Читать книгу: «100 лет Перекопской победы. Сборник научных статей», страница 6

Примечания

1. См. например, мемуары Слащева: «Но пошли ли массы на эту новую борьбу? Нет. В Новочеркасске собралась только группа «интеллигенции» в 2000 человек, а народные массы остались глухи к их призыву… Советская власть закрыла базары и стала отбирать излишки продуктов, и свершилось «чудо». Идея «отечества», не находившая до сих пор отклика в массах, вдруг стала понятна зажиточному казачеству настолько, что для организации отрядов не приходилось уже агитировать, а станицы сами присылали за офицерами…» [1, c. 14, 15].

2. Так в ходе публичного опроса, который провел популярный севастопольский паблик «Ретро Севастополь», из 953 участников опроса 560 (59 %) высказались против установления памятника примирения красных и белых, а еще 139 человек (15 %) были даже не в курсе, о чем идет речь. За установление памятника были поданы только 226 голосов [5].

3. «Для того, чтобы привить социальным новичкам «правильные», офицерские, понятия, в 1863 году учредили суды чести при офицерских обществах, а в 1894 году фактически сделали обязательным участие в дуэлях. По распоряжению Александра III отказ участвовать в дуэли вёл к увольнению. Закон о дуэлях формально-юридически ставил офицеров над всем остальным обществом: им было дозволено больше, чем кому бы то ни было ещё. Реальность делилась на сакральное пространство для выяснения отношений между благородными мужчинами и зону для всех остальных, для профанов». «… офицер защищает «честь» не для того, чтобы быть хорошим, благородным в наивно-обывательском смысле, но затем, чтобы отгородить себя от прочего «подлого», «недостойного» народа» [9].

«Я утешал себя мыслью, что и на суше можно было бы так же честно и верно служить идеалам, крепко установившимся в моем сознании и сводившимся тогда к элементарной формуле: «за Царя и Отечество». Нужно было срочно выбрать род оружия, и я без колебаний остановился на кавалерии. Не скрою – очень нравилась красивая, элегантная кавалерийская форма, малиновый звон шпор, особая лихость и дух всегда подтянутых и щеголеватых офицеров.

Огромным утешением служило то обстоятельство, что сделаться сухопутным офицером можно было скорее, нежели моряком… Жениться же я мог только сделавшись офицером – на этом настаивала мать… Сделаться человеком – означало достичь известного положения в обществе, приобрести в свете известный удельный вес, и в этом отношении военная дорога была наиболее легкой, приятной и скоровыполнимой. Офицер безусловно был уже «человек», тогда как какой-нибудь студент за такового еще не считался».

«Носить громкую старинную дворянскую фамилию и обладать средствами и придворными связями, было еще далеко недостаточно, чтобы поступить в один из этих рафинированных полков. Туда мог попасть только безупречно воспитанный молодой человек, о репутации и поведении которого полком собирались тщательные справки. А кавалергарды в некоторых случаях еще и копались в родословной представлявшегося в полк молодого человека и проверяли за несколько поколений назад его бабушек и прабабушек: не затесалась ли среди них какая-нибудь мадам, неподходящая по своему происхождению и тем самым портящая родословную. Ведь она могла бы передать по наследству плебейские черты своему потомству…» [10, c. 57-58].

«Предполагалось, что дважды в месяц молодые офицеры под руководством полковника Рота проводят занятия по тактике. Никто не был особенно заинтересован в этих занятиях: придет время, считали мы, и мы пойдем в атаку и, если будет надо, умрем, покрыв себя славой. Поэтому эти так называемые занятия заключались в том, что мы рассаживались вокруг стола в офицерском собрании, пили шампанское и слушали истории Рота. Только свернутые в рулон карты, лежавшие на краю стола, указывали на то, что мы собрались не просто так, а для проведения занятий» [4, c. 81].

«В соответствии с приказом командующего Московским военным округом офицеры могли постоянно посещать только дюжину московских ресторанов, среди которых были “Яр”, “Стрельна”, “Максим” и “Прага”. Этот приказ в какой-то мере был продиктован враждебным отношением к офицерам со стороны либеральной части населения, резко возросшим после подавления революции 1905 года. То тут, то там в публичных местах происходили неприятные инциденты, в ходе которых офицерам, чтобы защитить свою честь, приходилось браться за оружие. Иногда сами офицеры провоцировали гражданское население». [4, c. 93].

«Дать точную характеристику политических убеждений участников Добровольческой армии я не берусь. Абсолютно все группировались по своим имущественным интересам. Получилась мешанина кадетствующих и октябриствующих верхов и меньшевистско-эсерствующих низов. Кадровое офицерство было воспитано в монархическом духе, политикой не интересовалось, в ней ничего не смыслило и даже в большинстве не было знакомо с программами отдельных партий. «Боже, царя храни» все же провозглашали только отдельные тупицы, а масса Добровольческой армии надеялась на «учредилку»…» [1, c. 19].

Список использованной литературы

1. Гражданская война в России: оборона Крыма / сост. В. Гончаров. – М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – 534 c.

2. Ефимов М.В. Колчак и фашизм. – Режим доступа: https://efimov-m-v.livejournal.com/140420.html

3. Ленин В.И. Удержат ли большевики государственную власть? // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – М.: Политиздат, 1981. – Т. 34. – С.289-339.

4. Литтауэр В.С. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911-1920 гг. – М.: Центрполиграф, 2006. – 285 c.

5. Нужен ли в Севастополе памятник «Примирения»? // Ретро Севастополь. Старые фото. История. – Режим доступа: https://vk.com/wall-120897003_37811

6. «Потоки лжи»: почему памятник Примирения не устроил ни красных, ни белых // Газета.ru – Режим доступа: https://www.gazeta.ru/science/2020/11/03_a_13344577.shtml

7. Развожаев оставляет решение по «памятнику Примирения» в Севастополе за большинством // ForPost | Севастополь. – Режим доступа: https://sevastopol.su/news/pamyatnik-primireniya-obsudili-v-parlamente-sevastopolya

8. Социальное развитие России в XVIII веке // Твой любимый восемнадцатый век. – Режим доступа: https://sites.google.com/site/tvojlubimyjvosemnadcatyjvek/socialnoe-razvitie-rossii-v-xviii-veke

9. Ставрогин Е., Пальдин И. Кто такой белый офицер? // Скепсис. – Режим доступа: https://scepsis.net/library/id_3981.html

10. Трубецкой В. Записки кирасира // Наше наследие. – 1991. – №2 (20). – С.57-92.

Шахин Ю.В. Революция и интеллигенция

Шахин Ю.В., к.и.н, доцент,

Севастопольский государственный университет

Аннотация. Автор рассматривает отношение различных групп интеллигенции к народным массам, вышедшим на арену общественной жизни в годы революции, и через это отношение объясняет причины эмиграции части интеллигенции. Кроме этого автор рассматривает возможные способы помощи интеллигенции трудящимся классам, стремящимся к выходу из своего забитого, угнетенного и подавленного состояния.

Ключевые слова: русская интеллигенция, политический выбор, народные массы, классовая борьба, культура

Shakhin Y.V.

candidate of historical sciences, assistant professor, Sevastopol state university

Revolution and intelligentsia

Abstract. The author examines various groups of intelligentsia attitude towards the masses who entered the arena of public life during the revolution, and through this attitude explains the reasons for the emigration of a part of intelligentsia. In addition, the author examines possible ways of helping the intelligentsia to the working classes striving to get out of their downtrodden, oppressed and depressed state.

Key words: Russian intelligentsia, political choice, popular masses, class struggle, culture

Вспоминая столетие разгрома врангелевской армии в Крыму, идейные продолжатели белого дела любят проливать слезы по поводу культурных потерь, которые понесла Россия. Они постоянно подчеркивают, что в эмиграцию отправился цвет российской культуры, что большевики обескровили страну и т.д. и т.п. Этот плач не утихает. Но нужно не плакать, как говорил Спиноза, а понимать. Давайте разберемся, почему часть интеллигенции противопоставила себя победоносной революции.

Революционная эпоха – это время движения огромных масс людей, поэтому бессмысленно ставить вопрос об индивидуальном выборе. Именно в движении масс и нужно искать ответ на вопрос, почему значительная часть интеллигенции оказалась в эмиграции.

У русской дореволюционной интеллигенции была широко распространена этика служения народу и даже искупления вины перед ним. Особенно она культивировалась в разночинских кругах. Но был и другой взгляд, восходящий к барскому культурному наследию эпохи крепостничества. Его пример можно обнаружить в творчестве Тэффи. У нее есть рассказы дореволюционного периода, где она смеется над темнотой и нравами прислуги, тех самых людей, от труда которых зависело ее благополучие. В качестве примера можно привести «Веселую вечеринку» – рассказ с подтруниванием над глуповатой прислугой и ее потешными проблемами. Вполне закономерно, что таким как она впоследствии за это воздалось: народ во время революции продемонстрировал этой части интеллигенции взаимность чувств. Так что Тэффи закономерно оказалась в эмиграции.

Но была еще одна группа интеллигенции. Она преклонялась перед абстрактным народом, но к живым, реальным представителям народа, испытывала скрытую неприязнь, глядя на них, как на быдло и хамов. Пока царское государство держало это быдло в стойле, она могла сохранять такую двойственность восприятия. Но наступил 1917 год.

Свержение самодержавие, уничтожение старой репрессивной машины, падение авторитета церкви, распад старых социальных связей привели к тому, что внешнее принуждение пало, и внешний контроль за поведением народа исчез. Народ получил возможность действовать по своему усмотрению, а интеллигенция с распадом старого государства утеряла возможности как открыто насмехаться, так и абстрактно преклоняться перед ним. Значительная часть интеллигенции восприняла эти события как выход на арену истории торжествующего хама. Даже Горький воздал дань этим опасениям в «Несвоевременных мыслях».

Когда люди, привыкшие, что их поведение определяется внешним регулятором, внезапно лишаются его, они могут сотворить что угодно, потому что не умеют самостоятельно управлять своим поведением в интересах общего блага. На этом активно спекулируют все антикоммунисты, вплоть до наших дней. Например, в конце 1990-х гг. вышла книга историка Булдакова, которая вся построена на описании проистекающих из этого ужасов. Вот только одна характерная фраза из данного сочинения: «Война превратила крестьянскую массу в стаи озлобленных вооруженных троглодитов, на фоне которых "идейный" большевизм выглядел чем-то почти наивным» [1, с. 220]. Да, быдло лишенное пут и узды ужасно. Но ведь было не только оно.

Часть народных масс решила порвать со своим скотским состоянием и стряхнуть с себя условия, которые к нему привели. Она попыталась изменить себя, меняя общество вокруг себя. Нашлась часть интеллигенции, которая заметила этот порыв, и всей душой развернулась ему навстречу. Этот поворот прекрасно выразил Маяковский в «Приказе по армии искусств». Разбейте узкие клетки, в которые заключено профессиональное искусство, – несите его на площади, дарите людям, ищущим новой жизни.

На улицу тащите рояли,

барабан из окна багром!

Барабан,

рояль раскроя ли,

но чтоб грохот был,

чтоб гром.

Это что – корпеть на заводах,

перемазать рожу в копоть

и на роскошь чужую

в отдых

осоловелыми глазками хлопать.

Довольно грошовых истин.

Из сердца старое вытри.

Улицы – наши кисти.

Площади – наши палитры.

Книгой времен

Тысячелистой

революции дни не воспеты.

На улицы, футуристы,

барабанщики и поэты!

Да, эти люди дики, примитивны, неотесанны, такие как они есть, враждебны высокой культуре. Но такие как они хотят быть, они ее будущая часть. Лучшая часть русской интеллигенции сделала шаг навстречу лучшей части русского народа. Но худшая часть интеллигенции ужаснулась худшей части народных масс и отвергла революцию. Она видела лишь одну сторону картины: как всколыхнулось зловонное болото. Для иллюстрации этого восприятия революционных событий можно привести воспоминания одного московского профессора медицины, который уехал в Германию и хотел объяснить внуку мотивы своей эмиграции. Эти воспоминания были изданы под псевдонимом в «Архиве русской революции» Гессена. Беглого профессора глубоко шокировало, что остановки московских трамваев стали использоваться как места, где справляли нужду. Он язвит: «Вообще я должен сказать, что правящий класс Российской социалистической федеративной советской республики имел в то время весьма смутное представление о назначении ватер-клозетов» [2, с. 207]. Но вместо того, чтобы способствовать борьбе за здоровье и гигиену, прививать навыки цивилизации темным людям, этот профессор эмигрирует и рассказывает, какое чувство радости он испытал, когда оказался в Германии. По мемуарам хорошо видно, что с таких же позиций брезгливости смотрел на происходящее весь круг общения его семьи. Например, артисты, к числу которых принадлежала и жена профессора, испытывали негодование, что вынуждены петь для рабочих на мероприятиях в домах культуры. Приобщение рабочих к оперной классике они воспринимали как самоунижение, на которое шли в буквальном смысле ради куска хлеба (после концертов в домах культуры давали хорошие обеды).

Восточная мудрость давно заметила, что чистейший и благороднейший цветок лотоса прорастает из болотной грязи. Интеллигенция увидела грязь, но не те ростки, которые из нее пробиваются. Она заняла очень простую и легкую позицию: отшатнулась и осталась в стороне. Да, это именно легкая позиция, хотя она и привела этих людей к прощанию с родиной и полному распаду привычного жизненного уклада. Они занимались голым отрицанием. Что может быть проще? А народ совершил в их отношении акт мести, ответил за пренебрежение и насмешки. Хотя быдло не все понимает, но многое чувствует.

Значительно труднее было той интеллигенции, которая осталась с народом. Она сознательно окунулась в грязь, чтобы ускорить раскрытие цветков лотоса, превращение быдла во всесторонне развитых людей. Это трудно, когда ты понимаешь, с кем имеешь дело, а те, кого ты хочешь поднять из грязи, таким пониманием обладают не всегда. На этом пути бывают горькие и несправедливые обиды: Александр Блок воспел революцию в поэме «Двенадцать», а крестьяне потом разграбили его усадьбу. Это действительно трудный выбор.

Недавняя история дала нам еще один поучительный урок, который показывает сложности проблемы взаимодействия интеллигенции и народных масс. Не всегда колыхания болота вызваны толчками прекрасных бутонов. Об этом убедительно свидетельствуют события 2014 года. Значительная часть украинской интеллигенции побежала на майдан, думая, что там пробиваются ростки новой жизни, а это просто был всплеск болотной грязи, который залил собой всю страну. Никакого лотоса из нее не поднялось. Потому мы должны понимать, что не всякое движение народных масс означает борьбу за светлое будущее, а следовательно, правильная реакция на него – это не такое и простое дело. В нем могут быть ошибки двоякого свойства: можно отшатнуться от дела прогресса, остаться от него в стороне и даже ему противодействовать, а можно замарать себя несмываемым позором сотрудничества с реакцией и тем самым получить аналогичный результат с той разницей, что реакционные дела будут именоваться прогрессивными.

Затем, хотелось бы поставить более узкую, но не менее трудную задачу, что делать прогрессивной интеллигенции, когда классовая борьба находится на низком уровне, и мы не видим трудового народа, вышедшего на арену истории? Говорят, ему нужно помогать. Но как? Это уже общая проблема современности: что вообще делать интеллигенции, точнее работникам умственного труда, желающим помочь делу прогресса.

Наша конференция не случайно определена как научно-практическая. Она является элементом классовой борьбы. Только в данном случае эта борьба носит специфический характер: ее предмет – историческая память. Каждый человек при рождении сталкивается с совокупностью норм и ценностей существующей культуры, часть из которых проявляется также в форме отношения к событиям прошлого. Он их должен усвоить, чтобы стать полноценным членом общества и участвовать в его деятельности, преобразуя своей активностью существующую систему общественных отношений и творя тем самым новую историю. Среди всех этих разнообразных норм ценностей и идеалов имеются также коммунистические идеи и в более широком смысле идеи классовой борьбы. Они порождены объективными причинами – конфликтом классов. Поэтому они регулярно воспроизводятся стихийно. Но каждое новое поколение вынуждено их усваивать и осмысливать заново. При этом интересы конфликтующих классов требуют, чтобы как можно больше представителей молодого поколения усвоили ценности данного класса и как можно меньше – ценности его противника. Это придает классу дополнительные силы в борьбе за поддержание своего господства или наоборот в борьбе за подрыв чужого. Ложные формы сознания и оценки событий прошлого, воспринимаемые как истина и руководство к действию, способны существенно повлиять на исход классового конфликта.

Теоретическая форма классовой борьбы как борьба за воспроизведение норм и ценностей, отражающих глубинные интересы того или иного класса находит особое проявление в сфере образования. По существу, те из марксистов, кто в современных условиях ведут работу с молодежью и обучают ее, преследуют цель воспроизведения этих норм у новых поколений. Своей деятельностью мы помогаем раскрыться объективной необходимости, чтобы среди вступающих в новую жизнь оказывалась максимально возможная доля коммунистов, верхний предел которой задан данным уровнем классовых противоречий. Но если есть верхний предел, то есть и нижний. Этот нижний предел задается текущей активностью враждебного класса, который способен, исходя из своих интересов, эти всходы затоптать, если ему целенаправленно не противодействовать. Эпоха реакции может быть очень длительной, но она не может быть вечной. Когда эти всходы поднимутся и окрепнут, они рано или поздно вновь выбросят бутоны, и из толщи грязи начнет подниматься новый цветок лотоса.

Список использованной литературы

1. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. – М., 1997. – 372 с.

2. Донской Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив Русской революции, издаваемый И.В.Гессеном. – Т.1. – Б.м, 1921. – С.191-240.