Читать книгу: «Врата духа», страница 8
– Я принимаю это Олети, – с серьезным видом кивнул Идаши. – И я не имею права ничего требовать от тебя. Прости меня, я любил Карише и каждое слово осуждения сказанное о ней приносит мне боль. Я не должен был заставлять тебя извиняться, ведь ты ни в чем не виновата. Прости меня Олети и давай больше не будем говорить о ней.
Олети молча кивнула, благодарно улыбнувшись в ответ.
– Мы собрались здесь не для того, чтобы вспомнить прошлое, не так ли Идаши? – сказала она, протягивая руку к своей чашке, но в последней момент одернула ее, словно обожглась, не коснувшись. – Зачем ты прибыл в Лаидс Идаши? Как я понимаю никто в Цитадели духа кроме меня пока не знает о твоем возвращение.
– И я хотел бы, чтобы так и оставалось еще какое-то время, – Идаши вздохнул и отвел взор уставившись на трепетавшую на ветру белую ткань занавесок. С улицы тянуло ароматом свежей выпечки, практически полностью перебиваемой запахом филхан в свертке лежащим рядом с Идаши. – Я желаю восстановиться в Высшем совете, – спустя несколько мгновений молчания, сказал он, поняв, что Олети терпеливо ожидает его.
– Чего-то подобного я и ожидала, – сухо заключила она. – Безусловно, ты имеешь на это полное право, ведь тебя никто не лишал звания Второго Говорящего, но в связи с твоим долгим отсутствием и тем фактом, что ты в свое время по собственному желанию вышел из состава совета, решение о твоем повторном принятие может рассматриваться достаточно долго.
– Как долго? – осторожно поинтересовался Идаши.
– Достаточно для того, чтобы каждый из Первых Говорящих убедился в том, что ты не опасен для них. А ты опасен, Идаши. И они это прекрасно понимают. Говорящий, которому некогда предрекали высший пост в иерархии Цитадели в априори опасный человек. Первые Говорящие играют в свои игры, а ты Идаши в свои. Им это не нужно. Высший совет ныне разделен. Одна его часть служит Делании Кэбрил, вторая Экхарту Бишаг. Конечно же негласно. Никто никогда не признается об этом в открытую. Сейчас голосов поровну и это сохраняет баланс в Цитадели духа. Хрупкий баланс, который с твоим приходом Идаши может рухнуть. И каждый из Первых Говорящих, а также каждый член Высшего совета, поймет это. И каждый из них постарается не допустить того, чтобы ты вернулся в состав совета, по крайней мере не убедившись в том, что ты, как я сказала ранее, не представляешь угрозы. То есть они будут тянуть до последнего и сделают все, чтобы ты как можно дольше не смог занять кресло советника. Конечно, я буду выступать за то, чтобы тебя восстановили как можно скорее, но ты же сам знаешь, что один голос против одиннадцати остальных ничего не решает, тем более что каждый из Вторых и Первых Говорящих прекрасно знают о нашей старой дружбе.
– Ты говоришь о том, что совет разделился и каждый подчиняется одному из Говорящих?
– Да, – подтвердила Олети. – И не только Высший совет. Большинство Говорящих, да что там даже многие из слушателей последователи Экхарта, либо Делании. Конечно, есть те, что не поддерживают ни одну из сторон, но таких мало и они не имеют особого влияния в Цитадели, чтобы воздействовать хоть на что-то.
– Первые Говорящие всегда использовали свое влияние на остальных, и иногда бывало враждовали меж собой, вспомнить хотя бы историю вражды Иеа Оиа и Аар Боо. Оба уроженцы Боэе и при этом непримиримые враги. Но такого чтобы Цитадель духа разделилась на два лагеря не было даже при них.
– Что же, времена сейчас неспокойные, – вздохнула Олети и протянула руку к чашке с уже остывшим чаем. – Заслуга в расколе принадлежит Делании. Ты же знаешь эти ее новаторские идеи, из-за которых принятые устои Цитадели духа могут пошатнуться. Многих пугает это, других наоборот привлекает. Экхарт относится к первым. Они практически никогда не сходятся во мнениях в совете. Даже упомянутые тобой Оаи и Боо, насколько мы можем знать из анналов Цитадели, соглашались чаще. Их вражда была открытой, но оба понимали, что в некоторых случаях единство необходимо. Между Деланией и Экхартом вражда тайная, не выставляемая напоказ, но тем не менее о ней знают практически все в Цитадели. Я бы сказала, что воду мутит именно Делания, а Экхарт невольно идет у нее на поводу. Когда Делания тайно начала собирать сторонников дабы укрепить свое положение в совете и получить преимущество над Экхартом, тот узнал про это и также начал собирать вокруг себя верных ему Говорящих. Так получилось, что голоса поделились поровну.
– Но вы ведь как-то принимаете решения несмотря на то, что Первые Говорящие не приходят к согласию друг с другом.
– Да, – согласилась Олети, делая небольшой глоток чая, – но ты не представляешь каких сил это стоит совету и как долго обычно проходят заседания пока обе стороны, благодаря нам Вторым Говорящим, не приходят к приемлемому для обоих сторон решению.
– Цитадель превратилась в бордель, – хмуро хмыкнул Идаши. – Я мог бы ожидать этого от Делании. Эта женщина несносна, но Экхарт. Мне он всегда казался рассудительным и крайне осторожным, порой даже излишне.
– Таким он и остался, – усмехнулась Олети. – И даже, наверное, стал еще более осторожным чем прежде. Именно поэтому Делании удается продвигать некоторые из своих идей в совете. Как по мне, будь Экхарт чуть решительнее Цитадель бы не разделилась. В любом случае ничего бы этого не было не откажись ты пятнадцать лет тому назад от своего места в Высшем совете. Если бы ты Идаши стал Первым Говорящим, Делания обломала бы об тебя зубы. Но ты решил отстраниться и вот результат.
– Ты думаешь мне – эдшарцу, позволили бы стать Первым Говорящим? – усмехнулся он, пытаясь не заострять внимание на теме его выхода из Высшего совета.
Конечно, Идаши в свое время делал все чтобы занять пост Первого Говорящего и даже надеялся достичь своей цели, но спустя столько лет проведенных в размышлениях он уже сомневался в своих прошлых убеждениях. Сейчас Идаши не мог с уверенностью утверждать того, что когда-то был близок к званию Первого Говорящего и, признаться честно, начал сомневаться в том справился бы ли он со своими обязанностями, займи тогда столь высокое положение в Цитадели духа. Такова была цена одиночества. Побудь наедине с самим с собой более десяти лет, и ты начнешь сомневаться во всем, в чем только можно, в том числе и в себе самом.
– А кто бы тебя остановил Идаши? – печально улыбнувшись ответила Олети. – Они же допустили твое назначение Вторым Говорящим и обеспечили место в Высшем совете. Почему бы Цитадели было не сделать тебя Первым Говорящим. Тем более ты сам шел к этому и подготовил благодатную почву, пока сам же не отравил ее своим решением. Впрочем, теперь это уже неважно. Ты сделал свой выбор и понес за него наказание. Как и все мы.
Идаши едва заметно кивнул, соглашаясь с Олети. Он некоторое время молчал, собираясь с мыслями задумчиво следя за тем, как Олети наливает в свою чашку новую порцию чая. И почему она так любит его? Лезшие в голову мысли отвлекали его, не давая сосредоточиться. И какое ему дело до вкусов Олети?
– Ты сказала, что Цитадель разделилась на два негласных лагеря, – наконец произнес он, облокачиваясь локтями о край стола и возлагая подбородок на сцепленные в пальцах руки. – А кого поддерживаешь ты Олети? На чьей ты стороне? Экхарта или Делании?
– На данный момент я в стане Первой Говорящей, – невозмутимо ответила та, отхлебывая немного чая и, потянувшись к вазе с вафлями, улыбнулась Идаши. – Да я понимаю, что это выглядит странным, ведь я только что заявляла о том, что именно Делания возмутительница спокойствия в Цитадели, но тем не менее я одна из тех, кто считает, что Цитадели духа нужны перемены, причем довольно кардинальные. И Делания именно та, кто за все время существования Цитадели ближе всех к тому, чтобы сделать это, если конечно ей удастся обрести нужную долю поддержки со стороны членов Высшего совета. Да, должна признаться с ней бывает достаточно непросто, да что уж там, с ней тяжело всегда, но тем не менее конечный результат может окупить все эти неудобства.
– А что, если у нее ничего не выйдет? – поинтересовался Идаши. Он уже знал от Байнса что Олети якобы поддерживает Деланию, но все же ее признание немного удивило его. – Что, если она потерпит неудачу?
– Тогда, вполне возможно, у нас появится новая Первая Говорящая, а Делания канет в небытие и о ней будут вспоминать и ставить в пример слушателям как самую неудачливую Первую Говорящую, которая пала под тяжестью своих амбиций.
– Но ведь вы, те кто поддерживал ее, в таком случае можете пасть вместе с ней.
– Может быть да, а может и нет, – пожала плечами Олети. – Главное успеть в нужный момент выбрать новую сторону. Поверь мне, если я пойму, что Делания в скором времени потерпит неудачу я постараюсь покинуть ее до того, как она утащит меня за собой в пропасть. Но я думаю, что этого не случиться. Ты же знаешь, что я умею выбирать правильную сторону, а политика выбранная Экхартом заведомо проигрышная. Если бы не поддержка со стороны Хельги Оффин, он вряд ли бы смог столь долго противостоять Делании, и она бы наверняка взяла большинство голосов в совете.
– Значит Хельга поддерживает Экхарта, – задумчиво кивнул Идаши. – Что же это вполне логично. Ведь она тоже уроженка Хешшина, а связь между ними столь же крепка, как и среди нас эдшарцев.
– Это так, – согласилась Олети. – Делания пыталась привлечь на свою сторону хоть одного из Говорящих – выходцев из Хешшина, но у нее ничего не вышло. Кстати, в Цитадели появилась новая девочка – хешшинка. У нее большие задатки и у нас с Деланией есть на нее виды. Если нам удастся в тайне от Экхарта и Хельги привлечь ее на нашу сторону в стане Первого Говорящего появится та, кто будет сообщать нужные нам сведения.
– А разве у вас сейчас таких нет? – усмехнулся Идаши. – Или ты думаешь, что среди ваших последователей нет Говорящих подосланных Экхартом?
– Есть, конечно. И наши Говорящие среди приверженцев Экхарта и его среди наших. Некоторых мы знаем и специально даем им заведомо ложную или же ту, что должна дойти до ушей Хельги, информацию, так как именно ей стекаются все сообщения, которые позже достигают слуха Первого Говорящего. Впрочем, это же правило игры касается и верных нам первых Говорящих, которые якобы поддерживают Экхарта. И мы не можем с точностью знать кто из них все еще вне подозрений, а кто уже давно раскрыт и используется Хельгой Оффин, чтобы сливать нам ложную информацию. А вот если бы мы смогли перетянуть на свою сторону девчонку, в будущем она могла стать очень полезным источником, ибо Экхарт никому не доверяет столь же сильно как своим землякам.
– Как крысы в бочке, не иначе, – презрительно хмыкнул Идаши. – Я и не думал, что за всего лишь каких-то пятнадцать лет с Цитаделью духа могут произойти такие метаморфозы.
– Мир меняется, – равнодушно пожала плечами Олети. – И даже многовековые устои могут пошатнуться под влиянием времени. Ничто не вечно, ты же знаешь Идаши. Перемены нужны, ибо без них мы застреваем в прошлом и из-за того порой не способны противостоять настоящему.
– Перемены не всегда хороши, – Идаши покачал головой, не соглашаясь со словами Олети. – Где-то они нужны, а где-то нет. Не думаю, что устав Цитадели духа и его пелигрумы, установленные основателями, требуют нашего вмешательства. Цитадель жила, согласно ее устоям, все это долгое время и было бы кощунством отказываться от них.
– И вот передо мной еще один представитель, застрявший в прошлом и отрицающий этот быстро меняющийся мир, – Олети улыбнулась ему уголками губ. – Что же я не вправе осуждать тебя за это, ибо некогда и сама была того же мнения. С такими взглядами тебе впору присоединиться к Экхарту, но я все же предложила бы тебе стать сторонником Делании.
– А что, если я не желаю принимать чью-то сторону? – поинтересовался Идаши внимательно наблюдая за Олети.
– В таком случае тебя ждет долгое восстановление в твоих правах как члена Высшего совета, а затем ты окажешься меж двух огней. Одиночка, чьи решения не будет значить ничего. Во время голосования тебе все равно придется принимать точку зрения либо Экхарта, либо Делании, или же все время воздерживаться. Не думаю, что ты представлял свое возвращение в Цитадель духа именно так.
– Нет, – согласился Идаши, – но и становиться марионеткой Первых Говорящих я не собирался.
– А ты посмотри на это с другой стороны. Приняв чью-то сторону, ты восстановишься в совете и сможешь вновь наращивать свое влияние при этом поддерживая одного из Первых Говорящих. Ну или хотя бы делая видимость этой поддержки.
– А если я все же решусь выбрать одну из сторон? На время? К кому бы ты советовала присоединиться? Только объективно. Не надо называть Деланию только потому, что ты поддерживаешь ее.
– А тебе этого мало, – Олети изобразила оскорбленный вид, но тут же расцветшая на ее губах улыбка свела всю ее наигранную обиду на нет. – Ты, конечно, мог бы поддержать Экхарта, но здесь есть одна небольшая проблема. Он осторожен. Слишком осторожен. И чтобы убедить его в своей преданности, тебе придется изрядно постараться. А это займет достаточное количество времени. В конце концов он может не поверить тебе вовсе, а общаясь с ним ты также потеряешь возможность присоединиться к Делании. Подумай стоит ли оно того, к тому же вспомни о своих не совсем дружеских отношениях с Хельгой.
Идаши насмешливо хмыкнул. У него действительно некогда были разногласия с Хельгой. Лично он не считал их чем-то серьезным, но то, что для мужчины порой казалось пустяком, женщина могла воспринимать как личную обиду. Идаши знал это и поэтому не мог сказать держит ли Хельга на него до сих пор зло или нет.
– И что ты предлагаешь? – спросил он, внимательно наблюдая за тем, как Олети вновь наполняет свою чашку. И сколько же эта женщина может выпить этой гадости, раздраженно подумал он.
– Ты же знаешь, что я всегда любила чай, – сказала она будто бы читая его мысли, но на деле похоже прочла все по его лицу. – И мед, – добавила она ухмыляясь. – Что я предлагаю ты и сам знаешь. Присоединяйся к Делании. Она тоже осторожна, но не доходит до крайностей как Экхарт. К тому же я поговорю с ней и, думаю, смогу убедить в том, что ты поддержишь именно ее в обмен на скорое возвращение в Высший совет. Думаю, мне удастся убедить ее если ты конечно сможешь изобразить достаточную искренность. Делании нужен твой голос в совете, и она наверняка рискнет, дабы получить его.
Идаши задумчиво смотрел на развевающиеся на ветру белые занавески. Они трепетали позади Олети и легкий бриз, который долетел сюда с моря, дарил свою свежесть, перебиваемую запахом мятного чая, меда и филхана.
– Ты можешь не отвечать прямо сейчас, – сказала Олети видя, что он сомневается. – Отдохни с дороги и немного подумай. В любом случае знай, чтобы ты не выбрал я поддержу тебя Идаши, хотя если ты все же выберешь сторону Экхарта это и принесет мне некоторые неудобства. И пожалуйста будь осторожен. Узнав о твоем появление, возможно кто-то из Первых Говорящих или их приближенных захочет убрать тебя с пути. Сделать так чтобы ты исчез. Навсегда. Надеюсь, что до этого не дойдет, но лишняя осторожность не повредит.
– Насчет этого не беспокойся, – оскалился Идаши. – Я смогу себя защитить Олети.
Она кивнула в ответ хотя в глазах ее промелькнул намек на сомнение.
– Мне нужно чтобы Байнса отозвали обратно в Цитадель, – заявил он как раз в тот момент, когда она делала очередной глоток чая.
Олети поперхнулась и закашлявшись недовольно покосилась на Идаши. Поставив чашку на стол Олети раздраженно смахнула капельки чая попавшие на правый рукав ее светло-голубого платья.
– Ты же знаешь, что это невозможно, – заявила она. – По крайней мере пока. Наверняка позже что-то и можно будет сделать, но не сейчас. Для начала тебе нужно заручиться поддержкой одного из Первых Говорящих, а уже…
– Скажи Делании что это одно из моих условий, если она желает получить мой голос в совете, – тон Идаши был непреклонен.
– Одно!? – удивленно вскинула брови Олети. – А другие условия?
– Это я обсужу с ней при личной встрече.
– Что же, я поговорю с Деланией и попробую организовать вашу встречу. Но я не советую тебя просить от нее слишком многого. Тебе нужна ее поддержка. Она, итак, будет сомневаться стоит ли тебе доверять, а если ты еще при этом потребуешь непомерную цену за свой голос в Высшем совете, она может и отказать тебе. Не в твоем положение требовать слишком многого.
Идаши невольно хмыкнул. В его положение! Он и так, будучи Вторым Говорящим, имел право состоять в Высшем совете, но должен теперь договариваться с этими болванами, что устроили из Цитадели какой-то бродячий цирк, вместо того чтобы сохранять в ней единство. Цитадель уже не та, с печалью подумал он и ему придется смириться с этим, по крайней мере на то время пока он сам не сумеет все исправить, если конечно еще можно было что-то исправить. Если верить Олети вся эта смута в Цитадели произошла благодаря Делании, а теперь чтобы быстро восстановиться в совете ему нужно было сотрудничать именно с этой женщиной. Возможно, ему стоило все же рассмотреть союз с Экхартом, но, если в чем Олети и была права, так это в том, что нынешний Первый Говорящий был очень подозрителен. Это Идаши помнил еще со времен своей службы в Цитадели духа. Он как никто знал, что с годами человеческие качества лишь ухудшаются и Экхарт не был исключением, тем более напряженные отношения с Первой Говорящий лишь усугубляли подозрительность Экхарта. Все же Делания была худшей партией как союзник, но тем не менее более легким способом попасть в Высший совет без излишних промедлений. Идаши также понимал, что ему все же придется выбрать чью-то сторону пусть и на время. В ином случае его вопрос по возвращению в совет будет первым за последнее время, который приведет к полному согласию нынешний состав Высшего совета. Причем решение будет явно не в его пользу.
– Скажи Делании я встречусь с ней здесь, в этом самом зале через три дня. Если ее заинтересует предложение о сотрудничестве, я буду ожидать Первую Говорящую здесь после полудня. Если она не придет я заключу соглашение с Экхартом.
– Ты хочешь, чтобы она сама пришла к тебе, да еще и под угрозой в случае неявки перейти на сторону ее соперника? – брови Олети невольно поползли вверх.
– Да, именно так. Это второе мое условие после отзыва Байнса с поста эттеке Иритаски в Цитадель духа. Скажи ей, что будет и еще одно условие, но я сообщу о нем ей лично.
Олети неодобряюще покачала головой. Идаши понимал ее. Он в свое время мало общался с Деланией Кэбрил. Но он помнил ее как амбициозную и не отличающуюся кротким нравом женщину. А еще она всегда говорила, конечно, в кругу знакомых ей Говорящих о том Цитадели требуется свежие веяния. Тогда до Идаши доходили лишь слухи этих разговоров. По положению он был выше Делании и его не интересовало, о чем там болтают молодые Говорящие, хотя уже тогда многие пророчили Делании большое будущее. В свое время он недооценил ее, а теперь вынужден был сотрудничать с этой женщиной. Конечно, если бы пятнадцать лет тому назад он не покинул Цитадель, то возможно все бы повернулось иначе, но… Идаши тут же отбросил эти мысли. Прошлого не вернуть, да имей он такую возможность Идаши сомневался в том, что не поступил бы точно так же, как и тогда. Разве что не позволил бы Карише сделать с собой это. Мысль о ней принесла ему новый поток тоски. Нет, нужно было отвлечься, не думать о ней. Но ему было тяжело это сделать. Тем более что следующий вопрос, который он хотел задать Олети был также связан с Карише и тем событием, из-за которого их жизни сделали крутой поворот. Он не мог не думать о ней даже спустя столько лет, но он боролся с собой, правда, как показывало время, не особо успешно.
– Я знаю, что ты хочешь спросить о ней, просто не решаешься, – мягко сказала Олети протягивая через стол руку и накрывая ладонью сжатые в кулаки руки Идаши. Он вздрогнул и разжал пальцы, только после прикосновения Олети осознав, что до боли в костяшках сжимал их. Похоже Олети не нужно было гадать о том, что сейчас у него на уме.
– Нет, – наконец смог выдавить он из себя. – Не сейчас. Я знаю, что ты умеешь держать свое слово и девочка в порядке. Этого пока достаточно. Я попрошу тебя рассказать все, когда придет время.
Олети, пристально вглядевшись в глаз Идаши, медленно отняла руку и приняла прежнюю позу, хотя он не мог не заметить, как она напряжена. Идаши видел, что Олети борется с собой и эта борьба отражалась на ее лице.
– Ведь с ней все в порядке? – спросил он, наконец не выдержав напряженного взгляда Олети.
– Д-да, – наконец ответила Вторая Говорящая, выдавив из себя вымученную полуулыбку. – Она также наделена даром и является слушателем Цитадели. Правда сейчас ее отослали с несколькими Говорящими в Боэе по одному делу. Ничего серьезного, беспокоиться не о чем. Возможно, ты бы хотел видеть ее, когда та вернется. Она была бы рада узнать, что есть человек, благодаря которому она…
– Нет, она не должна ничего знать о той роли, что я сыграл в ее судьбе. Мне достаточно знать, что с ней все хорошо. Никто не должен заподозрить, что я имею хоть какое-то отношение к девочке. Я даже не желаю знать, как ты назвала ее Олети и какую придумала историю ее рождения. Так будет лучше для всех. Особенно для нее.
Лицо Олети помрачнело, но она согласно кивнула, похоже даже не собираясь спорить с Идаши.
– И еще одно, – сказал он, запуская руку за ворот рубахи и извлекая на свет висевшее на серебряной цепочке кольцо. – Я хочу, чтобы ты передала его ей, – сказал он, снимая цепь с кольцом с шеи и протягивая его Олети. – Это принадлежало ее матери.
Олети некоторое время медлила, а затем все же взяла кольцо.
– Не думаю, что она желала бы, чтобы оно попало к девочке, – неуверенно покачала она головой. – Знаешь кто-то нанял Безымянных перед тем, как вы вдвоем с Карише исчезли. Они искали девочку и мне пришлось навести их на ложный след. Отдать им чужого ребенка, Идаши, ты понимаешь? Они… они убили младенца-девочку, сироту, которую я купила у одной из шлюх в порту. И я сделала так, чтобы они приняли девочку за ее дочь. Знаешь, единственное чем все эти годы я себя оправдываю так это тем, что у того ребенка не было будущего. Скорее всего она умерла бы позже или пошла по пути своей распутной матери. Но знаешь это не сильно меня утешает. И хотя не я лично занесла клинок над тем невинным младенцем, все же ее кровь на моих руках, Идаши. И все это ради того, чтобы другая девочка жила. Хотела бы я посмотреть в глаза той, кто наняла убийц для собственного дитя.
Идаши слушал откровение Олети с мрачной решимостью, уверенный в том, что иного пути у той не было, но при последних обвинительных словах женщины вздрогнул.
– С чего ты взяла что это была она? Олети! Нет, она не могла! Она…
Он замолчал, отводя взор. Идаши знал, что его слова звучат неубедительно, ибо он и сам в них не верил. Неужели Карише смогла пойти на такой шаг. Да, она пыталась задушить девочку пуповиной, но он не дал ей сделать этого. Но ему казалось, что он убедил ее в том, что ребенок не повинен в случившемся с ней и она, кажется, согласилась, но заявила при этом, что не желает видеть ее, и Идаши пообещал, что найдет того, кто позаботиться о девочке. Карише согласилась, но неужели это было всего лишь притворство, и она не отказалась от своего намерения избавиться от ребенка.
– У меня нет доказательств Идаши, но мы оба с тобой знаем, что жизнь этой девочки была неугодна лишь одному человеку. Я не виню ее за это, лишь за то, что из-за ее одержимости и ненависти к своему ребенку умерло другое дитя.
Идаши мрачно покосился в сторону. Несмотря на солнечный свет, ярко бивший сквозь распахнутые ставни окон, ему вдруг показалось что в малой зале сгустились тени. Он не хотел, нет он просто отказывался верить в то, что Карише могла поступить так, при этом понимал, что скорее всего отрицает правду. Но Идаши ничего не мог поделать с собой. И он не знал, что же ему ответить Олети.
– Спасибо, – наконец мрачно произнес он, – спасибо тебе за то, что сохранила и вырастила это дитя, Олети. Для меня это очень важно. Я не знаю хотела бы Карише, чтобы это кольцо попало к девочке, может после стольких лет она бы смирилась, но одно я знаю точно, оно принадлежит девочке. Отдай его ей. Считай, что так решил я.
– Хорошо, – коротко кивнула Олети, – я передам ей его, как только та вернется.
Она убрала кольцо на цепочке в поясной кошель и вновь воззрилась на Идаши. К своей чашке она больше не притрагивалась, лишь сидела, испытующе глядя на своего старого друга.
– Кто бы мог подумать, – наконец сказала она когда молчание слишком затянулось, а Идаши не в силах заговорить и вынести взгляда ее серых глаз отвел взор. Разговор о девочке и его почившей любви выбили его из колеи. – Кто бы мог подумать, – вновь повторила Олети, – что спустя столько лет с последней нашей встречи нам нечего будет сказать друг другу Идаши. Я знаю, что ты тяжело переживаешь ее утрату. Я знаю, что ты любил ее больше, чем кого бы то ни было в этой жизни. И я также знаю, что ты сильно тоскуешь по ней мой старый друг. Но ее больше нет, а ты еще жив. Не стоит загонять себя вместе с ней в могилу. Борись со своей тоской. Печалью ты не вернешь ее Идаши. Ты должен найти в себе силы жить дальше. Без нее.
– Я делаю это уже на протяжение пятнадцати лет, – еще более мрачным тоном, чем раньше, ответил он. – И я борюсь со своими чувствами все это время. Но это не так просто. Именно поэтому я вернулся Олети. Чтобы вновь стать Говорящим. Может быть, это поможет мне хоть немного забыть свое прошлое.
– Очень надеюсь, что так оно и будет Идаши. В свою очередь я обещаю тебе что сделаю все чтобы ускорить твое восстановление в совете. И прошу тебя прислушайся к моим советам. Не стоит сразу показывать Первым Говорящим свою независимость. Сделай вид что готов покориться одному из них, хотя бы на время. Я поговорю с Деланией и попробую убедить ее прийти на встречу с тобой, но она своевольна и горда, так что будь готов к тому, что тебе придется встретиться с ней там, где захочет она сама. И будь с нею поделикатнее Идаши. Мы должны убедить ее, что твое возвращение в Высший совет будет ей выгодно. Мне пора. Я была невероятно рада увидеть тебя старый друг. Надеюсь, скоро мы увидимся снова и возможно поговорим на другие более приятные для нас темы. А вот кстати и твоя рыба.
Мягко улыбаясь Олети женственно поднялась со своей софы и, кивнув Идаши, плавным шагом направилась к выходу из малого зала. Прозрачный шлейф ее светло-голубого платья слегка развевался от врывавшегося внутрь через открытое ставни ветерка. Герика поставила перед Идаши тарелку с запеченной в сметане рыбой и пожелав ему приятной трапезы попыталась уйти. Идаши в последний момент остановил девушку коснувшись ее руки.
– Я хотел бы остановиться у вас, – сказал он. – Скажи своему отцу, чтобы мне приготовили комнату. Он знает какую именно.
Герика тут же присела, склоняя голову и пообещав, что передаст отцу слова мессира быстро покинула малую залу вслед за ушедшей Олети. Идаши, оставшись наедине с собой, мрачно уставился в тарелку с приготовленной специально для него рыбой. Морской окунь выглядел аппетитно, но есть ему несмотря на то, что его не так давно мучил голод, ему не хотелось. Даже филхан, все еще источавшая свой особый, приходившейся не каждому по вкусу аромат, больше не привлекал его. Мир почему-то вновь показался Идаши серым, каким он виделся ему в последние пятнадцать лет, пока он жил в Гарше – местечке у отрогов Пика Дохане. Там он похоронил Карише и каждый день на протяжение пятнадцати лет посещал ее могилу. Лишь только покинув Эдшару он, казалось, вновь обрел краски мира. Но сейчас сидя здесь в малом зале «Белого облака» он на мгновение будто вернулся назад, туда, где некогда рухнула вся его жизнь и мир вокруг стал пустым и серым.
