Читать книгу: «Электа», страница 4

Через невидимую вату в ушах слышу плач ее друзей и родителей, перед которыми мне отныне никогда не загладить вину.

Раньше я не испытывал особых проблем с видом мертвых тел. Когда часто хоронишь то родственников, то знакомых, а к самой смерти относишься весьма рационально и даже философски, она приобретает не такие пугающие оттенки. Но когда знаешь, что под крышкой гроба лежит не «кто-то там со стороны», а твоя жена, весь твой «богатый» опыт сводится к одной микроскопической точке, которую ставят в конце – отношений, счастливой жизни, тебя самого.

Все, что здесь происходит – результат моей работы и моя вина. То, к чему я стремился долгие годы, в чем оттачивал мастерство и нарабатывал опыт, что развивал своими силами и своим умом, привело к полному и бесповоротному саморазрушению. Но было бы гораздо проще, если бы дело касалось только меня. А как быть с людьми, охваченными скорбью – теми людьми, которые стоят у меня за спиной вне себя от горя? Они не заслужили этого. Не заслужили потерять любимую дочь, лучшую подругу, близкую родственницу.

И Кира. Она не заслужила этого больше остальных. После всего, через что прошла со мной, что вытерпела, что приняла, как само собой разумеющееся, что разделила со мной без каких-либо сомнений и вопросов… она не заслужила того, что пережила в последнее минуты ее последней прогулки от магазина до дома. Это все я.

Я полюбил ее, сделал частью своей жизни и это убило ее.

Мой взгляд отрывается от одной точки и перемещается к гробу, когда его приподнимают чуть выше и медленно перемещают к заранее выкопанной яме.

И в тот момент я начинаю оживать от ступора, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вперед.

Уже слишком поздно, Райан. Ты должен был поторопиться в другой день и в другое время. А теперь уже слишком поздно.

Гроб медленно опускается все ниже и ниже, постепенно исчезая из виду.

Мой взгляд становится мутным, а кратер в груди начинает заполнять горькая лава.

Это все я.

Я и то, что было создано мной ради всеобщего блага.

«Электа».

Час назад

Опустошение – первое слово, которое приходит в голову. Первое слово, какое назвал бы я, если бы смотрел на себя со стороны. До этого момента во мне всегда был жив тот или иной стимул. Сначала учеба. Затем работа. Потом была Кира и все, что связано с ней. А после – жажда мести, поиски виноватых, попытки понять, как и где произошла ошибка. А теперь…

Я смотрю на свои руки, пока стою в лифте, медленно ползущем наверх, и словно ищу в них ответы, как записанную на ладонях шпаргалку.

Но правда в том, что больше мне не нужны подсказки. Мой «аналитический» ум все еще рвется все анализировать, искать первопричины и объяснения. А я… я просто устал от всего этого безумия. Я больше не хочу разбираться в алгоритме, который знаю буквально наизусть, не хочу проводить бессонные ночи в поисках ответа, где и что пошло не так, почему «Электа» построила маршрут, который привел к смерти моей жены, хотя ее главное преимущество всегда было в том, чтобы максимально обезопасить человека от любой беды, даже от нападения уличных грабителей, иначе я бы никогда не смог продвинуть «Электу» и среди местечковых приложений и она никогда не стала бы проектом государственной важности. Единственное, чего я хочу – покончить с ней раз и навсегда. Чтобы подобное больше никогда не повторилось ни с кем из других людей.

«Электа» разбила мое сердце – и я сегодня сделаю с ней то же самое.

Я выхожу из дверей лифта и направляюсь вперед по коридору – такому же одинаковому, как и все остальные в этом здании. За последние три года я изучил его от и до (за исключением особо секретных закрытых отделов, куда у меня нет доступа). Для выхода на этот уровень нужно заработать больше «очков» и быть кем-то покруче главного разработчика и руководителя одного из центральных проектов корпорации (какая ирония).

Охранник внизу на проходной не удивляется, когда я появляюсь в офисе среди ночи: все давно привыкли к моим внезапным порывам поработать в неурочное время (не удивлюсь, если они давно считают меня «техническим безумцем»). Он также не замечает в моем рюкзаке оружие, которое надежно спрятано в потайном кармане за пластинами, скрывающими его от металлодетекторов и проверяющих сканеров (еще одна моя личная разработка). Но будем честны: я здесь на хорошем счету, и охранник не проверяет мой рюкзак и мои карманы, как следует. И в этом его главная ошибка.

За последние пару недель мне удалось узнать распорядок и смены охраны, моих коллег, обслуживающего персонала и всех, кто так или иначе входит в число людей, способных внезапно появиться в офисе и помешать моим планам. Также я ознакомился с уровнями защиты и возможными препятствиями на пути к цели. Однако, все самое главное я принес с собой, и оно скрывается в небольшой флэш-карте, которая сегодня уничтожит проект всей моей жизни. Но эта мысль уже не внушает мне страх и не способна принести еще больше боли: после потери Киры я потерял и себя самого и больше не хочу иметь ничего общего ни с этой компанией, ни с «Электой».

Я бы мог попытаться закончить все удаленно, но защита «Элли» установлена таким образом, чтобы ее «сердце» было под защитой и присмотром у лучших программистов и технических гениев непосредственно в здании «Олимпуса», куда имеет доступ лишь строго ограниченное число лиц. И все эти уровни защиты сделаны ради того, чтобы никто не смог подключиться к ней удаленно и внести изменения, либо «навести шороху», сбив алгоритм или задав ему свой собственный вектор развития.

К счастью, я один из тех, у кого есть упомянутый доступ (как-никак, я основатель «Электы»). И я достаточно хорошо подготовился к миссии, которая наверняка станет последней в моем послужном списке «разработчика года» и ведущего сотрудника корпорации «Олимпус», а также последней в моей жизни в принципе. Боюсь, сегодня я уже не покину стены этого здания.

Я захожу в центральное помещение, заставленное столами с компьютерами и прочей новейшей техникой – подхожу к своему месту и осторожно кошусь на дверь с серверами.

– О, Райан! Ты опять полуночничаешь?

Едва заметно вздрогнув, я оборачиваюсь на знакомый голос. Да вашу ж мать. Это Егор Котов (или, как у меня получается называть его в силу моего акцента – «Йегор»), один из лучших разработчиков «Олимпуса», которого обычно подключают к проектам особо секретной важности. Он помогал интегрировать «Электу» в социальные службы и усиливать ее защиту от стороннего подключения. «Йегор» вроде неплохой парень, пусть мы с ним почти и не общались, но чертовски болтливый, и сегодня он здесь как никогда некстати.

– Да, вот… решил поработать, – туманно отзываюсь я, выкладывая рюкзак на стол рядом с монитором. Очень надеюсь, что этот парень отвалит от меня в ближайшую пару минут, или мне придется решать вопрос иначе.

– Прикольно, – хмыкает он, почесывая затылок, и, с хрустом потянувшись, останавливается рядом со мной. Я из вежливости жму его руку и сажусь за свой стол, всем своим видом демонстрируя незаинтересованность в дальнейшем общении. Но «Йегор» явно давно не разговаривал не только с коллегами, но и с людьми в целом. Словно персонаж фильма «Изгой», вот только я не его Уилсон, и мне вообще сейчас не до этой болтологии.

Парень встает рядом и начинает заливать мне что-то про какие-то новые проекты, про грядущую конференцию, которая состоится уже послезавтра, про свои планы, про собаку, которую пришлось побрить из-за блох, про разбитую любимую кружку – и в какой-то момент его зудящий в затылке голос становится одним разрежающим монотонным звуком. Я вздыхаю, встаю из-за стола и указываю рукой на дверь.

– А это кто?

Знаю, повод тупой, но действовать приходится быстро.

Как только «Йегор» оборачивается, чтобы посмотреть, о ком идет речь (конечно же, я указал в пустоту), я подхватываю со стола стеклянный шар на деревянной подставке, внутри которого находится статуя свободы (один из «оригинальных» подарков, врученных мне коллегами, хотя я был в Нью-Йорке от силы три раза), размахиваюсь и ударяю Егора по затылку. Охнув, парень падает на пол без признаков жизни. Надеюсь, я его не прибил (но, если честно, теперь мне плевать и на это). Успокаивает одно: прямо сейчас идет профилактическая перезагрузка внутренней системы безопасности, и камеры слежения не работают. У меня есть еще около сорока минут, чтобы выполнить задуманное.

Я уже собираюсь отойти от вырубленного Егора, но внезапно замечаю выпавший из его кармана бейдж с допуском особой важности. Взгляд перемещается на включенный компьютер Котова в соседнем ряду. Не знаю, что руководит мной в тот момент, когда я подхватываю карточку с пола, перешагиваю через Егора и подхожу к его монитору. Приложив бейдж к считывателю, я активирую доступ в систему под профилем Егора и… следующие несколько минут едва могу удержать челюсть на ее законном месте.

Что за…

Я ожидал увидеть там файлы по «Электе», которые смогу дополнительно зачистить на компьютере человека с доступом особого уровня, но вместо этого нахожу там папки, названия которых связаны с не только неизвестными мне проектами, но и с достаточно «громкими», которые я точно не планировал встретить в «Олимпусе».

Например, проект государственной границы «Гардиан-2025». На сегодняшний день территории государств, подключенных к «Стражу», дополнительно окружены двуплановой защитой – с наземных установок и со спутниковой системы, что преследует две цели: незаконное пересечение границы посредством скрытых устройств, блокирующих отслеживание нарушителей, и своевременное закрытие границы от военного, политического, информационного или экономического вмешательства со стороны других стран. Оказывается, к ее созданию напрямую приложил руку «Олимпус».