Читать книгу: «Октавия», страница 4
– Здравствуйте, – в голосе его, ожидаемо, тоже не было никаких особых черт: ни хрипотцы, ни комичной высокости тембра. – Всех рад вас видеть.
Однако же, отчего-то все в комнате напряглись. Они теперь покорно молчали: кто-то склонил голову, а кто-то прикрыл глаза. В общем, не хотели встречаться взглядом с вопиюще обыкновенным молодым человеком.
– Я вижу много знакомых лиц, но, кажется, есть и новые, – он обратился взглядом к Стефану и Калебу. – Кто привёл?
– Я, – возникла Игнис после небольшой паузы.
Стефан услышал, как дёрнулся у неё голос.
– Что ж, давайте познакомимся. Вы скажете, что это ненужная формальность, но я предпочитаю знать, кто передо мной, – довольно хмыкнул вошедший. – Я – Ричард. Позвольте мне представить и моих товарищей: перед вами Линкольн…
Молодой человек в пенсне кивнул.
– Адам…
Тип бойкого вида подозрительно покосился.
– Моя душенька, Кассандра…
Девушка кокетливо сложила губки и одарила парней обворожительной улыбкой.
– Джонатан…
Пижон хитро улыбнулся.
– Игнис вам известна.
Она никаких телодвижений совершать вовсе не стала: суровая порода, ничего не скажешь.
– И наконец…
Ричард приблизился к незнакомке и взял ее за хрупкие плечи. Она едва различимо скривила лицо, но не отстранилась: терпеливо позволила ему наклониться.
– Октавия, моя жена.
***
Над поместьем разыгралась гроза, и тучи, не чернее самого неба в ночную пору, сомкнулись тугим кольцом. Октавия Винреско стояла у большого окна и, касаясь рукой стекла, умиротворенно смотрела, как месяц играет в прятки с ночным небом. Рука коснулась её плеча, она поникла главою, ощутив, как мерное дыхание расходится по её шее. Она смеряла пол испуганным взглядом.
– Скоро у нас будут гости,– его слова пленили ее хуже острого капкана.
Их гостиная, залитая светом, стала ей ненавистна. Поместье в глубине лесов заставляло сердце тосковать по настоящему дому. Ничего нельзя было сделать: она должна быть узницей, пока не сможет сдерживать себя.
Теперь она ненавидела свет солнца, ярко слепивший тусклые глаза; ненавидела музыку, хотя так раньше любила играть на фортепиано в присутствии людей; а больше всего ненавидела гостей, которые приезжали к виконту Бладшефту «отужинать». Всё говорили и говорили обо всём, а она сидела и корчила улыбку на воспаленных губах.
– Отчего твоей жене не сесть и не принять трапезу с нами? – голос Джонатана донесся до ее слуха.
– Я не голодна, спасибо, – тихо отвечала она.
Погруженная в тоску, Октавия даже не заметила, как господа и дамы уже прибыли в их поместье. За широким столом в свете люстры они заполняли комнату разговорами и смехом.
– Голубушка, ты же заморишь себя! – пропищала Кассандра. – Нам, упырицам, нужно особенно много есть: иначе превратимся в ходячий скелет. Правда, Игнис?
Игнис не отвечала ей и безучастно поливала кровью сырое мясо неразделанной туши. Октавию всё еще тошнило от запаха, распространявшегося по всей гостиной во время этих приёмов пищи.
– Скоро мы все здесь исхудаем, – протянул Линкольн. – Мы не сможем так долго обходиться домашним скотом.
– Ну мы же цивилизованные упыри, – проговорил Адам. Он провёл пальцам по своим зубам, ощутив, как они превращаются в клыки. – Не можем убивать людей, как они нас. Мы же сраные интеллигенты.
Ричард, сидевший во главе стола, не сводил взгляд с Октавии, стоявшей поодаль. Лишь иногда он переводил взгляд на своих гостей и корчил привычную безразличную улыбку.
– Я почти договорился: людская правительница готова предложить нам компромисс, – произнёс он, тоже приступая к ужину.
Кровь Октавии похолодела, и в глазах появился страх.
– Какой компромисс? – тревожно возникла она.
Этот вопрос интересовал не только её, но и всех собравшихся.
– В стране близятся беспорядки: абсолютизм и тирания императрицы вызывают возмущения. Оппозиция наступает ей на пятки, и покушение готовится, – его коротко стриженные ногти превращались в лезвия. – А мы убьём каждого, кто причастен к заговору, и обеспечим себе неприкосновенность.
Новость была воспринята неоднозначно. Вот чем отличался людской мир от Бездны: в Бездне никогда не было королей. Каждый её обитатель стремился с огромной власти, но никогда её не достигал. Бежавшие из неё когда-то упыри адаптировались совершенно к новому миру, где перед сильными мира сего надо было поклоняться, чтобы выжить.
– Мы же придерживаемся нейтралитета, Ричард, – Линкольн выразил очевидную вещь. – Разве это не прямое его нарушение?
– Ненадолго нам придётся поступиться с политикой невмешательства.
Если сам Бладшефт согласится на сделку, у остальных будет выбор: послушаться или умереть. Он сам уже решил всё, что было нужно, и со дня на день императрица получит сведения о том, что изуродованные и расчлененные тела заговорщиков были найдены в подвале Вунденской библиотеки. У всех без исключения были вырезаны сердца и вскрыты черепные коробки. А подвальная зала стала их благодатной кормушкой.
…Трапеза окончилась, и упыри покинули поместье. Октавия, не притронувшая ни к одному из блюд и не сказавшая больше ни слова, осталась в одной комнате с Игнис.
– Мы делаем это, потому что иначе нам не выжить, – проговорила она, обращаясь к Октавии.
– Или вы делаете это, потому что боитесь его? – подняв голову, отозвалась она. – Мы ведь можем жить, не убивая людей. Почему мы идём и убиваем?
Игрис подошла ближе и опустилась перед ней на колено:
– Человек тоже может жить, питаясь одним куском хлеба в день. Но будет он жить или выживать? – Октавия упорно отводила взгляд от неё. – Ты хочешь выживать, потому что жалко убить того, кто погубит тысячи жизней во имя своих грёз?
– Неизвестно, кто погубит больше.
Она осталась в комнате совсем одна, когда Игнис, коснувшись её плеча напоследок, встала с колена и вышла из комнаты. Гости погрузились в свои кареты и двинулись прочь от поместья.
И еще целый год Октавия Винреско раз в месяц видела заветный подвал, куда приходили люди. И обратно уже не выходили.
***
– Я Стефан, а это мой товарищ Калеб.
Стефан, кажется, начал догадываться, что здесь что-то не так. Словно перед ним разыгрывали какое-то странное выступление. Они точно тут не ради размышлений о будущем отчизны, да еще и как-то странно таращатся на них, словно сейчас же растерзают. А вот Калеб не чуял опасности, и Стефан приготовился хватать его за шкирку и лететь отсюда на всех парах, одержимый каким-то странным внутренним ощущением: последнее, о чём он сейчас думал, так это цель визита сюда.
– Извините, вы Октавия? Графиня Винреско?
Вопрос ошарашил девушку, и она, подняв склоненную голову, уставилась на рыжеволосого парня. На его лице возникла радостная улыбка, а упыри обменялись тревожными взглядами. Таким же взором одарил Стефан Игнис, но она зрительный контакт не поддержала.
– Да, это я, – ответила Октавия слегка пораженно.
Ричард склонился над ней еще больше, и девкшка исподлобья взглянула на его руку на своём плече: он сжал пальцы сильнее.
– Правда? Вы? – он вскочил со стула и упёр руки в стол. – Отданная замуж за виконта Бладшефта? В маминых записях никогда не значилось, что есть прототипы!
– Калеб, сядь, пожалуйста! – Стефан тревожно огляделся и дёрнул его за подол рубашки: как никогда он почувствовал себя уязвимо в этой комнате.
