Читать книгу: «Идеальный мир», страница 2

Высокое качество

Дверь в кабинет распахивается, и в офис заходит большой, дородный мужчина в ярко-красной рубашке и синих джинсах. Его румяное гладковыбритое лицо и василькового цвета глаза, весело бегающие под соломенными редкими бровями, выражают невероятную легкость жизни. На голове шапка рыжих, растрепанных степным летним ветром волос придает ему какую-то комичность. На ногах болтаются коричневые, покрытые толстым слоем пыли, потертые сандалии с расстегнутыми ремешками, слабо позвякивающими при ходьбе, словно шпоры на сапогах.

– Здорово, братки, – громовой голос заставляет менеджеров отвлечься от компьютеров.

– Привет, Иван Иванович, – по очереди кивают они.

– Дадите солярочки, отцы родные? Мне две шаланды залить, – добродушно говорит он.

– Ты садись, Вань, – отвечает ему один из менеджеров, – в ногах правды нет.

– Не садись, а присаживайся. Сесть мы всегда успеем, – скороговоркой и со смешком отвечает он, устраивается поглубже в серое кресло на колесиках. – Артурчик, выпиши, – на лице Ивана Ивановича крайняя степень нетерпения.

– Знаешь, Вань, подожди. Сейчас начальству рапорт по отгрузке нефтепродуктов сделаем и тогда тобой займемся.

– От! От эт-т-то молодцы! Молодцы! Не то что некоторые, – туманно, но с веселостью в голосе говорит Иван Иванович. – Эх, хорошо стало работать. Тут тебе и тепло, и светло, и мухи не кусают. Не то что я в автоколонне тысяча пятьсот тридцать восемь работал лет двадцать назад. Водилой пахал на КрАЗе по сменам. А еще и подрабатывать получалось. И чего только не было. Чего только не было, – начал свой рассказ в ожидании оформления документов Иван Иванович и красноречиво тряхнул головой. – Дело было зимой, в декабре. Морозы только-только установились. Я работал тогда в автоколонне пятнадцать тридцать восемь. Ну, сами знаете, та, что почти напротив заводоуправления нефтезавода. Так вот. Машина тогда у меня была – сейчас уж не увидишь на дорогах. То был КрАЗ. КрАЗище. КрАЗ еще тот, с деревянной кабиной. Двери фанерные, но силища, конечно, неимоверная. Танк. Дашь газку – из выхлопной столб черного дыма и рев, как у тягача. Короче, вот. Знакомый у меня был тогда. Говорит, хочешь подкалымить? Всего делов – привези из коровника, что в Светлом Яру, самосвал навоза. Там тебе ребята накидают, а везти-то тут рядом с нефтебазой, что у берега Волги, в садовый кооператив. Пару часиков, и синенькую заработаешь. Ну, пять рублев. Верное дело. Ну, я тогда молодой был, долго не думал. А тут синенькую заработаю. По рукам. Чин чином приехал в совхоз. Разыскал местного главного по коровам. Задом сдал во двор. Накидали мне навоз. А говно свежайшее, аж пар с него идет. Еду мимо заводоуправления «Каустика», а меня все легковушечки норовят побыстрее объехать, вонища хуже, чем с химкомбината, пар идет, да еще я тут газую. Черный выхлоп из трубы с запахом дерьма из кузова – смесь ядерная.

Иван Иванович сидит подбочениваясь, одна рука тыльной стороной кисти уперта в бок, другую он, растопырив короткие говяжьи пальцы, положил на стол. Менеджеры уже забыли про отчет.

– Ехать недалеко. Сами знаете, как на пляж, на Волгу ехать. Та же дорога. Еду, думаю, лишь бы гаишников не было. Не отмажусь. Путевки-то нету. Штраф платить не хочется. Еще не заработал, а уже платить. Ну да отец небесный миловал. До переезда доехал. Там шлагбаум, правда, как назло, взял и закрылся на переезде. Электричка, твою же гэбэ мать. Стою, газую, чтоб печка лучше работала. Намедни мороз припустил. Градусов двадцать. А я стою, газую. Народ, кто сначала за мной встал, задом сдает, форточки прикрывает. Понимают, что рабочий человек едет: от меня не духами несет. Уважают! Ну, электричка прошла. И доехал я наконец до садового кооператива. На воротах висит здоровенный амбарный замок. Посигналил, выбегает старичок – божий одуванчик. Я ему: так и так, везу заказное говно по такому-то адресу. Открывай, старый хрыч. А он мне: «Ничего не знаю». Мобильников тогда не было, куда мне деваться? Деваться некуда. Не буду же я с полной коробочкой по району искать клиента. А время тикает, в автоколонну надо машину, а то диспетчер время потом проставит, и пиши начальству объяснительную записку, где был и чего делал. Уговорил деда, побежал тот в сторожку искать ключ. Нашел. А замок не открывается – вода в нем замерзла. Не открывается, и все тут, сука. Блин, сторож хренов, хоть бы смазывал. Он его и так и сяк. Говорю, дай я. Попробовал – не идет, и все тут. Обматерил я замок и говорю сторожу: ты дед как хошь, а я тебе у ворот навоз вывалю. А там заберет кто надо и куда надо. Посторожишь, ничего не случится. А дед мне: «Нет, милый, не пойдет». И советует мне: «А чего, давай напрямки по льду езжай. Лед крепкий, крепкий лед-то! Кооператив садовый идет вдоль берега Волги». Махнешь, говорит, тут краешком по льду, заскочишь и вывалишь где надо. Я, недолго думая, прыгаю в кабину, передача, газу, газу, и вперед. Времени в обрез. Проехал, может, метров десять. Слышу треск – не выдержал лед, пошла машина под воду, еле успел выскочить. Утонула как раз по крышу. Выбрался на берег. Вот так «напрямки»! Вот так подработал! Хотел сгоряча репу деду начистить, а тот закрылся в вагончике и кричит, собака: «Не тронь, милицию вызову». Махнул на него. Темнеть скоро начнет. В декабре дни короткие. Что делать? Побежал в автоколонну за тягачом.

Иван Иванович рассказывает громко, делает круглые страшные глаза, энергично жестикулирует красными ладонями.

– А начальник тогда у нас мужик суровый был, ветеран войны. Выслушал я тогда. Ох, выслушал. Такой шестиэтажный мат редко сейчас услышишь. Уши свернулись. Но тягач дал. Приезжаем на берег, он говорит: «Иди, пес, цепляй трос». А машина по самую крышу стоит в воде. Лед плавает, мороз градусов двадцать пять под вечер. Я ему: как же так, замерзну. Как, говорит, утопил, сученок, так и вытаскивай, не то я с тебя, паршивого кота, три шкуры спущу. Что делать? Пошел нырять, чтобы зацепить трос за крюк на бампере. Крюки там железные, две штуки на бампере спереди приварены, толщина с мою руку. Ох и нанырялся я тогда. Ох и нанырялся. А кругом лед с говном плавают. А я нырь в дерьмо, нырь еще раз. Вода мутная, и темно, пока зацепил, пока то да се. Вылез: зуб на зуб не попадает, кизяки на голове, на плечах. Ну и подработка! Бог миловал тогда, без воспаления легких обошелся, даже насморка не было. Видно, на стрессе, как говорят, все прошло. Неделю, правда, от меня потом дерьмом несло, как из полевого сортира, но ничего. Вот такая подработка. С тех пор я навоз больше не возил.

Иван Иванович подмигивает, встает, переминается с ноги на ногу, весело смотрит на сложившихся от смеха пацанов.

– Артурчик, давай-ка выпишем, отец родной, никак мне без документов-то бензовозы не загрузить, – протягивает он засаленные желтые бумаги и добавляет: – Дорога у них дальняя.

– Давай, Вань, – один из сотрудников отдела продаж берет документы и принимается заполнять, вытирая в уголках глаз остатки слез, спина его временами вздрагивает, он сдерживает смех.

– Вот дело, это по совести, это не навоз возить, – немного нараспев говорит Иван Иванович, его маленькие глаза улыбаются, он опять садится в кресло у входной двери, большие красные руки ложатся на колени.

1—2 ноября 2011 г.

Буксиры

– Иван Иваныч! За тобой должок числится. Взял ты продукта на сто миллионов, а заплачено у тебя… Вот, смотрю по компьютеру… Компьютер не обмануть, между прочим. Всего пятьдесят восемь лямов. Нехорошо. Шеф сказал, что, пока предоплата не поступит, ничего не давать. Ни бензина, ни солярки. А то получается так, что он обвиняет нас в пристрастном отношении к тебе. Солодовников говорит, что поборами занимаемся. Обидно. Даже баночки черной икры от тебя не дождешься. Дружишь с бракушами, знаем. А нам тут такое. Одним словом, заворачиваем тебя, – с легкой картавостью в голосе сказал долговязый кудрявый блондин, менеджер по отгрузкам нефтепродуктов. Его фамилия была Исакович, и предполагалось, что она (фамилия) имеет белорусское происхождение. Исакович старался держать на дистанции клиентов. Его голубые глаза обычно холодны, и он почти всегда бесстрастно разглядывает вошедшего просителя.

Иван Иванович, предприниматель с пунцовым лицом и огромным животом, переваливающимся через брючный ремень, в рыжей кожаной куртке, театрально вытянул руки по швам и ответил хриплым, сдавленным голосом, чеканя каждое слово, немного с издевательской иронией:

– Ваше «блаородие», отец родной! Арту-у-урчик! Стало быть, отказать? Почему отказать? Э! Нет. Нет. Нет. Я платежки привез, и в машине у меня полный багажник денег, сейчас в кассу внесу. Еще тут в папочке векселя Сбербанка. Еще платежки. Никак отказать нельзя. Никак. Выписывай, родимый.

– Давай посмотрю, что там у тебя за платежки. Иди пока в бухгалтерию. Только про багажник не верится. Свистишь, да?

– Не веришь? Ну-ка пойдем. Пойдем! Пойдем, говорю! Что покажу. Я худею, пацаны. Я худею! Пойдем, пойдем, – Иван Иванович подхватил высокого худощавого менеджера под руку и поволок за собой на парковку перед офисным зданием.

Иван Иванович подвел Артура к грязной «семерке» «Лада», демонстративно позвенел перед его носом ключами с мохнатым брелоком и открыл багажник. Внутри были беспорядочно разбросаны гаечные ключи, насос, буксировочные тросы, пластиковая канистра с мутной жидкостью голубого цвета, сушеная вобла, и поверх всего этого разнообразия лежала дюжина небольших челночных сумок, доверху набитых разноцветными пачками денежных купюр. Артур присвистнул:

– Ну ты крутой парень, Ваня.

Иван Иванович гоготнул и засунул кулаки в карманы куртки:

– Я ж тебе говорил. Артурчик! Не веришь честному человеку! На вот тебе! Гостинец!

Иван Иванович выхватил из багажника несколько штук засушенной до состояния мумии мелкой воблы и протянул Артуру, который брезгливо поморщился, но взял:

– Хорошо. Принесешь из бухгалтерии квитанцию на капусту. Оформлю.

– Вот выручил. Выручил так выручил! У меня как раз похожий случай был, – Иван Иванович раскланялся, шаркая шлепками по асфальту и собираясь рассказать очередную байку.

– Ты иди. Иди пока деньги сдай, а потом расскажешь свой случай, – сказал Артур и отправил разговорчивого покупателя нефтепродуктов в кассу. Вскоре из противоположного конца коридора донесся характерный шелест машинки, перелопачивающей килограммы инфляционных тысяч. Артур услышал, как громким басом Иван Иванович выдал пошлый анекдот, и в бухгалтерии неуверенно, из вежливости и какой-то пролетарской солидарности, сдержанно засмеялись дамы.

Иван Иванович вернулся в отдел сбыта широко улыбаясь, польщенный женскими оценками:

– Выручил, Иосифович. Вот тебе квиточек на капустку. Вот платежки. Занеси в свою табличку.

Артур принял пачку смятых квитанций, внимательно просмотрел каждую и начал что-то набирать на клавиатуре.

– Вот выручил. У меня как раз такой случай был. Я тоже выручил одного братка как-то, – Иван Иванович преобразился, вживаясь в роль. – Это было лет десять назад. Еще при советской власти. Работал я водилой в автоколонне, на КрАЗе то есть. Ну, я уже говорил как-то. Так вот, однажды еду по Второй Продольной магистрали. В районе Вторчермета, смотрю, трактор стоит «Беларусь». Ну, такой, знаешь, недоделок: задние колеса выше человеческого роста, а передние маленькие. Смотрю впереди и сбоку, где у него движок, подняты борта. Водила – руки по локоть черные, морда в саже – копается там. Услыхал, что я еду, и машет – мол, стой. Я вылез из кабины и спрашиваю, че случилось. Он: помоги, говорит, не могу завести. Кручу ручку, верчу – ничего не получается. Крутанул и я пару раз заводную ручку. Без толку. До мозолей вертеть ее не стал. Справился про свечи – проверил, протер. Масло в норме. Соляра есть. Ничего вроде. Он мне: «Давай с толкача дернем. Есть трос?» Я ему: «А то! Танковый трос-то! Вон, полезай в кузов КрАЗа, я один достать не смогу, давай вдвоем». Вытянули мы трос, к трактору цеплять, а не за что. Эти «инженерята» трактор сделали, а спереди даже петлю нормальную не догадались приварить, чтобы на буксир можно было брать. Есть там крючок ерундовый, и все. Че делать, говорю ему. И так подлезли, и этак. Ну не за что взяться. Тракторист мне и говорит: «А давай за переднюю ось завяжем?» Мое дело телячье, сказано – сделано: зацепили за передний мост трактора. Садись, говорю, дядя, сейчас тебя дернем. Сел я в свой КрАЗ, завел, а сцепление у него не то что у легковушки, чуть отпустишь – тряхнет будь здоров. Я первую выжал – только дерг чуток, и потом давлю на газ. Еду себе спокойненько. В зеркало не смотрю. Прислушиваюсь. Когда же трактор затарахтит, заведется? Слышу – кричит кто-то. В окошко выглядываю – бежит за мной тракторист и кричит что есть мочи: «Стой, стой, твою мать!» Что за ерунда, думаю, случилась? По тормозам, конечно. Вылез. Батюшки! Тить твою мать! На тросе за мной на оси два передних колеса трактора едут, а сам трактор задрал задницу и раком стоит посреди дороги. Вырвал я, значит, передний мост ему. Вот так дернул! Тракторист бьется в крике, за голову схватился, говорит: «Черт меня позвал с тобой связаться. Вот это выручил! Выручил! Буксир, блин. Отбуксировал! Лучше бы как-нибудь сам разобрался». А я ему: «А что, сам просил. Я не навязывался».

Иван Иванович сделал паузу, в немой пантомиме развел в стороны руки и вытаращил глаза.

Артур фыркнул, хлопнул треугольником штампа по распечатанному документу, расписался маршальским росчерком и протянул три листа.

– Накладная, паспорт качества и пропуск на завод.

В комнате шумно зарокотал азербайджанский кондиционер, встроенный в окно, Иван Иванович церемонно встал и низко поклонился.

– Вот и ты меня, Иосифович, выручил. Дай бог тебе здоровья, жениха богатого, – Иван Иванович хитро улыбнулся, подмигнул и панибратски толкнул Артура плечом.

– Ты это, аккуратнее с шутками, Иваныч, – Артур пытался изобразить на лице оскорбленные чувства, но у него не получилось.

– Выручил. Выручил. С меня причитается, – Иван Иванович легко шлепнул себя исподом ладони по шее и на цыпочках похохатывая вышел.

– Да. Выручил. От тебя дождешься, – сказал Артур уже своему монитору, разложил на мерцающем экране отложенный пасьянс и вздохнул: – Бизнес. Бабки. Вот и прет его. Везет же людям.

8 ноября 2011 – 2 марта 2020 гг.

Из жизни НЛО

Владимир Павлович сложил мобильный телефон-раскладушку, поджал губы и продолжил вести импровизированную планерку:

– Давай, Леха, рассказывай, как дела продвигаются? Что у нас там с нефтепродуктами? Есть клиенты, покупатели?

Молодой человек в черном свитере, черных джинсах и с перстнем на безымянном пальце, сидя напротив, пессимистично махнул рукой в воздухе:

– Палыч! Я ж говорил. Клиенты есть. Дай продукта дешевого. И без предоплаты. На чужих деньгах обернемся.

Два компаньона Владимира Павловича по бизнесу: высокий щеголеватый брюнет Дима Снегирев, любитель рыбалки, и Василий Ильич Чибисов, чудаковатый, стриженный ежиком, седой, плотного телосложения мужичок в очках, – закивали.

– Не, Палыч. Ты брось. Мы тебе говорили. Подключай свои связи. Ты же как-никак генерал. Начальник УВД, – сказал Ильич заискивающе.

– Ты добавлять не забывай, что в отставке, – быстро ответил Палыч, стрельнув глазами по собеседникам.

– Ладно-ладно. Не прибедняйся. Генерал. Только в кадровом резерве пока. Подключай прокуратуру. Позвони в ОБЭП Михалычу. Ресурс дешевый нужен. Пусть надавят на завод, чтобы нам по льготным ценам давали. У тебя же связи есть. Пусти гонцов своих неопознанных летучих, – невозмутимо продолжил Ильич, и было непонятно, где кончается шутка, а где начинаются серьезные заявления.

– Палыч. Звони. У тебя и фамилия соответствующая – Троянов, – попытался шутить Снегирев.

– Позубоскальте у меня, – резко и беззлобно оборвал его генерал.

– Народ работает, кто нам мешает? Все мы по земле ходим. Не инопланетяне же, – сказал Чибисов.

– Позвоним. Проработаем, – ответил Владимир Павлович, что-то записывая в потертом ежедневнике и размышляя. Затем вдруг вышел из задумчивости, оживился: – А что? Кстати, про инопланетян! Ежели ты думаешь, что их нет, так ты сильно, Ильич, ошибаешься. Я их лично видел. Вот как тебя.

Все в комнате переглянулись и заулыбались. Молодой менеджер нервно и неестественно засмеялся, приняв это за начало удачного анекдота.

– Не. Я серьезно. Не шучу. Думаете, кукушка съехала? Или Палыч того совсем, хлопнулся? Если бы я один это видел!

– Палыч? Хорош, – Чибисов тоже расхохотался.

– Не эпи мозг. Лучше слушай. Дело было в начале девяностых. Я тогда майором служил в волгоградской милиции. Летом как-то заступил в наряд. Со мной взвод молодых ребят. Не срочники, конечно. Сержанты, прапоры. По трассе в области нас бросили патрулировать. Ловили кого-то, уж это не помню. То ли зэк бежал, то ли задержанный из СИЗО. Утром развезли, разбросали ребят по точкам. Вечером на ГАЗ-66 поехали собирать личный состав. Стемнело. Кругом степь, ни огонька. Редкая встречная или попутка промчит. Тогда машин намного меньше было. Не то что сейчас. Я в кабине еду. В кузове десять или пятнадцать бойцов с калашами. С водилой-прапором о том о сем трындим. Вдруг он мне говорит: «Товарищ майор, смотрите. Гляньте! Что это с вашей стороны? Самолет летит, что ли, над посадкой? Странно, только звука не слышно. И аэродромов тут отродясь не было».

Я оборачиваюсь, смотрю: прямо над лесопосадкой, далековато, правда, что-то такое длинное, как сигара, летит. Значения не придал. Ну, летит и летит себе. Может, вертолет, может, самолет. Только вот странно – действительно звука нет.

«А хер его знает», – отвечаю. Едем дальше. А сам посматриваю на штуку эту. А что еще делать? Ночь почти. Вдруг смотрю – эта хрень начала приближаться. Ближе и ближе. Зависла прямо над лесопосадкой, летит уже как бы рядом с нами. Ребята в кузове замолотили по кабине. Я дал водиле команду остановиться на обочине. Остановились. Штука эта тоже остановилась.

«Всем оставаться на местах», – на всякий случай я скомандовал. Вышел. Висит эта хреновина, потом из нее белый луч ударил – пошарился по земле, посветил на нас. А свет белый-белый. Посветил и ушел дальше.

Тут один сержант в кузове говорит: «Товарищ майор, разрешите я сейчас шмальну с автомата». И скидывает уже с плеча автомат Калашникова.

Я на него тогда как заорал: «Ты что, дурак?! Петров, мать твою! С глузду двинулся?! А если эта сигара потом по нам шарахнет? Мокрого места не останется! Сто процентов не останется. И пуговицы от тебя не найдем».

Палыч сделал многозначительную паузу и обвел всех сидящих за столом серьезным взглядом.

– Вот как! НЛО. А ты говоришь, что не бывает. Не вру. Между нами как оно и было. Десять бойцов, я и водитель. Разом все с ума не сходят. Трезвые как стекло, на дежурстве. За что купил – за то продаю!

– И все? На что она похожа-то была? – спросил Чибисов.

– Не перебивай! Светящийся длинный огурец размером с дирижабль. Снизу прожектор. Потом эта штука поднялась повыше, и только фьють! Вдоль дороги над посадкой улетела вперед. Бойцам командую. Поехали вперед. Может, километров через пять встречаем наших на уазике. Никого, спрашиваю, не видели тут? Да, говорят, была тут странная лабудень, не знаем, как назвать даже. И рассказывают. Мол, едем, а нам «встречка» мчит, лоб в лоб навстречу тачка несется по встречной полосе как бы! Какая тачка, не знаем, потому как слепит светом. Глядим, а впереди-то дорога на самом деле ведь через сто метров поворачивает на девяносто градусов. Получается, не по дороге на нас что-то херачит, а над землей летит. Встали мы столбами, не знаем, что и думать, да просто не успели. Оно нас ослепило, над нами промахнуло и в поле улетело. И все без звука! Ни единого звука. Если бы самолет или дирижабль. Гудело бы и ревело, волна ветром.

«Так, бойцы, – говорю я, – все ко мне. Значит, так. Внимание! Договариваемся – никто ничего не видел. Если не хотите, чтобы нас всех комиссовали и отправили в дурку. В психушку никто не хочет?»

Ясен пень, идиотов нет.

Палыч обвел всех серьезным взглядом:

– Само собой, понятно. Такими вещами не шутят. Я, короче, всем популярно объяснил, чем эта хрень чревата.

– Палыч, слушай, неужели так никто начальству не доложил? – немного ошарашенный историей генерала менеджер встал из-за стола, загремела упавшая табуретка.

– Ага. Доложи. Тогда было так. В момент комиссуют на хер. Официально не бывает их. Тарелочек этих. На хер мне надо карьерой рисковать. Тогда быстро в дурдом закрывали. Нет. Ну, власти знали, конечно. На самом деле. Тогда много случаев было.

– Какой год-то? – спросил Снегирев.

– Не помню. Девяносто второй или девяносто третий, кажется. Где-то так. Органы знали тоже про это. У меня товарищ там служил тогда в чине полковника. Так они тоже эту фигню видели. Она их на рыбалке, на реке Медведице, накрыла. Их там тогда человек пять или семь было. Вот как он мне про это рассказал.

Генерал Троянов вытряхнул из початой пачки «Мальборо» сигарету, нашарил на столе зажигалку, прикурил и, шумно выпустив перед собой струю дыма, продолжил свой рассказ:

– Полковник КГБ, мой дружок, с товарищами поехал летом того года на Медведицу порыбачить. Взяли служебную машину уазик, спиннинги, удочки, сетки, раколовки. Ну и, как полагается, водки. Местные их встретили хорошо. На бережке белый песочек. Разложились. Вечером шашлык, бухнули, как положено. Хер ли там! Отдыхать так отдыхать. Но! Но не нажрались. Не пьянствовать же приехали? Утром на рыбалку рано вставать. Утречком засветло их егерь поднял, и на лодочке пошли на утренний клев. Темно было еще. Так вот. Полковник и рассказывает. Только, мол, встали, сети бросили, удочки закинули, глядят – вроде как свет в одной стороне над лесом. И тишина. На машину или самолет не похоже. Рассвет только-только намечается. Сначала внимания особо никто не обращал. А оно, значит, как белое зарево поднимается, ближе и ближе. И вот сидим мы в лодке – человек пять, говорит, было, – смотрим: вылетает такая дура здоровая, как сигара, светится вся, а снизу из нее луч бьет. Блин, говорит, струхнули мы тогда. Встала над нами и лучом в нас уперлась. Белый свет. Ярче солнца. Светло как днем. Мы пересрали, не помню, говорит, кто там первый вскочил и заорал, но за ним в лодке все повыскакивали – машем руками и орем: «У нас рыбы нет, сетей нет. Туристы! Тут рыбы нет». А хер его знает, кто это прилетел? Может, из Москвы по приказу сверху какая-нибудь военная контрразведка прилетела и браконьеров ловит – первое, что пришло тогда в голову. Хреновина эта постояла-постояла, лучом посветила. Потом чик – луч пропал, и она вмиг улетела. Мы, кто в чем был, все оставили в речке: сети, удочки. Бегом в уазик. Палатки, одежу, все манатки закидали и ноги в руки – валить оттуда.

Когда он рассказывал, я ему около виска пальцем крутил: «Ты че, сбрендил?» А он: «Это ты сбрендил. Может, если бы белочка с бодуна была или я один там был. Нас там пятеро было тогда. Докладывать начальству – доложил. Записку написал служебную в Москву. Но ни ответа, ни привета на то не пришло».

Генерал Троянов затушил бычок в стеклянной пепельнице, почесал бритый затылок и наставительно добавил:

– Так-то! Сам тогда смеялся, а потом в оцеплении чуть уху не съел. А ты говоришь! Не бывает! Бывает! У нас в России, мать ее, все бывает. Ладно. Давай к нашим делам. Че мне у прокуратуры просить-то?

20—23 января 2012 г.