Читать книгу: «Учебник юного волшебника», страница 4
Медитация
Шесть часов созерцания внутренней вселенной не прошли для меня даром. Тело отдохнуло, разум пришел в относительный порядок, настроившись на более позитивный лад. Ситуация, по прежнему, казалась мне безнадежной, но мои мысли грела позитивная мысль о том, что мы все еще живы и даже что-то делаем. У меня даже была идея, что я могу сделать прямо сейчас. А это самое главное – делать хоть что-то. Это всегда дает результат.
Был уже вечер когда Ники, подошла ко мне и позвала меня есть:
«Лева, пойдем кушать, у нас все готово. Мальчишки уже все поели и убежали на разведку. Остался только ты». Слова «на разведку» Ники подчеркнула насмешливым тоном. «Ой а чего этот человек смеется?»
И вправду, тот самый пленный, который ловил мой взгляд шесть часов, вел себя очень странно. Непрерывно хихикая, он бормотал себе под нос что-то о прощении и желании вернуться домой. Он так же очень быстро моргал и периодически мотал головой пытаясь отогнать от себя комаров. Второй пленный вел себя тише, но было видно, что он тоже страдает от комаров.
Я отошел от пленных и набросился на приготовленный девочками ужин. Сваренные сушеные лягушачьи лапки казались вкуснее свежих лягушек, а внимание и ухаживание девочек к моей персоне делало меня наисчастливейшим гоблином на свете. Моя идея насчет того, что я собирался делать куда-то улетучилась, но на смену ей пришла другая.
– «Надо будет откопать одного из пленных», пытаясь выглядеть как можно более авторитетно, сказал я. «Вы знаете как найти ребят?»
Через час, мы откопали пленного. Он хихикал, бормотал что-то и ползая на коленях передо мной периодически отчетливо всхлипывал «пощадите». Я взял его за подбородок и пристально глядя ему в глаза сказал: «Иди домой, никуда не сворачивая. Твой дом – там.» Я указал в сторону откуда пришли люди. Повернулся ему вслед и начал читать мантру повтора «делай как он.» Человек хихикая пошел туда, куда я ему указал. Я не был уверен, пойдет ли человек туда, куда я ему показал, поэтому Паша с Павлом должны были проследить за ним. Я же, не отвлекался всю ночь, вкладывая в свою убеждающую магию все что мог, и пристально смотря в сторону куда уходил человек.
Следуя моим указаниям, остальные ребята должны были охранять меня по очереди и не лезть в лагерь. Во всяком случае, я надеялся, что они не будут туда лезть.
***
Вождю было неловко. Неловко и немного страшновато. Шумящая, бушующая толпа племени, казалось, была готова втоптать его в землю. Дети, буквально все подростки племени исчезли! И это в тот момент, когда племя переезжало. А вождь оказывается сам и отправил их на смерть. Гоблины всегда стоят за своих детей горой. Даже если это сын или дочь другого гоблина, но только так, их род выживает. И этот инстинкт живущий и в Алексее, сейчас рвал его душу струнами совести, сильнее всего. Малыши, оставшиеся у племени, служили лишь дополнительной горькой нотой в блюдо потери.
«Мы должны беречь оставшихся малышей» – кричали гоблины.
«Нам нужно идти драться вместе с нашими детьми» – на не менее высоких тонах утверждали другие.
И эти настроения переходили от гоблина к гоблину. То, что только что, говорил один, тут же подхватывал другой. А через мгновения уже думал совсем другое.
Алексей терпеливо дождался, когда к кольцу окружавшему его фигуру, от краев ночной стоянки подтянутся последние гоблины и в своей обычной спокойной манере сказал.
«Говорить буду. Садитесь вокруг!»
Шум толпы постепенно затих. Гоблины послушно рассаживались на землю.
***
Утром, не смотря на то, что я провел всю ночь в чтении мантры, девочки заставили меня поесть. Я с трудом проглотил пару лягушок. И уже почти проваливаясь в сон попросил ребят посмотреть, что там в лагере. Они восприняли задачу с энтузиазмом. Мне же в моем разбитом состоянии думалось о том, что может быть хоть кто-то из людей ушел назад, но отнюдь не о том, что ребята пойдут к лагерю врага. Я проспал весь день, почти не дыша. Целая ночь волшбы выбила из меня все силы.
Толчок, еще толчок. Девочки толкали меня и поднимали в сидячее положение. Мои глаза ну никак не хотели разлипаться. Усталость тянула тело лечь, а руки не хотели дать опору телу, чтобы хоть как-то закрепить его в сидячем положении. В тот вечер я бы наверное и заснул бы дальше, если бы до меня не дошел смысл того о чем мне говорили девочки. Васю и Олега утащили в лагерь людей. Слова прошлись по нервам электрическим разрядом и заставили меня встать на ноги. Рядом стоял и виновато смотрел в землю Паша. «Что там было?» спросил я.
– «Солдаты подобрали их каменных и унесли в лагерь. Там их кинули в кучу камней. В центре лагеря. Наши сейчас там еще наблюдают. Люди что-то копают»
Колодец! Конечно, не беда, если можно было бы уверенно сказать, что потом мы сможем подойти к колодцу и достать ребят. Но если этого не получится?… К тому же я не уверен, что Вася или Олег хотели бы стать чувствительными к колодцам. Ведь если гоблин попадал в кладку он приобретал связь со строениями где побывал. И самая первая связь была самой сильной. А самое неприятное в такой связи то, что необходимо время от времени становиться опять частью строения. Иначе гоблин чахнет и умирает.
Холодея от переживаний за друзей, я спросил у Паши. «А еще что ты видел? Может часть людей ушло?»
«Нет!, насколько я видел, никто не покидал лагеря. Но вот интересно, люди если и передвигаются по лагерю, то как пьяные. А многие просто лежат у костров. Вчера такого не было. Только в центре лагеря они весь день насыпали холм и копали яму. В остальном, лагерь словно умер. Мне кажется людям словно плохо, а почему – понять не могу.»
Ничем, кроме как моим всенощным убеждением, состояние людей я объяснить не мог. Хотя описание Паши плохо подходило к тому, что я делал. Но его слова вдохнули в меня небольшую надежду. Возможно мои вчерашние действия были недостаточно продолжительными. Я собрался с силами и потащился ко второму пленнику. На этот раз я не собирался его отпускать до утра. И к тому же, решил применить свой главный козырь – условную магию на отсутствие дождя. По правде сказать, без нее, в тот вечер, я бы и колдовать толком не смог бы. Такой я был обессиленный после прошлой ночи.
– «Человек, хочешь свободу?», я вперился в глаза, смотрящие на меня, с каким-то непонятным мне страхом. Мне отнюдь не казалось, что я могу представлять для воина угрозу. Его лицо как-то странно дернулось, когда он попытался отогнать очередного комара, из нескольких кружащих вокруг его головы.
– «Да, Ваше всемогущество, пожалуйста! Да, освободите мне хотя бы одну руку! Я готов уже отдать за свободу своей руки все-что угодно». Он еще раз скорчил гримасу – комар сел ему прямо на кончик носа.
– «Ты получишь свободу завтра утром, но только если будешь всю ночь думать, как ты идешь домой! Ты понял меня, человек?»
– «Да! Да! Свободу! Иду домой! Да!»
Некоторые последствия
Фантастика!, дорогой читатель. Я только что обнаружил, что оказывается история сохранила сведения о судьбе обоих солдат плененных гоблинами! Тот солдат, которого Лева провожал взглядом, добрался до людских поселений на юго-востоке Казахстана, около границы с Монголией и открыл в себе дар волшбы. Никто не знает как звали этого человека, но он получил признание среди людей как колдун-хохотун. Думаю, что Вы догадываетесь почему. Забегая вперед скажу, что Лева утром отпустил и второго пленного, он вернулся в Астану, откуда была направлена экспедиция к трем вершинам и продолжил службу в войсках подчиненных магическому ордену. Среди своих сослуживцев он прославился тем, что до смерти боялся комаров. Но среди солдат ходили так же слухи, что рядом с ним комары просто издыхали сами. Во всяком случае, никто никогда не видел на нем комариных укусов. Кстати, мне только что пришла в голову мысль, что интересные личности, заставляют людей вокруг себя становиться более яркими, что ли. А может просто толкают других на необычные и интересные деяния.
Я же, в своем скромном стремлении, рассказать Вам как можно больше подробностей о событиях связанных с Левой, а так же потому, что мой учитель съест мои ножки если я буду халявить, приведу здесь протокол допроса этого солдата. А так же выдержку из протокола допроса командира отряда.
***
– Итак, рядовой, расскажите присутствующим здесь, как Вас, вышколенных ветеранов, смогли взять в плен эти мелкие холоднокровные гоблины?
– Ваше могущество, тут мне даже стыдно признаться… Да, эти маленькие бестии конечно достают своими макушками до…, извините, по пояс. И в другое время, ей богу, Ваше могущество, мы бы вдвоем и десяток бы уложили не моргнув, ей, ей. Но вот ведь незадача, они ж за самое самое нас взяли. Что же мы могли сделать, если они прямо копьем да промеж ног, тыц, и держуть. А мне ведь и деток своих делать еще охота, да и так с женщинами оно завсегда хорошо. А так, как без них то? Без женщин нельзя! У каждого есть мать. А мне и отцом тогда ой как побыть-то захотелось. Иной раз думаешь да ну его детей этих – и без них житуха, а тут, вот, на тебе…
– Так! Достаточно, причины ваших действий ясны. Продолжайте. Что было дальше?
– Так что было? Ничего приятного не было. Привели, значит, нас в кусты. Сказали копать ямы в рост. Дали только палки. Ну мы час проваландались, хорошо, значит, что камней почти не было и земля мягкая, как рядом с болотом. Но те камни, что были, к ногам привязали. Руки, значится за спиной связали, и закопали нас по шею, кажного. По мне так если бы не камни у ног, так бы и выполз бы змеей. Кто их басурманов знает, что с тобой сделают. Да и начал я карабкаться, да пришел такой гоблиненыш. Вроде, такой же как остальные, только сел перед напарником и смотрит на него. Глаза смотрят и не моргают! Он, то бишь, напарник, сначала пытался было кривляться и орлом смотреть. Да только бестолку это, ей, ей. Солнце уже все небо обогнуло, а этот все смотрит и смотрит сычом – хоть бы разок моргнул. Мне уже страшно, а уж что ему. И кажись, сдвинулся солдат. Хихикать начал. Тут уже и я за себя прямо бояться начал. А тут еще мазь жирная что б от кровопийц этих поганых не страдать, сползла. Обновить бы думаю. Вот уже эти твари летают, кружат, хотят моей кровушки попить. Ох я думаю, сейчас бы руки да топор, я бы вас всех бы поубивал кровопийц ненасытных, ненавижу вас комары прокл…
– Стоп! Не прерывайтесь. Что было после…
– Так что ж было то. Отпустил он напарника то, отпустил, а сам сел и вслед ему смотрит такой, не мигает. Я было тогда уснул ночью, а под утро проснулся, а он все смотрит и смотрит. Страшно жуть, а тут еще эти твари звенящие, да чтобы они этой мазью подавились, над ухами моими зззз, зззз. И звенят и звенят, будь они неладны. И мазь уже надо обновить и все лицо уже в их отмет…
– Достаточно! Что было дальше?
– Так я и говорю весь день я от комаров головой вертел, если бы не камни у ног, так выполз бы раз тыщу наверное. А под вечер, аккурат, когда диск солнца уже в холмы опускался, приходит опять этот глазастый и говорит: Хочешь, говорит, свободы? Так и думай как ты, говорит, домой на свободу идешь. А мне что, мне ничего уже тогда и не надо было, окромя свободы, чтобы руки из под земли достать и давить этих тварей звенящих тыщами! Да чтобы им все их крылышки поганые по кусочку на тысячи частей…
–Достаточно, рядовой. Можете быть свободны!
***
В тот Вечер, моя смена дежурить была как раз на закате, поэтому к своей досаде, я проморгал самое начало проблем. Амулеты защищали только восемь моих сотенных, еще меня и сержанта. Все прекрасно понимали, что прошлой ночью мне досталось больше всех, и на тот вечерний момент, все кто имел амулет на шее, еще не спали. Ситуация нарастала медленно. А в какой-то момент все мы оказались разбросаны по лагерю, пытаясь помочь подчиненным. Каждому из нас поначалу казалось, что проблемы локальны и их можно решить на месте. Хочу также отметить, что я сам не сразу понял причины происходящего. Но обо всем по порядку.
Прежде всего, хочу отметить, что по словам солдат, мазь помогала. Она помогала, если ты ей мазался и еще пару минут после этого. Те, кто успевал заснуть за это время, спали дальше, и у них все было превосходно. Но, если заснуть человек не успевал, он начинал ощущать, буквально со слов одного солдата, «все комары этой степи, собрались вокруг тебя, лезут тебе прямо в уши, противно звеня, и уже едят твое лицо заживо!»
Вы можете подумать, «Ха, да чтобы эти головорезы не смогли заснуть за 2 минуты?» Они могли! И те кто уже спал, когда солнце закатилось за холмы, спокойно проспали сном младенцев всю ночь. А также те немногие, кому хватило мази и везения лечь сразу после заката. Этих счастливчиков было двести семь человек на три тысячи. Остальные же, предаваясь праздным разговорам, чистке оружия и прочей лагерной рутине, начали слышать комариный звон. Кто сильнее, кто слабее. Комары – значит нужна мазь, думали они и мазались. Это помогало на пару минут, затем все повторялось снова. Если бы мы по прежнему куда-то шли, то, после заката, не спали бы только часовые. А тут, когда большинство из солдат правдами и неправдами поспало днем – после предыдущей ночи, лагерь отнюдь не спал. Не спал, вопреки усталости от, будь она неладна, прошлой ночи.
Мазь кончилась по всему лагерю, в течении полутора часов. И убейте меня, но если бы в течении этих полутора часов, ко мне подошел бы хоть один солдат и пожаловался на комаров – я бы поднял его на смех. Ибо, какой же мужчина позволит себе скулить по поводу комариного писка? Никто не видел проблемы! Все эти прожжённые вояки, общались, передвигались по лагерю, занимались не пойми чем и мазались, мазались, мазались, не в силах плюнуть на разговоры, пока писк чуть отступил и можно уже лечь.
В какой-то момент меня сменили на посту в центре лагеря и я завалился спать прямо тут же в командирской палатке. Но спал бы я или не спал, особой роли не играло. Постепенно, по всему лагерю, начали возникать стычки между солдатами. Они дрались за остатки мази. Бодрствующие сотенные и сержант пресекали потасовки, но они возникали и возникали. Лагерь постепенно превращался в шумящую волнением толпу нервных, озлобленных убийц. Уверен, те немногие, настоящие живые комары, которые в тот вечер оказались в лагере, сильно удивились тому рвению, с которым их уничтожали. Сейчас, трезво оценивая события той ночи, я могу смело сказать. Нам несказанно повезло! Повезло, что дисциплина и уважение солдат друг к другу, не дала их раздражению и озлобленности перерасти в междоусобную поножовщину.
Звон нарастал. Он шел отовсюду и проникал в ушные раковины буквально раздирая нервы по всему телу. Если солдат закрывал уши чем либо, звон уходил. Но возвращался снова, почти сразу. Заснуть уже не удалось бы даже тому у кого была бы мазь – те, кто не спал, бурлили не хуже лягушачьего хора на закате. Не знаю, кому пришла в голову идея побежать. По словам солдат, это было как дуновение влажного ветра, который обдувает твое обожжённое первым летним солнцем лицо. Им казалось, что комары отстали, но бежать надо, ведь звенит уже позади. Стоит лишь остановиться и эта звенящая прорва кровососущих, настигнет и выпьет тебя. По словам сержанта «В мгновение ока бежали уже все». Ха ха! Вам тоже будет смешно, когда я скажу: Сержант и сотенные в амулетах, бежали по кругу вместе со всеми. Их несло толпой. В центре этого марафона спали двое – Я и Коисса.
Плевать, на то, что в выборе своего заместителя, нужно сомневаться всегда. После той ночи я точно знаю, что сержант это тот человек, который был нужен мне. После той ночи я уже никогда не сомневался в своем выборе, хотя раньше подумывал о командире интендантской сотни. Именно сержант, зажатый между бегущими ратниками, понимая, что он либо бежит со всеми, либо лежит затоптанный толпой, выкрикнул: «Солдаты, слушай мою команду, любыми средствами, пинками, словами, огнем, разбудить капитана! Приказ передать!»
И вот, то один солдат, то другой, вырывались из внутреннего круга бегущих и пробегая мимо меня начали пинать меня и наступать мне на ноги и руки. Но даже это мне было как мертвому припарка. Как вы помните, я начал понемногу ходить только к вечеру. И тут лишь ворочался, старался свернуться калачиком поплотнее, заворачиваясь в плащ. В тщетных попытках разбудить меня прошло некоторое время, пока один из солдат не пнул в мою сторону землю рядом с костром. Несколько раскаленных мелких камешков попали мне под плащ, на тыльную сторону ладони. Я пришел в сознание, настолько, чтобы понять, что что-то вокруг не так. Мои солдаты бежали вокруг меня. Это показалось мне каким-то сказочным сном. Пока я судорожно пытался понять, где же я все-таки нахожусь, еще один боец прописал мне от всей души очередного пенделя.
Вот тут я, наконец, и проснулся. Встал на ноги. По словам одного из солдат, «Выкатил глаза во всю ширину лица и уставился немигающим истуканом как болванчик». Было на что посмотреть, скажу я Вам! Три тысячи человек бежали плотным потоком вокруг меня, аккуратно огибая палатки, костровища, разбросанное оружие. Бежали в ногу, как учили. Слаженно и сосредоточено убегая от комаров. В тот момент я про комаров не знал. Но, глядя на все это марафонское безобразие мне было понятно, прямо-таки до колик в глазах: что-то не так! Я медленно повернулся вокруг своей оси, обозревая свою диспозицию. Уверенности в себе или понимания сути происходящего мне это не прибавило. А вот то, что выбраться из круга, мне просто так не удастся, я понял очень отчетливо.
И знаете, высокоуважаемая комиссия, ужас происходящего был не в том, что выбраться мне было возможно лишь через плотную толпу громил. А в том, что плана, что делать дальше у меня не было. Знаете, о чем мы говорили с многоуважаемым мною Коиссой, все время нашего путешествия. Каждое утро он начинал с беседы со мной и одним из моих командиров и подробно описывал как отличить огонь морока от настоящего пожара и как с этим бороться, что делать с сильберийским волком, как прятаться от веселого мотыля и, что можно сделать с двумя шаманами плюющимися огнем если в твоем распоряжении только 10 человек. Поверьте мне, он описал мне столько способов умерщвления человека, сколько я со своим простым, но эффективным мечом даже знать не мечтал. И все это он делал, чтобы если что-то заставит его заснуть, мы могли бы сделать с магией хоть что-то. Но как он ни старался – как раз тот случай, в котором я сейчас находился, не был похож ни на что. Он засыпает, и песок в часах начинает сыпаться сверху вниз. Мы стоим лагерем. Стоим вокруг него насмерть и не даем врагу подобраться к нему.
Я был готов ко всему. Ко всему, что он описал! Но… То что происходило у меня на глазах, не вело к смерти моих людей. Они просто бежали. И поэтому все, что вертелось у меня в голове на тот момент, выражалось в первых же словах многоуважаемого мага, которые он мне долбил каждое утро и потом повторял не раз: «Если ты не знаешь, с чем имеешь дело – не лезь, отступи, выжди, ВЫЖИВИ! Потому что иначе, любые твои действия помогут противнику. Такова магия. Только знание ведет к результату.»
Люди все бежали и бежали. Я стоял и пялился. «Капитан встал.» – Выкрикивали солдаты все дальше. Отчет о моем состоянии ушел сержанту куда-то в толпу. Ничего нового, глядя на это я не придумал. Но что-то делать нужно было… Прошло минут десять, прежде чем я понял, что солдаты, не смотря на их движение, подчиняются приказам. Ведь передали же они по цепочке весть о моем подъеме. Я подумал, «Ага, а как бы мне сюда всех моих сотенных с амулетами собрать?» Приказ остановиться я отмел сразу. Ведь если люди бегут, значит что-то будет не так, если они остановятся. Немного поразмыслив я принял следующее решение:
– «Слушай мою команду! Внешние ряды нарастить дистанцию с рядом бегущими. Дистанция с бегущим сбоку 2 шага! Исполнять!» Команда пошла к внешнему краю бегущих людей. Через каких-то несколько минуту рядом со мной было 9 моих командиров, включая сержанта. Ситуация была патовой. Кто не спал – бежали все. Даже часовые по периметру лагеря. Хотя им полагалось бежать и так. Мы могли бы стоять и смотреть друг на друга всю оставшуюся ночь, тем более, что ее уже не так много и оставалось, часа два, три. Но моя команда дала один эффект который спас наше положение. Внутренний круг бегущих солдат сузился и его скорость немного снизилась. Солдатам приходилось бежать медленней, чтобы обегать нас и растяжки палатки Коиссы по достаточно изогнутой кривой. Как потом они рассказывали – «комары начали догонять!»
И вот в какой-то момент, рядовой Дятликов, первая сотня, бежавший во внутреннем круге, доведенный комарами до невозможного состояния, бросился к костру, вокруг которого стоял я с сержантом и сотенными.
Что такое настоящая, боевая магия, я понял именно в тот момент, когда мой солдат влетел прямо между нами к костру и сунул свое лицо в угли. На нас пахнуло паленым мясом и волосами. А он с выражением счастья на лице стоял перед нами на коленях и смотрел на нас с блаженной улыбкой. Я переглянулся с сержантом и мы одновременно сказали только одно слово, я утвердительно, он полувопросительно – «Морок!». Мы бросились к интендантскому обозу. Прогнать всех солдат сквозь дым – что может быть проще. Тем более, что каждый прошедший через дым был свободен и готов помогать. Чтобы не тянуть с ответом на вопрос который возникнет потом, сразу скажу – кроме Дятликова, лицо себе спалили еще шесть человек. Но в результате самым плохим во всех ночных событиях было не то, что солдаты нормально не отдыхали уже вторые сутки, и не то, что мы поняли, что магическое противодействие нашему походу есть и надо быть готовым ко всему возможному и невозможному.
Самым плохим оказалось то, что среди всех этих неспящих, были все до единого школяры. И поскольку мазь они расходовали наравне со всеми, мешки на их головах уже давно отсутствовали. И вот, когда я сержант и десяток солдат направляли очередную партию людей через дым мой амулет нежно, как мне показалось, и знаете, вот как будто сунешь руку в тесто по локоть. Да, нежно и именно с таким ощущением в руке, я почувствовал удар из амулета, хотя амулет висел у меня на шее. Трое из этих невезунчиков оказались как раз перед одним из солдат, пробегая через дым в один ряд. С их лиц сорвалось немного света и все. В моей душе зашевелилось ощущение. Ну как бы вам сказать… Оно было как слова: «Вот и все!» Это было как… так плохо, знаете ли… Все кошки мира скребанули меня по душе. Как я не оглядывался тогда, но ничего странного вокруг не происходило. Все солдаты пробежали сквозь дым, избавляясь от назойливого зуда, и лагерь наконец успокоился с удвоенной охраной из тех, кто успел поспать. А мои ощущения оправдались чуть позже.
***
Интересная вырисовывается картина, мой дорогой читатель. Мне как то странно разбирать документы о тех событиях. Никак не могу понять, как мог такой слабый шаман или маг, каким был Лева в то время, навести такой массовый и сильный морок? Надо будет спросить об этом учителя. Возможно, это даст мне идеи насчет того, как отведать ножек второкурсников. Пока же, прочтите о том, что происходило той же ночью с племенем гоблинов. Я нашел это в записях Левы с пометкой «со слов членов племени».
***
В тот самый момент, когда багрянец заката, невообразимо и незаметно перетек в ручеек звездного света, вождь ощутил тепло исходящее из посоха. Понимание того, что говорил вождю магический предмет пришло не все, и не сразу. Что-то связанное с дождем и руками, которые этот посох держали. Главное, что понял вождь, отпускать посох сейчас никак нельзя. Иначе, какая-то из магических связей посоха оборвется. Вождь этого отнюдь, не хотел. Так что покрепче сжал правую руку, руку, которой опирался на посох. Почти все взрослые гоблины племени шли след-вслед за вождем в сторону, откуда так стремительно бежали весь предыдущий день. Они возвращались, чтобы дать бой. Пусть это будет последний бой племени, но это будет бой, куда пошли их дети. Так что, все взрослые члены племени единодушно решили, что раз уж их дети смогли и делают, то почему взрослые должны остаться в стороне. Оставив троих женщин с самыми маленькими детьми, гоблины, растянувшись цепочкой, двигались к лагерю людей.
Ночь потихоньку глотала шаги вождя, мерцая звездами. А тепло исходившее от посоха постепенно стало напоминать жар от костра. И вот уже взгляд Алексея стал выглядеть мордой зверя попавшего в капкан. Боль грызла своими зубками ладони вождя, который вцепился в посох обоими руками. В какой-то момент, Алексей упал на колени, а потом и на землю, не давая рукам разжаться. Вокруг него собрались. С трудом разлепив побелевшие губы вождь, прохрипел: «Помогите держать посох».
***
Мальчишки есть мальчишки! С ними, конечно, всегда интересно! Они знают, чем заняться в любой момент. И, вообще, без них скучно. Но они такие сумасшедшие. Никогда не знала, чего от них ожидать. Нет чтобы поговорить, обсудить, посоветоваться. Никогда, никому ничего не скажут. Сделают и сами расхлебывают. А иногда и нам, девочкам вместе с ними приходится. Ой, правда, правда. Вот зачем они тогда полезли в лагерь. Какие из них разведчики? Этому учиться надо. Вот пошли бы и научились. Ведь говорила же мама, что есть воины гоблины. Вот сходили бы и нашли. А так, попались! И в колодец почти добрались. Кому же это понравиться вокруг колодцев всю жизнь. Верно конечно, что колодцы везде, где есть кто живой. Но ведь вообще не дело это – привязываться. Ну их.
Но так страшно было за них. А когда эти люди все вместе были там, я прямо замерла и быстренько назад поползла. Ужас просто. А ребята – совсем безрассудные: «Мы на разведку». И убежали, даже совета не спросили. Когда собираются вернуться, не сказали. Так страшно! А под утро когда оба возвратились, ну что им скажешь? Ведь вернулись же.
Но я не о том. Нашли нас утром. Все племя, кроме детей, пришли и прямо к нам. Как нашли? – ума не приложу. Шли длинной такой цепочкой. Каждый руку на плечо впереди идущего положил, и шли так все вместе. У всех лица белые. Глаза горят. Впереди вождь, шел как мог. Это он потом так говорил, что шел быстро как мог. А по мне, взрослые быстрее ходить могут. Пришли они, так все кусты и вокруг кустов заняли и никакой маскировки. Потом как-то все сразу успокоились и к Леве. А он просто лег, глаза закрыл и никак его не разбудить. Что делать? И чего они к нему? Хорошо вернулись ребята. Сказали – люди в лагере кругами бегают. Они и уползли потихоньку.
Вождь наверное сразу понял, почему люди по кругу бегали и сразу на все племя спасибо огромное сказал. А гоблины давай шуметь. Что теперь делать? Давайте бежать! Давайте сражаться! Сбережем детей! А что мы будем есть в пути? И куда вообще податься и что делать? А что я. Я же знаю, надо посоветоваться. Поговорить. Вот я к Алексею и протолкалась и стою такая, тихонько его толкаю. Только он все равно на меня не смотрит. Ведь все вокруг толкаются, что-то говорят. Никто не советуется. А мне ведь так страшно. Но я с вождем поговорить хочу, сказать, что вот я придумала. А может и глупость какую скажу. Страшно мне было тогда просто ужас. Только как увидела я тогда, что Лева лежит там. Он ведь для нас старается! Вот и не ушла, а толкала вождя и на Леву смотрела.
И даже не сразу заметила, что Вождь уже ко мне наклонился и так тихонько спросил: Ники, тебе чего?
– «Ой»! Это я от неожиданности так сказала. А потом вождю так тихонько. «Я наверно знаю, что можно сделать» И ведь тихо же говорила. Так вот! – Все вокруг услышали. И на меня давай смотреть. А мне хоть сквозь землю провалиться хочется. А гоблины вокруг сразу и затихли. Каждому охота ведь послушать, когда дельный совет. И поговорить не в пустоту – посоветоваться. И все на меня смотрят. А я поэтому сказать ничего не могу – боюсь. Вот мальчишка бы сразу сказал. Они смелые. Как я им завидую! Ведь могут же, только посоветуйся, а потом сделай.
Так я не об этом. Вождь ко мне наклонился и говорит так ласково. Ты мне на ушко скажи. Я ему тихонько и сказала. Страшно было, просто ужас. Хорошо, что вождь у нас такой добрый. С нами всегда играл. И советовался тоже. Поесть что хотим, или куда играть хотим сходить. Всегда, всегда с нами обсуждал.
