, создав внутри себя некое подобие религии, объясняющей их существование и высшее предназначение.
Нан легко улыбался, словно ставя под сомнение свои умственные способности; но его кажущаяся беспечность, пожалуй, была самой уместной среди присутствующих – в случае нападения у него единственного имелся, пусть и призрачный, шанс спастись. Не считая меня, конечно.
Масон, напротив, вел себя естественнее остальных – этому человеку-недовампиру, должно быть, не объяснили как следует, что же творится на самом деле. Или же он сам до конца не понимал серьезности происходящего.
Две камеры остались пустыми. Как я уже упоминал, полиморфы отсутствовали, а масон выступал от имени двух видов.
Провожатый ушел.
В центре полукруга, образованного нашими саркофагами, появился очередной клон. Мешковатые брюки и просторный свитер скрывали литые мышцы.
Некоторое время подождав, пока взоры присутствующих устремятся к нему, он пошевелил губами.
Щелчок, и в моей камере включилось переговорное устройство.
– Уважаемые присутствующие. Прошу принять мои заверения в глубокой признательности. Вы все откликнулись на мое приглашение. – Мужчина слегка склонил голову.
– Прошу также извинить меня за вынужденные меры безопасности, но нельзя отрицать, что в данном случае лишняя предосторожность не помешает!..
Мужчина немного помолчал, и вульгарным, совершенно не соответствующим важности момента жестом почесав запястье, продолжил:
– Однако, я буду вынужден просить вас еще об одной любезности: при сегодняшнем стремительном развитии технологий, существует весьма высокая вероятность наличия в вашем организме посторонних устройств. Мы не смогли выявить их на предыдущих этапах проверки, но это ни о чем не говорит.
При этих словах Шарлотта дернулась, однако смолчала.
– Я хотел бы, – не обращая внимания на ее жест, говорил мужчина, – получить ваше согласие на облучение дельта-излучателем. Это…
– Это неслыханно! – возмущенно перебила Шарлотта.
– Чем это может грозить нам на физическом уровне? – шипящим, как и его имя, голосом спросил гул.
Мужчина пожал плечами.
– Разумеется, неизбежны значительные повреждения ваших тел. Однако, смею заметить, что у всех присутствующих, кроме, разве что уважаемого маркиза, – мужчина посмотрел на масона, – очень высокие регенеративные возможности. После облучения всем присутствующим будет предложена пища, которая полностью восстановит их вынужденные потери… Каково ваше слово?
Некоторое время гости колебались, затем князь Трех ступеней произнес:
– Я согласен.
Остальные согласно склонили головы. И я тоже.
Послышалось гудение, и в потолке появилось нечто, очень напоминавшее своим видом воронку для полива.
Некоторое время ничего не происходило, а затем я почувствовал, как мое тело бомбардирует неиссякаемый поток частиц. С огромною силой они бились о кожу Безликого, проникая внутрь и начиная свой разрушительный путь.
Эта неощутимая пытка продолжалась минут десять. Достаточное время, чтобы превратить в труп любого, даже самого здорового, человека.
Затем облучение прекратилось. У меня появилось навязчивое ощущение непрекращающегося звона в ушах.
Я посмотрел на своих спутников. Все выглядели превосходно, за исключением побледневшего масона. Судя по внешнему виду, жить ему оставалось минут тридцать.
Дело даже не в том, что он не успел пройти всех стадий трансформации – у вампира из молодых также не было бы шансов. Далеко не у всех существ имеется такой мощный запас жизненной силы.
– Отлично, – лишенным эмоций голосом произнес хозяин. – Теперь можете отдохнуть, а я тем временем введу вас в курс дела. Вскоре подадут пищу. Нет возражений?
Возражений не было. Восстановить серьезно подорванное радиацией здоровье до исходного состояния – мера крайне важная. И поскольку почти все присутствующие обладали способностями к регенерации во много крат превосходившими человеческие, она позволяла вернуть утраченное менее, чем за час.
– Итак, – начал мужчина, – суть нашей предыдущей беседы заключалась в моем предложении уважаемым присутствующим полностью взять власть над нашей общей кормовой базой. Присутствие вас здесь я расцениваю, как потенциальное согласие. Я не ошибаюсь?
– Продолжайте, – вежливо сказала Шарлотта. Остальные своим видом молча выражали одобрение.
– В общих чертах, наша с вами цель такова: создание концентрационных лагерей для человеческих особей ниже определенного интеллектуального уровня, и выше, впрочем, тоже; единое правительство высших видов над человеческими наместниками – это должно привести к значительному увеличению популяции ваших видов, и как неизбежное следствие – повышению уровня развития нашей цивилизации.
Мужчина посмотрел на масона.
– Говоря об этом, я естественно, не причисляю уважаемого маркиза к людям.
– Я согласен с этим, уважаемый! – невозмутимо отвечал этот живой мертвец, собрав силы. – Но позвольте вопрос: каким образом вы предполагаете осуществить распределение власти? По территориальному, демографическому или какому-то иному признаку?
Мужчина пожал плечами.
– В данном случае, это вовсе не принципиально. И несколько поспешно. Выношу этот вопрос на суд собравшихся. Притом же, природа распорядилась так, что любой человек целиком и полностью способен идти в пищу всем присутствующим практически без остатка, не вызывая при этом ссор и раздоров. Тот нечастый случай, когда все получат необходимое, не обделяя соседа… Ибо вы, в отличие от людей – вершина пищевой цепочки.
Мужчина слегка улыбнулся:
– Подобным же может быть и правление – каждый возьмет свое.
– Совместное правительство высших – это гарантия непоколебимой власти над людьми… – проскрипел гул.
Мужчина было оживился, но Хашшас с усмешкой продолжал:
– Но в этом случае неизбежны внутренние противостояния.
– От нас противостояний не последует, – безмятежно сказал нан. – Мы выше этого. Предложение гостеприимного хозяина нам по нраву.
– Каким образом вы предлагаете разделить полномочия? – сдержанно спросила женщина.
– Решать вам. – Вежливо сказал мужчина, снова потирая руку.
Хм, это многое проясняет. Неужто они еще не поняли? А ежели добавить присутствие здесь нанов и Безликих (в моем лице), все вообще становится на свои места…
– Я ждала не этого, уважаемый! – возразила Шарлотта. – Мне хотелось услышать ваши измышления и доводы, прежде чем давать согласие на участие в определении совместной стратегии!
– Семь миллиардов рабов вполне смогут обеспечить всем необходимым полтора миллиона господ, – хрипло сказал масон, вытирая лоб расшитым платком. – Вот только не приведет ли это к ущемлению себе подобных среди правящего класса? История знавала немало таких случаев! Взять хотя бы Рим…
– Совместный. Совет. Высших. Будет. Гораздо. Прочнее. Человеческих. Парламентов. И. Иных. Пародий. На. Власть. – Сказал я, чтобы не настораживать окружающих своим молчанием.
– Вы поддерживаете предложенную точку зрения? – обратился ко мне хозяин.
– Если. Она. Будет. Подкреплена. Минимальным. Риском. И. Поддержкой. Уважаемых. Присутствующих. – Отвечал я.
– Я не слышу главного! – Произнес гул. – Каковы будут наши шаги в случае, если мы придем к единому мнению?
– О! – Улыбнулся мужчина. – Я все сделаю сам. Финансирование м-м-м… проекта тоже беру на себя. Кроме того, у нас с вами имеется неограниченный кредит в лице первой десятки. Уверен, они не откажут нам в любезности. Скажем, JNR Limited уже сейчас готова выделить средства…
– Узнаю старину Ната… – бледно улыбнулся маркиз. – Он всегда держит нос по ветру!
Мужчина невозмутимо продолжал:
– И я попрошу вас помочь мне, лишь когда в этом будет необходимость! Учитывая ваши возможные опасения. Насчет же полномочий… Я бы осмелился предложить вам создать совместный совет, по представителю от каждой группы.
– Совет шести? – уточнил гул.
– Почему же! – воскликнул маркиз. – Семи!
Признаюсь, его стойкость была достойна уважения.
– А кто седьмой? – Поднял брови Хашшас. – Полиморфы? Тоато? Или Глуумы?
– Как это – кто? – удивился маркиз. – Люди.
Присутствующие удивленно переглянулись.
– Я, кажется, понимаю вашу точку зрения! – мужчина повернулся к масону. – Чтобы приручить собаку, ей нужно бросить кость, а не морить голодом!
– Именно! – маркиз усмехнулся. – Сути это не изменит, но в части контроля и манипулирования – оптимально.
– Главное, чтобы люди узнали об этом тогда, когда потребуется, не раньше! – заметил гул.
О да, люди узнают о чем-то лишь по его окончании. Иногда…
– Да, дело в этом тоже! – С нажимом сказала Шарлотта. – Осмелюсь напомнить, что усилий группы быстрого реагирования блока НАТО, или миротворческих корпусов ООН будет достаточно, чтобы этот «превосходный» план обрел жизнь лишь в мемуарах уцелевших!
– Прошу тебя! – Поморщился маркиз. – Эти проблемы решаются в течение нескольких часов! Никаких усилий не будет! Разве что Совет Ватикана… Но и это можно…
– Тем более! – перебила логус.
– Позвольте напомнить вам, – впервые подал голос грамор, – что если об этом разговоре прознает Дайрон, до мемуаров не дойдет!
Наступила тишина.
Гости сразу поубавили пыл. Однако я особой радости не почувствовал.
– Разумная предосторожность! – Успокаивающе сказал мужчина. – Однако, слова уважаемого не лишены здравого смысла! Именно человеческий Бог наша главная проблема.
Слово «человеческий» он выделил интонацией. Вторая ошибка? Или сознательная оговорка?
– И как вы собираетесь решить ее? – саркастически прищурился масон, опираясь локтем на стол. – При помощи убеждений? Или… молитв?
– Предоставьте это мне. – Пожал плечами хозяин. – И пусть это вас не волнует! Кстати говоря, с «Дланью Господа» уже покончено!
– Бесспорно, новость хороша, но вряд ли все так просто! – Заметил грамор, странно причмокивая клювом. – Несколько лет назад он уничтожил целую ветвь нашего рода за проступок двух отщепенцев. И уничтожил жестоко! Убивая всех!.. За считанные секунды! Нет, в данном случае, мы не пойдем на риск… Нет, не пойдем… Что вы собираетесь делать?
– Предоставьте это мне. – Повторил мужчина. – В самое ближайшее время я поставлю точку и в этом вопросе.
– Это не ответ! – Негромко произнес гул. – Уходя от самого главного вопроса, вы грешите против логики! В кампании такой важности не может быть интимных замыслов! Либо вы принимаете нас за глупцов, либо не сообщаете всего…
– Действовать нужно сообща, иначе за вами просто никто не пойдет!.. – подхватила Шарлотта. – Сейчас ваш план по меньшей мере… фантастичен.
– У вас есть два часа, чтобы убедить нас, – твердо сказал Хашшас. – Я не ошибусь, если от лица присутствующих здесь скажу, что все мы здесь потому, что нам любопытно услышать ваше предложение. А вовсе не из-за тех жалких сорока миллионов! Так что будьте любезны проявить ваше красноречие в полной мере! И откровенно говоря, если вы нас не сможете убедить, самое разумное, что я мог бы сделать, это сообщить… – Он указал вверх. – Я согласен с уважаемой госпожой,…
Он поклонился Шарлотте. Она благосклонно кивнула ему в ответ.
…на сегодняшний день возможности противостоять Дайрону – нет. Правда, он двадцать лет не давал о себе знать, но что такое для Бога даже пятьдесят лет?
Он пожевал губами.
– А если вы каким-то чудом и воплотите ваш замысел в жизнь, то достигнув задуманного…
– …удивитесь, как много паразитов слетелось на ваш огонек! – закончил маркиз. Слова давались ему с трудом.
– И самое главное, почему мы должны вам верить? – добавила Шарлотта, обеспокоено глядя на своего недавнего собеседника.
Мужчина внимательно слушал их, не проронив ни звука, а затем некоторое время обдумывал эти слова.
– Вы правы, – наконец сказал он. – Нужны вещественные… Итерро. доказательства… Аушар. Что я и… Шайсу… собираюсь вам… Райзс… в ближайшее Анторре. время… Эолос… Предоставить!
В моей голове параллельно вели разговор двое. Организатор этого собрания и второй, говоривший на неведомом мне языке.
Вот и третий знак. Гости поняли, что это значит? Разумеется, нет.
Однако это значило очень многое. С лиц присутствующих, исключая, разве что нана, словно сползали скептические улыбки, уступая место неприкрытому удивлению. Вернее сказать, мысленные улыбки. Внешне, конечно же, все оставались невозмутимыми.
Чувства Дайрона подсказали мне, что наши импровизированные саркофаги подвергаются мощному излучению.
Не радиация, нет, это было совсем другое.
– Однако, – продолжал как ни в чем ни бывало мужчина, – я забыл о долге хозяина. Предлагаю сделать небольшую передышку, чтобы подкрепить изрядно растраченные силы.
Двое мужчин, его точные копии, вкатили, толкая перед собой огромный металлический ящик.
Когда крышка откинулась, послышался многоголосый плач: детский и женский.
Грубо вытащив за волосы молодую обнаженную девушку лет шестнадцати, чьи руки и ноги были скованны наручниками, один из клонов подвел ее к стеклу, за которым сидела Шарлотта.
Стекло камеры масона бесшумно уползло вниз, и ему вручили огромную винную бутыль с бледно-розовой, чуть опалесцирующей жидкостью, по-видимому, стимулятор регенерации – как-никак, маркиз еще не стал полноценным кровососом, и бокал.
Трясущимися руками он налил себе немного и сделав большой глоток, прикрыв веки, обессилено откинулся в глубоком кресле.
Трое странно молчавших младенцев легли на стол грамору – молчавших, ибо детский крик для птицелюдей невыносим.
И троих жалобно плачущих детишек – двух мальчиков и девочку, трех-четырех месяцев от роду, подали мне.
Словно бездна разверзлась у меня под ногами: как я мог выпустить из виду, что Безликие употребляют в редких случаях, один из которых наступил сейчас, лишь одно блюдо – мозг живых существ!!
После чудовищного, истощающего силы облучения три детских головных мозга и несколько унций костного – деликатес весьма и весьма изысканный. Гостеприимный хозяин учел любые вкусы – мне подали негритенка, белого и девочку-китаянку.
– Уважаемый хочет воспользоваться этими, или ему принести отдельных? – вежливо обратился метрдотель чудовищного ресторана к нану.
– Этих, этих! – оживился нан.
Ну да, существу питающемуся душами, будет не зазорно «доедать» за своими новыми знакомыми – чем больше страдал перед смертью человек, тем с большим наслаждением нан выпьет его душу.
Хашшасу, возможно, в отместку за его язвительные замечания, подавали последнему. Подававший легко забросил ему в открывшееся отверстие плотно упакованный сверток и коробочку со столовыми приборами. После чего стекло плавно поднялось. Кулинарные предпочтения князя Трех ступеней вполне могли расстроить трапезу половине собравшихся.
Маркиз постепенно пришел в себя и потягивая содержимое бокала, явно пришедшееся ему по вкусу, с интересом наблюдал за корчащейся напротив наливающегося румянцем лица Шарлотты в беззвучном крике девушкой. При этом на лице его отразились противоречивые чувства – отнюдь не чувство голода тянуло его к жертве.
Действия этого чудо-напитка хватит как минимум на сутки, и что будет с масоном потом, неважно. Свою миссию он выполнил.
Несомненно, исполнение было слишком уж грубым: «еду», какой бы он не была, не следовало подавать гостям таким образом.
Какой-нибудь самоучка, начитавшийся сказок про людоедов, может и счел бы происходящее естественным ходом вещей, но обладающие отменными манерами, положением и влиянием заговорщики просто не могут позволить себе подобное!
Все становилось на свои места.
Все, кроме лежавших передо мной детей. Ибо я ожидал чего угодно, только не этого.
Ответ навроде: «я сыт, спасибо», не сможет похвалиться оригинальностью – любой Безликий, даже только что отобедавший, никогда не откажется от подобной возможности! И уж тем более, понеся такие значительные потери.
Я замер, и каждая секунда моей растерянности словно обрывала по волоску канат, удерживающий косой нож гильотины разоблачения, начинавший шевелиться все сильнее под пристальным взглядом хозяина.
– Уважаемому Безликому не по вкусу предложенное? – отчетливо спросил мужчина. – Быть может, вы хотите иной пищи?
Ответить я не успел: мой саркофаг тряхнуло, и со стремительностью скоростного лифта он полетел вниз. Словно поршень, вплотную касаясь стенами тоннеля, что несколько тормозило его полет.
Последнее, что удалось заметить, это вытаращенные глаза маркиза.
Итак, первый шанс я упустил. Число путей, ведущих к свободе, уменьшилось на один.
Из этой камеры у меня было два выхода. Со своею помощью и помощью других. И на последний рассчитывать не приходилось.
На то, чтобы освободиться, оставалось буквально несколько секунд, а затем меня вполне могла ждать гибель. Я не знал, чего именно следует опасаться, но чувствовал, что медлить нельзя.
Сначала я было отбросил панические мысли – кто боится, тот проиграл заранее.
Да и как можно убить Бога?
Большинство людей называет Богами всемогущих существ, тех, кто обладает всесильными способностями. В отличие от них я никогда не считал себя таковым. Хотя бы из-за своего человеческого происхождения.
Способов не так много, и практически ни один из них не подвластен смертным: воспользоваться силой, значительно превосходящей естественный барьер Бога, исторгнуть его душу, лишить тела…
Увы, дальше можно не продолжать, организатор этого представления рассчитал все: Дайрон, тот, которого зовут Богом людей, переиграл сам себя – добровольно лишившись тела и переселив свое сознание в инородца!
Падение саркофага замедлилось, из стен выступили постепенно утолщающиеся ребра, они-то и притормозили движение.
Сквозь стекло я видел в многочисленных нишах сотни обнаженных человеческих тел, которые, словно фрески, покрывали собою серые стены шахты. Люди были живыми, но наполовину утопленными в холодный камень. Старики и дети, женщины и мужчины. Стекло заглушало жалобные стенания этих несчастных.
Разбить стекло или стены нечего и думать – они выдержали бы прямое попадание бронебойного снаряда.
Да и что с того?
Придется покинуть это тело – иначе оно сослужит мне плохую службу. Рано или поздно я все равно собирался это сделать…
Но все не так просто – считается, что оказавшись в эпицентре подобного взрыва, душа может погибнуть. В эпицентре – ибо догадываюсь, эта шахта нечто большее, нежели гигантская печь, плавящая все, что попадает в ее ненасытную утробу.
Покинуть это место тоже непросто! Пробиться через десятки ярдов закрытых силовыми полями и состоящие из особых сплавов заслоны – не под силу никакой душе, и уж тем более, ослабленной некоторыми известными событиями. И мне вовсе не улыбалось завязнуть среди металлических плит до скончания веков!
Воспользоваться так называемыми прыжками из тела в тело несколько легче, однако при этом тратится огромная часть сил.
Кукловод установил свои правила, значит нужно играть по ним… И другого выхода нет, придется рискнуть – я бросил последний взгляд на ревущих детишек и усилием воли покинул напитанное радиацией тело Безликого.
И едва не совершил самую большую глупость в своей долгой жизни: людские тела мало того, что были вмурованы в камень, так и обладатели их поголовно были калеками. Предположим, я смог бы совладать с гранитом, разбив эти мертвые оковы, уйти не смог бы ни один – их позвоночники и ноги были изломаны и срощены как попало.
Кроме того, с ужасом я обнаружил, что все эти люди были своеобразным единым организмом – тела соединялись одно с другим посредством разнообразных трубок, и сердце одного, качало, таким образом, кровь другому.
И они были пусты, пусты точно куклы – ибо как иначе назвать тела без разума?
Но и это не главное. Неведомым мне способом, режиссер этого ужасного спектакля устроил так, что мозг одного человека управлял телом другого, а мозг того – в свою очередь, телом третьего. Один мозг на четверых, одно тело на трех… Попади моя душа в этот чудовищный лабиринт из сотен и сотен кривых зеркал, не отражающих свет, и она осталась бы там надолго, безуспешно мечась среди искалеченных тел, в попытке найти начало и конец в этом клубке безумия!
В тысяче футов внизу медленно занималось ослепительное свечение. Либо пробудившийся вулкан, либо заряд чудовищной мощности. И то, и другое неприятно, но последнее – гораздо хуже.
Кто знает, что может произойти с моею душой в момент ядерного взрыва? Возможно, и ничего, а возможно, потоки частиц, устремляющиеся с чудовищной силой, эта беспредельная мощь атома – напрочь погубят те тонкие структуры энергии, дающей жизнь, и она, как и любая другая, рассыплется нейтронами и фотонами, став частью пространства?
Именно дальнозоркие наиболее близоруки, как сказал один мыслитель. Теперь я в этом убедился на собственной шкуре. Даже имея огромный жизненный опыт, я все равно остаюсь человеком.
Тогда я сделал то, за что буду корить себя всю оставшуюся жизнь: словно нан, забрал энергию душ невинных детей, недвижно лежавших теперь передо мною, точно поленья!
Словно глоток свежего воздуха, и я рванулся сквозь стекло. Усилие, и я повисаю меж плотно пригнанными стенами – саркофага и тоннеля. Просочившись в щели с волос толщиной, я поднялся над моей недавнею тюрьмой. Возможно, проще было уйти сквозь стены, но малая часть оставшегося во мне настойчиво убеждала не делать этого – в толще камня чувствовался необычный шум. Шум, производимый теми странными машинами, назначения которых я не понимал.
Оказавшись над покатой, словно наконечник пули, крышей, мгновение я оценивал обстановку. Обычные люди видят происходящее перед глазами, словно сквозь овальный вырез. Душа, лишенная тела, чувствует – другого слова не подберу, окружающее, будто рассматривая прозрачный шар, вращая его из стороны в сторону в зависимости от направления «взгляда».
Похожее зрение у Безликих, с тою лишь разницей, что они видят все, но в малом радиусе и с определенным ограничениями. Слепок их объемного зрения подобен сфере с сильно обрезанными полюсами. Кроме того, эти существа не способны смотреть вдаль – их возможности ограничены, помимо всего прочего, имеющимся уровнем посвящения.
Посвященные Секундам – видят дальше, и могут более, нежели Посвященные Минутам, тело одного из которых сейчас готовилось к переходу в газообразное состояние; а возможности Посвященного Мгновению – их владыки, неизмеримо выше, чем у остальных.
Исключая его, все Безликие схожи меж собою, как капли воды.
В четырехстах футах надо мною тяжело сдвигались многочисленные щиты. Организаторы покушения постарались на славу. Будь я в своем истинном теле, исход вышел бы совершенно другим, но сейчас я должен был бессильно смотреть на многотонные заслоны. Пытаться пройти сквозь них – этого от меня тоже ждут.
Я пронесся вдоль стен в поисках хотя бы крошечного отверстия. Тщетно. Шахта была замурована наглухо.
Но ведь должны же быть какие-то отверстия для поступления воздуха этим несчастным? Не говоря уже о пище и воде.
Я стремительно приблизился к ближайшему пленнику. Он был словно зомби, не видел меня, но я смог уловить в его глазах следы овладевшего им безумия.
О да, после того, что с ним сотворили, трудно не сойти с ума! Со спины к телу подходило множество трубок – для пищи, воды и удаления естественных отходов.
Чье больное воображение могло сотворить это?
Если мне повезет выбраться – жалости к хозяевам этого места не будет.
К счастью для меня, возле каждого лица проходил тонкий, словно соломинка, шланг, из которого подавался свежий воздух – иначе несчастные умерли бы, так и не успев поучаствовать в этом ужасном спектакле. Готовящемся, вероятно, долгое время до его премьеры.
Непростительное упущение с моей стороны – под самым носом не разглядеть сего чудовищного злодейства!
Никакой человек, даже постигший Знание, не смог бы так управлять душою, для этого нужна сверхсила, – я проник внутрь трубки, превратившись в луч без конца и начала.
Несколько ярдов запутанных переходов я преодолел за четверть секунды – неумолимые часы безошибочно шли внутри меня, – не слишком быстро, опасаясь ловушки. Ориентируясь по потоку воздуха – неощутимому, но все же ясно видимому мне, я очутился в более широкой трубе. Еще две секунды движения – и я оказываюсь в помещении, откуда насосы нагнетают воздух в тоннель.
Но я опоздал. Глупо было бы думать, что мне будет подарен этот шанс: прямо передо мною из стены стремительно появилась плита из того злополучного сплава, преграждая мученикам доступ к воздуху, а мне – путь к свободе!
Обойти ее нельзя, вся шахта, помимо защитных барьеров, была окружена своеобразным, толщиной в дюйм «футляром» из черной космической пустоты. И его-то я опасался куда больше всех ядерных взрывов, вместе взятых!
