Читать книгу: «Статуи из песка», страница 6

21 – Оставь меня, умоляю.

Телефон мне отдали по возвращении. А антидепрессанты пришлось пить ещё три месяца после госпитализации.

Я пробыла в центре по реабилитации шесть месяцев. Начала писать стихи, песни и картины. За это время ко мне ни разу не приехали.

На один месяц из этого срока пришлось уехать в другой центр. Условия чуть похуже, но в целом неплохо. Там я познакомилась с девушкой с которой общаюсь до сих пор. Когда мы с ней по обыкновению рисовали в беседке, мне пришло сообщение от матери в котором она сотый раз просила меня вернуться. Через пару минут стало тяжело дышать и я предупредив подругу отправилась в комнату отдохнуть. Уже на месте дышать стало невыносимо и шея перестала слушаться. Голова откинулась назад и мне стало очень страшно. Я изгибалась от боли и на могла ничего сделать, полагая что голова сейчас просто оторвется. Оставленная мной подруга, пришла проверить меня и жутко испугалась, увидев мои страдания. Она позвала психолога и та успокаивала меня до приезда скорой помощи.

В середине сентября меня отправили на ПМПК (комиссию, которая должна была определить здоровый я ребенок или должна учиться по облегченной программе). После этой комиссии меня поставили перед выбором. Следуя первому варианту, меня отправляли в лечебный интернат. Второй заключался в том, что я соглашаюсь на возвращение домой. Я выбрала второй вариант. На это была масса причин. Начиная с того, что круглая отличница, отправляясь в лечебный интернат, перечеркнула бы все эти труды. Вторая причина – мать в мое отсутствие тратила всю мою пенсию на себя (как и всю жизнь) . Если раньше она хотя бы на словах кормила и поила меня, сейчас и этого ей делать не приходилось. Я смирилась с тем, что мне не давали карманных денег. Смогла принять даже то, что мне не покупают вещи, и все приходится донашивать за сестрой или вообще чужими людьми. Но такую несправедливость терпеть была не намерена.

22 – Заново.

Меня забрали домой. Мне потребовалось какое-то время, чтобы узнать его. В жилище вернулась совсем не та девочка, которая оттуда уезжала, но и обстановка не осталась прежней.

– Почему повсюду так грязно ? – спросила я, рассматривая горы одежды, грязную посуду на столе и разбросанные бутылки.

– Наверное, убирать некому, – наигранно улыбнувшись, сказала мать.

На самом деле, действительно некому. Уборкой занималась я или, иногда, сестра, мать же крайне редко. Не разуваясь, я вошла в свою комнату. Стена, раньше обвешенная моими набросками, теперь просто прикрывалась оборванными обоями, которые так и грозились оторваться вместе с клейстером из муки. Комната ремонтировалась на скорую руку из за неожиданного туда переезда тети, которая как и бабушка умерла от рака именно там. Половину и без того маленькой комнатушки занимал холодильник, совсем как раньше. Внутри него, как и ожидалось обнаружились только варенье и яйца. В целом, не так уж и безнадежно. Можно приготовить яичницу, подумала я, стартуя на кухню (вернее говоря; в коридор, потому как это одно и то же) в поисках сковороды. Увиденное произвело на меня довольно сильное впечатление. Весь шкаф с посудой был завешен паутиной и усыпан пылью. Но есть всё-таки хотелось, поэтому сковородку я отмыла и приготовила в ней ужин. Перекусив, я вернулась в комнату. И тут мое внимание привлекла та самая стена-печка. Верхний слой белил просвечивал и сквозь него виднелся портрет.

– Ладно. Это всё-таки больно.

То ли шепотом, то ли мысленно проговорила я.

Бросив рюкзак на пол, я приземлилась на диван, который занимал почти все место в комнатушке.

– Ты будешь спать в гостиной, – притворно вежливым голосом пролепетала мать появившись в проходе.

– Нет. –кратко и уверенно, насколько это было возможно, ответила я.

Далее женщина упорно толкала долгую и несвязную речь о том, что на дворе осень, тут холодно и вообще за мной нужен контроль. Так как я не имела желания разводить конфликт, ответа она от меня не получила, и я просто поставил её в известность о том, что ухожу гулять.

23 – Люди бывают слишком добры.

Утром я, как ни в чем не бывало, вернулась в школу, будто не пропадала на полгода. Классная руководительница заплакала от горя, а психолог от радости. Я, конечно, не ожидала такой бурной реакции, но всё же это жутко приятно. Директор встретил меня словами, что я "солнышко". Кажется, это именно тот момент, когда не я начала работать на репутацию, а она на меня. Все же это очень мило.

Вскоре, мой младший брат брат заболел и попал в больницу с бронхитом, и когда отчим поехал его забирать, то я напросилась показаться врачу. В тот день меня положили на недельную госпитализацию.

Далее всё пошло как-то циклично. Снова голодовка, снова сбор крови и снова предобморочное состояние. В этой больнице как-то очень сильно обо мне забеспокоились, настолько сильно, что до комнаты меня довезли в инвалидной коляске. Медсестра еще долго расспрашивала меня, почему к моему брату приезжали каждый день с гостинцами, а мне даже с собой ничего не дали, но конкретного ответа она так и не получила. Потом я уснула, и проснувшись, обнаружила на краю кровати пакет с едой. Естественно, я побежала к медсестрам, потому что приносить мне яства никто из родных не мог, а в палате я лежала одна. Меня убедили, что это точно мое, и посадили кушать. Подозреваю, что это были те же медсестры или мужчина, который катил меня на кресле до палаты.

В пакете было немного кексов, яблоки, минералка и пара булочек. И вкусно, и грустно.