Читать книгу: «Тёмных дел мастера. Книга третья», страница 6

Через полчаса коптящая своими магическими испарениями длинная самоходная карета СМУ с выгравированной на одной из её сторон яркой рекламой фирмы уже с шумом и грохотом резво гнала вперёд, продираясь через ухабы деревенских конных дорог с таким рвением, что её оператору, мистеру Вантейну, оставалось только надеяться, что запасов магических зарядов в их двигателе хватит на обратную дорогу из леса в деревню. Что же касалось телег строительной бригады, следовавших прямо за ними, но отстававших от своих нанимателей на целых полкилометра – то каждому из трудившихся вчера над временным лагерем рабочих Неррика это обстоятельство благосклонно дарило целых полчаса свободного времени на сон, чем все они с удовольствием и занимались, посапывая под размеренный стук лошадиных копыт и монотонный скрип колёс.

Свернув с основного пути и преодолев ещё пару километров по сужавшейся с обеих сторон еле заметной земляной дороге, состоявшей больше из грубого лесного настила, чем из видимых отпечатков других проезжавших тут когда-то телег и упряжных волокуш, оператор самоходной кареты наконец объявил всем пассажирам, что лучше будет остановиться и ждать прибытия остальных здесь, поскольку дальше пробираться вперёд можно было только на лошадях.

– Что?! Нам придётся ехать в одной карете… с этими? – возмутилась Контис, добавив последнюю фразу презрительным полушёпотом.

– …Либо идти пешком, выбирай, – удачно завершил за неё дальнейшие выводы Гарисон, чем сразу же вызвал у девушки ещё большее негодование, за которым последовало подавленное раздумье, читавшееся в её глазах вместе с неохотно признаваемым вынужденным смирением.

Тем временем один из её коллег уже вовсю рассматривал за окном кустистые виды начинавшегося отсюда древнего леса, зловещая тьма которого словно противостояла льющемуся от границ небес свету, воздействуя на мироощущение молодого городского человека самым некомфортным и неприятным для него образом.

– М-может… Может, Сиане права, Гарисон? В конце концов, они и сами справятся здесь без нас… – просипел он неожиданно для самого себя кротким, даже немного запинающимся голосом, ощутив в своей душе какое-то мерзкое, ворочающееся чувство, которое, впрочем, тут же было заглушено достаточно бодрым замечанием их прагматичного начальника:

– Так, и мистер Дикс туда же? А ну всем отставить свои позорные сомнения! Запомните: настоящий торговец из всего может извлечь выгоду! И не боится замочить свои туфли, если от этого только выиграют его доход и репутация. Так что давайте ступайте все живо наружу!

– Легко вам говорить… – понуро заметил Симонс, но практически моментально снова оказался награждён угрожающим взором приподнявшегося со своего места Гарисона.

Вскоре показавшиеся из-за косогора крепко сбитые телеги строителей стали неспешно подбираться к топтавшейся у дверей самоходки небольшой группе своих нанимателей, часть из которых неприязненно косилась по сторонам, оглядывая стоявший перед ними сплошной стеной холодный лес, стараясь не отходить далеко от остальных, в то время как другие, особенно девушки, жались к открытой дверце кареты, заведомо держась подальше от её грязных наружных краёв, чтобы не запачкать свои походные костюмы. И только их старший коллега уже какое-то время вовсю расхаживал взад и вперёд по близлежащим канавам и сухим местам вдоль едва заметной лесной дороги, накладывая на землю под своими ногами специальные заклинания для пробы состава грунта, после чего старательно записывал полученные сведения в свою новёхонькую тетрадь.

– О, приветствую, господа, ещё раз! – закричал он во весь голос и, как некоторым показалось, сам того не ожидая – очень уж обрадовался, когда телега с сидящим в ней бригадиром Нерриком неспешно подъехала к месту их стоянки и остановилась прямо напротив самоходной кареты, облепленной менее инициативными коллегами Гарисона, из которых невозмутимым казался лишь спокойно куривший в стороне оператор.

– В чём дело, почему остановка? – сразу же поинтересовался у Гарисона сидевший на козлах бригадир, после чего получил от него короткий ответ, в котором тот кратко описал сложившуюся ситуацию.

– От жешь, – прошипел Неррик с натужным гонором, – так и знал, что проку от этой кибитки здесь мало будет, када она с разъезженной-то дороги сойдёт. Ну ладно, чего делать: залазьте не задние телеги, господа – наши ребята подвинутся. Токо осторожней там со своими ногами: некоторые из парней ещё валяются на полу, э-э… спят после вчерашней смены.

– Конечно, мистер Неррик, мы не займём много места, – лаконично пообещал ему Гарисон и быстро подозвал к себе всю команду своих молодчиков, на что бригадир только молча заскрипел зубами, вспомнив, как пару дней назад в точно такой же ситуации эти люди без особых сожалений просто кинули их на дороге и укатили вперёд, а его парням ещё целый вечер пришлось толкать по холмам гружённые строительными материалами обозы, пока их начальство весело пело и танцевало на устроенном ими расчудесном празднике! От этой мысли его натруженные руки машинально сжимались в кулаки, которые Неррик прямо сейчас пустил бы в ход… если бы от каждого из этих надушенных разодетых выродков, которые в данный момент так брезгливо и неумело карабкались и заползали в соседние телеги, не зависела сейчас его чёртова ЗАРПЛАТА!!! А также всё, что стояло за ней: в том числе семья, взятый в долговую ипотеку дом, кое-что из их общего нажитого за это время нехитрого имущества, да и много чего ещё, что позволяло такому простому рабочему человеку, как он, оставаться приличным членом общества, вместо того чтобы пьянствовать и голодать, роясь в отбросах на городской свалке… Хотя, несомненно, их никудышные наниматели жили куда более богатой жизнью, благодаря чему, скорее всего, и вовсе не задумывались о подобных вещах, что, по правде сказать, выводило из себя Неррика из себя ещё больше.

Но он терпел…

Терпел уже долгое время, начиная с самого юношества, когда вступил в нелегкую трудовую жизнь, с рабочих смен на разваливавшемся старом заводе, где им почти ничего не платили, и отцовских наставлений по поводу элементарных законов бытия для тех, кто не родился в богатой семье с серебряной ложкой во рту, кто не воровал, не бандитствовал и не вылизывал пятки другим… Он терпел…

И всё же иногда, в такие вот моменты, ему просто приходилось сдаваться, поступаясь своей гордостью, которую стареющий Неррик уже ни во что не ставил, прожив трудную, неблагодарную жизнь, что с каждым годом всё больше и больше подкашивала его сущность уже на корню.

– Все готовы? – исторг он наконец из груди тяжёлый выкрик, оглянувшись на своих новых пассажиров, которые, как оказалось, хотя уже давно и забрались в телеги, но всё ещё не могли устроиться на своих местах как следует, то и дело ёрзая по голой поверхности деревянных лавок, как по иголкам. – Ну, тогда поехали! – И с куда более удовлетворённым от увиденного выражением лица повеселевший бригадир тут же пришлёпнул своих лошадей поводьями, отчего те неспешно тронулись с места и покатили телегу дальше.

Очень скоро ближайшие пейзажи затронутой когда-то людскими топорами передней кромки бескрайнего леса начали заметно меняться. Зеленовато-бурая лужайка с отделяющими её от основной дороги рядами пролесков осталась позади, а начинавшиеся впереди густые заросли зелёных сосёнок и елей стали фактически всеобъемлющими, раскрывая за собой по-настоящему тёмную, глухую часть нехоженого края мира, на которую этот лес прибывшим сюда городским жителям казался так похож. Следуя по его краю, экипаж строителей медленно продвигался вправо, преодолевая иногда глубокие ложбины, уходившие вглубь леса и заросшие высокой травой или кустарником, пока через пару километров даже тянувшим телеги тяжеловозным лошадям стало непросто справляться со своей задачей; но лишь когда отмерявший всё это время расстояние по магическому компасу Гарисон объявил о долгожданном прибытии, выносливым животным позволено было отдохнуть.

К тому времени на лицах практически всей команды начальника экспедиции и чуть ли не трети куда более привычной к подобной работе наёмной бригады Неррика читался какой-то дикий, сумбурный и оттого ещё хуже скрываемый людьми беспокойный трепет, который вряд ли ясно говорил о своём происхождении, однако то и дело проскакивал в их глазах, стоило только кому-то из членов экипажа в очередной раз нервно задёргать взглядом по сторонам или напряжённо схватиться за борта телеги, озирая настоящий, воздвигнутый природой глухой лес, начинавшийся не за тридевять земель от их тёплого домашнего порога, овеянного магией и обеспечивавшего им привычное спокойствие за свою жизнь – а прямо впереди. К тому же вместе с трепетом приезжие ощущали ещё одно, совершенно новое и очень странное чувство, ранее никогда не ведомое им в своей повседневной гонке за обычными человеческими ценностями, такими как деньги, развлечения или престиж, отчего сейчас внутри у них всё натягивалось, словно струна… И, что оказалось вполне естественно в подобной ситуации – для многих это чувство являлось действительно мерзким, угнетающим их сознание независимо от статуса и пола.

Невидимое и вездесущее, оно как будто беспрестанно витало над вторгшимися во владения леса «всемогущими властителями мира», пока те вываливались из своих телег, точно стая пугливых, утративших надзор матери, но оттого ещё более наглых молодых волчат, решивших, что прорезавшиеся у них клыки и зубы дают им право на что угодно, только бы это отвечало их ненасытным интересам. Даже если впоследствии такое поведение шло во вред не только им самим, но и всему остальному лесу тоже.

Подтаскивая свои магические инструменты к первым пяти точкам обзора застраиваемой области, наладчики смены действовали неосторожно, рыхля своими сапогами землю и бередя лесные травы, как не мог этого сделать ни один зверь, будь он даже больным или бешеным, но людям такое поведение удавалось с лёгкостью, поскольку все они от рождения были лишены присущих другим животным природных качеств. Вместо этого каждому из них было легче следовать за бессмысленными идеями, которые диктовали им одни и те же законы и нормы существования, державшие их за горло с самого детства, но постепенно становившиеся чуть ли не единственными в их жизни постулатами бытия, поскольку они удовлетворяли их человеческое тщеславие… и поскольку альтернатива такому всеобщему порабощению разума была слишком тяжела.

– Скорее уже ставьте упоры у того дерева на дальнем краю, иначе ветер всё посшибает и чёрта с два мы до обеда закончим с этой обмеркой! – бухтел Неррик на пробегавших мимо подчиненных, которые из-за близости леса и неровности его нетронутых земель всё никак не могли приступить к работе в полную силу, в то время как Гарисон со своей командой уже целых полчаса просто наматывал круги, легонько прохаживаясь туда-сюда мимо привезённых на телегах магических измерительных приборов своими витиеватыми шагами, то и дело поучая остальных коллег, когда кому-то из них не удавалось соотнести полученные при помощи такого прибора данные с реальной картиной местности.

Постепенно погода начала портиться ещё сильней, а вскоре набегавший со стороны открытой местности ветер сменился хоть и спокойным, но всё же весьма неприятным томным моросящим дождём. Тогда бригадир, как всегда это происходило с ним в таких ситуациях, ещё усерднее стал бурчать себе под нос нечто совсем уж неразборчивое, после чего, взглянув пару раз в сторону всё ещё занимавшегося своими магическими делами начальника экспедиции, решительно собрал волю в кулак и пошёл на него чуть ли не с угрозами, чтобы тот поскорее заканчивал с его планами и схемами, поскольку всем им сегодня предстояло выполнить ещё слишком много работы в этом месте, а времени его ребятам оставалось мало.

– Послушайте, мистер строитель, – принялся быстро объясняться с Нерриком в своей обычной приказной манере представитель высшего руководства, как только бригадир немного выпустил пар, – мы не виноваты, что сроки строительства выпали на осень. С такими жалобами вам лучше обращаться в главный отдел офиса Городской Управы. А мы со своими коллегами работаем точно так же, как и вы, поскольку нам тоже приходится выполнять свои обязанности в ускоренном темпе, да ещё и по форме строительной сметы. Поэтому я бы советовал вам поменьше пререкаться и побольше обращать внимание на свои непосредственные обязанности.

– С обязанностями-то у меня всё в порядке, – сквозь зубы процедил Неррик, – а вот ребятам моим приходится всякой лишней кутерьмой заниматься и устанавливать ваши приборы, а потом держать эти планки растреклятые, вместо того чтобы забор уже начать рубить и ставить.

– Без наших замеров этот забор не покроет рабочее пространство для магокопателя как надо, а исправлять потом его границы придётся вам же! – не унимался в своих аргументах Гарисон.

– Ну тогда скажите хотя бы, сколько нам ещё под дождём придётся здесь киснуть без дела? – с досадой выпалил бригадир, однако только лишь ещё сильнее вывел из себя обычно спокойного и вкрадчивого во всех вопросах начальника экспедиции.

– О-о, теперь я определённо подам на вас жалобу в журнал компании, когда мы прибудем обратно, можете не сомневаться! – пообещал ему Гарисон, размахивая перед носом Неррика своим указательным пальцем, после того как на несколько мгновений лишился дара речи от такой неслыханной наглости со стороны своего подчинённого работника. На что приструнённый бригадир только слегка округлил глаза, затем отвернулся в сторону и как-то совсем уж скомканно и виновато промычал:

– Хм-мп-ф, не надо жалоб, господин начальник. Я понимаю, я всё понимаю… – после чего медленно развернулся в сторону своей бригады и ровным голосом выпалил в пространство: – Держать опор, как и держали: сколько надо и где говорят!

Получив, что хотел, начальник экспедиции не вполне осознанно, но довольно заметно переменился в лице, подчеркнув своё исключительное положение лидера одним-единственным лёгким движением бровей и добавив к своим словам, что впредь он уже не будет так снисходителен и станет регистрировать подобные склоки прямо в журнальных отчётах. Затем повелительно развернулся назад к своим замершим на время их спора с бригадиром нерадивым спутникам, которые тут же демонстративно принялись и дальше заниматься каждый порученным делом, как будто только что перед ними не случилось ничего примечательного.

Постояв ещё немного и посмотрев вслед начальству обидным взглядом, Неррик тоже поплёлся к своему месту у телеги и там, приняв уже куда более сердитую позу, стал рыться в покоящемся под лавкой сундуке, вынимая наскоро составленные вчера записи и поочерёдно разрывая их, бросая обрывки себе под ноги на растерзание дождю и ненастной погоде.

Спустя ещё какое-то время бригадир принялся порывисто шарить по укрытым брезентом плотницким ящикам с инструментами, выуживая на свет одни лишь специальные топоры да пилы, которые не предназначались для ручной работы. А ещё через полчаса с позволения Гарисона первые наладчики из его бригады стали пробираться в лес, неся в руках тяжёлые магические установки для быстрой рубки: их прислоняли к подходящим стволам невысоких молодых сосёнок и редких пихт, предварительно вставив остро отточенные инструменты в соответствующие пазы. По команде Неррика строители в такт накладывали на установки необходимые активационные заклинания, и те начинали с грохотом работать, обрубая ствол дерева прямо на месте, пока тот не падал строго по заданной траектории в сторону, после чего в работу вступали другие механизмы движения магических зарядов внутри установки, и тяжёлый ствол дерева буквально прогоняло по всей длине сквозь работающие поперёк пилы, а на выходе с другой стороны он уже распадался на готовые доски.

Так продолжалось почти весь обед и последовавшие за ним послеполуденные часы тягучих осенних будней. А когда до сизого лесного массива добралась вечерняя темнота, то на развернутой у его края строительной площадке уже давно горел яркий магический свет, который, к слову сказать, лишь немного разгонял стремительно выползавшие со всех сторон сумерки – и куда меньше разгонял их в продрогших от страха и холода сердцах и умах сновавших вокруг возводимого забора беспокойных строителей. А также почтенно удалявшихся от места их стоянки на одной из «арендованной» у Неррика телег высокопоставленных гостей из Управления, которые практически мигом решили слинять из этого насквозь промокшего леса в своё деревенское гнёздышко, стоило только первым признакам надвигающегося вечера возвестить о том, что закат уже близок, а значит, наступило так скрупулёзно поджидаемое ими время для «неожиданного» отбытия назад.

Впрочем, даже наблюдая сейчас за тем, как лихо размахивает на повороте своим кнутом хитрюга Карл, который без особых возражений тотчас же нанялся довести начальство до деревни и мигом вернуться обратно, полусогнутые рабочие, вбивавшие столбы в сырую землю, тоже хотели уже поскорее закончить здесь все оставшиеся дела и отправиться в свой лагерь, поскольку путь до него был неблизкий, а с каждой секундой дорога назад становилась для них всё более зыбкой и трудноразличимой, и никому из побывавших в этом лесу парней не нравилась идея возвращаться туда совсем уж впотьмах.

Но для разозлённого начальством и истерзавшегося Неррика все их слова являлись отныне не более чем пустым звуком.

– Вперёд давай! Шевелитесь, калеки безногие! – остервенело кричал он на них уже во всю глотку, зная, что аккуратная морда этого управленческого бюрократа Гарисона уже убралась от него на приличное расстояние и больше не могла помешать бригадиру делать всё так, как только он сам того пожелает. – За материалом все в лес! Живо!

– Нерр, не губи бригаду! Парням холодно и… паршиво здесь как-то… Сам же видишь! – понуро и зачуханно почти умоляли его в ответ работавшие рядом мужики в застёгнутых под горло тёплых шинелях и походных шарфах, завязанных поверх старомодных кафтанов и зипунов, однако разгорячённый бригадир не обращал на них особого внимания.

– Ах, вы не слушаться, твари?! Ваша смена ещё не закончилась, а вы уже по домам захотели? – дребезжал и брызгал слюной сквозь усиливающийся с каждой минутой дождь и вновь находивший с запада порывистый ветер их неуёмный и суровый предводитель, стоявший грязными сапогами на одной из телег. – Тогда хрен вам, а не деньги за сегодняшнюю работу! И паёк вечером ни фига не получите! А теперь работать, скоты! Всем, кто сегодня слиняет – завтра дополнительная норма! До утра у меня работать будете!

С послушными, но совсем не понимающими и не принимающими его слова угрюмыми взглядами бригада Неррика смотрела на него так, словно видела его впервые, хотя на самом деле их старик начальник изредка давал себе возможность выбеситься, особенно когда обстоятельства складывались против него, а затем тихонько отходил, покуривая свои сигареты где-нибудь в уголке, однако в этот раз его тирада многих сбила с толку. Казалось, что Неррик попросту сорвался с цепи, метая искры во всех и каждого, кто пытался донести до него голос разума, поэтому уставшие рабочие, недолго думая, решили просто не вступать с своим не в меру раздухарившимся бригадиром в особые конфронтации, а тихо-мирно и дальше выполнять свою работу, пока до того самого не дойдёт, что сегодня им всем уже не успеть сделать ничего путного и лучше будет просто поотступиться.

Нашёптывая себе под нос одиночные фразы и короткие проклятья, ребята методично таскали из-за ближайших кустов остатки горбыля, не годившегося на передний видимый край их новенького забора, а когда и он закончился, то всё ещё находившийся в приступе лихого задора Неррик решил сам возглавить пару-тройку своих нерадивых товарищей, чтобы показать им, как надо работать, и наскоро отправился с ними в лес, когда те постыло доложили ему, что хороших деревьев для распилки вокруг больше не осталось.

Ковыляя по высокой траве и тонким слоям лесной подстилки, щедро приправленной ворохами сырого опила, оставшегося от только что поваленных деревьев, чьи острые ветви всё ещё валялись небрежными кучами там и сям, норовя впиться каждому идущему в носок или в пятку, бригадир и его рабочие браво взбирались по пологому косогору на невысокий лесной холм, откуда начиналась их последняя делянка, когда вдруг несущие позади Неррика магическую установку строители заслышали какой-то посторонний шум. К тому моменту сосущее чувство, вызываемое в каждом из них замогильной прохладой бескрайнего темнеющего леса, уже порядком стало затмевать собой всю мыслимую преданность порученному им делу, и потому одного только этого звука хватило с лихвой, чтобы парни тотчас же остановились и замерли на своих местах, как вкопанные, в то время как их неуёмный бригадир так и продолжил шагать вперёд, словно чувство страха у него совсем притупилось.

– Ну?.. И чего встали-то?! За мной, вон туда! – ткнул Неррик своим толстым пальцем прямо в темноту, обернувшись к работникам, стоило только ему осознать, что шаги у него за спиной по какой-то причине вдруг приутихли, однако испуганные строители отнюдь не спешили выполнять его команды и дальше. Озираясь по сторонам, толстяк Тагрен и самый молодой из всей их бригады пацанёнок Весси одинаково дружно вертели своими головами в глубокой растерянности, которая стремительно перерастала у них в куда более тревожное чувство, пока через пару секунд надвигающийся со стороны леса шум не раздался снова, и тогда даже надёжное плечо товарища, стоящего рядом, не спасло ни того, ни другого от одновременного испуга.

– Мать твою!.. Вы слышали? – только и проговорил грузный Тагрен, оглянувшись туда, откуда доносились жуткие скрипы стремительно возвышающегося в его сознании чернеющего леса, но не увидел в колышущемся хитросплетении коряг и веток ничего конкретного, не смотря на то, что они так сильно оставались похожи на самые жуткие воплощения давно позабытых им детских кошмаров.

Зато для Весси подобная картина уже давно стала сигналом к отступлению. Решительно сбросив свою сторону тяжёлой ноши с затёкшего плеча, он моментально дёрнулся с места, ни сказав при этом не слова, хотя в глазах его довольно ясно мелькнули бунт и отчаянье, после чего быстро рванул к мерцающему яркими магическими огнями строительному лагерю, так что бедолаге Тагрену пришлось резко поднатужиться, удерживая свою сторону магической установки, чтобы она не покатилась вниз по склону, и, возможно, только этот манёвр и удержал его от того, чтобы не припустить вслед за Весси точно с тем же порывом.

– Трус! – раскатисто прокричал ему вдогонку запоздало прислонивший ко рту ладони Неррик, и тут же его слова разнеслись каким-то диким эхом по всему окружавшему их нехоженому лесу, заставив каждого из двух оставшихся под его мрачной сенью маленьких человечков ощутить невероятные размеры этого лесного массива буквально всеми жилками своего затрясшегося от жуткого резонанса нутра, из-за чего оба они в очередной раз также неосознанно оторопели.

– Да-а пошёл ты на…! – быстро и до смешного фривольно долетело вместе с гуляющим между деревьями ветром до Нерриковых ушей, когда тот уже решил, что уносящийся прочь паренёк ничего ему не ответит. Но упрямый бригадир оказался смекалист и, не дожидаясь когда и второго его работника одолеет такое же паническое неповиновение, он довольно резво потянулся вперёд, схватив брошенную ручку магической установки чуть ли ни с разбегу, пропустив локоть сквозь поднятый с земли кожаный ремень.

– …Н-ну, давай, Тагрен, хоть ты меня не подводи! – бодро обратился во весь голос Неррик к оставшемуся с ним на вершине лесного холма толстяку, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы тот не услышал, как за этими громкими фразами бренчат его только что сделанные у городского зубодёра отпломбированные зубы – хотя Тагрена сейчас совершенно не волновали подобные мелочи, поскольку все его чувства были обращены только в сторону леса. Тогда, чтобы подать достойный пример своему товарищу, изо всех сил скрывающий свою робость бригадир достал из набедренного чехла свой старенький магический жезл и, неумело махнув им пару раз в воздухе, поспешно продолжил:

– Да это наверняка лось какой-нибудь!.. Смелей! Уж н-нам то, двум здоровым мужикам с магией, здесь нечего бояться…

Но последняя его фраза ни с того ни с сего тут же потухла и как будто бы утонула в налетевшем из темноты тягучем завывании ветра, похожем на угрожающий клич одинокого волка, гуляющего совсем неподалеку, отчего у Тагрена пропало последнее желание что-либо искать в этом проклятом месте.

– Т-ты… ты как хочешь, начальник, – залепетал он вдруг неестественно суетливым для него тоном, – хоть зарплаты меня лишай, но на с-сегодня я того… этого… – И, отступив от своего бригадира на пару коротеньких шагов, здоровенный рабочий без промедления скинул с себя широкий такелажный ремень и, то и дело оглядываясь по сторонам, стал медленно отдаляться от Неррика, пока совсем не растворился в темноте, от чего лишь мерное потрескивание его тяжелых, неуклюжих шагов продолжало раздаваться по округе еще какое-то время.

– Ещё один предатель… ла-адно… – нахохлившись, сбивчиво протянул бригадир, натянув на нос козырёк своей кепки, после чего убрал жезл обратно в чехол и уже куда более мелодично и звонко выкрикнул, как будто всё так же обращаясь к самому себе: – Однако и зарплата теперь, положенная за целый день вам обоим – моя. А это чёртовых пятьдесят беляков за смену!..

Но ответом ему, как и предполагалось, была лишь зловещая тишина…

От подобной незадачи сердце Неррика как-то слишком неожиданно напомнило о себе, неуёмно заходив ходуном, а затем резко припав к одной из сторон грудной клетки и сжавшись, когда бригадир снова стал всматриваться вперёд, пытаясь отыскать за холмом то растреклятое место, где его парни закончили свою дневную вырубку и где сквозь тощие пихты и ели всё ещё проглядывали стройные стволы ближайшего леса. Определённо единственное его предназначение состояло в том, что он должен был стать обычным пиломатериалом для их зачинавшейся стройки, но подпорченное страхом нутро Неррика не давало ему сосредоточиться.

И всё же, беспрестанно твердя себе о зарплате, упрямый бригадир вскоре один заволочил за собой по земле неподъёмную магическую установку, поскольку гнев уже давно перестал быть для обиженного на несправедливые приказы начальства строителя единственным стимулом, двигавшим сейчас его тело вперёд – ведь теперь им руководила ещё и жадность. Сплетаясь в клубок с безрассудной погоней за положенным признанием в глазах тех, кто посмел усомниться в его способностях, это чувство наживы буквально подмывало собой все страхи Неррика, сглаживая их острые углы, в то время как остальные его инстинкты прямо-таки вопили о том, что ему нужно было немедленно бежать из этого проклятого места, поскольку жизнь дороже, но бригадир уже давно научился не обращать внимания на такие детские позывы.

Отныне глаза Неррика больше ничего не видели перед собой, горя лишь теми ценностями, которые его всю жизнь приучали блюсти в воспитавшем и взрастившем его как личность высшем человеческом обществе, и от этого лицо бригадира становилось похожим на лицо ненасытного браконьера…

Подобной твари не должно было существовать в этом девственном лесу изначально, потому как для многих животных ночь здесь являлась настолько же благословенным временем, каким являлся и день – ведь оба эти периода кормили их всех с одного стола от заката до рассвета и наоборот. Однако интересы природы редко когда пересекались с потребностями человека, и потому чаще всего ей приходилось действовать вопреки выгоде людей.

Особенно когда дело касалось их ненасытности.

Следуя данному постулату, спустившиеся теперь на Неррика внезапный холод и ледяной ветер были куда сильнее, чем прежде. Закрутив несчастного на одном месте, они резко освободили его от волочившейся за ним грузной ноши, которую быстро отшвырнуло куда-то под откос, а затем природа сама явилось передним, проскользнув у самого носа незадачливого смертного, посмевшего со своими собратьями вызвать её гнев. Внезапно нога бригадира как будто приросла к лесной подстилке, отчего он тут же повалился ничком, точно куль с мукой, а по кустам прогулялась пара суровых посвистов.

– А-а-а-э! Агх-э!.. – неосознанно вскрикнул одержимый своими маниями и страстями Неррик и, вроде как, даже немного опомнился от таких жалких воплей, попытавшись высвободить ногу из мёртвой хватки самой земли, но тут неожиданно его руки нащупали что-то длинное и тонкое, торчавшее из носка сапога.

– У-хо-ди-и… – протянул вдруг сам лес, чем в первые секунды напугал бригадира чуть ли не до одури, но Неррик всё же довольно быстро снова пришёл в себя, решив, что то были всего лишь происки его ребят, оставшихся внизу и не желавших работать.

– Да?! А то что?! – гневно выкрикнул он в пустоту широкой лесной чащи, расстилавшейся перед ним, подобно тёмному занавесу, отделявшему его маленькую фигуру от мира первозданной ночи. – Всех вас зарплаты лишу за такие выходки, уроды! А теперь живо за работу! Установку сюда тащите!

Пытаясь подняться, но снова падая, Неррик лишь на секунду отогнал от себя свои страхи, исторгнув в воздух подобное нелепое высказывание, а когда же он наконец встал, то к его груди уже приближался неотвратимый рок, который был уготован для всех непрошеных гостей, тревожащих своими неуёмными беснованиями эту многовековую долину покоя и вечного круговорота жизни… где человеку от самой зари времён попросту больше не оставалось места.

[1] Самоходка – сокращённое просторечное выражение, употребляемое жителями Сентуса в обыденной речи для обозначения любой самоходной кареты.

инструменты рода Устенов