Читать книгу: «Край, где поселились люди», страница 31
– Да это из-за меня она тетю Машу укусила, – парень был крайне огорчен.
– Да перестань, Даня! Что за глупости, – женщина махнула рукой. – Еще не хватало виноватых искать, это же не ты их тут развел.
– А может и он! – продолжал Миша. – Мы откуда знаем? Он у нас темная лошадка, приехал издалека…
– Да ладно тебе! – прервала Татьяна шутки одноклассника. – Данил, хватит тебе тоже. Больно, теть Маш?..
– Да нормально, терпимо.
– Сереж, иди тебя перебинтую.
– Не надо, зачем меня бинтовать через каждые пять минут.
– Иди давай! – Таня сурово посмотрела на парня, тот подошел и протянул руку.
Развязав бинт, женщина сразу охнула, а за ней вскрикнула и Мария Савельевна. Рука так покраснела, что выглядела как сплошной багряный синяк. Место укуса опухло и кровоточило.
– Ничего себе… – прошептал Сергей, глядя на собственную конечность. – Это что такое…
– Гена! – закричала Татьяна. – Посмотри в справочнике своем медицинском, что надо делать? Может, смазать чем особенным, глянь, какая рука! А теть Машу тоже укусили! Надо и ее смазать.
Геннадий Петрович заметался в поисках справочника, потом все вместе долго искали нужную книжку среди всего хлама, лежащего вокруг. После долгих поисков необходимую литературу все же обнаружили, вычитали, чем лучше обработать место укуса, среди медикаментов нашлось необходимое средство, рану смазали и снова забинтовали.
– А где еще лекарства, вот там лежали? – крутила головой Татьяна.
– Да кто тут теперь что найдет!
– Ой, я их там оставила, в кулечке синем! – занервничала женщина. – Я специально там все собрала нужное, и я забыла! – заплакала она.
– Тань, перестань, ну нашли же необходимое, что ты ноешь! – Мужчины в прихожей пытались приладить железную дверь изнутри в проем двери квартиры Марии Савельевны с помощью ручных инструментов.
Но Таня так разволновалась, что подвела друзей, и теперь они остались в квартире без необходимых и самых нужных медикаментов, что разрыдалась еще громче.
– Где ты их оставила? Я схожу быстро, – спросил Геннадий Петрович, желая успокоить плачущую подругу.
– Сразу в прихожей, справа ящичек и там кулечек синий!
– Мужики, подсветите. Больше никто ничего не забыл?.. – Все покачали плечами, и Геннадий Петрович аккуратно приоткрыл дверь, подсвечивая в проем фонариком. – Ой, мама! – сразу отпрянул он и быстро захлопнул дверь.
– Что там… – Миша глянул на соседа. – Понятно… можешь не отвечать…
– Что там, Гена?.. – Мужчина прятал глаза, и Таня сразу схватилась ладонями за лицо. – Они что, здесь уже?..
– Все, без паники! Давайте, спокойно все! – скомандовал Геннадий Петрович дрожащим голосом.
– Че, Генчик, там не очень картинка? – шепотом переспросил Миша, криво ухмыляясь.
– Угу… – кивнул сосед в ответ.
– Пи**ец, Серый, мы отрезаны.
Уже абсолютно все без исключения поняли, что попали в странную ловушку. Соседям было не по себе, и даже говорить друг другу поддерживающие слова казалось несколько несвоевременным. Они только молчали, потихоньку занимаясь своими делами, хотя заниматься теперь было особо нечем. Квартира превратилась в практически непроходимый склад одежды, вещей, дров, инструментов и всякой нужной мелочевки, и теперь даже просто пройтись стало большой проблемой. Можно было только протискиваться среди завалов разного хлама, к тому же в прихожей велись работы по установке двери. Та категорически не хотела цепляться к дверному проему. Выбитая накануне с железными погнутыми штырями, она не соответствовала технологиям, придуманным соседями, и отчаянно сопротивлялась установке в чужой квартире.
– Так главное, неудобно теперь так! И нельзя выйти, блин! – Миша бесконечно ругался, мужчины нервничали, а женщины только сидели молча, стараясь хотя бы не мешать.
Кое-как дверь была прилажена к дверному проему, ее подперли шкафчиком, и всех предупредили, что по прихожей надо ходить осторожно, и желательно быстро перемещаться мимо, рискуя быть травмированными упавшей конструкцией.
Разговор не складывался, все были взволнованы до крайности, казалось, что сейчас любое слово вызовет либо бурю новых слез, либо какой-нибудь скандал. Всем было не по себе, и в основном соседи молчали, только иногда перебрасываясь необходимыми фразами. За окном стояла темнота, и в очередной раз взглянул за стекло, Таня поинтересовалась очень тихо:
– Ген, а который сейчас час?..
Геннадий Петрович быстро взглянул на часы и, собравшись ответить на вопрос, вдруг замолчал и стал разглядывать циферблат, будто не мог рассмотреть, что же показывают стрелочки наручных часов.
– Остановились, что ли… – растерянно пробормотал он и стал постукивать по стеклу.
– Теть Маш, а где часы?
– Да хрен его знает, где-то стояли, разве что разберешь теперь?
– Да ладно… ну его… какая разница…
– Танюш, да я думаю, ночь уже, часа два, может.
– А мне кажется, еще десяти нет, – вмешался в разговор Миша. – Да вон же телефон, теть Маш, в справочную позвоните! Спросите, шо там со временем, скажите, что у нас часы потерялись в куче барахла.
– Да ну тебя! – отмахнулась Мария Савельевна. Она немного помолчала, глянула на забинтованную под пледом ногу и обратилась к соседке: – Танюш, ты что-то туго забинтовала, растяни чуток…
– Ой, да вы что!.. – Таня кинулась перевязывать рану и когда сняла повязку медленно подняла глаза, встретившись взглядом с Марией Савельевной. Укушенная нога распухла и будто на глазах увеличивалась в объеме.
– Тихо ты… – шепнула Мария Савельевна. – Молча мотай…
– Ну как молча?..
– Да так… А что остальные сделают…
– Что вы там шепчетесь? – громко переспросил Миша. – Забыли наш уговор? Я тебя, Танька, сейчас опять буду ругать! – вроде в шутку стал угрожать сосед.
– Не надо меня ругать! Тут у тети Маши нога распухла!
Соседи сразу сгрудились вокруг женщины, освещая ее фонариками.
– О, о! Вы че тут меня разглядывать сбежались!
– Ни фига себе… – протянул Миша.
– Да хватит вам! Чего вы меня рассматриваете… – застеснялась женщина. – Ну чего тут смотреть…
– Да как же тут не смотреть, теть Маш! Это же пи**ец какой-то. Геныч, давай еще энциклопедию свою почитай, ты уже у нас теперь медработник, чем там еще может помазать, что это за хрень такая!
Соседи не могли отвести взгляды от багровой распухшей ноги, та выглядела уже невероятно больших размеров, а уж по сравнению с другой ногой и вовсе казалась просто гигантской.
– А болит?.. – спросила Влада.
– А ты как думаешь… – прошептала Таня.
– Сереж… Давай твою рану посмотрим?
– Да давайте, хоть разнообразие какое-то… – парень протянул забинтованную руку. Даже визуально она была уже значительно крупнее, чем обычно, а пальцы, торчащие из-под бинта выглядели толстыми красными колбасками.
– Да ну его нах*й такое разнообразие! Что там? – Миша внимательно смотрел, как Таня развязывает бинты. Картина была такая же: багровая опухшая рана увеличилась в размерах, а вокруг места самого укуса еще и полопались сосуды, и выглядели теперь как темные прожилки, дополняя и без того кошмарный вид. Все ахнули.
– Да ладно вам, – Сергей скривился. – Можно подумать, нам с теть Машей хуже всех… – Он хотел еще что-то добавить, но замолчал.
– И то правда! Где наши запасы спиртные, надо е*нуть, давай, Серый, особенно тебе, водка все лечит, все хвори и отраву. И тебе, теть Маш, двойную порцию.
– Наливай, раз двойную, то буду… – не поднимая головы, печально проговорила женщина.
В этот раз спиртное не особо улучшило настроение присутствующим. Все понимали: ситуация окончательно зашла в тупик и выход даже не предвиделся.
Миша подливал горячительный напиток, поглядывая на соседей, и когда заметил, что компания более-менее уже захмелела, проговорил:
– Ну что, товарищи, когда-то мы договорились говорить друг другу правду, давайте продолжим эту прекрасную традицию, вы как? – Присутствующие сразу закивали головами, хотелось высказаться, и все будто ждали особого сигнала, чтобы начать разговор. – Ну раз все согласны, предлагаю начать, но… – Миша поднял палец вверх. – Сначала нужно, что?.. Правильно! Нужно выпить! Давайте, за вас!
Компания осушила тару и Сергей, выдохнув, произнес:
– Что, про нашу *опу будем говорить?
– Про нее самую… – Миша повел плечами. – Жрачка есть – это хорошо, печка пока греет, но запасов воды у нас… – он скривился и снова пожал плечами. – Петрович, ты как военный человек, прикинь, на сколько нам хватит? И давай без этих твоих… сюси-пуси… Мы хотим знать точно.
– Если растянуть, то на неделю, максимум – на десять дней… – ответил исподлобья Геннадий Петрович.
– Я тоже так прикидывал, – Миша глянул на бутылки в углу комнаты.
– А че мы тут считаем? – Сергей криво ухмыльнулся. – Вон считали уже с Генчиком, когда ты воду у этого любителя рыбок нашел, и что?.. Где она?.. Домик наш родной закачался, и водичка вылилась. Вот и весь расчет.
– Серый, да тут уже вроде… Чего ждать-то нам… Ну только если снова такие качели начнутся, так прямиком в окно и вылетим, ну или дубу дадим, если холод начнется. Хотя с нашими теплыми припасами, вон в кучу вещей зароемся и пох*ю мороз.
– Ой, ну такие грустные предположения… – вдруг раздался из угла голос Лили. – А веселые перспективы есть?
– Да веселых скока хочешь! – расхохотался Миша. – Только где они?
– Ой, ну что вы, дядь Миш, а мало ли…
– Рассказывай, Лилек! Какие у тебя? Как ты видишь наши следующие деньки?
– Не знаю…
– Ну вот… Только мы собрались порадоваться… – скорчив веселую физиономию, развел руками Миша.
– Короче, товарищи, мужик-то этот нас не обманул, получается… – Сергей нахмурился и посмотрел на опухшую руку.
– Да получается так… – вздохнула Мария Савельевна. – Как мы тут не хорохорились, а получилось так, как этот мужик писал в своих письмах.
– Ага, теть Маш. Так и получается, все это в письмах оказалось правдой.
– Он же, помните, как вроде, предупреждал, что у нас последний шанс, и тогда все: мы не выберемся, – спокойно произнесла Таня.
– А так и непонятно, главное, что это вообще было, что это все?! – Геннадий Петрович обвел руками вокруг. – Я и до сих пор не понял! Не понимаю, правда. Сколько лет уже на свете живу, а про такое даже не слышал!
– А вот теперь услышали… – Мария Савельевна здоровой ногой постукивала по ножке кресла. – Помнишь, Миш, а он ведь наши фотографии первыми положил… Но мы тогда вообще не поняли, что к чему… Сереж, а где они? Не знаешь?
– Знаю, у меня в кармане, вон, в куртке теплой. Нужны, достать?
– Да не надо. Если бы знали тогда… Да что теперь говорить…
– А что «знали бы»? – Сергей подошел ближе к женщине. – Что знали? В том-то и дело, что никто ничего не понимал, да и сейчас не понимает. Если бы знали заранее, понятно дело. Да и сейчас не знаем. А чтобы бы было, если бы кто-то вышел?
– Да может, по-другому все… Он же писал, что ему только двое нужны. Вот если бы мы тогда вышли с Мишкой, тогда бы остальные…
– Да хватит вам ерунду говорить! Теть Маш, да понятно дело, вы бы вышли. Да не только вы. Вон и Гена хотел выйти, и Владка, и Данил, да любой бы вышел, а кто его знает, что дальше было бы с остальными? Может, то же самое и вышло бы!
– А вдруг, как он написал… Двое спасли бы остальных…
– Теть Маш, да прекратите себя накручивать, получилось именно так…
– Я тоже так думаю! – Миша нахмурил брови. – Правильно Серый говорит: любой бы вышел, да только я ни капельки не жалею, что не вышел и других не отпустил. Я, может, и сдохну через неделю, да только я как нормальный человек сдохну, который нормальную жизнь прожил! А я ее хорошую прожил! Да, есть грешки… Вон, с Валькой своей как нехорошо поступил, сам знаю, а то мне тычут все, а я без них знаю… Да только тогда не думал, что делаю… Сам тогда был… ни о чем не думал. Понятно дело: жену обидел сильно. Сейчас, если бы повернуть время, не стал бы туда-сюда бегать да семью так огорчать, сразу бы ушел. А что я?.. Плохо поступил, но я Вальку свою не обидел бы в остальном, я как нормальный мужик ей хату собирался оставить, да и с деньгами помог бы! И дочку свою я люблю и внука. Я бы заботился. Ну да, не получилось у меня с Наташкой… но я же не козел какой. Я нормальный человек, и нормальным сдохну, и не буду друзей своих выталкивать туда, куда в записочках этих сраных написано. Еще и непонятно кто этот, кто нам это все состряпал! Ладно… Жизнь хорошую прожил, все как у людей нормальных: семья, дом, работа… Деньгами не обижен был, еще и на баб хватало, с головой… Так остались мечты некоторые… – Миша немного скривился и чуть махнул ладонью. – Да ладно, много всего было. Все получилось. Что хотел, все сделал. Сереге, правда, морду не набил, ну да ладно… – мужчина слегка улыбнулся.
– А что, так хотел? – удивилась Таня. – Я слышала, что вы тут все отношения выясняли?..
– Еще как хотел! Аж до одури, как видел его, так аж скулы сводило, аж трясло всего, хорошо хоть у меня окна на другую сторону выходят.
– Ой, да помню, как вас разнимали… – Мария Савельевна покачала головой. – Сама удивляюсь, как вы не подрались, одно гавкались…
– Да было дело, ну ничего, эту мечту можно и пропустить, – снова чуть улыбнулся Миша.
– Э-э, нет! Так дело не пойдет, – Сергей поднялся и подошел ближе к соседу. – Не могу не помочь тебе, Мишаня, в осуществлении такой большой мечты. Давай, въ*би мне как следует.
– Да иди ты…
– Да ладно! Че ты? Харчей на неделю осталось! Нечего терять! Надеюсь, не помру раньше, чем неделя, от твоего крепкого удара.
– Серый, да не гони, отвали… – Миша отмахивался от парня и смеялся.
– Да ты знаешь, ты мне тоже не очень-то симпатизировал – так скажу. Идет, вечно что-то под нос себе бормочет в куртяшке своих пожеванной, водительской. Воротник на самую башку натянет, тока нос торчит. Как вспомню, так знаешь, тоже так противно становится.
– О, как… – засмеялся Миша. – Значит, у тебя тоже мечта есть?
– Да конечно, голубая.
– Ну лады! Давай, я тоже твою осуществлю.
– Ой, придумали… – засуетилась Таня, посматривая на Геннадия Петровича.
– Да они уже давно придумали. Нашли из-за чего цапаться, – Мария Савельевна покачала головой. – Как два барана, не могли место для машины поделить. На пустыре живем, вон, ставь, где хочу, нет, надо характер свой показать!
– Так что? Давай! – Сергей встал ровно напротив Миши.
– Ну вы придумали! Здесь развернуться негде!
– Да ладно! Мы потихоньку. Давай, Мишаня, бей!
– Да вы что, с ума сошли?
– Да помолчите!.. Давай – в плечо. Давай, покажи силушку водительскую!
Миша засмеялся и, казалось, будто даже растерялся.
– Давай, че ты долго так рожаешь! Давай, вспомни, как я тебя поливал. Давай! «Слышь, иди, дядя, молча дальше, не мешай нам…» – парень скривился, инсценируя недавние события.
Миша размахнулся и резко ударил Сергея в плечо: тот не устоял на ногах и повалился на диван сзади. Соседи охнули, а участники «драки» весело рассмеялись.
– Хороший удар! – уважительно произнес Сергей.
– Давай, теперь ты!
– А как он ударит-то, у него же рука!.. – удивилась Таня.
– Обижаете, товарищи соседи! Я и левой неплохо бью.
– Давай, Серый! – Миша чуть наклонился, приготовившись к «нападению».
Сергей моментально нанес удар в плечо – так неожиданно и резко, что присутствующие даже не успели заметить, как тот замахнулся. Кулак молниеносно выскочил из темноты, словно чертик из табакерки, и Миша, плюхнувшись на маленькую софу, ударился головой об стену.
– Ну вы что! – закричала Таня. – Ну как вы… – но глядя на хохочущих мужчин, сразу замолчала.
– М-да, неплохо-неплохо… – Миша, скривив гримасу, похвалил соперника и протянул ладонь для рукопожатия. Они хлопнули друг друга по плечу и довольные разошлись по разным углам.
– Ну что, успокоились? – Мария Савельевна с облегчением выдохнула.
– Пфф… Вот теперь другое дело! Все дела сделаны, давайте по рюмашке! Я же говорю: хорошую жизнь прожил, сколько было всего, и не упомнишь! Да… грешно жаловаться! Ничего… сдохну как человек, надеюсь, крысы эти подавятся моими костями.
– Ну не пугай женщин-то… – укоризненно произнес Геннадий Петрович.
– А почему пугать… Да ладно, мы еще войну им устроим. Так, женщины, оружие у всех на месте?
– На месте, дядь Миш, – тоненьким голоском прозвенела Лиля и сразу продемонстрировала небольшой молоток в руках.
– Вот, молодец! А остальные? Влада, где оружие?
– Со мной, тут! – Девушка потянулась за своим молотком и тоже показала его присутствующим.
– Так, хорошо, помним-помним, умеешь бить, а остальные?..
Таня улыбнулась и вытянула из-под одежды маленький кухонный топорик.
– Мария Савельевна, не вижу оружия в руках?
– Да вон лежит… – женщина показала куда-то вниз.
– Почему оружие лежит где-то?! Оружие должно быть при себе! Да, Геннадий Петрович?.. А ну-ка проинструктируй девушек! Будем биться до последней капли крови, товарищи! Так что, не знаю, как у вас, а у меня все мечты осуществились, и я готов к бою. Жизнь удалась! Эх, хороша житуха… Не зря на свет народился.
– Да ты все верно говоришь, Миша… – Мария Савельевна вытирала слезы. – Ну эти же… – она показала рукой в угол, где сидели Лиля и Данил. – Ну эти же совсем дети еще… Мы-то…
– А я ни о чем не жалею! – из угла раздался громкий и уверенный голос Данила. – Да если бы мне даже сказали, что заново все, я бы все равно сюда приехал! И не думайте… что я тут рисуюсь перед вами, я на самом деле так думаю.
– Ой, молчи уже… – усмехнулся Миша, чуть улыбаясь. – Герой ты наш. Да… Ты у нас вообще попал, так попал… Приехал, бляха-муха, в гости.
– Да ничего я не попал! За мной так вообще никто никогда не ухаживал, как вы тут, даже мама. О моем здоровье так никто не беспокоился. Да я вообще никому не нужен был! А тут столько всего сделал! Помогал всем. Ну… старался… помогать…
– Да помогал-помогал, мы видели.
– Еще Лиля вот со мной, а так бы, если бы я не приехал… где бы я с ней познакомился? Нигде. Я ее когда увидел, даже подумал… – Данил замолчал.
– Что подумал, колись? Что уже тут, не до этикету. Рассказывай, пусть Лилька послушает, какая красавица, да и мы заодно.
– Да нехорошо подумал…
– Как это «нехорошо»? – немного то ли шутя, то ли возмущенно сразу переспросила Лиля, удивленно приподняв бровь.
– Да не… хорошо… но…
– Так че подумал-то? Давай уже говори! – Миша шутливо нахмурился.
Данил шмыгнул носом и спокойно произнес:
– Я подумал: вот бы нас подольше не откапывали и дверь не открывалась.
Присутствующие сразу засмеялись.
– Так вот кто это все устроил? – пошутила Влада. – Так, наконец-таки мы нашли виновника нашего торжества!
Все снова заулыбались, а Данил проговорил:
– Не, ну я не специально… Просто помню, что так подумал, еще потом долго радовался, что нас не спасают.
От этого признания присутствующие еще больше развеселились, а Миша спросил:
– А теперь?.. Ладно, понятно все… Что, теперь…
– Ой! – раздался голос Лили, и она сразу захихикала. – Только хотела Данилу сказать, что надо пойти прогуляться, и вспомнила… – После своих слов она печально посмотрела вокруг, чуть скривив губы.
– Да на лоджии можно погулять, сходите, если планировали.
Снова воцарилось молчание, казалось, все в голове прокручивали одно и то же: праздник, предвкушение подарков, планы…
Влада думала о том, как ждала на Новый год бывшего мужа, потом вспомнила, что собиралась как раз после праздников поехать навестить сына и уже самой посмотреть, как он там освоился. Вспомнила, как постучал в дверь Сергей, как они грелись у костра в подвале, как строили печку и искали еду, вспомнила теплые задушевные разговоры здесь, в этой же комнате. Она оглядела взглядом соседей, сидящих рядом, и в голове промелькнули кадры, как они убеждали друг друга, что обязательно выберутся, ждали, что их спасут, как решали, что никуда никто не будет выходить. Подумала о том, как постоянно рисовала у себя в голове, что как только распогодиться, они снова также встретятся этим же составом и будут, смеясь, вспоминать про «литературные вечера в клубе» на пятом этаже в квартире Марии Савельевны. Она перевела взгляд на женщину, которая понуро сидела в любимом кресле и поглядывала на свою огромную, все увеличивающуюся в размерах, больную ногу. Потом перевела взгляд на руку Сергея, который сидел чуть поодаль: багровые пальцы даже при тусклом свете выглядели жутковато.
Влада вспомнила, как тогда, давно, в первый раз увидела парня: наглого, мощного, напористого, самоуверенного – эдакого местного плейбоя с постоянно меняющимися девушками на балконе, то обмотанными полотенцем, то в мужской длинной майке, но всегда стандартно полуголые и облокотившиеся на мускулистый торс парня. Как много думала о том, как они потом встретятся, когда все это закончиться. Как он посмотрит на нее, что скажет? Позовет ли куда? Влада снова глянула на перевязанную ладонь Сергея, чуть свисающую с колена, такую крепкую и сильную, а теперь такую беспомощную. Влада почувствовала, как изнутри подкатывает огромный ком самых жгучих слез, и она не выдержала – не выдержала первой и, захрипев, громко завыла на всю комнату. Она закрыла руками лицо и, не замечая вокруг больше никого и ничего, стала рыдать – громко, страшно и отчаянно, как никогда в жизни. Внутри жгло так сильно: от обиды, от страха, от жуткого разочарования и от крушения всех планов и надежд.
Ее бросились успокаивать, но казалось, что руки, появившиеся вокруг, даже не имели теперь значения. Влада плакала взахлеб и даже не хотела, и не могла больше стараться выглядеть сильной в глазах окружающих – ей уже было все равно: на всех, на все, на себя. Уже просто невозможно было сдержать внутри эту адскую раздирающую боль.
Влада даже не поняла, сколько она рыдала, казалось, что она уже никогда не сможет остановиться, столько накопилось за последнее время внутри разных тревог, страхов и переживаний. Собственные слезы душили, давили изнутри и перекрывали дыхание, но она ничего не могла с собой поделать. И даже не хотела – она больше не хотела быть самостоятельной, умной и сильной женщиной.
Ее тормошили, пытались успокоить, дергали и что-то говорили, и только когда уже просто закончились все слезы, Влада подняла голову и увидела семь пар глаз, с тоской и сочувствием устремленных прямо на нее, и тут ей стало не по себе: ее жалели и старались помочь.
– Налей ей, Сергей!..
– Воды дайте!..
– Влада, выпей! – суетились вокруг.
Ей протягивали рюмку и еще стакан с водой, она подняла голову и встретилась взглядом с Сергеем. Первый раз она видела его таким: печальным, с отчаянием в глазах и тоской от безысходности.
Теперь ей было совершенно все равно, как она выглядит, как ведет себя, как говорит и что, и Влада, подняв голову, прохрипела, глядя куда-то мимо Сергея:
– Я думала… Я столько думала, что если у нас ничего не получится… Я представляла, как я потом буду видеть тебя с этими другими… Я же видела тебя, когда ты выходил на балкон, с теми девушками, которые у тебя были. И я думала, что мне будет очень больно на это смотреть… А сейчас… когда уже все понятно… Теперь я думаю… как же было бы хорошо, если бы ты стоял там, на своем балконе… хоть с кем, но ты бы стоял там… Ты был бы там! На своем балконе! Курил бы там, разговаривал там с этими своими девушками, но я бы видела тебя! Я бы мучилась, ревновала, но видела бы тебя! Потому что ты бы стоял там!! Живой, нормальный!! Ну почему так… Я думала, что мы все будем ходить друг к другу в гости… – Дыхание сбилось, ком в горле прервал ее слова, голос сорвался, и она замолчала, тяжело вздыхая. – Я думала, что мы все потом будем дружить…
Соседи потупили головы, но Влада даже не замечала никого вокруг. Она вроде услышала, как зарыдала рядом Таня, что-то крича, потом увидела, как попыталась подняться с кресла Мария Савельевна, неуклюже дергаясь. Влада почувствовала руки Лили, тянущиеся к ней, чтобы обнять. Но ей хотелось только одного: остаться сейчас просто в одиночестве, в своей однушке на третьем этаже. Она сразу вспомнила, что путь вниз перекрыт, вновь осознала все происходящее и зажмурилась, просто представив себя дома. На секунду мелькнула мысль: «А вдруг я сейчас проснусь?.. Как раз под Новый год… Я буду думать, где отметить праздник… Дверь будет открыта…» – но громкий плач Тани из соседней комнаты вернул ее в реальность.
Влада открыла глаза и снова увидела вокруг успокаивающие ее руки, она встала, подошла к окну и посмотрела куда-то вдаль. Она снова услышала женский вой в соседней комнате, ощутила тонкие ладони Лили, обхватившие ее руку, и заметила отражение мужского силуэта позади себя в окне, сплошняком заклеенном скотчем. Влада опустила глаза чуть вниз и в промежутке между полосками клейкой ленты увидела забинтованную руку.
Время уже не имело никакого значения. Соседи пытались разбрестись кто куда, но скованные маленьким пространством, снова возвращались назад – в комнату с собственноручно построенной печкой, кривой и корявой, с перекошенной левой стеночкой. Влада только чувствовала тепло внутри от горячительного напитка, разливаемого по рюмкам и чашкам в руках соседей. Миша то и дело доливал жидкость, иногда поглядывая чуть печально в угол на стремительно уменьшающиеся остатки спиртного, и снова подавал следующую бутылку.
Влада постепенно приходила в себя, внутренняя нестерпимая боль стала понемногу уходить. Сначала перед глазами все плыло, а потом она рассмотрела и красные глаза Миши, и заплаканную Таню, снова прилипшую к груди Геннадия Петровича, и скорчившуюся от боли Марию Савельевну, у которой непрерывно текли слезы по щекам, и чувствовала руку Сергея, которую держала в своей.
Постепенно соседи снова заговорили, причем, как уже не единожды, все одновременно. Спиртное сделало свое дело: компания ожила и снова загалдела. Растрепанная и заплаканная Лиля что-то звонко кричала, пытаясь перебить соседей, и через некоторое время ей это практически удалось. Она была уже прилично выпивши, плохо стояла на ногах, но громко пыталась что-то рассказать:
– Вот знаете!.. Мне Данил рассказывал один фильм! Я вам сейчас его расскажу! – заплетающимся языком громко говорила девушка. Компания все равно галдела, но Лиля, выйдя на середину комнаты всех остановила, махая обеими руками, как птица крыльями. – Слушайте меня!.. Я вам расскажу одно кино! Вот Даня мне рассказывал… – Присутствующие все-таки замолчали, захмелевшую Лилю уже прилично развезло, ее покачивало со стороны в сторону, но она изо всех сил старалась что-то рассказать: – Послушайте!! Послушайте!.. Там в этом кино, были шахтеры! Их привалило завалами… Там были всякие большие завалы… Они не могли выбраться… но потом их… спасли!
В комнате воцарилась пауза: такую краткость в изложении целого фильма никто не ожидал, и все сразу заулыбались, а Миша захохотал.
– Ну что ж, это изумительная история и главное, что не сильно длинная!
– Да нет!.. – продолжила девушка заплетающимся языком. – Я совсем не то хотела сказать!.. Знаете… Вот есть фильмы: сначала вроде кирдык… а потом… в конце… на самой последней минуте, все хорошо! – чуть покачиваясь, звонко договорила Лиля.
– Ну мы поняли, – засмеялся Миша.
– Да я не про то хочу сказать… Вот мы сидим здесь и не знаем… И не знаем, что нас спасают!.. И эти люди, которые нас спасают, только о нас и думают!.. Они просто мечтают, чтобы мы продержались как можно дольше, и тогда… они нас спасут!
Лиля набрала в легкие побольше воздуха и громко продолжила:
– Я вам вот что скажу!.. Я стояла с Владой у окна и посмотрела туда… ну где дорога… Вот вы мне не поверите… а там были огоньки!.. Я точно видела! Там, скорее всего, спасатели, которые нас будут спасать! Вот там, где дорога!.. – Лиля показала пальцем куда-то в окно. – Я видела что… что-то светилось… Это нас спасают! Поэтому все нормально… Мы скоро выберемся!
Она снова покачнулась и, схватившись тонкой ладошкой за подоконник, продолжила:
– И машины я видела!.. Вот как эти машины большие называются, которые очень большие?..
– Бульдозеры? – подсказал Миша.
– Да! Бульдозеры… Вот я их и видела… Они как раз ехали сюда! Вот даже сейчас вижу… Идите сюда!.. Все идите сюда и тоже смотрите… чтобы не говорили, что я сошла с ума… Там еще люди… у них в руках такие… эти… которыми уголь добывают…
– Отбойные молотки, – снова подсказал Миша.
– Да, дядя Миша. Они с ними работают. Еще там большие машины, но не те, которые вы сказали… Другие там машины… Еще больше! И еще кран… Его видно! Идите сюда все… сами увидите…
– Да мы отсюда послушаем, ты рассказывай, мы тебе верим, – закивал Миша.
– А чего… вы мне не верите?..
– Верим-верим, мы верим! – загалдели соседи.
– Там же фонарики кругом… понимаете… Видите же, сейчас темно… и им ничего не видно… но они все равно работают, потому что у них такая работа!.. У них есть специальные фонарики… как у нас… только больше… Даже эти фонарики видно, потому что они очень мощные!.. Как они называются, дядь Миш?..
– Специальные фонарики для сложных работ!
– Да! Вот они. Они когда работают, то мечтают, чтобы мы все выжили… Им даже премию потом дадут за нас! – Лиля подняла тоненький указательный пальчик вверх, указывая этим жестом на важность их спасения.
Влада смотрела на девушку, так увлекательно рассказывающую о людях, которые хотели им помочь, и думала, что хорошо бы, если бы Лиля еще долго говорила про вид за окном. Внутри все успокаивалось, а звук голоса девушки звучал так приятно, что стал убаюкивать. А тетя Маша вдруг горько заплакала. Влада не поняла, почему, и только поправила сползшее одеяло с ее плеча. А сама тетя Маша плакала, потому что знала: Лиля была приезжая и, скорее всего, совсем плохо ориентировалась в их пятиэтажном доме. Окно, в котором девушка сейчас видела столь прекрасную картину, выходило как раз на противоположную от дороги сторону, туда, где раньше была деревня. Мария Савельевна знала, что сейчас там давно все заросло, и дорога там если и была, то разве что проселочная, по которой можно было проехать только летом, когда было совсем сухо. Мария Савельевна сама давным-давно не ходила в ту сторону: ее родная деревня заросла высокими кустарниками и сорняками. Но девушка, которая действительно не ориентировалась в этом доме и понятия не имела, куда выходят окна соседской квартиры, продолжала:
– Вот уже рассветает, и они выключили свои свечки… Нет, свечки – это у нас… А у них фонарики специальные!.. Сейчас светло, и они без них работают… Просто сейчас не видно!.. Надо будет попозже посмотреть…
Все задремали, а Лиля, облокотившись на спинку дивана и чуть прислонившись к стене, тоже засыпала, но продолжала что-то бурчать про шахтеров, спасателей и специальную технику.
Соседи все-таки заснули на несколько часов, но потом почти одновременно открыли глаза, посматривая по сторонам на завалы вещей. За окном уже рассвело. Совсем не хотелось ни вставать, ни есть, ни разговаривать, и они только прислушивались к звукам в подъезде.
