Читать книгу: «Там, где лето. Янтарь», страница 2

Диверсант

– Рассказать кому-нибудь – точно не поверят! – закончив смеяться, Мишка вытер набежавшие слезы.

– Хватит ржать, – постанывая от боли, буркнул Витька, невысокий худощавый брюнет, лежавший на животе. – Лучше бинт поищи. И йод! – крикнул он вслед уходящему в сторону лагеря другу. – Может эта скотина заразная была.

– Это ж надо, голой задницей прямо на ежа, – всхлипнул тот, обернувшись, – прямо анекдот какой-то! Потерпи немного, скоро вернусь.

Как только Мишка скрылся за деревьями, Витек сжал кулаки и заскрипел зубами. Не столько от боли, сколько от обиды, перемешанной со стыдом.

Три дня назад он получил повестку из военкомата с требованием явиться в понедельник для отправки в армию. Под тяжелый вздох отца и слезы матери Витька почесал голову и расписался в получении. Детство закончилось, Родина настырно требовала вернуть ей какой-то мифический долг. Чтобы как-то отметить это событие, в субботу Витек вместе с компанией друзей, выпросив у отца старенькие «Жигули» и набившись туда, словно бычки в банку с томатным соусом, отправился на лесное озеро. Апофеозом действия должны были стать три бутылки водки, купленные другом через каких-то взрослых знакомых.

– Гулять так гулять, братишка, – загадочно шепнул Мишка и легонько звякнул рюкзаком, загружая его в багажник. Отец Витьки, услышав знакомый звук, лишь хмыкнул, не сказав ни слова.

Пока ставили палатки, разжигали костер, мариновали мясо, начало темнеть. Солнце, огромным оранжевым диском прячась за деревьями, медленно уходило за горизонт.

В этот самый момент у Витька прихватило живот. То ли перенервничал из-за последних событий, то ли сказался немытый помидор, который он съел, пока общими усилиями ребята накрывали стол, но скрутило безбожно. Недолго думая парень схватил лежавшую рядом газету и рванул в заросший овраг. Притоптав траву, быстро стащил штаны и, развернувшись, убедился, что из лагеря его не видно. После этого резко сел и тут же ощутил добрую сотню впившихся в зад иголок.

– Ни хрена себе, нашел короткую дорожку, – выругался спешивший по своим делам ежик, который едва успел свернуться в клубок, заметив нечто большое и белое, опускающееся прямо на него.

От дикой боли Витька закричал так, что волк, догрызавший в чаще пойманного накануне зайца, едва не подавился костью, а молодые лисята, резвящиеся на пригорке, рванули в нору под тревожное тявканье перепуганной мамаши.

Появившийся через пару секунд Мишка быстро оценил обстановку и тут же отогнал всех остальных, сбежавшихся на крик к краю оврага и с удивлением рассматривающих окровавленный зад друга.

– Сами разберемся, нечего на голого мужика глазеть, – подтолкнул он Аньку – девушку Витьки, стройную большеглазую блондинку.

– Чего я там не видела? – хмыкнула та, но вниз не полезла, лишь крикнула страдальцу:

– У тебя все нормально?

– Да! – выдавил тот, чувствуя, как нечто теплое не спеша растекается по ягодице.

– Хорошо! Жду тебя около палатки, – Аня повернулась и ушла обратно со всеми, а Мишка поспешил на помощь к другу.

– Лишь бы это была кровь, – думал тот, не решаясь проверить рукой. Живот совершенно не болел, зато сзади жгло словно огнем.

Пока Мишка бегал в лагерь, Витек, постанывая, рассматривал ошалевшего от неожиданного знакомства ежа. Тот, в свою очередь, маленькими черными глазками посматривал на источник шума и поджидал момента, чтобы убежать. Вскоре раздался треск хрустящих под ногами сучьев, и Миша, держа в руках древнюю аптечку и небольшой полиэтиленовый пакет, приземлился рядом с другом. Ежик фыркнул и снова свернулся калачиком.

– Здесь только моток бинта, какая-то сеточка, давно просроченный валидол и початая пачка презервативов. Ни перекиси, ни йода нет, – резюмировал Мишка, – даже зеленкой не пахнет. Представляешь, будут тебя в армии рассматривать, а у тебя задница зеленая. Скажешь, что новогодней елкой работал. Вот и комиссуют быстренько, – хохотнул он.

– Да уж, разгонятся и еще раз комиссуют, – прыснул Витька, представив свои зеленые полушария. – Вон у Степановых Васька с пороком сердца служит где-то в связи. И ничего, живой. Заматывай давай и сотри там все.

– Братан, ты как краснопопый павиан, смотреть страшно. Хоть и ржачно, – хохотнул Мишка, вытаскивая рулон бинта. – Придется потерпеть, дезинфицировать придется водкой.

Смыв принесенной водой кровь и вытащив одну застрявшую иглу, он вручил ее Витьке:

– Держи, честно заработал.

Затем, открутив крышку бутылки, обильно полил пахнущей спиртом жидкостью сделанный из бинта тампон.

– Громко не вой, – Мишка принялся обрабатывать исколотую ягодицу друга.

От Витькиного рева, вновь всколыхнувшего округу, лисята попрятались еще глубже, волк напряженно застрелял ушами, намереваясь рвануть куда подальше от этого сумасшедшего места, а ежик на всякий случай сжался еще сильнее.

После того как Витька успокоился, Миша принялся неумело перебинтовывать рану. В результате старательных пыхтений на свет появился причудливый узор из бинта, способный вызвать гомерический смех не только медработника, но и простого обывателя. Запихнув это изделие в штаны, Витька поднялся и, прихрамывая, начал было подниматься наверх, но вдруг вернулся и аккуратно просунув ладони снизу, взял ежика.

– Домой отвезу в качестве трофея. Или в больницу. Может, он бешенством страдает и специально под меня залез, диверсант хренов.

– Твою ж мать! – подумал еж, недовольно фыркнув. О встрече с молоденькой ежихой, к которой спешил, скорее всего, придется забыть. Лишь бы эти двуногие не захотели его сожрать.

Поправив другу торчащий из-за пояса бинт, Мишка закрыл аптечку:

– Презики-то отдай, тебе точно не понадобятся, а у нас с Ленкой всего одна пачка на сегодня.

– Мои в сумке. Это, видимо, батины. Вот кобель старый. Мамка найдет, башку снесет.

Вечером, полулежа на покрывале, грустно жуя только что снятый с мангала ароматный шашлык, Витька думал, что об ожидаемой ночи любви с Анькой можно забыть. А ведь так хотелось, чтобы последняя ночь запомнилась обоим. Они вместе с седьмого класса, а рубеж поцелуев украдкой преодолели всего лишь год назад, на Рождество. Тогда, напившись шампанского, они впервые занялись сексом прямо в спальне родителей, пока те были в гостях у тети Вики в соседнем доме. Получилось как-то непонятно, смазано, быстро. Да и простынь испачкали, пришлось потом долго объясняться с матерью под довольное хихиканье отца. После этого были еще попытки в разных местах, таких как баня, детская площадка, туалет придорожного кафе, откуда их прогнали хозяева, пообещав в следующий раз набить Витьке морду. Но так, чтобы на всю ночь, обнявшись, не было еще ни разу. По лицу расстроенной девушки было понятно, что ее мечты тоже сорвались, о чем она незамедлительно сообщила Вите, демонстративно обидевшись и пересев за другой край стола.

«Не дождется она меня со службы», – с горечью подумал тот, опрокидывая очередную стопочку.

Гуляние продолжалось почти до утра, выпитое спиртное сказались на молодом неокрепшем организме Витька, вызвав приступы сильной рвоты. Он едва успел добежать до ближайшего дерева, где долго стоял, сложившись пополам.

Анька обиделась окончательно и даже ушла ночевать в палатку, где намеревались предаться утехам Мишка с Ленкой, испортив им весь запал.

Ежик, посаженный в багажник машины, всю ночь не спал, принюхиваясь к новым для себя запахам и искренне не понимая, что нужно этим странным чудищам.

Утром, придя в себя, компания свернула лагерь и, дыша друг на друга перегаром, двинулась в обратную дорогу.

– Выбрось ты эту скотину, – буркнула Анька, усевшись на переднее сиденье и двигая ногами небольшую коробку, стоящую на полу, в которой сидел несчастный еж.

– Вот именно, выпусти его, – поддержал Мишка, – пусть домой ползет.

– Нет, – Витька и сам не понимал, зачем ему нужен зверек, но отпускать его просто так не хотелось. Нащупав в кармане иголку ежа, он переложил ее в портмоне с документами:

– Трофей из задницы, – хохотнул Мишка.

Поставив машину в гараж, Витя с коробкой под мышкой проводил Аню.

– Может, возьмешь его к себе? – кивнул он, прощаясь с девушкой, – ежики – они такие милые.

– Вот еще, – Аня дежурно чмокнула его в щеку и скрылась за дверью.

Витька немного постоял, затем тяжело вздохнул и отправился домой, размышляя, куда же пристроить животное. Отец с матерью заставят выбросить ежа в лесу, а если и разрешат оставить, то ухаживать за ним точно не будут.

На подходе к родительскому дому на глаза попалась соседская девушка, на которую обычно не обращал внимания.

– Нужен ежик? – спросил он ее.

– Ой, какой милый, – Ольга захлопала в ладошки, – так забавно фыркает! Назову его Витька, не возражаешь?

– Это Диверсант, – усмехнулся парень и передал ей коробку. – Себе бы оставил, но мне завтра в армию идти.

Девушка посмотрела на него грустными глазами:

– Ты так быстро вырос, совсем мужчина.

На следующий день, стоя около военкомата, Витя крутил головой, ожидая увидеть Аньку.

– Так не бывает, – думал он, – ведь сама же говорила, что любит. Не могла же так сильно обидеться из-за того вечера. Долбанный ежик! Диверсант! Вернусь, сам иголки повыдергиваю!

От этой мысли Витька улыбнулся, представив лысого ежа, и даже не заметил, как перед ним появилась Ольга.

– Привет! – поздоровалась она. – Мимо проходила, заодно решила проводить тебя на службу. Теперь долго не увидимся. А ежик вчера молочка попил, такой забавный, все изучает. Я ему под верандой гнездышко устроила. Может, останется, не убежит. Неволить я его не хочу, все-таки к свободе привык.

– Ну и правильно, умница, – согласился Витек.

Появившийся прапорщик командным голосом позвал всех призывников пройти за ворота и построиться внутри для переклички.

– Не придет, – грустно вздохнул Витька, все еще думая об Ане, а затем, скорее, со зла, кивнул Ольге:

– Ну что, красотка, дождешься меня? – и тут же осекся, увидев в ее взгляде нечто особенное.

– Да, – девушка кивнула и зарделась, – вдвоем подождем. Я и Диверсант.

Проходя за ворота в новую жизнь, Витек обернулся и махнул рукой Ольге. Что-то в его сердце вдруг перевернулось, наполнив непонятным, но очень приятным теплом.

Куда ведут мечты

Погрузившись в легкую дремоту, Мишка не сразу понял, что произошло. Лишь несколько секунд спустя до него дошло, что салон самолета наполнился тишиной и моторы больше не ревут, как прежде. Холодея от ужаса, с замиранием сердца он выглянул в иллюминатор и увидел остановившиеся винты. Пожалуй, это чертовски страшно – смотреть на неподвижный пропеллер летящего на большой высоте военного транспортника.

Вскоре из кабины до ушей солдата донеслась отборная ругань. Летчики громко матерились, проклинали прапорщиков, смешавших керосин с водой, чтобы скрыть факт хищения, техников, не проверивших качество топлива, и начальство, заставившее лететь на старой колымаге на окружной аэродром, чтобы привезти обратно почту, сухой паек и несколько ящиков водки.

– Держись, боец, посадка будет жесткая, – один из пилотов повернулся к побелевшему Мишке, – у меня самого зубы вспотели. Покрепче пристегнись. Падаем.

Быстро опускаясь, большой самолет планировал вниз, где среди горных хребтов предстояло с первого раза найти хоть какую-то пригодную площадку. Это был единственный, хоть и очень маленький шанс на спасение.

– Тяни! – заорал командир воздушного судна, когда до земли оставалось совсем немного. Вцепившись обеими руками в штурвал, он вместе с напарником пытался выровнять многотонную машину, немного задирая ей нос, чтобы не воткнуть с размаху в камни.

Стук, скрежет, хруст рвущегося фюзеляжа – это последнее, что запомнил Мишка, когда его, словно щепку, выбросило из развалившегося на ходу самолета, вырвав из ремней, которыми был пристегнут к металлической скамейке.

– Вроде живой, – раздался сквозь темноту незнакомый хрипловатый голос.

Преодолевая тягучую боль, Мишка открыл глаза и тут же увидел направленный на него ствол автомата. Кто-то сильный схватил его за шиворот и рывком поднял на ноги.

– Стой, гяур!

Мутным взглядом, медленно приходя в себя, Миша посмотрел на обломки самолета, вооруженных людей, обступивших его, на каменистые горы вокруг небольшого плато, куда пилоты решили сажать машину. Голова, словно наполненная ватой, вдруг начала кружиться, увлекая вниз, прямой к шатающейся под ногами земле. Завалившись вперед, чудом выживший в катастрофе солдат потерял сознание.

Так он стал рабом Ахмета, высокого пожилого бородатого мужчины, старший сын которого недавно погиб во время нападения на один из блокпостов федеральных войск.

Дом, где проживал хозяин, находился далеко в горах. Ни электричества, ни связи с внешним миром здесь не было. Вся семья Ахмета состояла из трех взрослых сыновей и девушки-подростка. Жена умерла во время последних родов, оставив новорожденную дочь на воспитание отца, не чаявшего в ней души.

С утра до вечера Мишка трудился по хозяйству, выполняя любую работу, на которую указывал молчаливый Ахмет. Взамен получал миску супа, кусок хлеба и удар деревянной палкой по спине, если проявлял нерасторопность.

– Гяур, принеси воды, – стройная черноволосая дочка хозяина, почти ребенок, махнула рукой, указывая на горный ручей, бегущий в низине, – мне белье постирать надо.

– Так может, спустишься вниз и постираешь на месте? – Мишка выпрямился, вытер пот. Камни, которые он таскал для фундамента нового сарая, казалось, весили по сто килограммов.

– Какой ты дерзкий, – фыркнула Зухра, – я отцу пожалуюсь.

– Как хочешь, – пленник взял камень и, медленно шаркая ногами, понес его к большой куче. В угрюмом, заросшем и оборванном человеке вряд ли кто-то смог бы сейчас узнать молодого веселого парня, каким он был всего полгода назад. Каждый новый день все больше убивал желание жить, превратившись в сплошную темную полосу. В начале своего рабства Мишка пробовал было сбежать, но его поймали уже на второй день, сильно избили и бросили в холодный подвал.

– Гяур, больше так не делай, – сказал Ахмет, выпуская его через неделю, – в горах легко заблудиться. Да и некуда тебе бежать, любой встречный или убьет, или ко мне приведет.

В том, что Ахмет важный человек, Мишка убедился чуть позже. Периодически сюда приезжали на «уазиках» вооруженные люди, иногда даже в военной или полицейской форме. На Мишку они смотрели с презрением, не говоря ни слова. Похоже, никого из них не удивляла роль несчастного солдата. Поговорив с хозяином, гости либо оставались на ночь, устраивая застолье, либо уезжали через несколько часов. Иногда Ахмет выходил на улицу, доставал спутниковый телефон и очень долго с кем-то разговаривал, прохаживаясь взад-вперед.

– Эй, гяур, – Зухра задорно улыбнулась, – не хочешь идти за водой, отнеси белье на речку, а потом наверх поднимешь.

– Хорошо, – Мишка донес камень до места, затем пошел помогать девушке, взвалив на себя огромный тюк.

– Что значит твое настоящее имя? – девочка, грациозно перепрыгивая с камня на камень, спускалась вниз.

– Миша с древнееврейского переводится как богоподобный, – пленник осторожно шел следом, стараясь не оступиться.

– А мое означает цветок, – рассмеялась Зухра. – Отец говорит, что я очень похожа на маму.

Девочка остановилась, тяжело вздохнула и посмотрела на небо:

– Она любит меня даже там, высоко на небе. А у тебя есть мама?

– Есть, – Мишка кивнул, – и тоже меня любит. Страдает, наверное, очень сильно. Бедная, скорее всего, ей сказали, что я погиб при крушении.

– Хочешь домой? – девушка пристально посмотрела на пленника.

Тот тяжело вздохнул и кивнул:

– Кто ж не хочет? Дом – самое лучшее место на Земле. Больше всего хочу туда вернуться. Получится или нет, не знаю. А у тебя есть мечта? – Мишка, впервые улыбнувшись за эти месяцы, посмотрел на девочку.

– Да, – кивнула та и покраснела, – когда вырасту, хочу стать ученым и изучать звезды. Они такие красивые, хоть и далекие. Моя мама сейчас одна из них. Я часто не сплю по ночам, рассматриваю Млечный путь. Попросила у отца телескоп, но он сказал, чтобы я выбросила эту глупость из головы.

Возвращаясь через несколько часов обратно, Зухра поскользнулась, и ее нога попала между камней, где тут же была укушена прячущейся в тени гюрзой. Закричав от боли, девочка рванулась в сторону, и кость предательски треснула.

Мишка, бросив свежевыстиранное белье, бросился на помощь. Аккуратно вытащив ногу, он тут же перевязал ее выше колена мокрым полотенцем. Затем, опустившись, принялся отсасывать яд, сплевывая его в сторону. Закончив с этим, взял плачущую от боли девушку на руки и, надсадно дыша, двинулся вверх по склону прямиком к дому, где быстро наложил шину из небольших досок, найденных в сарае. Ахмет, появившись чуть позже, завел машину, бережно усадил дочь на заднее сиденье и повез ее по каменистой дороге в далекую районную больницу. Вернулись они под утро. На ноге девочки красовался белый гипс, который предстояло таскать почти месяц.

– Спасибо, богоподобный, за помощь, – грустно кивнула она Мише, когда тот, взволнованный дневными событиями, вышел встретить машину.

– Иди спать, гяур, нечего глазеть, – Ахмет подхватил бледную дочь и понес в дом. Чуть позже он вошел в сарай, где на соломенной подстилке лежал Мишка. Тот инстинктивно сжался, ожидая удар.

– Ты спас моего ребенка от смерти, – хозяин подошел поближе. – Проси что хочешь, кроме свободы. Могу дать телефон, позвонишь родителям, скажешь, что живой.

– Спасибо, – Мишка встал, – пусть думают, что я умер. Так им спокойнее будет. Купите лучше дочке телескоп, чтобы смотреть на звезды.

Хмыкнув, Ахмет вышел из сарая и закрыл дверь.

После этого случая относиться к Мишке стали лучше. По крайней мере, Ахмет и сыновья перестали использовать палку для наказания нерадивого раба.

А вскоре у Зухры появилась телескопическая труба, о чем она, счастливо улыбаясь, поведала пленнику:

– Гяур, я вчера рассматривала Луну. Не представляешь, как это красиво!

Однажды, в самом конце августа, проходя вечером мимо сарая, девочка услышала тихое всхлипывание. Открыв дверь, она увидела раба, который сидел, обхватив руками колени, такой маленький, одинокий, беззащитный.

– Ты чего плачешь, гяур? – Зухра подошла поближе и внимательно посмотрела в заплаканные глаза Мишки.

– Да что-то накрыло сильно, – ответил тот, вытирая слезы рукавом, – дом вспомнил. Родители, наверное, картошку выкопали. Мама варенья на зиму наварила, всяких вкусностей назакатывала. Папа дров нарубил и сложил в сарай. Готовятся потихоньку к зиме, а я даже помочь ничем не могу. Жалко, что у людей нет крыльев, давно бы улетел.

– Я бы тоже, – вздохнула девочка.

– Куда тебе лететь? – Мишка грустно улыбнулся.

– Отец собирается выдать меня замуж, м выпалила Зухра, – второй женой какого-то большого человека.

– Ты же маленькая, – удивился пленник, – какое замужество? А как же звезды? Наука? Все, о чем ты мечтала?

– Наверное, так и останутся внутри меня, – девочка постояла, посмотрела на Мишку и вдруг улыбнулась. – Гяур, мне-то терять нечего, попробую кое-что для тебя сделать.

Она повернулась и побежала в дом. Лежа на подстилке, пленник слышал громкие крики, доносящиеся оттуда. Звонкий голос Зухры то и дело перебивался глухим баритоном Ахмета.

– Упертая, вся в мать! – утром хозяин зло открыл дверь сарая и бросил Мишке мешок с одеждой. – От старшего сына осталось. Тебе подойдет. Переодевайся, отвезу в город и куплю билет до дома. Ты свободен. В мешке бритва, приведи себя в порядок, чтобы полиция в дороге не цеплялась.

Пока Ахмет готовил автомобиль, Мишка, неумело сбрил у ручья клокастую бороду, успев несколько раз порезаться.

– Ого, как ты изменился, – улыбаясь, Зухра хлопнула в ладоши.

Пошарив в кармане, Мишка вытащил маленькую тряпочку, в которую была завернута серая иголка ежа.

– Держи, это единственное, что у меня есть, подарок друга. Трофей от Диверсанта, так ежика звали. Пусть он останется у тебя на память и хранит от всех бед.

– Спасибо, – девочка взяла талисман, повертела в руках и прижала к груди, – я очень рада, что твоя мечта скоро осуществится.

Вскоре Ахмет увез бывшего пленника в райцентр. Проводив машину взглядом, Зухра улыбнулась, вытерла набежавшую слезинку и посмотрела в небо:

– Мамочка, пусть у него все будет хорошо.

@writer_vladimir

ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО
_
^{НАТАЛЬЯ МАРТЫНОВА}

Ванечка

Каждое лето родители возили Ванечку в гости к бабушке. Ехать туда нужно было на поезде почти целые сутки, и сама поездка была для мальчика приключением. Днём ему разрешали забираться на верхнюю полку, и он смотрел в окно на «пробегающие» мимо дома, речки, озёра. Особенно мальчику нравилось, когда поезд проезжал по мосту. Звук стука колёс в этот момент смешивался с гулом металлических пролётов и становился особенно громким: тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук… Иногда Ванечка махал рукой рабочим в оранжевых жилетах, которые ждали, когда пройдёт поезд, чтобы заняться ремонтом железной дороги. И они тоже махали ему в ответ. Папа говорил, что это монтёры пути. Так называется профессия этих людей. А ещё в поезде можно было пить ароматный чай из стакана в красивом металлическом подстаканнике, размешивая ложечкой кубики сахара, и покупать мороженое во время остановок на больших станциях.

В этот год Ванечка с особенным нетерпением ждал поездку в Черняховск. В ноябре ему уже исполнилось пять лет и его перевели в старшую группу. Воспитатель в садике рассказывала про разные профессии. Детей даже водили на кухню и показывали, как работает повар, который кормит их в садике вкусными обедами. Ещё к ним приходил милиционер из ГАИ и рассказывал про правила дорожного движения. Но однажды папа Маши Петровой организовал для группы «Ромашка» экскурсию в пожарную часть, и эта экскурсия перевернула жизнь Ванечки на «до» и «после». У мальчика появилась мечта стать пожарным! Ванечка представлял, как мчится на красной машине с мигалками вместе со своим пожарным расчётом, как они раскатывают рукава, выдвигают лестницу, как он, Ванечка, врывается в окно на пятом этаже и выносит из огня плачущего малыша, а другие пожарные в это время начинают тушить огонь.

Ванечка был уже довольно большим мальчиком, и понимал, что до того момента, как он сможет стать настоящим пожарным, ему ещё расти и расти, поэтому решил попробовать сам развести огонь и потом потушить его. Потренироваться. Чтобы к тому времени, когда Ванечка окончит школу и станет пожарным, быть уже подготовленным ко всем сложностям героической профессии. Но мальчик понимал, что в Ленинграде осуществить мечту будет сложно. Он не представлял, как и где, а главное, из чего там можно развести огонь. Даже если Ванечка и найдёт на детской площадке какие-то ветки, то они будут сырыми и непригодными для этого. Самым идеальным местом для воплощения в жизнь мечты представлялся ему бабушкин двор. Тут в наличии было полно сухих веток и даже дров, на сеновале всегда было сено. И главное, во дворе стояла колонка с водой, к которой бабушка присоединяла резиновый шланг для полива огорода. Им-то Ванечка и думал воспользоваться для тушения импровизированного пожара.

И вот долгожданный день настал! Поезд прибывал на станцию Черняховск. В окне показалось старинное здание вокзала и вместе с перроном мимо окошка «проплыла» папина сестра, тётя Таня. Поезд остановился. Папа взял такси и через пятнадцать минут все трое уже выходили у бабушкиного дома.

– Бабу-у-у-ля-я! Я приехал! – Ванечка бежал к дому через двор.

Там его встречали старые друзья: виляя хвостом, пытался лизнуть пёс Пушок, а вокруг ног крутился кот Марсик. Даже петух Петька вышел из курятника посмотреть, отчего переполох такой во дворе. Надо сказать, что прошлым летом Петька чуть было не лишился головы из-за Ванечки.

– Ну клюнул я его пару раз. Чего орать-то так было?! А бабка с топором потом за мной бегала, – подумал петух и принялся грести лапами землю, делая вид, что ничего не происходит.

– Марсик, я тебя спасать буду! – погладил кота Ванечка.

– Пушок, я бы тебя, конечно, взял, но ты для пострадавшего на пожаре очень тяжёлый, а кота я с лёгкостью смогу поднять, – мальчик посмотрел на деревянную лестницу, ведущую на сеновал.

В голове юного друга пожарных в этот самый момент рождался идеальный план…

Обрати тогда кто-то внимание на эту фразу, и события могли бы вполне развиваться по-другому. То ли в суете встречи никто не придал значение словам ребёнка, то ли сыграла роль уже сложившаяся Ванечкина репутация, но никто даже подумать не мог, что в его головке могут рождаться такие крамольные мысли. Этого голубоглазого ангелочка обожала вся семья. К тому же он был послушным и не баловным мальчиком.

– Приехали! Заждалась уже! Проходите, проходите скорее! Я блинов напекла, пельменей налепила, – суетилась бабушка, обнимая внука.

Ванечку окутал такой родной, тёплый запах дрожжевого теста, яблок, ванили, земляничного мыла и едва уловимый, терпкий запах дыма от плиты, в которой бабушка пекла пирожки.

Время шло своим чередом. Ванечка гонял на велике, который ему купили в прошлом году. С бабулей они ходили купаться на речку. С Наташей ели в кафе-мороженое. Она хоть и приходилась Ванечке двоюродной сестрой, но была уже взрослой девушкой, и с ней было веселее, чем с бабушкой кататься в парке на каруселях. Бабушка почему-то боялась высоты. Однажды внук уговорил-таки её прокатиться на «чёртовом колесе». Как только карусель поднялась от земли, бабушка крепко схватила Ванечку, хоть он и был пристёгнут ремнями.

– Помогите! Спасите! Остановите, мы сойдём! – кричала бабуля.

Уговаривал мальчик бабушку, что всё хорошо и что ему не страшно, но карусель всё равно остановили и всех высадили.

Да и по хозяйству дел у Ванечки с бабушкой хватало. Они ходили к речке косить кроликам траву, а на обратном пути бабушка везла мальчика в тележке, усаживая его на кучу мягкой травы. Ванечка подставлял лицо тёплому летнему ветерку, вдыхая свежий запах скошенного разнотравья, и был в этот момент абсолютно счастлив.

Дома они с бабушкой разносили траву по клеткам с кроликами, крошили хлеб и кормили кур. Вечером бабушка собирала смородину, чтобы утром пойти на рынок и продать её. С рынка она возвращалась с полным ведром продуктов, купленных за вырученные с продажи ягод денег, среди которых, конечно же, было уже чуть подтаявшее мороженое. Сверху всегда лежал сдобный «Невский» пирог, макушка которого была щедро посыпана сахарной пудрой.

За делами Ванечка стал забывать про свою идею с пожаром, но судьба сама подкинула ему напоминание в виде документального фильма про работу пожарной части, который однажды вечером показали по телевизору.

И мальчик начал подготовку. Коробок спичек он нашёл у бабушки в столе. В коридоре на сундуке положил старую строительную каску, которую обнаружил в сарае. Проверил крепко ли стоит деревянная лестница, и сказал Марсику, чтобы тот был готов завтра вечером спасаться из пожара. Единственное, что тревожило Ванечку, это то, что бабушка, наверное, расстроится. Ведь она доверяла ему, Ванечке. А он, получается, подведёт её.

– Но ничего ведь страшного не случится, я сразу залью огонь водой. Бабушка может быть не заметит ничего, – подумал Ванечка и с этой мыслью уснул.

К вечеру следующего дня, когда бабушка возилась с тестом для пирожков, а Наташа в комнате готовилась к экзаменам, Ванечка, одев на голову каску, вышел во двор. Взяв под мышку ничего не подозревающего Марсика, мальчик залез с ним на сеновал. Сложил у входа в кучку остатки сухого прошлогоднего сена, и чиркнул спичкой. Сено загорелось в один миг. Выход на улицу для Ванечки был закрыт. Огонь разгорался всё сильнее и начал уже «пожирать» старые доски. Кот, заметавшись по сеновалу и не найдя другого выхода, перепрыгнул огонь и выскочил на улицу, подпалив немного усы. Увидев пробегающего кота и почуяв запах дыма, пёс Пушок следом за котом с лаем кинулся к дому.

– Да что с вами происходит-то? Что расшумелись?! – хозяйка выглянула за дверь, прикрикнув на кота с собакой.

– Господи Иисусе! Ванечка! Наташа, бежим скорее! – крикнула бабушка, хватая на бегу ведро с водой.

Она забралась на лестницу и выплеснула воду на огонь, Наташа уже подавала ей следующее ведро.

– Ванечка! Где ты? Выходи скорее, не бойся! – и тут она увидела его, сидящего в дальнем углу.

Бабушка схватила внука в охапку. Снизу постройку уже поливал водой из шланга сосед, прибежавший на помощь. Огонь был потушен.

Из курятника, который находился как раз под сеновалом, выбегали испуганные куры. И только петух Петька почему-то не выходил. Бабушка вынесла его на руках и положила на землю. Петька не подавал признаков жизни.

– Видимо, задохнулся в дыму, – сказала она, поливая петуха водой.

Ванечка заплакал, прижавшись к бабушке. Ему было очень жаль петуха, хоть и клевал он его прошлым летом. В этом же году петух Ванечку не трогал. Мальчик иногда сыпал Петьке семечек, и они даже подружились.

Куры стояли в стороне, наклонив головы, и смотрели, как хозяйка льёт воду на Петьку.

– Что она делает? Утопить его хочет? А вдруг опять за топор схватится? – переговаривались они между собой.

Вдруг Петька открыл глаза и затряс гребнем.

– Опять я из-за этого мальчишки чуть не погиб! – петух вскочил на ноги и побежал в малинник. За ним помчались его куры.

– Бабуля, он живой! Петька живой! Я никогда не буду больше так делать! – обрадовался Ванечка, утирая слёзы и размазывая грязь по лицу.

– А если захочу что-то поджечь, я у тебя спрошу. Или у Наташи. Правда, бабуль?! – улыбнулся мальчик.

– Правда, правда! Идём мыться, горе ты моё луковое! – Ванечка вложил ручку бабушке в ладонь и они пошли в дом.

Наташа смотрела им вслед и думала о том, как мудро поступила бабушка, что не стала ругать Ванечку. Мальчик не побоится в следующий раз рассказать свои тайны взрослым, даже если случится что-то серьёзное.