Читать книгу: «По воле судьбы. Без права на спасение», страница 3

– Не переживай друг мой. Сейчас я не буду вдаваться в подробности. Гримуар хранит много тайн, но к сожалению новые знания были открыты мне только после нашей неудачи. Есть ещё один алтарь древних. – Глаза алхимика поползли вверх, и даже Канг оторвал голову от дивана и повернулся к Эдриану. – А самая приятная новость в том, что он находится совсем недалеко. Наш путь лежит на север.

Волес засмеялся в порыве радостных чувств. В отличие от красивого голоса смех алхимика казался противным хихиканьем, но он быстро взял себя в руки и заулыбался:

– Вот это новость! Клянусь своей сумкой, эта твоя книга просто находка. Что же, ещё один алтарь? Мне это нравится. Слышал, Канг, скоро мы получим силу древних, и никто больше не посмеет предавать, и обманывать нас!

– Волес! – Блондин зло смотрел на алхимика, но он сразу же успокоился, черты его лица смягчились и дальше он заговорил более мягко. – Не шуми. Да, мой брат и светлый орден далеко от сюда, но не стоит рисковать, как ты знаешь, бережёного созидатель бережёт. Когда-нибудь твой язык доведёт тебя до беды.

Юноша, снова посерьёзнел, а Эдриан потерял к нему интерес и перевёл взгляд на Канга:

– Что с колдуном? Его состояние беспокоит.

Тёмный колдун откинулся, на спинку дивана, и похоже собирался придаться сладкому забытью крепкого и здорового сна. Алхимик наклонился к нему и проверил пульс, заглянул в глаза, приподняв веки, и пощупал лоб. После чего беззаботно плюхнулся на диван:

– Всё с ним в порядке. Организм просто вымотан. Еда и сон восстановят его силы.

Я думаю, завтра он будет чувствовать себя гораздо лучше…Он замолчал, глядя на то как Эдриан напряжённо смотрит на Канга. Это был не добрый взгляд, как показалась алхимику, было в нём, что- то осуждающее:

– Что-то случилось?

Внутренне, Волес напрягся. Он уже видел у друга такой взгляд.

Обычно это происходило, когда ему приносили плохие вести. Эдриан не скрывал свих эмоций, он продолжал сверлить взглядом, не замечающего это колдуна. Юноше хотелось как-то разрядить воцарившееся за столом напряжение, разобраться в том, что беспокоит Эдриана и всё уладить. Волес, только собрался заговорить, как вдруг, за его спиной, послышался какой-то шум. Он отвлёкся, чтобы посмотреть, обернулся и увидел красивых девушек в ярких сари. С золотыми серьгами, в ушах, носу и бровях, и заплетёнными в причудливые причёски чёрными волосами, они змейкой струились друг за другом от стойки к посетителям, с широкими подносами в руках. Девушки выставили на стол большой красивый графин с вином, много пиал с разнообразными и разноцветными соусами, и блюда с рисом, жаренной птицей и запечёнными овощами. За ними, на стол последовали вазы с фруктами и всякими сладостями. От горячих, свежих лепёшек, поднимался ароматный дымок. Волес увидел, что Эдриан успокоился, и перестал смотреть на колдуна волком. Блондин сам встал и налил всем вина, что было совсем необычно, так как, всегда это делали слуги. Принц из далёкого западного королевства мог налить вино только более богатому или высокому по положению дворянину, но он никогда, не стал бы наливать вино людям более низкого сословия и тем более без примеси дворянской крови в плебейских венах. В общем при Волесе он такого никогда не делал. Но еда занимала алхимика гораздо больше, чем причуды знатного человека. Он полностью доверял другу.

Неожиданно появился Рюк, как всегда тихо и молча. Он как будто точно знал, когда подадут еду. Великан отправил человека в шляпе, сидевшего рядом с Кангом, в комнату на верху, а сам сел на его место. Эдриан взял бокал, встал с дивана, и взглядом окинул присутствующих:

– Что же, рад, что вы присоединились ко мне. Теперь все в сборе, и мы можем закончить начатое. Поэтому, за успех. – Волес тоже встал, а вот Канг, только совершал жалкие попытки, у него совсем не было сил. Рюк помог ему подняться на ноги, и сунул в трясущуюся руку бокал с вином. Человек в шляпе сидел без движения.

– Успех, который зависит от сплочённости и доверия членов команды. – Он снова смотрел на Канга, но уже не со злостью, а с лёгкой, почти не заметной насмешкой. – Ваше здоровье. -Они выпили, колдун опять упал на диван, уронив бокал. Волес, недолго думая набросился на еду. Рюк присоединился к нему. Не ел только человек в шляпе, и блондин.

–А фто ты не еф? – Тот факт, что рот у Волеса был заполнен едой, совершенно не мешал ему говорить.

–Не говори с набитым ртом. –Назидательно ответил Эдриан, на мгновение он задумался. – Всё-таки одну историю я смогу рассказать, пока вы едите…

–Ага, дафай.

Эдриан, недовольно посмотрел на Волеса, и тот осёкся, переключившись на еду.

–Послушай колдун, тебе это будет очень интересно.

Канг жевал, лепёшку с мёдом, которую ему подал Рюк. Он посмотрел на блондина с непониманием на лице, в ожидании продолжения:

–Думаю вам стоит знать, что как только мы приплыли на материк, подверглись нападению группы тёмных колдунов. И им нужна была книга. Ты случайно ничего не знаешь об этом? – Он обращался к колдуну.

– Не знаю – устало буркнул Канг.

– Да от худа он мофетт внать, мы ве фивели в фуйме. – Волес переводил удивлённый взгляд с Канга на Эдриана, не переставая, при этом, жевать. На него никто не обратил внимания.

– Что же, жаль. Но не расстраивайся, я смог узнать всё необходимое. Когда на нас напали в первый раз все мои люди погибли, удалось выжить только мне Рюку и Джостару. Но во второй раз, мы были готовы к нападению. Первый раз, несколько человек убежали. Они вернулись позже. Мы думали, что к ним прибудет подкрепление, но этого не произошло. Они знали, что не справятся и всё равно решили напасть снова. Тогда мы смогли взять пленного. Он рассказал много интересного. Они чувствовали книгу, и хотели ей завладеть, даже сами не зная почему, они просто хотели её, как…

– Как под действием афродизиаков?

Все с раздражением взглянули на юношу, и даже неподвижно сидящий всё это время человек в шляпе покосился на алхимика, который потупился, заметив реакцию друга.

– Я просто так спросил. – пробормотал Волес себе под нос.

– Пленный колдун хотел трахнуть, её, или съесть, похоже, он и сам точно не понимал. Их было много, но они проиграли, потому что, мешали друг другу, готовые убивать любого, кто стоял на пути, в том числе и своих. И я пришёл к выводу, что ты не исключение. Ты никогда не интересовался книгой, как и остальные и редко приближался к ней очень близко. Но судя по тому, что я узнал этого недостаточно, чтобы не испытывать тяге к ней. Я не зря говорил о доверии. Ты всё знал, но не спешил сообщить нам, как смог побороть эту тягу к артефакту древних. Может расскажешь, как тебе это удалось?

Канг, не долго смотрел на своего разоблачителя. Он не хотел говорить об этом. Усталость сказала за него.

–Слизь горгоны – хриплым, усталым голосом заговорил колдун, – я готовил снадобье, используя слизь горгоны, которая в нужных количествах…

– В нужных пропорциях ослабляет силу колдуна, волшебника, или мага, но не нейтрализует её полностью, как орочья, а сводит энергетический фон к минимуму, делая колдуна незаметным для светлых волшебников… Хм, можно предположить, что такое снадобье ещё и притупляет ту самую тягу к артефакту, то есть, как и в случае с чародеями затрагиваются разделы высокой алхимии, изучающие внутреннюю и внешнюю энергию человека, её генерирования и выражения. Очень интересно, а если…

– Значит ты намеренно уменьшал свою силу?! – Теперь уже Эдриан перебил алхимика, повысив голос. – А не думал ли ты, колдун, что твои действия привели к нашей неудаче?! В нужный момент ты не смог действовать!

– А как я должен был выживать, где правят грёбаные светлые?! В день ритуала я в первый раз не пил слизь. Откуда мне было знать, что книга так подействует на носителей тёмного дара.

– Это не отменяет того, что ты соврал и того, что мы все могли погибнуть в тот день. Не буду говорить за всех, но я не могу полностью доверять тебе теперь.

– И что теперь? Найдёшь нового колдуна?

–Ты же знаешь, что нет, я лучше позабочусь о тебе. – Эдриан, хищным взглядом, впился, в Канга.

– Что это значит.

– Слизь первых, неплохо помогала тебе справляться, поможет и теперь. – Он победно откинулся на спинку дивана.

Догадка, как вспышка мелькнула в голове Канга. Он попробовал колдовать, не вышло. Колдун зло уставился на графин.

– О, она не в вине, она в воздухе. Это концентрат, в тебе его уже достаточно, чтобы хватило на всю дорогу. Надеюсь ты поймёшь, что я забочусь об общем успехе нашей компании. Что сделано, то сделано.

Канг огляделся вокруг. Усталость давила на всё тело. Сначала он даже не понял, о чём говорит блондин и не сразу заметил курильницы на полу. Ароматный дым заполнял, всё пространство вокруг. Волес смотрел на бывшего сокамерника, как-то растерянно, какое-то разочарование читалось в его взгляде.

Колдун злился. Он всегда злился. Эта злость давала ему силу, а сила порождала его злость. Они были связаны, дополняли друг друга. Без своей силы тёмный колдун чувствовал себя как без рук. Он мог жить обычной жизнью как простые смертные, но чувство, что тебя лишили какой-то важной функции, того, что ты умел лучше всего, не давало бы покоя. Как будто, больше никогда не видеть солнца, или не чувствовать вкуса еды, когда-то познав самые прекрасные кулинарные изыски. Ни один колдун, или волшебник, не пойдёт на эту душевную пытку без необходимости.

Кангу выбирать не приходилось. На Азаторне – западном материке, не было места для тёмных. Ему пришлось скрываться от многих, а снадобье подвернулось очень кстати. Он хотел перебраться на восток, но на пути ему встретился Эдриан. И сейчас он злился на этого человека, за то, что тот лишил его силы и уличил в обмане. Многое хотелось сказать блондину и ещё больше Волесу. Тогда все планы принца рухнут, но в таком случае мечтам Канга тоже не суждено сбыться, он сделал выбор и в угоду своим желаниями озвучил совсем не те слова, что вертелись на языке.

– Знаешь, ты прав, доверия на вранье построить нельзя. Что сделано, то сделано. Надеюсь, это не помешает нашему успеху. – Он осмотрел присутствующих. – Может кто-нибудь поможет мне добраться до кровати, а то, я что-то устал.

Эдриан кивнул человеку в шляпе. Тот помог Кангу подняться, и не спеша повёл к лестнице. Волес смотрел им в след с видом унылой задумчивости.

–Зачем ты так, он же сказал, что не знал. Он бы мог всё мне рассказать. Я бы что-нибудь придумал. Почему он скрыл это от меня?

–Не знаю, спроси у него. – Принц потерял интерес к колдуну и сменил тему. – Как тебе моя новая охрана?

–Не знаю. Странные они какие-то. Хотя… шляпы какие-то знакомые. Не помню, где такие носят.

– В Конвенте.

– А, точно. Конвента, страна, где обосновалась гильдия гипнотизёров. Так это же, преобразованные! – Юноша выглядел, заинтересованным.

– Да, это они, я…

–Крутые ребята. Говорят, у них в место смертной казни, гипнотизируют приговорённых, что бы они воевали, или работали …

–Так вот, продолжишь перебивать, я прикажу, этим крутым ребятам, тебя выпороть! – блондина начали раздражать, грубые привычки Волеса, который опять насупился. Эдриан налил ему и себе ещё вина:

– За друзей!

Они выпили.

– Кстати, о друзьях, где Джостар?

– Пошел прогуляться, утром он присоединятся к нам. Я думаю тебе пора пойти отдохнуть, времени, не так уж много.

– Да, пожалуй, ты прав. – Волес потянулся, зевнул, встал, и побрёл к лестнице. Около самых ступеней он развернулся, и добавил. – Спасибо, что не бросил. – После этих слов юноша тут же поспешил наверх.

– Пожалуйста, мой друг, пожалуйста.

II

Девушка проснулась, и резко села в кровати. Она тяжело дышала, и ощупывала пространство комнаты безумными глазами, но уже через несколько секунд успокоилась и пришла в себя. Быстро бьющееся сердце постепенно меняло свой ритм на боле спокойный, и юная девушка снова уронила голову на подушку. «Плохой сон, Ханна. Это всего лишь кошмарный сон».

В комнате стояла ужасная духота, большое окно было закрыто, дерево на ставнях рассохлось, а зелёная краска пооблупилась, и в помещение проникало много света с улицы. Девушка завернулась в простыню и поспешила к окну, чтобы поскорее впустить больше свежего воздуха. Не смотря на раннее утро на улице уже стояла жара, а солнце нещадно, и неуклонно двигалось к зениту, медленно поднималось над землёй, чтобы во всём своём великолепии предстать перед горожанами и одарить их своим сиянием. Окно располагалось на втором этаже и выходило на большую площадку с колодцем посередине окруженную двухэтажными домами с деревянными мансардами. Несколько девушек с корзинками в руках прошли мимо и скрылись в глубине узенькой улочки, разделяющей дома. Вспомнив о делах Ханна подошла к шкафу, достала одежду и быстро облачила свою подтянутую и светлокожую, слегка загорелую фигуру, в широкие зелёные штаны, расписанные более тёмными, зелёными цветами, и длинное шёлковое полотно намотала так, чтобы скрыть грудь. Она подошла к зеркалу и рассмотрела себя в отражении. Оттуда, на Ханну смотрело миловидное личико с зелёными глазами, веснушками, и маленьким слегка вздёрнутым носиком. Наспех расчесав рыжие, прямые волосы, доходящие почти до плеч, она отложила гребень и направилась к выходу, немного задержалась у двери и взглянула на картину, висевшую с боку на стене. Это был портрет в простой раме, на котором умелый художник изобразил женщину в зелёном, элегантном платье со стоячим воротником. Чёрные вьющееся волосы, изумрудного цвета глаза, устремлённые куда-то сквозь пространство и время и слегка печальное выражение лица художник передал весьма чётко и на тёмном фоне изображение выглядело как-то мрачно и загадочно. Девушка, смотрящая на портрет, внешне казалась совершенно не похожа на изображённую женщину, во всём, кроме ярких зелёных глаз с таким же изумрудным блеском.

– Пожелай мне удачи. – Она тихо обратилась к женщине на портрете, и немедля, вышла из комнаты.

Спустившись на первый этаж Ханна заглянула в лавку. Там было тихо и пусто. Свет проникал через большие окна и играл жёлтыми красками на летавшей в помещении пыли. Приятный аромат, развешанных по всюду пучков с сушёными травами заполнял помещение.

– Опять он забыл.

В ответ на её слова, где-то в глубине дома, раздался глухой хлопок. Ханна направилась к одной из дверей, за которой обнаружилась лестница в подвал. Она быстро спустилась и открыла ещё одну дверь, обитую железом. В помещении она и обнаружила отца, на полу у каменного монолита, который служил главным столом для проведения опасных экспериментов. Лысый человек с седой короткой бородой, приходил в себя и не уверенно пытался встать. Ханна подбежала к отцу, и помогла подняться на ноги. Она сморщила нос, когда учуяла неприятный кислый запах исходивший от дымящейся тёмной лужи, разлитой на каменном столе. Девушка выпрямилась и огляделась, оценивая беспорядок, творящийся в лаборатории и прикидывала, сколько времени ей понадобиться на то, чтобы привести в порядок этот бардак и сколько колб и пробирок ей придётся отмыть сегодня.

Помещение под домом напоминало собой коробку из каменных плит, хорошо освещённую диковинными, лампами, подвешенными на цепях к потолку. На металлических блюдах, лежали несколько флюоритов, светящихся, при нагревании камней, которые при надлежащей алхимической обработке могли испускать много яркого света, очень удобного в работе требующей сосредоточенности и предельной точности. Утренний свет проникал и через маленькие зарешеченные окошки под самым потолком, но они освещали только дальнюю часть помещения. Там расположилось несколько столов, заваленных алхимическим инвентарём: весы разного размера, стеклянные, металлические, и фарфоровые тигели, различные ступки, реторты, колбы и пробирки в штативах, песочные и водяные часы. Баночки всевозможных размеров и форм с сомнительного вида содержимым, заполняли не только столы, но и стеллажи, расставленные вдоль стен. В углу, стоял атанор, специальная печь алхимиков из кирпича, цилиндрической формы. И ещё куча разных приборов и устройств, о назначении которых девушка даже не догадывалась.

Маркос закончил отряхивать лицо, опалённые брови и бороду, и кожаный фартук поверх голого торса, от жёлто-коричневой пыли. Он первый заговорил с дочерью:

– Почему ты не спишь? – хрипловатый, мягкий голос выражал искреннее удивление.

– Вообще-то, уже утро, давно пора открываться.

– Пора открываться? Уже утро? – в голосе его появилось ещё больше удивления, хотя казалось это уже невозможно. Он отвернулся к столу монолиту и наклонившись начал изучать получившуюся коричневую лужу, продолжив говорить. – Не успел заказ закончить, много дел на сегодня, мне бы понадобилась твоя помощь… – Он оборвал себя, и пристально посмотрел на дочь. – Как ты себя чувствуешь?

– Да всё в порядке, – беззаботным голосом ответила Ханна, – и хватит спрашивать, последние пару дней я слышу этот вопрос, чаще чем хотелось бы. Я прекрасно себя чувствую и всё благодаря тебе, лекарство действует и теперь всё будет хорошо.

– Мне бы твою уверенность. – серьёзным тоном заговорил Маркос, вернувшись к изучению коричневой лужи. – Всё ещё проверить надо, чтобы делать такие утверждения. Препарат не завершённый, он избавляет на время, лечит симптомы, но не устраняет проблему. Впереди ещё много работы и пусть мы на правильном пути, это только его начало.

В серьёзном тоне отца, ели уловимо она различила напряжение и беспокойство.

–Что-то не очень-то ты рад, мог бы порадоваться за меня. – ответила она.

– Я рад. Просто устал за последние несколько дней. Послушай, солнышко, ты же знаешь я переживаю за тебя. Ты самое дорогое, что у меня есть. – он снова посмотрел на дочь оторвавшись от созерцания результата своей работы и на его лице, как показалось Ханне, мелькнула вселенская усталость, всего на мгновение, как тень при вспышке молнии в ночи.

– Я всё понимаю, – заботливо ответила она, – я всего лишь, хотела, чтобы ты порадовался вместе со мной, всё это благодаря тебе. Я думала, что ты порадуешься за меня, за нас обоих.

Маркос не долго смотрел на дочь, а когда заговорил, подошел к одному из столов и начал там что-то искать:

– Ты права, у нас есть повод для радости. Здесь не только моя заслуга, без тебя бы я не справился! – он поднял голову, улыбнулся дочери и снова вернулся к своему занятию.

Она было поддержала улыбку отца, но неожиданные и такие до боли знакомые печальные мысли, тут же стёрли её с веснушчатого лица.

– Жаль, что мама не дожила до этого дня. – Только и проговорила Ханна.

– Да, мне тоже. – Он снова прервал поиски и посмотрел на дочь. – Я сожалею о том, что не могу исправить прошлого, не меньше твоего. Могу сказать, что Урсула порадовалась бы за нас, но это, к сожалению, всё, что я могу.

Он наконец-то нашёл, то что искал. В руке Маркос держал шприц из стекла и металла, с ним подошёл к каменному столу и с одного раза собрал почти всю жидкость.

– Сойдёт. – констатировал он, и ещё раз взглянул на Ханну, – У меня сегодня много работы, мне нужна твоя помощь в лавке.

– Да, я помогу. – Взгляд девушки опустился на каменный пол, вся её поза выдавала, что она волнуется. Это не укрылось от отца, он подозрительно и пристально посмотрел на дочь:

– Что с тобой?

– Всё хорошо, я просто хотела поговорить. Сегодня ведь начало фестиваля огней. – Ответила Ханна, не глядя в глаза.

– А-а. К которому весь город готовится. Мы приехали сюда позже прошлогоднего фестиваля и не застали дня празднества, говорят, это было то ещё событие.

– Да ничего себе событие, – оживилась Ханна, – да это самый крупный праздник за всё лето. Я бы хотела пойти сегодня на этот фестиваль, сначала будут моления в храмах, за тем люди зажгут огни и пройдут по центральным улицам…

– Подожди – подожди, если я не ошибаюсь это первое шествие проходит…

– Всё начнётся после заката, я смогу помогать тебе пока ты не закроешься.

– Что? На закате? Ты хоть слушала меня? Говорю же, всё ещё проверять и перепроверять надо. А если что-то случится? – Говорил он спокойно, но всё равно, было видно, как он возбуждён. – А что если у тебя припадок случится посреди улицы?

– А что случиться, папа? Если бы ты верил в это, то не стал бы рисковать, оставляя меня спать в моей комнате. Что-то ты не боялся припадка и ушёл работать. Как только я стала принимать твоё лекарство, всё пришло в норму. – Она говорила твёрдо, но создавалось впечатление, что девушка решила побить все рекорды по скоростным монологам, тем самым выдав своё беспокойство.

– Я ушёл сразу как понял, что припадка не случится, и пик вероятности миновал. Я ушёл, когда понял, что тебе больше ничего не угрожает.

– Вот видишь, папа, ты сам говоришь, что мне ничего не угрожает. Пожалуйста, это самый грандиозный праздник за всё лето, тем более прошлогодний мы пропустили. – Ханна говорила и не смотрела в глаза, но, когда закончила, всё же взглянула, в ожидании реакции.

Отец молчал, сурово глядя на неё. Девушка чувствовала, исходившее от него напряжение. Казалось, что время остановило свой ход, а секунды растянулись до бесконечности:

«Неужели откажет?».

Что делать в таком случае, Ханна не знала. Когда она обдумывала этот разговор, то была полностью уверена в том, что отец её отпустит. А теперь, червь сомнения пробрался в её сознание, вгрызаясь, как в свежий грунт, в переполненные верой мысли девушки. Она конечно же, уже была достаточно взрослой, для того, чтобы не спрашивать разрешения, но всё равно сделала это. Маркос заботился о ней с детских лет, и она полностью доверяла ему. Ханна не знала сколько прошло времени, может десять секунд, а может целая минута, мысли отца для неё были закрыты, но вот суровое выражение лица сменилась задумчивым с тенью всё той же вселенской усталости.

– Ладно, иди на праздник. Мы оба устали, тебе необходимо передохнуть. Но днём ты помогаешь мне, и я всё ещё раз перепроверю, возьму анализ крови и проверю реакцию.

Рот Ханны в мгновение расплылся в счастливой улыбке. Радость нахлынула стремительной волной, затопила все остальные чувства и смыла их в бескрайние океаны. Она подбежала к отцу, и крепко обняла:

– Спасибо, папа!

– Не за что. – Он отстранился, и направился к одному из столов, продолжая говорить на ходу, – Раз уж так получилось, -мужчина в фартуке, немного порылся в одном из ящиков и извлёк оттуда четыре закрытые, маленькие склянки со светло-голубой жидкостью, – здесь на четыре дня, а точнее ночи. Если уж ты решила гулять по ночам, носи их с собой, не забывай пить по одной, перед закатом. Стоило бы пойти с тобой, но мне нужно доделать работу и дождаться заказчика, на исследование и ингредиенты тоже нужны деньги, к сожалению, даже джунгли не могут дать всего необходимого.

Ханна схватила, склянки и направилась, к выходу.

– Ты куда-то спешишь?

Она остановилась у самой двери:

– Да, хотела сходить на рынок, пока всё самое свежее не разобрали.

– Ладно, иди, но возвращайся скорее, у нас много дел.

Ханна вышла за дверь, и перед тем, как подняться по лестнице, тихо прошептала:

– Спасибо, мама.

Маркос стоял, и рассматривал подёрнутою ржавчиной обшивку, двери, которая только что закрылась за его дочерью. Решение отпустить Ханну далось тяжело, не взирая на то, что её состояние улучшилось за последние дни. Лекарство, которое он изобрёл, лишь убирало симптомы, но не могло избавить от самой болезни которая была похожа… да не на что она была не похожа в пределах изученного мира. Научные работы, что он прочёл, все изученные феномены и даже запретные и опасные знания, которые люди усердно пытаются стереть с лица истории, не смогли дать не то, что ответов, но даже малейшего совпадения с болезнью, павшей проклятием и испытанием, на его семью. Маркос снял тяжёлый кожаный фартук и опустился на стул. Мысли навалились тяжким грузом на усталого человека.

Сначала заболела Урсула. Когда он впервые столкнулся с этим кошмаром, то голову его не посетили предательские мысли, вызванные сильнейшим страхом и потрясением. Любой другой бы на его месте бежал без оглядки от увиденного ужаса, осеняя себя знаком созидателя, но Маркос оказался не таким впечатлительным. Он всегда старался докопаться до сути вещей, известный учёный, профессор кафедры алхимии при большом имперском университете, решил побороть свой страх и использовать научный подход. Конечно не только наука подстегнула алхимика. Маленькая Ханна любила свою мать, а он любил их обеих. Ещё тогда учёный начал работать над лекарством, но не успел.

Отчаяние всё больше укреплялось в его сознании, каждый раз, когда он терпел очередную неудачу, и смотрел на то, во что превращалась его любимая по ночам. Страшные припадки что одолевали бедную женщину с наступлением ночи, сначала слабые, но с каждым днём, они всё усиливались, превращая человека в жуткий кошмар. Чёрные, злобные глаза, перекошенное от ярости лицо и исходящий пеной рот могли напугать любого, но не смогли устрашить искушённого алхимика, и любящего мужа. Он в тайне от всего мира наблюдал и изучал, скручивал жену по рукам и ногам, что бы она не могла навредить себе во время долгого приступа. В первые несколько недель он смог узнать о болезни многое и был преисполнен оптимизма и решимости. Прежде всего стало ясно, что припадок проходит, как только восходит солнце, чтобы повториться снова после заката. Так же было понятно, что это не заразно и Маркос мог работать без опасности для себя и окружающих, но болезнь прогрессировала гораздо быстрее, чем работа по изготовлению лекарства. Со временем организм больной женщины сильно измотался, мышцы напрягались до предела, пока Урсула бесновалось в своих путах. Позже, к приступам прибавилось кое-что ещё, вены на голове женщины стали чернеть, как будто их заполняла не кровь, а совсем иной гумор. Через два месяца, расписываясь в своем бессилии, учёный был готов обратиться к целителям светлых волшебников, из храма созидания, но вовремя остановился. Болезнь захватывала не только физическое тело, но и поражала человеческую суть, на уровне ментальных энергий и имела схожую природу с магией, творимой тёмными колдунами, как показал анализ взятого образца чёрной жидкости, а у созидателей к любым проявлениям силы разрушителей был только один подход – уничтожение. Если они не смогут излечить её, то убьют. Поэтому от этой идеи пришлось отказаться.

В одну из ночей, деревянный кляп не выдержал, Урсула перекусила его вместе с языком и долго умирала, истекая кровью, а его не было рядом в последние минуты её медленно угасающей жизни. Но несмотря на сильное потрясение он продолжал жить и работать ради дочери. Исследования неизвестной болезни привели его к мнению, что это может передаваться по наследству. Алхимик не был уверен в этом наверняка, но жизнь научила его, готовиться к худшему. Боязнь за благополучие дочери и страх потерять ещё одного любимого человека, заставили его продолжить исследования с оставшимися образцами крови покойной жены. Чувство потери, тяготило душу. Смерть Урсулы он объяснил эпилепсией, но некоторые соседи и коллеги, всё равно, начали косо посматривать в его сторону. Жизнь на прежнем месте, угнетала и становилась невыносимой, поэтому, когда Ханна подросла, Маркос продал всё, что у него было и они уехали в Синдарию, на другой континент.

Будучи человеком прагматичным, он не прогадал с местом. Во-первых, западные, алхимические практики, являлись редкостью в Синдарии, он смог открыть свою лавку. Во-вторых, страна, являла собой кладезь самых редких и разнообразных алхимических ингредиентов, благодаря своему соседству с ядовитыми джунглями. Маркос прекрасно это знал. И в-третьих, дочке очень понравилось это место. Она быстро освоилась, вступив в одну из охотничьих гильдий, или как их называли местные, шикари. Ханне с детства не хватало усидчивости, чтобы пойти по стопам отца, за то было полным-полно энергии, чтобы учиться фехтовать на рапирах и стрелять из лука. В этом она не плохо преуспела и не редко участвовала в ярморочных состязаниях. Здесь дочь была счастлива, пока и её не постигло это семейное проклятье. Тогда он и рассказал ей о том, почему умерла её мать.

В Маджите его работа сильно продвинулась, нелепая случайность подтолкнула к правильному ответу, который он не мог найти, пока пытался вылечить Урсулу. Решение было у него под носом, а он не смог вовремя его разглядеть, и теперь корил себя за это. Когда им было совершено первое шокирующее открытие, он не находил себе места и работал как проклятый, а уже через несколько дней смог добиться первых результатов, не без помощи дочери, которая в силу новой профессии могла достать в джунглях всё необходимое. Она старалась, пока у неё хватало сил бодрствовать днём. И если бессонные дни и ночи выматывали его, то ей приходилось ещё тяжелее и, наверное, было намного страшнее чем ему. Девушка, усердно работала, не смотря на страх и физические мучения, поэтому, быть сегодня счастливой она заслужила по праву. Пусть фестиваль огней будет и её праздником.

***

Джостар быстро шёл по узким ночным улочкам Маджита, петляя в тёмных, пустых лабиринтах между стенами высоких домов. Проникающего сюда света не хватало, чтобы разглядеть хоть что-то. Редкие, и выщербленные ступени, вели под уклон, и любой человек, при такой темноте, рано или поздно, обязательно бы оступился. Этому способствовали вылитые за день помои, и объедки, разбросанные повсюду. Не споткнёшься, так поскользнёшься, хотя ни темнота, ни воняющие препятствия, не мешали Джостару быстро идти, и выбирать правильное направление. Конечно можно было избрать другой путь, менее смердящий и более освещённый, но в таком случае его шансы выбраться из того дерьма, в которое он влип сильно снижались. Место он выбрал не спроста, здесь его возможность оставаться незамеченным возрастала. Во-первых, царившая тут темнота, мешала разглядеть его хоть и не значительные, но заметные при нормальном освещении ранения, и порванную одежду. Во-вторых, в этой части района, он мог не опасаться кого-то встретить. Здесь и в любой другой день не слишком многолюдно, а сегодня ночью похоже никого нет вовсе. Все от бедного до богатого, и от мала до велика находились на центральной площади и в местном храме. А в-третьих, запах нечистот сбивал с толку Асур, что находились в городе. Они могли что-то почуять, и проявить интерес к его персоне, что было совсем уж не желательно.

Боли Джостар уже не чувствовал, и потому мог привести в порядок мысли, которые не давали ему покоя. Он шел и безошибочно ориентировался в узких лабиринтах, и прокручивал в голове события, в которых увяз по уши:

«Кто бы мог подумать, что старая лабораторная крыса выкинет такое. Да, Джостар, расслабился ты что-то, потерял хватку. Ведь сразу стало понятно, что со стариканом что-то не чисто, как только посланный к нему ворюга не вернулся. Не надо было на пролом идти. Если бы только Лавий был вменяемый большую часть своей жизни, не случалось бы таких конфузов. Ещё и удрал, трус! Небось у Эдриана отсиживается. Увижу, крылья оборву! А как всё хорошо начиналось. Ну старый, ну удружил. Надо с алхимиками поаккуратней быть, а то не ровен час и орка выпустить могут. Теперь осталось только добраться до Эдриана и остальных. Главное, дело сделано».