Отзывы на книгу «Осень», страница 3, 52 отзыва

Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, — словом, время это было очень похоже на нынешнее, и самые горластые его представители уже и тогда требовали, чтобы о нем — будь то в хорошем или в дурном смысле — говорили не иначе, как в превосходной степени. Ч. Диккенс "Повесть о двух городах"

Пока я читала книгу, я записывала мысли, кусочки будущей рецензии и свои общие впечатления от того или другого отрывка романа, а перечитав их поняла, что из этих совершенно разрозненных и порой друг другу противоречащих кусков составить цельный текст - задача не для слабаков. А вот у Али Смит получилось. Не зря основная часть повествования посвящена британской поп-арт художнице Полин Боти, которая своими коллажами сильно повлияла на главных героев книги, причем на каждого по-своему. Так и Али Смит складывает „Осень“ из кусочков, на первый взгляд совершенно несовместимых: обрывок суровой британской (даже мировой) бюрократии, фон из воспоминаний о теплой дружбе, мутная фотография сложных взаимоотношений главной героини Элизавет с матерью, кадры из фильмов, вырванные страницы из книг…

В этом романе время действия не осень, но все же она. Осень здесь переживается не в не календарной, сентябрь-октябрь-ноябрь, а физиологической и моральной форме. Она ярко выделяется в настоящем, в брексите, ксенофобии и чувстве страха и приближающегося хаоса, которое пропитало британское общество насквозь. С одной стороны это край. Край жизни, последняя возможность насладиться пребыванием здесь, а дальше будет уже „там“, и что это „там“ из себя представляет - совершенно непонятно. Но герои еще „здесь“ и за это „здесь“ они цепляются всеми силами. А с другой стороны осень - это лишь промежуток. Затем будет зима, но за ней брезжит надежда и жизнь. Это как с полупустым или -полным стаканом: для кого-то весна уже позади, для кого-то она еще наступит. В этом движении вперед видится не только цикличность жизни, но и передача наследия, ничто не забыто, и подтверждением этому служат картины Полин Боти или личность Кристин Килер, девушки по вызову и участницы общенационального политического скандала, да и многие другие отсылки к 60ым и ранее годам.

Али Смит выкладывает свою картинку не только из образов. „Осень“ настоящий арт объект. В этой тоненькой книжке заложен внушительный пласт английской истории и культуры. Для всех, кто не поленится воспользоваться гуглом, а так же будет читать внимательно и искать отсылки - текст заиграет совсем другими красками. Пожалуй, главная отсылка - к «Повести о двух городах» Диккенса, этакое противопоставление французской революции, описанной Диккенсом, и нынешних событий в Англии. А еще противопоставление старой доброй Англии в лице мудрого интеллектуала Дэвида, умирающего старика, но всеми силами цепляющегося за жизнь и Элизвет, которую даже зовут на новый манер - через „в“ и которая олицетворяет собой настоящее и будущее Англии. И все-таки даже в этом противопоставлении Смит показывает, как много новое поколение берет от старого и как важно передать правильные знания.

Несмотря на довольно неприятные и сложные темы, в чем-то даже остросоциальные, у Смит получился вполне себе солнечный и уютный роман. Действительно, осень. Не мерзлый и серый ноябрь, но солнечный и теплый сентябрь, когда осень только-только подступает, и кажется, что таким мир застынет надолго и именно сейчас время должно замереть и замедлиться. Вы замечали, как именно в сентябре прохожие притормаживают, смотрят чаще по сторонам и вдыхают прохладный воздух полной грудью? Вот именно такую осень описывает Смит. Закат близок, но до него мы еще успеем пожить и насладиться жизнью в полной мере.

На первый взгляд, «Осень» - роман о языке, или с языком, это уж как хотите. То есть дело не в том, что Смит им владеет (что подразумевается практически в каждой рецензии), а в том, что она им живет, посредством языка о языке же и размышляет. Подобного рода «борьба борьбы с борьбой» и порождает странность всего текста, задает слишком высокую планку для читателя, который обычно пользуется языком, словно зубной щеткой, телевизионным пультом или туалетной бумагой, и ждет от автора чего-то такого же. В словосочетании «владеет языком» вообще есть нечто само по себе двусмысленное, указывающее на проблематичность нашего представления о мире, которое самим же языком и сформированно. Здесь и неопределенность подразумеваемого навыка (владеть -это про лизать или про говорить), и абсурдность, непомерность претензий (скорее язык нами командует, чем мы им распоряжаемся). Искусственность, противоестественность выражаемых отношений тоже бросается в глаза. Владеть, иметь, обладать можно чем-то косным, объектом, тем, что можно с легкостью подчинить своей воле. Но язык жив, норовист, и с этим ничего не поделаешь. Итак, речь идет о том, как мы живем в ловушке языка, слов, значений, представлений. Это такая золотая клетка, очень удобная штука, избавляющая человечество от хлопот. Язык задает рамку. Слова размечают территорию, суждения словно двойная изгородь с пропущенным электрическим током, такая как раз фигурирует в романе. И здесь уже не поймешь, не разберешь – по какую сторону свобода, а по какую неволя. Язык дает пространство, он же ограничивает. Создает иллюзию простоты и ясности. Узус порождает узость. Но это и почва под ногами, в которой, как и в реальной, слои, пласты, требующие языковой палеонтологии и археологии. Покопаешься и увидишь вместо плоскости объем. Собственно об этой двойственности языка, его неоднозначности, и идет речь на протяжении всего романа. Но есть и более абстрактный уровень проблематики, скорее философский, чем лингвистический и культурологический, – слова, символы, значки подменяют реальность, создают видимость понимания, мираж ясности. И вот слово, знак, процедура, установление начинает вытеснять сам предмет. Мир сводится к картине мира, а та уже начинает существовать как нечто самостоятельное и безотносительное к окружающему. Номерки и паспорта вместо личности, слова вместо предметов. Выхолащивается всякий смысл, теряется связь, и все движется к кафкианскому абсурду, к лишенной понимания понятности, высшей точкой которых становится область, которой традиционно считается сердцевиной здравого смысла и объективности – наука. Вот яркий пример. Вся неординарность, весь эффект, производимый на Элизавет художницей Полин Боти должны свестись в ее работе к нескольким сухим и, по сути, бессмысленным строчкам, составленным из ярлычков-понятий. Реальность не просто разъяли как труп, параллельно ей создали другую, испорченную и искаженную. Контекст, в который включено явление, начал значить больше чем объект как таковой. Преподаватель Элизавет удивляется: как вы собираетесь писать работу о Боти, о ней же мало написано, мало материала? Абсурд. Так рождается не только феномен превратившейся в самодостаточный набор ссылок и цитат науки, но и «дивный новый мир» бюрократии, мещанства, пошлости, стереотипов, в котором наравне с простотой суждения о мире возникают и новые нечеловеческие сложности. Элизавет чудным образом частично из этого мира извлечена, благодаря своему соседу Дэниэлу, история дружбы с которым и составляет большую часть романа. Дэниэл научил ее видеть, показал сложность простоты и простоту сложности, вывел к вещам, за рамки привычных упрощающих и облегчающих жизнь представлений. Он открыл ей мир. В силу этого «Осень» можно считать романом о постижении чужой жизни и загадки существования вообще. Глаза открылись, и вдруг вместо четкой картинки перед нами оказалось нечто расплывчатое и разноголосое, крайне противоречивое. Проступают не силуэты и очертания, а неуловимые и неповторимые облака, сгустки индивидуальности, в своей неопределенности, неуловимости и загадочности, не теряющие индивидуальности и своеобразия. Напротив. В мире нет ничего ясного и решенного. Нет тех четких границ между жизнью и искусством. Искусство – часть жизни, а та, в свою очередь, - воплощенное искусство. Где кончается выдумка и начинается реальность, разобраться трудно. Поэтому Смит не столько начиняет свой роман литературными реминисценциями и перекличками, сколько демонстрирует, насколько литература укоренена в жизни, а та, наоборот, в литературе. Одно перетекает в другое, и не разберешь, где одно, а где другое, как в картинах Полин Боти. Роман, картина, песенка – за ними стоит чья-то многотрудная, трудноуловимая жизнь, целый мир, в который мы обычно не заглядываем. Так же обстоит дело и со временем. «Путешествие во времени – это реальность, - сказал Дэниел, - Мы совершаем их постоянно. Миг за мигом, минута за минутой». И подспорье в этом память, запечатленная в нас, в вещах, в самом языке. Прошлое не прошло, будущее рядом, и мы с легкостью живем во всех временах сразу, не замечая этого, отгораживаясь от этого факта возводимыми искусственными временными, а на самом деле, чисто лингвистическими барьерами. Человек полюбил заборы и ограды. Политика – наиболее очевидный пример. Та неспособность к диалогу, которую демонстрирует британский люд по вопросу Брексита лишь часть общей проблемы – человек заперся в кокон из слов, стереотипов, он возвел вокруг себя теоретические стены, которые убивают на практике (Джо Кокс, мы помним). Роман подводит нас к вроде бы неутешительному, но столь важному на данный момент выводу: «Я ничего, абсолютно ничего ни о ком не знаю. Возможно, никто не знает». Но это вывод не нигилистический, как можно было бы подумать в самом начале. Нигилизм заключен скорее в позиции «плавали, знаем», в той газетно-медийной простоте объяснений чужих мотивов, которые с легкостью подхватывается публикой. Познание начинается с классического «я знаю то, что ничего не знаю». У главной героини, Элизавет, эта тяга к познанию была с детства. У нее были вопросы, она не довольствовалась простыми объяснениями: наш сосед - гей. Поэтому она и оказывается способна открыть за очевидным необычайное - своего соседа, забытую художницу Полин Боти, свою мать, понять внезапно, что «ей просто удобно думать, что мама абсолютно ни в чем не разбирается». В итоге оказывается, что «Осень» не только роман о языке. Но и не о таинствах так называемого современного искусства, самого правильного в мире. Хотелось бы верить, что воскрешение памяти о Полин Боти - повод для того, чтобы вспомнить о живости, непосредственности и наивности творчества, а не для того, чтобы изобрести нового дракона. Худшее, однако, что можно сказать об «Осени», так это то, что перед нами роман о любви (если не трактовать последнюю в расширительном, вселенском смысле). Такая трактовка практически аннулирует все содержание книги, подменяет довольно широкую концепцию автора распространенной ныне узкогенитальной точкой зрения. Язык, ломка стереотипов, познание индивидуальности, обретение способности видеть мир, а не понятийные огрызки - все это не исчерпывает проблематики книги. Точнее было бы сказать, что роман Али Смит о невыразимом. О том, что мы порой отлично ощущаем, но так и не можем облечь в слова. Она про что-то. Вот это можно сказать с определенностью. И это немало в океане целой литературы ни о чем.

Такая странная история. Может быть, я просто с моим уровнем английского была к ней не готова. У автора, как мне показалось, язык образный, метафоричный, постоянно переплетается настоящее и прошлое, присутствует некая игра словами, смыслами, поэтичность. Все это оказалось для меня как-то на заднем фоне, хоть и ощущалось, а все потому, что я в принципе пыталась понять, что происходит. Ну ладно, сложности были в первой трети, а потом я приноровилась к тексту, и книга меня очаровала.

Элизабет Деманд, которой чуть за 30, периодически ходит на почту, чтобы отправить документы на получение паспорта, где тоскливо ждет свои очереди и читает. В промежутках она навещает своего старого друга, Дэниела Глюка, сидит у его кровати, на которой он уже намного ближе к смерти, чем к жизни. Или нет.

Периодически автор возвращается к моменту их знакомства, когда Элизабет была девочкой, а он уже был стариком за 80, но они сумели построить удивительную и живительную дружбу. К рассказу о 90-х, 2000-х добавляются воспоминания Дэниела о 60-х,30-х,40-х, текучесть текста словно подчеркивает текучесть и изменчивость самого времени, тщетность человеческих усилий. Тот факт, что человек одинок по сути своей, растерян большую часть жизни и не в силах противостоять практически ничему вокруг, и все-таки кто-то протестоит и протестует, кто-то может обрести друга и нечто большее, если очень повезет. Не важно, где мы, что вокруг нас, важно, что вместе.

И все-таки решила, что надо на русском перечитать, когда выйдет)

Такая тонкая и прозрачная история, словно первые дни сентября. Когда в воздухе происходят какие-то волшебные, не видимые глазу, трансформации. Этим воздухом невозможно надышаться, а пейзажами налюбоваться. Так и с этой книгой. Эта книга – как одеяло из лоскутов. Здесь нет единой линии и сюжета. Она играет разными оттенками и тональность. Но хочется ее разобрать на цитаты, хочется наслаждаться легкостью повествования. Не могу сказать, что книга войдет в разряд моих любимых, и я буду ее всем советовать. Вовсе нет. Но она достаточно мила, хрупка и прозрачна, как осенний воздух. Действительно очень подойдет для коротания осеннего вечера. Говорю в единственном числе, потому что книгу я прочла за вечер. Она легко читается, в ней полно интересных образов, иносказательных моментов.

«- Привет, - сказал он. - Что читаешь? Элизавет показала пустые руки. - Разве не видно, что я ничего не читаю? - сказала она. - Всегда читай что-нибудь, - сказал он. - Даже если не читаешь физически. Как иначе познать мир?»(с)

Как я и рассчитывала, мне понравилось, но рядом с "Весной" я бы роман не поставила. Я прочитала его залпом буквально за пару часов, и он весь - как прилипший к мокрому асфальту жёлтый лист. Разложение, но какое красивое. Здесь те же заглавные темы, которые, видимо, и будут кочевать по всему "сезонному квартету", но они намного мягче. Как будто путешествие во времени: из обострения "Весны" в затишье "Осени" - референдум только прошёл, страна расколота, никто не знает, что дальше. Помимо всех этих политических тем, роман о многолетней дружбе (правильней было бы назвать это менторскими отношениями, но в аннотации дружба) девочки и мужчины, женщины и старика. Внучки, которая ждёт, когда дедушка проснётся. Не могу не сравнивать с "Весной" - там первая часть от лица мужчины в годах мне не понравилась, а здесь только эта часть меня и зацепила. Возможно, дело в том, что в книге с названием "Осень" она более уместна. А ещё - неожиданно - книга о шестидесятых, поп-арте, женской сексуальности и политическом скандале. Который касался и СССР, кстати. В процессе чтения очень хочется гуглить, и, будь у меня цветной принтер, я бы без раздумий распечатала картины (фотографии картин) и фотографию главной героини "Скандала 63". Как-нибудь я так и сделаю, как только соберу все четыре книги и перечитаю их в правильном порядке.

Для меня осень - это время замедления, созерцания, спокойной остановки, отдыха от суеты лета. Хочется в это время встать, замереть и наблюдать. И книга Али Смит - спокойная, меланхоличная и красивая. Удивительно, как с помощью слов ей удалось передать атмосферу и настроение.

Главные герои - девочка, девушка, женщина Элизавет и ее старший товарищ Даниэль Глюк. На момент знакомства с Элизавет ему в районе восьмидесяти, а в момент настоящего времени - 101 год. Он не просто товарищ и бесплатная нянька для Элизавет в те моменты, когда мама девочки занята, и за ней некому присмотреть, он еще и учитель, проводник в мир живописи, слов, прекрасного. Несмотря на крайне преклонный возраст, он активен и молод душой. Именно он описывает Элизавет картину-коллаж, написанную в 60-е годы его знакомой художницей и любовью всей жизни. Позднее Элизавет обнаружит в букинистическом магазине каталог выставки Полин Боти, и узнает среди картин, представленных на его страницах, ту, описанную в детстве старшим другом.

Так в книге появляется еще одна героиня - реальная художница, одна из основателей британского поп-арта, женщина с яркой и трагической судьбой.

"Осень" - это калейдоскоп картинок из настоящего и прошлого, снов и воспоминаний, перемешанных причудливым образом. А также красивых и поэтичных описаний:

Минуту назад был июнь. А теперь погода уже сентябрьская. Поднялся урожай – яркий, золотистый, скоро жатва.

Ноябрь? Немыслимо. Всего через месяц.

Дни еще теплые, но воздух в тени посвежел. Ночи длиннее, прохладнее, свет с каждым разом все скуднее.

Темнеет в полвосьмого. Темнеет в четверть восьмого, темнеет в семь.

Зелень на деревьях начала тускнеть с августа – на самом деле уже с июля.

Но цветы все еще расцветают. Шпалеры все еще жужжат. В сарае уже полно яблок, и дерево все еще увешано ими.

Птицы на линиях электропередачи.

Стрижи улетели несколько недель назад. Они уже в сотнях миль отсюда, где-то над океаном.

Все говорят о том, что «Осень» – это поэзия в прозе. Всё так, и Уолт Уитмен, и Сильвия Плат, и Томас С. Элиот ощущаются буквально на клеточном уровне. Но всё же для меня «Осень» – это, скорее, коллаж, чем поэма. С цветными кружавчиками, приклеенными по кромке, с розовыми пёрышками, с опавшими листьями, с надписями в стиле граффити, с вырезками из журналов и кусками бланков или заявлений.

Али Смит написала книгу о многолетней дружбе представителей разных поколений, поэтому в центре этого коллажа вполне можно написать слово «friends» с милым сердечком над розовым i. Но дружба эта существует на фоне резкой смены эпох: Брекзит буквально разломил Британию на «до» и «после», на «своих» и «чужих», поэтому вдруг становится чрезвычайно важно, что героиня в рамках романа читает две книги – «Повесть о двух городах» и «О дивный новый мир». Одна – прошлое страны, вторая (по Смит) – её возможное страшное будущее, с альфами и бетами вместо англов, саксов и тех, кто не является коренными жителями островов. А это значит, что милое и девичье, каллиграфически выведенное «дружба» может затеряться среди окружающих лозунговых надписей, написанных толстым маркером или ярко-красной аэрозолью…

Однозначно, «Осень» - книга-настроение, но при этом она отнюдь не лишена сюжета. К сожалению, мне рассказанного Смит было мало, я точно не из тех, кто понимает всё без слов, поэтому я забуду о ней со сменой сезона.

Меня покорила эта книга. Когда ее читаешь, ощущение, что ты плывешь во времени и пространстве. Конечно, часто ты оказываешься в осеннем лесу, где тянет дымком от сжигаемых листьев. И кто-то заботливой рукой меняет тебе слайды. То из настоящего, то из прошлого главной героини (а главной ли?) Элизавет, то из жизни (почти смерти?) ее соседа ста с лишним лет Дэниэла Глюка, а через них обоих протягивается жизнь, творчество и смерть Полин Боти, такой красивой и одаренной бунтарки, ушедшей так рано, в 28 лет. С какой любовью описаны картины и коллажи Полин, как тонко, как чувственно. И как же было прекрасно, потом изучать их, даже узнавать, каждую деталь или деталюшечку, с чувством встречи с чем-то давно знакомым. Закрывать глаза, как Элизавет, и вспоминать их, смаковать. Это чудесно, правда.

Никто не будет спорить, что информационное поле англоязычных читателей все-таки сильно отличается от нашего. И не всегда очевидно, что имел в виду автор. Для них - это само собой разумеющиеся нечто, что знает даже младенец, а для нас - непонятные отсылки к каким-то событиям или персонажам, но переводчик постарался прояснить такие моменты. Но что-то мы все-таки неизбежно теряем. Или точнее не теряем, но какое-то ощущение подсматривания за соседями возникает. Проблема иммигрантов, референдум, брексит. Вдруг оказывается, что соседи не поживают с ног до головы в шоколаде, как нам всем видится.

И как к месту появляется бунт мамы Элизавет против системы, с помощью антикварного барометра!

... у мамы новый план: каждый день она будет ходить туда, чтобы ее арестовали (тут Зои подражает маминому голосу), - "бомбить этот чертов забор людскими историями и артефактами не таких жестоких и более человеколюбивых времен".

Как грустно, что мы живем во времена нечеловеколюбия. И как хорошо, что Али Смит задумала целый сезонный квартет. И можно ждать Зиму, Весну и Лето, разглядывая жизнеутверждающие работы Полин Боти.

Представьте, если бы картины в галерее были не просто картинами, а отчасти живыми.

Представьте, если бы время можно было словно приостановить, а не оставаться приостановленным внутри его.

Октябрь – мгновение ока. Яблоки только что оттягивали ветки, а в следующую минуту опали, листья пожелтели и истончились. Миллионы деревьев по всей стране засверкали инеем. Все они, за исключением вечнозеленых, сочетают в себе красивую и безвкусную – красно-оранжево-золотистую листву, которая затем коричневеет и тоже опадает. Дни неожиданно теплые. Кажется, будто лето закончилось совсем недавно, если бы не деформация дня, не вползание кружевной темноты и сырости по краям, спокойно сворачивающиеся растения, бисерины конденсата на паутинах, висящих между предметами. В теплые дни кажется неправильным, что опадает столько листьев.

После прочтения этой книги становится слишком сложно собраться с мыслями и выдавить из себя хотя бы одну букву, не говоря уже о словах или предложениях. Потому что кажется, что все не то. Хочется хотя бы на полчаса научиться так любить язык, так заигрывать с ним, так закрутить полноценный бурный роман, как это удается Али Смит.

Проза писательницы - поэтичная, живая, наполненная, волнующая. Причем, если даже в переводе она цепляет за какие-то струны в душе, то хочется позавидовать тем, кто имеет возможность прочесть "Осень" в оригинале. Это литературная вакханалия, словесная оргия, мистическая симфония. Отсылки, игры, эксперименты. У каждого написанного слова - свое правильное и неповторимое место. И я более чем уверена, что не смогла вникнуть и в половину того, что Али Смит спрятала в канве своего текста.

Здесь не дождешься линейного привычного повествования, не найдешь простоты сюжета или четких временных рамок. "Осень" как лоскутное одеяло, которое выглядит хорошо, будучи полностью сшитым, в разобранном же состоянии ни один кусочек не будет представлять интерес. "Осень" это сложный коллаж на огромном полотне, где яркими красками играет прошлое и настоящее, свобода и оковы, радость и печаль, остросоциальные злободневные темы и ушедшие приятные времена. Здесь непривычная долгая дружба старика и еще юной девочки, ставшей со временем молодой женщиной. И именно здесь мужчина, разменявший сотню лет остается в душе моложе, чем девочка, которой едва ли исполнилось одиннадцать.

Эта книга о любви. О живой, яркой, настоящей. Но не ищите здесь привычное понимание этого слова, ведь у Смит любовь всеобъемлющая. Любовь к человеку, любовь к искусству, любовь к жизни, любовь к воспоминаниям, любовь к себе, любовь к близкому. И каждая из них разная, каждая из них не похожая ни на что - для кого-то близкая в описаниях, для кого-то далекая и непонятная. А может быть и не любовь ни разу? Ведь помимо любви здесь и борьба, и ненависть, и неприятие, и тонкий английский юмор.

Я слишком долго хотела познакомиться с этой писательницей, я слишком долго боялась ее. "Осень" очень хорошая книга, но она не смогла до конца затронуть. И я более чем уверена, что дело здесь именно во мне, не иначе. Но я так же более, чем уверена, что мое знакомство с творчеством Али Смит продолжится, и не ограничится ее сезонным квартетом.

Похоже, в конце ты остаешься на берегу той самой личностью, которой был в момент ухода