Читать книгу: «Тёмных дел мастера. Книга третья», страница 4
«Неужели в королевстве снова начались какие-то реформы?!» – раздражённо посетовал про себя молодой колдун, когда снова наткнулся на одну из тех странных самодвижущихся карет, пролетевшую мимо него на внушительной скорости, и чуть не выскочил ей навстречу, подивившись ещё и тому, как много проезжих дорог стало прокладываться теперь в городах. Однако, посчитав за благо оставить все свои суждения на потом, Альфред тут же двинулся дальше, завидев наконец в отдалении старые, знакомые ему по архитектуре двухэтажные дома, которые тем не менее выглядели гораздо боле обветшалыми, чем остальные.
«Что за непонятные дела тут творятся? Похоже, меня занесло гораздо дальше, чем нужно. Но ведь прошло всего пять лет! Как мои подсчёты в Эргароте могли оказаться настолько неточными?! Здесь явно что-то не так…» – продолжал соображать он про себя, ускользая от лиц последних прохожих и перебрасывая свой «источник информации» через низкий декоративный заборчик, сплошь увитый разнообразными ползучими растениями и проржавевший насквозь. Альфреду было решительно всё равно, наблюдал ли кто в этот момент за ним, ведь молодой колдун с самого начала ни во что не ставил законы этого общества и даже мира, ибо только так он мог оставаться по-настоящему свободным от налагаемых ими ограничений и использовать свою магическую силу по полной. Но надоедливая привычка здешних обитателей преследовать всё, что выделялось из их законопослушной среды, совсем не оставляла для этого времени, и потому Альфред искал самый короткий путь, чтобы разузнать для себя всю необходимую информацию, прежде чем снова продолжить своё путешествие по этой стране, начавшееся в тот самый момент, когда он уже во второй раз пересёк границу реальности, самостоятельно раскрыв как лучше всего сбежать из Эргарота. К счастью, у молодого колдуна в арсенале всегда имелся целый набор достаточно действенных методов, чтобы просто выуживать те или иные сведения из любой податливой жертвы, даже не приводя её в сознание. И хотя он не был в этом деле настоящим мастером, каким когда-то был Джаргул, но свои умения Альфред оттачивал на диких существах, водившихся на просторах его бывшего обиталища, а это тоже кое-что значило – правда, возможно, исключительно для самого Альфреда.
«Встать!» – громко скомандовал молодой колдун лежавшему без чувств молодому человеку, даже не открывая рта, когда наконец протащил того по внутреннему двору и вышиб рукой хлипкую дверь, ввалив пленника внутрь пустующего дома, который хоть и не был заброшен, но всё же не представлял собою полноценное жилище, являясь для своих хозяев, скорее, чем-то вроде летнего домика или склада.
«А?.. Где я?.. Совещание… Сегодня совещание…» – запульсировал мозг его жертвы отдельными фразами, и в следующее мгновение сознание вновь пробудилось в нём, обнаружив себя в подвешенном состоянии. Казалось, что оно словно парило в воздухе, пока вдруг не увидело внизу, на полу, самого себя, Малькома Артена, но только отчего-то до жути бледного и недвижимого. Подобное зрелище тут же ввергло его в состояние дичайшей паники и исступления, но Альфред с силой заставил его резко освободиться от этих чувств, буквально подавив собственное «я» пленника.
Тогда обезоруженный разум городского чиновника частично раскрылся пред ним, и Альфред стал быстро пролистывать его, словно страницы книги, расчленяя всю необходимую информацию на нужную и ненужную.
Однако это оказалось не так-то просто.
В первые же секунды сознанию молодого колдуна открылось сразу несколько поразительных фактов касательно наступившего времени, и все они оказались настолько значимыми, что было непонятно как вообще такие вещи могли взаимодействовать между собой, складываясь в единую сеть для каждого трепыхавшегося в ней представителя современного социума. Оказалось, что за время его пребывания в Эргароте этот мир изменился до неузнаваемости, и в первую очередь это было связано с тем, что Сентус окончательно утратил свою самобытность, переняв значительную часть социальных норм от Великого Гилия, что, в свою очередь, было вызвано тем, насколько сильно Сентус нуждался в его магии, созданной исключительно для торговли и управления народными массами, и насколько далеко зашли в своей жадности его новые «управители». Многих вещей Альфред пока ещё не понимал, но в остальном его реакция была категорична и непреклонна: от прежнего, известного ему королевства уже практически не осталось и следа.
По всему Сентусу теперь процветала экономическая выгода, ради которой уничтожались и преобразовывались целые гектары земли, превращаясь в мусорные лежбища, а речные и морские берега служили единственным способом, который знали хозяева современных мануфактур, чтобы ежедневно избавляться от вырабатываемых их предприятиями отходов. Вдобавок повсюду активно развивалась промышленная охота, которая с каждым годом уничтожала уже целые виды животных ради того, чтобы очередная городская модница могла похвастаться перед своими подругами только что купленной ею новой шляпкой или сумочкой, а те, в свою очередь, выискивали всё более изощрённые средства занять лидирующее место в этой гонке, – и таким образом истребление самых редких тварей росло в неумолимой прогрессии.
В городах же, которых Альфред мельком успел насчитать на целый десяток больше, чем знал до того, как покинул Сентус, отныне царил такой социальный порядок, что все известные ему когда-то законы общества просто падали ниц и отступали, а на сцене оставался лишь повсеместный контроль населения, процветающий благодаря десяткам разнообразных магических изобретений и призванный служить исключительно одной цели: управлять разросшимся до небывалых размеров населением, дабы то приносило его хозяевам как можно меньше проблем и как можно больше денег. На развитие этой системы были направлены почти все силы крупных и мелких предприятий, управлений, решений, а также стратегий тех или иных социальных образований – и практически вся магия, которая поставлялась и использовалась Сентусом из-за границы, что, в свою очередь, незаметно формировало сознание нового поколения как рабское, независимо от того, к какому социальному слою принадлежали его представители, поскольку людям попросту нравилось день за днём стремиться к безграничному богатству, даже не замечая этого. Однако чтобы такая направленность системы не прекращала работать, её хозяева тратили на это немало времени и сил, усыпляя разум предыдущего поколения, чтобы следующее за ним было уже более податливо и не сопротивлялось реалиям созданного ими мира. В итоге люди принимали такое устройство быта за абсолют, на основе которого они уже могли строить свою ещё более испорченную жизнь… или думали, что могли. На самом же деле оказывалось, что современная магия практически во всём подчиняла их разум, с ранних лет отлучая человека от управления своей жизнью, как когда-то и объяснял самому Альфреду Джаргул; только сейчас отличие состояло в том, что масштаб этих действий практически откинул в сторону любое развитие, заменив его бесконечным стремлением к лидирующему месту в мировой финансовой гонке, и весь смысл существования отдельного человека сводился именно к этому.
«Грядёт это время…» – ещё раз повторил про себя молодой колдун слова из пророчества и с неимоверным усилием буквально вдавил сознание своей жертвы обратно в её тело. Последней извлечённой из пленника информацией оказалось то, что с момента отбытия Альфреда в Эргарот здесь, в этом мире, прошло уже целых двадцать пять лет…
– Что это за фокусы с вашей магией? – невнятно бросил он в сторону только что очнувшегося от своих ментальных страданий городского чиновника, разум которого всё ещё пребывал в каком-то кошмарном состоянии, сквозь которое он не мог отделить сон от реальности.
– Я-я-я-я-я… я-я-я… – тянул он бесконечную паузу, сопровождаемую разносившимся по пыльному дому звучным эхом, но Альфред не намерен был и дальше это терпеть.
– Что за фокусы позволяют вам не пользоваться магическими формулами?! – уже более яростно прошипел он в лицо перепуганному городскому франту свой вопрос, после того, как молниеносно метнулся к нему и, ухватив за шею одной рукой, приподнял его во весь рост с земли.
Однако вместо ответа несчастный пленник мог только измучено трепыхаться, в миг отягощённый колоссальным весом своего тела, да изредка раскрывать рот, издавая ничего не значащие звуки. Тогда молодой колдун с силой протолкнул его через всю комнату, протаранив телом городского чиновника за одно движение абсолютно каждый попавшийся им на пути предмет: стул, напольную вазу, журнальный столик – после чего лихо пригвоздил свою жертву к ближайшей стене и снова задал свой вопрос, но теперь разделяя в нём каждое слово.
– Кри… *х-с-с-с*, – просипела в конце концов непослушными губами его изувеченная ударами жертва и тотчас рухнула на землю, поскольку Альфред неожиданно разжал свою хватку, догадавшись о том, как оканчивалось слово, которое та пыталась выговорить.
– Кристаллы… Вот, значит, как… – выдавил Альфред из себя пару фраз, не переставая сверлить глазами то место, где только что болтался его невольный информатор.
Отступив на пару шагов назад, молодой колдун ещё какое-то время стоял неподвижно, после чего злобно нахмурился и снова склонился над своей валявшейся на полу жертвой:
– Расскажи мне ещё об этом вашем магическом изобретении, которое так сильно извратило этот мир и твою жалкую душонку, поганый городской служака!..
Через несколько минут сезонный дом №17 по Паркен Глэйн и пролегавшие возле него спокойные аллеи и тротуары заполонили десятки людей, многие из которых прибыли в самоходных или обычных каретах, среди которых, прежде всего, было немало вещальщиков, а также имелось несколько представителей регулярной стражи, вслед за которой незамедлительно подъехали и более специализированные службы города. Каждый из них, ссылаясь на разные возможности, которые предоставляли им закон, гражданские права, современная социальная культура или просто праздное любопытство старался растолкать всех прочих и первым пролезть вперёд, чтобы взглянуть на неописуемо жуткую картину преступления, совершенного в этом доме. Большинство первых неясных слухов, гулявших по округе, говорили о том, что трагедия произошла из-за варварского, нецивилизованного способа решения разногласий (как принято было сейчас говорить, когда речь шла о запрещённом в народе слове «убийство») между каким-то бородатым оборванцем и припёртым им с собой на закорках щеголеватым господином. Но когда несколько представителей самых высокопоставленных агентов специальных служб города всё же остудили пыл столпившихся у дверей любопытных граждан, предъявив на всеобщее обозрение свои блестящие удостоверения и объяснив, что только они владеют официальными полномочиями расследовать подобные дела – никто из их отряда так и не отважился проникнуть внутрь, лишь увидав как обильно застилало ближайшее окно бесформенное стекающее пятно крови – одно из многих, что щедро были разбрызганы по комнатам первого этажа здания. От столь неумолимого зверства многих из них: видавших виды представителей государственной системы борьбы с преступностью неожиданно вывернуло прямо у порога, а другим пришлось немало потрудиться, чтобы элементарно взять себя в руки и влететь в парадную, используя зачарованные кристаллы с заклинанием «левитации», поскольку ступить на такой пол было решительно невозможно.
«Думаю, мне стоит взять свои слова назад… Что за пар-ршивое время всё-таки!» – рассуждал между тем про себя до предела разгневанный Альфред, спешно удаляясь куда-то в сторону незнакомых ему парков и скверов прибрежного города, попутно выискивая глазами что-нибудь подходящее для сносного обеда. И хотя он уже не сомневался, что по его следу были подняты определённо все местные службы, а из-за ближайшего угла вот-вот выскочит какая-нибудь королевская кавалькада, посланная за ним в погоню, – молодой колдун, как всегда, оставался слишком силён для того, чтобы воспринимать подобную мелкую неурядицу всерьёз.
«Ну хоть доброе дело сделал – избавил мир от этой мерзости!» – невольно перенаправил Альфред свои мысли в другое русло, вспомнив то, как лихо его магия расправилась с тем паршивым лордом, оказавшимся на деле ещё и тайным любителем мужчин, что, в свою очередь, уже вконец вывело чёрного колдуна из себя и буквально заставило этого человека подписать себе смертный приговор, приведённый в исполнение руками Альфреда.
«Всё-таки идти против законов устройства природы можно в разных направлениях…», – продолжал размышлять он уже почти вслух, заметив краем глаза с высокого пригорка, на котором стоял, всю неизмеримую мощь спокойно катившего свои волны Внутреннего моря.
– …Но не все эти направления обязательно ведут к силе, – подытожил молодой колдун холодным голосом, разлетевшимся вместе с морским бризом на многие метры и километры вокруг и отразившийся от каждого дерева или стены, что имели неосторожность возникнуть на его пути.
– Однако как же хорошо снова оказаться дома… – добавил он затем и сладко прищурился, взглянув на припекающее его чёрную лохматую копну волос солнце – единственное из всех основ бытия, что, как казалось Альфреду, оставалось висеть в этом новом беспокойном мире на своём месте.
всеподавляющая сила чёрного колдуна
Глава 3
Не взирай на мир глазами вожделения; ведь и
спина змеи украшена узорами, но яд её смертелен.
Джалал Ад-дин Мухаммад Руми
Нагруженная тюками до отказа, с шумом и треском пробиралась вперёд по устланной первым осенним убранством заброшенной лесной дороге массивная самоходная карета, за которой неспешно тянулась пара-тройка таких же громоздких лошадиных упряжек, забитых разным строительным скарбом и прочими рабочими инструментами. Сопя и переговариваясь, сидевший в телегах народ в основном тратил своё время на то, чтобы мерно поигрывать в карты или заниматься отладкой своего магического оборудования, пока лес, грозный и угрюмый лес прямо таки склонялся над ними висячим куполом ближайших берёз и осин, которые, следуя за не унимающимся ветром, кренились то вправо, то влево, что создавало поистине гнетущее впечатление для каждого из тех, кто всматривался в лесные кущи слишком долго, поэтому люди предпочитали этого не делать. Однако чем дольше длился их путь, тем сильнее нарастала неосознанная тревога в сердцах самых крайних пассажиров экипажа, и тогда кто-нибудь из них обязательно хватался за лежавший в телеге старенький магический жезл, после чего недолго таращился в полосу придорожных деревьев и медленно опускал своё оружие обратно: ведь использование современной многозарядной палочки – или уж тем более жезла – без лицензии обходилось не дёшево, особенно для членов простой строительной бригады. И всё же лес не отступал от них.
Временами он как будто бы начинал злиться на своих непрошеных гостей, и тогда бодро ревущая магическим двигателем впереди их колонны самоходная карета ещё раз громко напоминала местным строптивым кустам и зверям, кто в этом мире настоящий хозяин, испуская очередной выхлоп магических испарений на повороте, отчего людям сразу же становилось как-то спокойнее и дружнее, ведь именно в том каждому из них виделась неоспоримая истина общечеловеческого предназначения.
– Я себе уже всю задницу отбил на этой дороге… Слышите, Гарисон? Когда мы уже приедем? – не прекращал бурчать один из сидевших у окна самоходной кареты представителей строительно-магического управления, пока его товарищи пытались своими палочками поймать сигнал общемагического канала сообщений, для чего водили ими вокруг себя во всех возможных направлениях.
– Эти дебри, наверно, самые дальние из всех, в которые когда-либо засылали любого из наших городских СМУ, – добавила к его словам миловидная девушка, руки которой в отличие от остальных всю дорогу оставались заняты лишь тем, что отряхивали её белоснежную юбку – снова и снова, снова и снова – хотя после того, как они въехали в лес, снаружи кареты уже давно не было ни пылинки.
– Так, ну-ка прекратите! – тут же остудил обоих жалобщиков звонкий окрик сидевшего напротив них старшего коллеги, которого специально послали в эту торгово-строительную экспедицию для того, чтобы присматривать за младшими, только что «принятыми на борт» после Магической Академии Управления членами их коллектива, в котором сам Гарисон работал уже боле десяти лет и отлично знал специфику подобных заданий. – Лучше снова возьмитесь за свои тексты и вызубрите их от начала до конца. А ты, Контис… Так, позадавай-ка давай гипотетические вопросы Симонсу. Заодно и отвлечётесь.
– Но мы же уже вчера весь вечер этим занима-ались!.. – разочаровано протянула миловидная девушка, однако под недовольным взглядом своего бескомпромиссного начальника её речи тут же поутихли, и она понуро опустила глаза на обитый брезентом пол, после чего только вальяжно приподняла свою сумочку с ближайшего пустого сиденья и демонстративно тряхнула ей перед Гарисоном: – Вот. Ну что, довольны? Ладно… Итак, мистер Лерой: «Каковы будут Ваши действия при непреднамеренной заморозке нашего строительного проекта в данном поселении?»
– Не «нашего», а «вашего», – ты же сейчас говоришь от лица жителей поселения, – тут же поправил её сидящий напротив Гарисон. – Так вы репетировали вчера или нет?
– Р-репетировали, – не очень уверено отозвался ему со своего места Симонс, которому только-только исполнилось девятнадцать, и поэтому врать он как следует ещё не умел.
Услышав этот еле заметный надлом в его голосе, их недовольный начальник лишь разочаровано помотал головой, после чего нарочито громко вздохнул и, выставив вперёд одну руку, начал легонько размахивать ею в воздухе в такт своим словам:
– Поймите уже, наконец, что вы – официальные представители компании. Это для вас хоть что-нибудь значит?.. Вы действительно должны понимать, насколько важно, насколько выгодно для всех нас заключить эту сделку. Вот ты, Симонс: как ты сидишь? – При этом Гарисон уверенно выпятил вперёд свою грудь и прикрыл глаза. – Осанка у выступающего перед публикой должна быть ровная, а самое главное – это постоянная улыбка, приветливое обращение, понимаете? Боги, вас что, совсем ничему не учили в Академии?..
– Но я же сейчас выступаю за неотесанных деревенских рабочих! – невпопад возразил ему Симонс, чем вызвал мимолётный смешок у всех, кто находился внутри самоходной кареты, но не у самого начальника экспедиции.
– Ещё одно подобное замечание, мистер Лерой, и я напишу в отчёте, чтобы вам снизили ставку за это предприятие, – недобро проговорил Гарисон, чем тут же заставил всех приутихнуть, а самого паренька, как видно, отчасти пожалеть о своих словах, поскольку его задорный взгляд мигом сменился на виноватый.
Это вызвало в начальнике экспедиции смешанные чувства.
– …Хорошо, послушайте, я не пытаюсь на вас давить, – как мог спешно добавил он к своей предыдущей фразе, стремясь разрядить создавшееся напряжение и снова обратить к себе доверие подчиненных, неосознанно действуя точно так же, как поступал уже много лет, обращаясь к потенциальным клиентам. – Я лишь пытаюсь сформировать крепкую команду коллег, которая со временем сможет подняться, расправить крылья и побить все рекорды нашего отдела. А возможно, если продажи пойдут хорошо, то и всего СМУ.
При этих словах практически все сидевшие в самоходной карете молодые представители строительно-магического управления посмотрели на него заворожённым взглядом, поскольку многие из них только и мечтали, что о деньгах и быстром карьерном росте, ведь именно так предписывали им жить реалии нынешнего века.
– О, и не думайте, что это недостижимо. Ведь когда-то я сам начинал в точно такой же команде, – инстинктивно почувствовав, что данная тема захватила внимание его слушателей, продолжил говорить Гарисон, – а наши условия работ, должен заметить, довольно сильно отличались от ваших, поскольку рынок в то время был ещё не налажен и крайне нестабилен. Однако, благодаря нашему Королевскому Совету и взошедшему тогда на престол Его Святейшеству Королю, перенявших так много опыта у зарубежных коллег из Гилийского содружества и Объединённого Ванкарата, теперь мы наконец можем выйти на мировую финансовую арену как сильная независимая держава. И что ещё более важно…
– Как думаешь, осень тёплая будет в этом году? – затянулся в дыму от закуренной сигареты одетый в тужурку строитель, после того как томно задал этот вопрос своему приятелю, сидевшему в их телеге на мешках с припасами.
– …Да чёрть его знает, Нерр, – неохотно пробудился от своих мыслей окликнутый им человек и зябко поёжился. – Спроси вон у Хагенса, он у нас всё газеты читает.
– Что скажешь, Хагенс? – тут же переключился на другого попутчика желавший завязать разговор бригадир смены, однако тот ещё долго шуршал бумагой, перебирая перед глазами газетные листы, пока не прогудел:
– Писали, на следующей неделе по ночам будет холодно.
– Надо бы сказать нашему наладчику кристаллов, чтоб дров для котла не жалел, а то заряды в палочках заканчиваются… – монотонно пробубнил бригадир в тужурке. И тут же громко выкрикнул: – Эй, Лейс, ты у нас сегодня на козлах?
– Ну? – не оборачиваясь ответил ему хриплым голосом правящий телегой человек в нахлобученной на голову сальной кепке с немного подпаленными краями.
– Где у нас сегодня «его величие» Малик едет? Хорошо бы передать ему там, чтобы дров нарубили заранее, а то, чуется мне, вся бригада озябнет от такой погоды, – шутливо, хотя и вполне серьёзным голосом распорядился Неррик, после чего сразу же полез искать свой топор, лежавший где-то за соседним коробом с инструментами.
– Ладно… – всё так же не оборачиваясь пообещал бригадиру сидевший на козлах человек в кепке, после чего устало потёр глаза и посмотрел на двух своих тяжеловозов впереди, которые мерно и безропотно тянули вперёд возложенную на них ношу, получая за это лишь мешочек овса и немного пожухлую с начала осени суховатую траву, как только весь влачимый ими строительный экипаж останавливался на ночлег.
«Эх, жаль дорога так узка, а то бы переместились щас в начало колонны…» – подумалось вдруг возничему, когда он в очередной раз с усталым недовольством признал, что вся основная работа их СМУ держится не на ехавших впереди самодовольных магусах-управителях, зарабатывающих гораздо больше своими разговорами, чем делами, а на каждодневном труде вот таких, как он, простых городских рабочих, и сидевшей за его спиной части бригады, получавшей гроши за свой куда более тяжёлый физический труд, не говоря уже о вечно подрываемом здоровье и прочих неурядицах. «Давайте, буржуи, поездите ещё с нами на стройку. Может, хоть немного до вас дойдёт, почём фунт лиха!» – злорадно, но без особого энтузиазма посмеялся над ними в мыслях раздосадованный подобным раскладом в своей жизни возничий, с горечью осознавая, что ему, скорее всего, уже никогда не вырваться из порочного круга таких чернорабочих профессий и не устроиться работать никем другим… Но тут одна из его лошадей неожиданно повела ухом и повернула свою голову в сторону леса, после чего так сделала и вторая кобыла.
«Волки?.. Неужели?!» – встрепенулся человек в кепке и в напряжении замер на козлах.
И всё же за его волнением так ничего и не последовало. Размеренно и шумно весь экипаж, состоявший из четырёх телег и одной самоходной кареты, продолжал свой путь как ни в чём не бывало, а ехавшие впереди другие возничие не вызывали своим поведением абсолютно никаких подозрений, которые бы говорили о возникшей со стороны леса опасности.
– Тьфу, две клячи! – выругался тогда уже вслух на своих лошадей человек в кепке и, немного нахмурившись, вновь приослабил поводья в руках. «Что за лес, право слово…» – с раздражением подумал он, подняв глаза к свинцовому небу, клочьями проглядывавшему из-за высоких крон, что ходили ходуном под стремительно набегавшими порывами ветра, как живые. Впрочем, уже через минуту он забыл об этом, так как ребята, сидевшие позади него в телеге, снова затеяли свой спор по поводу недавно выступавшей статной девицы из кабаре, мадам Виви, и возничий полностью переключился на их разговор.
К вечеру, когда погода стала ещё несноснее, заросшая лесная дорога наконец вывела их экипаж из леса и потянулась вдоль череды давно покинутых полей, за которыми виднелась старая вырубка, служившая «переходом» между возделываемой землёй и тёмным дремучим лесом. Объехав её стороной, продрогшие строители уже несколько часов согревались как могли, но вот впереди, среди дальних холмов, на самом краю горизонта замаячили едва заметные огоньки, и каждый из путников почувствовал несказанную радость оттого, что вскоре вновь окажется если не рядом, то хотя бы в непосредственной близости от источника живительного тепла и света, поскольку то могла быть только искомая ими деревня. Некоторые из строителей всё ещё сомневались, хорошо ли отреагируют на их неожиданное появление местные, хотя большинству было решительно всё равно, и они просто хотели поскорее растянуться на походном лежаке у чьей-нибудь печки.
Правда, вскоре оказалось, что исправно вихлявшая до этого под колёсами их телег подъездная дорога должна была стать первым испытанием для ног усталых путников, поскольку в какой-то момент её поверхность полностью обратилась в грязь, начав к тому же резко вздыматься на крутые холмы и полого скатываться с них под откос, отчего людям волей-неволей приходилось то и дело спрыгивать с насиженных мест и помогать своим лошадям и возничим, толкая телеги почти на каждой новой сотне метров. Разумеется, такое положение дел никак не могло прибавить им душевной стойкости, и, чем чаще они это делали, тем больше среди членов рабочей бригады возникало мелких ссор и разногласий, часть из которых немедленно перетекала в громкий мат, разносившийся по округе и проникавший в том числе даже за стенки самоходной кареты, тарахтевшей где-то впереди.
– Как думаете, наш оператор справится с такими… – попытался задать свой вопрос Эсгель, когда на крыше их самоходки[1] наконец сработал кристаллический детектор и внутри салона включился магический свет, однако его робкий комментарий тут же прервала чья-то отборная брань, не дав парню закончить.
– …О, ещё одно новое слово! – попытался сострить Симонс, но на это как всегда никто не отреагировал.
– Полагаю, нашим рабочим сейчас приходится нелегко, – заключил нахмурившийся Гарисон, вглядываясь через окно в творившуюся позади экипажа неразбериху. – Мистер Вантейн, можем ли мы в данный момент договориться с бригадиром смены о дальнейшем следовании в деревню без них, чтобы прибыть туда пораньше и, так сказать, «подготовить почву»?
– Думаю, это возможно, сер, – обратился со своего места сидевший впереди всех оператор самоходной кареты, руки которого ловко переключали рычаги управления, заставлявшие их транспортное средство буквально прорываться сквозь любые особенности местного непокорного рельефа. Спустя немного времени Вантейн притормозил, и уже через полминуты на его громкий окрик и пару коротких фраз к карете устало подобрёл один из ближайших рабочих, одетый в замызганную тужурку. Тогда к объяснениям оператора быстро присоединился и Гарисон. Красноречиво обрисовав в открывшееся боковое окно свою задумку, начальник экспедиции получил в ответ лишь невнятное бормотание, но, удовлетворившись и этим, он тотчас же приказал Вантрейну трогать дальше, оставив вымотанного и сбитого с толку бригадира стоять истуканом у края промятой колёсами обочины.
– Чего они от тебя хотели, Нерр?.. – протянул было стоявший сзади и наблюдавший всю эту картину Лейс, однако тут же получил от своего начальника лишь колкий, разъярённый взгляд, за которым последовал целый хоровод ругательств и непристойных эпитетов, сравнивающих всё их высшее руководство с отдельными частями мужского тела и прочей так любимой в народе похабщиной, за которой возничему удалось различить только одну важную фразу: «Кинули они нас».
Когда погас последний луч солнца, вечерний гомон шаловливых сорванцов, наступавший в избе по обыкновению в это самое время, позволил Дериссе наконец почувствовать долгожданный конец утомительных дневных забот и с наслаждением отдаться воспитанию детей, в чём она, её мать и муж находили общую отдушину от вечно ждущих за порогом дел, часть из которых так и кочевала из сезона в сезон, всегда оставаясь недомолоченной, недостроенной или не срубленной. Подрастающий Макдо, конечно, уже несколько лет помогал отцу, а иногда даже своенравно принимался за работу, для которой он был ещё слишком мал, когда глава семьи на весь день уходил в поля или на охоту, но в целом для каждого из них эти обычные деревенские заботы были делом вполне привычным, и Дерисса почти никогда ни на что не жаловалась – ни на свой неказистый быт, ни на слишком нерегулярно прибывавший в деревенский магазин товарный обоз, ни на большую удалённость их отсталого селения от ближайшего города (последнее обстоятельство особенно ощущалось в страдный сезон, когда им в очередной раз приходилось ездить на городской рынок за чем-нибудь важным, поскольку сама деревня уже давно не могла обеспечить растущий среди местного контингента спрос на современную магию).
К счастью, городские чиновники Нимерса уже пару лет с гордостью сообщали, что со дня на день высшее руководство волости примет указ о строительстве неподалёку от них новой промышленной дороги, которая навсегда свяжет леса, просёлки и каждый населённый пункт, находящийся между городом и Гамерсом (другим крупным селением их дальнего северного района), в единую магистраль, по которой будут часто ездить торговые экипажи и ходить регулярные рейсовые самоходки, что уже казалось всем местным жителям почти невероятным и вызывало настоящее ликование… по крайней мере, первые пару месяцев. Сейчас же к этой новости деревенские относились уже более спокойно, и народ просто надеялся, что власти выполнят своё слово, тем более что деваться местным избам и хуторам было всё равно некуда.
Как всегда, накрыв к столу, Дерисса устало мыкалась туда-сюда, собирая мусор по всему дому и попутно готовясь к приходу мужа, но тот почему-то всё никак не спешил возвращаться. Наконец женское сердце стало легонько трепетать от волнения, и Дерисса не выдержала.
– Мам, глянь там в сенцах через окно – калитка закрыта? И за ворота тоже, – как бы ненароком проговорила она с кухни, но престарелая Эрген не слишком торопилась с ответом.
Наконец откуда-то из прихожей послышался её сбитый, запыхавшийся голос:
