Читать книгу: «Наследники Древних. Восточный ветер», страница 2

Через несколько дней старый Агнор скончался. Ему было около ста семидесяти трёх лет – и он выглядел соответственно. Агнор и Жрец провели вместе чуть больше ста лет, только Агнор высох и поседел, а Жрец не изменился. И сейчас, после общения с Древними, Жрец впервые засомневался, в силах ли он противостоять тому, что надвигается за Западным Ветром.

«Есть ли среди всего того зла, что идёт на нас, смерть и для меня?».

Не мысли о самоубийстве (он оставил их задолго до обучения у Агнора), но любопытство терзало его. Скоро рассвет, надо поспать. Идти никуда не хотелось, да и сил не было, что случилось впервые за последние несколько веков и тоже разжигало интерес Жреца. В итоге он вытянулся во весь свой огромный рост на полу и закрыл глаза.

Глава вторая. Решения

Решение о допущении Жреца во Дворец Древних было вынужденной мерой, и хотя все это понимали, но предписания Первых Предков и Древних, ставшие традицией, а с веками превратившиеся в Закон, заставляли усомниться в этой мере и попытаться найти другой способ помощи Хранителю. Однако иного пути не было, ведь по одним и тем же законам читать языки Первых и Древних могли лишь Хранитель, Жрец, их ученики, и, конечно, Хранители Памяти и Веры.

До сих пор решение откладывали, несмотря на грозные замечания Хранителя насчёт изменений Ветра. Теперь же, когда обсуждение состоялось – и вердиктом стал отказ, – Алеар не выдержал. Он встал и, тяжело облокотившись на стол, медленно взглянул каждому из сидевших, – кроме Жреца, – в глаза, а после произнёс то, что давно просилось наружу.

– Мы умираем! Да, вы не ослышались – мы умираем. Схватившись за традиции, словно за бревно в воде, мы не видим, как они несут нас в пропасть. Нам пора очнуться! Откиньте всё, что тянет нас, и начинайте решать сами, не опираясь на свод уже слишком давно устаревших законов и ещё более бессмысленный набор традиций. Первых Предков здесь нет! Древние давно умерли. Неужели, вы хотите последовать за ними?

– Что вы хотите сказать? – несмотря на то, что Элеро говорил спокойно, ощущалось, как он недоволен и возмущён. Выпрямившись, Хранитель пошёл вокруг стола:

– Многие века мы следуем традициям, смысл большинства из которых не понимаем. Из-за страха нарушить что-то неясное, но привычное для нас, мы отказываемся впустить Жреца в Архив. А ведь он единственный, кто умеет бегло читать на этих языках.

– А как же Вы? – довольно язвительно перебила Маар.

– Я? – Алеар вздохнул. – Я читаю их по слогам, точнее, по образам слов, в лучшем случае понимая чуть больше половины. Мой предшественник понимал многое, но тоже далеко не всё. К моменту моего обучения он и вовсе забыл добрую часть того, что знал. И, вы знаете, я рад…

– Рады, что не понимаете? – перебил Враан.

– Нет. Я рад перемене Ветра. Возможно, это заставит измениться и нас. Спасёт от долгой и постыдной гибели.

Теперь уже все члены совета были не просто возмущены, но откровенно раздражены заявлениями Хранителя. У Элеро задергался левый указательный палец, напоминание о старой битве. Верлоф побагровел, Маар стала ещё более хмурой, хотя, казалось бы, больше уже и некуда.

– Вы постоянно говорите о какой-то гибели, но, не считая смены Ветра, нам ничего не угрожает. Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, – Орл единственная говорила холодно. Она сразу уловила смысл предыдущего высказывания и тот факт, что это лишь прелюдия, подготовка почвы, а действительно важное Хранитель сказать не решается. Немного подумав, стоит ли говорить то, ради чего весь разговор был затеян, он медленно начал:

– Я говорю о вымирании нас как потомков Первых Предков и Наследников Древних. Посмотрите на наши Танцы Жизни, последний действительно стоящий Древних был, когда пробудился Бэкл Враанов. Когда это было? Пятьдесят, семьдесят лет назад?

Враан попытался что-то сказать в защиту своего отца и рода, но Хранитель продолжил, не обращая на его попытку никакого внимания:

– Не смейте! Слышите, не смейте называть то, что происходит сейчас в Сфере, Танцами Жизни! Это не Танцы – это жалкое подобие плохой копии. И ведь это видят все! Они чувствуют, но не осознают и не понимают, что не так. А я знаю! Я читал в архивах, как они должны выглядеть. Это должно быть священнодействие! Игра Силы на грани понимания мироздания и природы!

Алеар словно задохнулся от переполнявших чувств, но никто уже не пытался ему что-либо объяснить или пояснить, каждый из членов Совета ждал, к чему приведёт речь Хранитель. Отдышавшись, он продолжил:

– Каждое следующее поколение слабее. Каждый хранитель знает и понимает меньше своего предшественника. Вы называете себя Наследниками Древних, – Алеар усмехнулся, но не было в этой усмешке ничего доброго. – У Наследников в семьях рождались Бэклы, Вуйты, Глоды, Гейры, Гирины и Ранжи. Где они? Признайте – мы потеряли путь! И традиции Первых Предков с Законами Древних нам здесь не помогут!

Над залом повисла тишина. Алеар смотрел в затылки собравшихся – только Жрец не отвернулся, остальные рассматривали что-то более интересное – ногти, узоры на столе, небо за проёмом. Даже Враан, который несколько раз хотел вставить слово, сейчас смотрел на древние символы, но не видел их, как, впрочем, и остальные. Хранителю не верили. Его не хотели слышать, слова его были ошеломляюще правдивы, поэтому не могли быть правдой.

– Если вы не верите мне – спросите Жреца, он жил в то время, когда у каждого рода были Наследники, обладавшие силой Древних. Говори, Жрец, я знаю, что ты видел это, я читал о тебе в архивах. Говори!

Каждый смотрел на него. Каждый одновременно хотел – и боялся – услышать ответ, а Жрец смотрел на них, как смотрит учитель на провинившихся, но любимых учеников, – на учеников, наконец осознавших силу своего проступка.

– Он говорит правду, – голос Жреца был тих, но казался громоподобным. – Вы уже слишком давно не Потомки Первых, и, к сожалению, даже не Наследники Древних. Вы напоминаете немощного старца, рассказывающего о былых подвигах, но уже неспособного даже с кровати встать самостоятельно. Я не имею права вам указывать – это ваш путь. Ведь этот старец ещё может вдохновить юношу на великие свершения. Я принимаю любой ваш выбор.

Жрец умолк. Хранитель сел на место – собственная речь утомила его.

– Мой отец, – Враан всё-таки взял слово, – хоть и выглядит старой развалиной, может дать фору молодым. Но, увы, это не противоречит всему сказанному здесь. Трое моих сыновей, как и я сам, не пробудили в себе Бэклов. Каар из рода Орлов первый Вуйта за несколько поколений. Я согласен с Хранителем – нам пора меняться. И если для этого надо пересмотреть некоторые традиции и законы, то я готов.

– Возможно, в других городах дела обстоят лучше. Я считаю, что прежде чем принимать подобные решения, нужно связаться с Родовыми городами. Всё-таки мы – столица, а источники силы Древних – там. Не забывайте об этом! – Элеро не любил перемены, но мог с ними смириться, а вот с непроверенными решениями такой степени важности – нет.

– Вы хотите созвать Великий Совет, – Флиин говорила будто сама с собой, потирая висок. – Это может затянуться на цикл или больше…

– Зато мы будем уверены! – сдавать позиции Элеро был не намерен. – Все наши традиции важны и несут определённый смысл, пусть иногда и неясный нам!

Верлоф потянулся и откинулся на спинку:

– А если мы не успеем? За всеми этими разговорами о традициях, Наследниках и прочем вы забыли: на нас идёт Западный Ветер и вместе с ним – неминуемая гибель.

Верлоф говорил иронично, словно не верил во всё это, но все действительно забыли о главном. Речь Хранителя задела больную тему. Жрец встал и вышел из зала. Продолжать Совет было бессмысленно.

– Обдумайте ваши решения, свяжитесь с родовыми городами, – Хранитель тоже направился к выходу. Он хотел догнать Жреца. Была одна странность, которую ему очень хотелось обсудить – в тех записях, которые он уже прочитал, в адрес Западного ветра и пришедшего вместе с ним дождя были сказаны довольно ясные и чёткие проклятия. Подобные ругательства всегда предназначались человеку, но никак не природному явлению. Ко всему прочему, в некрологах были зафиксированы чуть ли не армии превосходных воинов. Не могли же они все погибнуть от сырости?

Детали не давали покоя, но, увы, выйдя из зала, Алеар нашёл пустоту – Жрец исчез. Восточный Ветер привычно погладил седые волосы Хранителя, успокаивая: «У тебя ещё есть время…»

Моргал, представитель Элеро среди Совета, уходил из зала последним. Разговоры о пересмотре традиций ему не нравились. Установленный порядок существовал сотни лет, и важно было то, что всё это время он работал! Изменения Ветра сейчас было как нельзя более некстати. Род Элеро окреп, многие среди них считали союз Древних пережитком прошлого. Нельзя сказать, что полностью, но по большей части Моргал был с ними согласен. Если Маары и Верлофы несли определённую экономическую функцию, то остальные были балластом. В Семье и без известий о нарушении традиций сомневались в существовании смены Ветра. Теперь же всё выглядело как заговор с целью допуска Жреца в Архивы! Зачем это Хранителю, пока было неясно, но такой вероятности упускать из виду не следовало. Проблема была в том, что сам Алеар стар – он мог что-то напутать, а Жрец ни разу ясно не высказал своего мнения, что оставляло простор для догадок и пересудов.

По правде сказать, Жрец вообще редко выражался понятно. В Родовых городах на это особо не обращали внимания, там были свои жрецы, ученики, при необходимости трактующие слова Жреца, и вот к ним уже прислушивались.

За проёмами совсем стемнело. «Час Восхождения к Звёздам. Интересно, кто-нибудь, кроме мальчишек, ещё занимается этим? Хранитель прав, их семьи вырождаются, но только не Элеро. В нашем Родовом Городе предостаточно Гейров». Да и сам Моргал был Гейром, о факте почти никто не знал, что было только на руку.

Проходя мимо одного из зеркал, Моргал остановился – на него смотрел высокий худой человек с серыми глазами и совершенно седой головой, немного сгорбленный, но всё ещё осанистый. «Когда я успел так измениться?» Человек сморгнул и уверенно вышел вон. «Хранитель хочет ответ Рода – он его получит!» Моргал поспешил к башням Первых. С детства приученный отцом ходить пешком, он с лёгкостью преодолел довольно большое расстояние, обойдя город по окраине, – тот, как и он сам, сильно изменился, разросся, стал более шумным, быстрым. Издали заметив нужную башню, Моргал подошёл кружным путём, несколько раз проверив, не следит ли за ним кто.

«В нашем мире нельзя доверять никому и никогда, запомни!», – прозвучали слова отца, словно отец только что их сказал. Моргал кивнул сам себе. «Пора! Сейчас самое подходящее время. Молодые советники рода не хотят тянуть обузу Древних семей, переживающих не лучшие времена, новость же об осквернении традиций, а именно такой она и является, наконец, заставит проснуться и старейших».

Поднявшись на самый верх Башни, он оказался в небольшой комнате с узкими окнами под самыми сводами, сквозь которые еле пробивался звёздный свет. Моргал снял кольцо и вдавил его в одну из трещин в боковой стене, напротив входа, – от кольца медленно растеклась серебряно-вязкая жидкость, она заполнила трещины и постепенно преобразовала их в герб Элеро.

Когда герб засиял ровным серебряным светом, Моргал повернул кольцо несколько раз в разные стороны и вдавил ещё глубже. Герб провалился в стену, утягиваемый кольцом, словно молочная пенка с брошенным в её центр сахаром. Кольцо постепенно затянуло за собой и стену, и самого Моргала. Это продолжалось, пока представитель Элеро не оказался внутри Сферы серебряного матового света. Со всех сторон шли его родные, они появлялись из ниоткуда и сразу занимали отведённые им места, – телами спящие где-то в своих домах. Моргалу не пришлось никуда идти, он уже был там, где нужно, его услышат все. Они как всегда предложат своё решение, выскажут то, что действительно думают, а утром, проснувшись, даже не вспомнят об этом.

Такой способ общения с Родом был очень удобен: все принимали участие в совете, при этом о совете никто не помнил – помнили только его итог. Кольцо или стена создавали нечто вроде зала вне пространства и времени. В зал послушно слетались астральные тела родственников.

Когда поток прибывавших прекратился, Моргал начал:

– Я приветствую вас! В этот час я пришёл с трагическими вестями! Наши вековые традиции попраны! Совет склонен разрешить Жрецу вход в Архивы, и не только ему, но и всем, слышите – всем, кто умеет понимать языки Первых Предков и Древних!

Моргал выждал несколько секунд, чтобы общий возглас возмущения слегка утих, поднял руки, призывая к полной тишине, и продолжил:

– В эти нелёгкие времена, когда над нами нависла угроза Западного Ветра, а наш народ в недоумении стал искать правды, что можем мы? Что в наших силах, чтобы облегчить участь Рода?

Ответом была тишина. «Тюфяки! Насколько же вы закостенели в своих правилах!» – подумал он. Предстоящее было особенно противно, так как Моргал всегда предпочитал правду, пусть и неприглядную. Не дождавшись ответов, Моргал начал заново:

– Хранитель ждёт ответ от нашего Рода. Оттягивать дальше нельзя. Поймите, мы должны впустить Жреца в Архивы, возможно, это наше единственное спасение. Нам просто больше ничего не остаётся…

– А местных жрецов, учеников Жреца, тоже нужно будет пустить? – вопрос прозвучал от кого-то из молодых. Моргал ответил не сразу, ожидая ещё вопросов, но их не было. «Каждый хочет знать ответ на заданный вопрос, услышать, что думаю я, Моргал, глава Рода».

– Я полагаю, в Архивы следует пустить всех, и местных жрецов в том числе. По моему мнению, вообще любой способный понимать языки Первых и Древних должен немедленно отправиться в Архивы помогать искать хоть какую-то информацию о Западном Ветре, причины Перемены Ветра и то, как нам всё это пережить.

Не успел он закончить, как среди старейших поднялась фигура. «Скажи мне, Моргал, чем ты там занят в столице? Ты потерял разум? Или служишь теперь Жрецу и Хранителю и выполняешь все их прихоти?» – говоривший был невысок, ещё не полностью седой, лицо его было незнакомо. «Кто это? Почему я его не узнаю?» – подумал Моргал, пока тот продолжал сыпать обвинениями:

– Откуда мне знать, что эти басни про Ветер – правда, а не уловка? Кто видел эти изменения? Были ли они вообще? Где доказательства? Кто…

Последние слова пропали под волной возгласов со всех сторон. Зал, распалённый смелым оратором, подхватил негодование. Отовсюду на Моргала сыпались те же претензии, только другими словами и утверждениями, но с той же сутью. Гомон рос, словно разбушевавшееся море. С каждой секундой росло и недовольство, а голос разума умирал. Уже слышались разгневанные высказывания в адрес других семей Наследников Древних, вспоминались давно улаженные ссоры. Когда накал достиг апогея – с большой вероятностью возникновения эфирных драк, – Моргал поднял руку и щёлкнул пальцами. Звук разнёсся по залу на одной высокой ноте – его заметили не сразу, но постепенно море гневных выкриков утихло.

Моргал заговорил в тишине, голос его, спокойный и уверенный, заполнял пространство, и ощущалась за ним сила.

– Я представляю Род Элеро, Наследников Великих Древних и Потомков Первых Предков, по праву своего рождения и по плодам дел своих. Я в здравом уме. И пусть сам я не видел изменений Ветра, но у меня нет ни капли сомнений в словах и суждениях Хранителя. Опираясь на это, я считаю, что Жрец должен быть допущен в Архив, что же касается остальных, то, возможно, это поспешное решение. А возможно, у нас нет другого пути? Я не знаю, готовы ли они принять и понять скрытое в Архивах. Этот вопрос требует обсуждения. Я слуга своего рода и вестник его воли на Совете, вам же сегодня надлежит принять судьбоносные решения. Помните, впуская Жреца в Архивы, мы не просто попираем традиции и законы Древних, а, возможно, спасаем свой Род от неминуемой гибели. Делайте выбор, и пусть он будет основан на разуме. Потомки будут судить нас по нашим поступкам. Дадим им этот шанс.

В зале снова поднялся шум. Теперь Моргал был им не нужен, да и по закону не мог принимать участия в решении тот, кто сообщил весть и собрал совет рода. Моргал протянул руку и нащупал в воздухе кольцо. Зацепив его пальцами, он потащил на себя, и всё вокруг стало стягиваться, будто он взялся за центр скатерти и потянул вверх, но каждый предмет, стоявший на ней, падая, вырисовывался в саму ткань, затем растворяясь полностью. Когда же он выдернул кольцо, словно пробку, перед ним снова была разрезанная трещинами стена. В проёмах по бокам светились звёзды, разгулявшийся ветер трепал кроны вековых деревьев. Ночь продолжала шествие по городу и окрестностям. Моргал надел кольцо и сел, прислонившись к стене, в ожидании. Официальный ответ он получит утром, но сегодня будет ясно, единогласно решение или нет. Если род примет решение единогласно, то стена обретёт серебристый свет Элеро, в противном же случае на ней появится ещё одна трещина. Моргал провёл по стене рукой: «Как же часто мы не согласны!». Он не видел стен других родов и не был уверен в их существовании, но ему казалось, что трещин на них намного меньше.

Глава третья. У каждого своя вера

Каменная Пустыня – Пустыня Смерти – простиралась к горизонту и дальше. Ходили слухи, что пересечь её не удавалось никому, да, собственно, особенно никто и не пытался. Желающих добровольно идти бесконечно долго среди камней – больших и малых, – днём под палящим солнцем, а ночью – в диком холоде из века в век не находилось. Даже Ветер терялся и метался по пустыне, словно умалишённый на площади. Какие земли скрывались за ней и были ли они – могли знать лишь Хранитель и Жрец. Дикими чудищами, обитавшими в ней, пугали детей. Высшим наказанием была ссылка в Каменную Пустыню.

Коэл слушал отца, и невольно в голове его всплывало всё, что он знал о Пустыне. В сказанное отцом он не верил. Утренний несчастный случай оказывался при более тщательном рассмотрении убийством. Это выходило за рамки его понимания. Лиара! Убийца?

– Отец, это невозможно! – наконец перебил Коэл. – В конце концов, вдумайся! Это же полный бред! Ты знаешь её с детства! Мы дружим с младенчества! Она просто не способна на это!

– Да, та девочка, которую я знаю, не способна. Но все видели и слышали, как они ругались – и как она ему угрожала, – Мириус вздохнул, разговор этот был ему неприятен, как и сыну. – А затем, меньше чем через час, его находят мёртвым, и не просто мёртвым – он испепелён. Ты же знаешь, кто на это способен?

– Она не могла этого сделать, – Коэл тряс головой, словно отрицание могло что-то изменить, – она не стала бы.

Отец схватил его за плечи и встряхнул:

– Тогда скажи мне – кто может ТАКОЕ сделать? У кого есть силы для подобного? Ну! Говори!

Коэл видел расстроенные глаза отца, чувствовал, как отцовские руки крепко сжимают его плечи, он знал – отец не отпустит, пока не услышит ответа, но сказать означало признать, а это было больно.

– Ответь мне, Коэл, у кого есть сила управлять молниями?

– На это способны Гейры из рода Элеро, – словно повторяя урок, ответил сын. Отец отпустил его и отошёл к стулу. Сев, он спросил, глядя в пол: – А кто единственный Гейр из находящихся в столице?

Спорить было бессмысленно, Коэл и сам знал, что всё указывает на Лиару. Она была единственным в столице Гейром из рода Элеро. Но знать это и поверить – разные вещи.

– Я хочу её увидеть.

– Не уверен, что Элеро позволят тебе, – так же в пол ответил Мириус. – Ты ей не родственник. Да и Совет будет против.

– Неужели, ты ничего не можешь сделать? Ты ведь член Совета? – последние слова прозвучали с плохо скрытым упрёком, совсем не так, как хотел их сказать Коэл. Отец поднял голову и ответил ему, не меняя прежнего тона. – Я сделаю, что в моих силах. Обещаю тебе.

Этого было достаточно, Мириус всегда держал слово. Коэл кивнул отцу и вышел. Он не мог больше сидеть без дела – идти быстрым шагом, почти бегом, было легче, чем находиться дома. «Отец, конечно, постарается, но я тоже не буду сидеть сложа руки. Нужно только найти Джарга, мне смогут помочь его друзья».

Коэл направился в сторону Древнего Сада. Джарг, этот маленький проказник, часто играл там со старшими друзьями. Сейчас как нельзя кстати могут пригодиться его товарищи – известная на всю столицу пара, Орл и Враан. Правда, в последние годы разбойники поутихли, но раньше о них слышали все.

Коэл не помнил их имена, но проделки были ему известны. Говорили, что парочка забиралась в одну из Первых Башен, а также знала Древний Сад лучше самого Жреца. Ходил слух о том, что их видели и в Сфере в неположенное время, и даже на пиках Обители. Поговаривали, будто сам Хранитель несколько раз выгонял их из Дворца Первых. Коэл искренне надеялся, что хотя бы часть этих слухов – правда, ему были нужны именно те, кто способен пролезть куда угодно. По словам его брата, парочка знала о столице многое из того, что известно лишь Жрецу и Хранителю. «Что ж, пришла пора вывести брата на чистую воду. Вот только сперва его нужно найти».

За размышлениями Коэл добежал до границы сада, но куда идти дальше, не имел представления. Он сел на тёплую землю и, задумавшись, окинул взглядом город – там кипела жизнь, словно ничего не произошло. Крыши домов горели отражённым светом, флюгеры кружились под песню ветра, Обитель сияла на солнце, а Сфера рассеивала радужные лучи в небольшом отдалении от города. Всё было как обычно. Радужная игра света, текущего от Сферы, постепенно успокоила бурный поток мыслей Коэла, а затем и вовсе развернула рассуждения в новое русло. Коэл сам не заметил, как задумался о происхождении города и великих творениях Первых Предков и Древних, о своём происхождении, о судьбе всех потомков…

Сфера была одной из полностью сохранившихся построек Древних, в ней совершался Танец Жизни. Многие верили, что построена она как знак уважения к Первым Предкам. Тысячи разноцветных колонн вздымались, переплетаясь и ветвясь, словно канаты, и в итоге сливались в шесть стволов цветов Древних, которые, в свою очередь, упирались в бордово-красное облако самой Сферы – и уже затем расходились прямыми лучами ещё выше.

Среди вязи удивительным образом таились лестницы, прятались места отдыха для пожилых. В прямых лучах скрылись зрительские ложи. Масштаб и детальность поражали воображение, как и великолепие постройки. Самым удивительным в Сфере было то, что абсолютно из любой точки можно было увидеть и услышать всё происходящее.

Каждая из семей Наследников Древних танцевала танец Жизни раз в восемь циклов, которые отмечал Хранитель. Получалось, что все приходили в это здание раз в цикл. Исключением был лишь цикл Веры, его называли временем тишины – этот период предназначался для осмысления поступков и желаний, мыслей о будущем и прошлом. В течение цикла каждый должен был хотя бы раз в день посетить Обитель, в конце же совершалось восхождение света Веры.

Сфера пустовала также в цикл Памяти – отдавалась дань уважения Первым Предкам и Древним. По его завершении Дворец Древних открывал залы. Сюда приходили служители Памяти, готовые выслушать и на веки сохранить память о прошедшем годе.

Современные Танцы Жизни были, с точки зрения Каара, не особо выдающимися. Вот во времена Древних – это было другое дело. Они с Латаром прочитали обо всех Танцах Жизни, которые нашли среди Архивов. Вспоминая, как некоторое время назад они только лазали там, стараясь не попасть на глаза Хранителю или Служителям Памяти, Каар улыбался. Скоро стало очевидным – либо в эти залы никто не заходил, либо о залах вообще забыли. Тогда друзья решили не подниматься выше, но и заканчивать на этом игру не хотелось – такое интересное место просто так оставлять нельзя. И Латар предложил изучать архивы так, будто они с Кааром все понимают. Сейчас Каар уже точно не помнил, как так получилось, что от просмотра картинок они перешли к созданию словаря Первых Предков и Древних.

Все знали, что эти языки изучались устно только учениками Жреца или Хранителя, ещё ими могли овладеть Служители Памяти и Служители Веры. Почти через два года работы над словарём без какой-либо посторонней помощи мальчишки стали свободно владеть языками – сами не понимая, как. В момент, когда они это осознали, их буквально разнесло от гордости и желания рассказать всем о достижении. Но поскольку они не хотели быть сосланы в дальние земли или посвящены в Служители Веры и Памяти, а именно это грозило за проникновение непосвящённых в Архив, никому рассказать об удивительных достижениях в познании древних языков они не могли. От этого тайна становилась еще дороже. Самыми интересными среди Архивов были записи о Времени Древних – как Древние вернулись из ниоткуда, как обратились без слов к Первым Предкам, как те узнали их и пустили в свою жизнь. Оказалось, что не только Сферу, но и Дворец Древних и Обитель они построили вместе с Первыми Предками – вопреки всеобщему убеждению.

Каар и Латар теперь знали намного больше, чем половина взрослых столицы, и даже больше, чем сами члены Совета, – не только о родах Наследников Древних и Потомков Первых, к которым они относились, но и вообще о мире. Так, например, в один из дней Латар показал Каару запись, в которой говорилось о существовании нескольких Дворцов Первых по всему миру, и о возможности мгновенного перехода из одного в другой – сквозь пространство легко можно было пройти, даже не являясь при этом Вуйтой.

Каар был убеждён, что Древние создавали Архивы для следующих поколений, но, видимо, где-то произошла ошибка в понимании, и Хранители перестали делиться знаниями, наоборот – начали пристально охранять их ото всех. Латар думал, это всё делается специально. Каар же сомневался в преднамеренности такого развития событий. Но при любом раскладе они были рады тому, что три года назад наткнулись на тайный лаз. Обо всём этом думал Каар, пока они вместе с Латаром собирали необходимое для задуманного. Шаг, на который они, наконец, решились пойти, должен был перевернуть не только их жизни, но и жизни их лучших друзей.

– Чёрная бухта проклятых с Рогатым Замком на страже находится к югу от одного из Родовых Городов Мааров и восточнее Каменной Пустыни. Замок прозвали рогатым из-за двух башен-близнецов, обращённых к морю. Они были настолько велики, что издалека морякам казалось, будто это рога на голове чудища. Именно эти рога указывали путь.

Но жадность владельцев замка вызвала проклятие. Ходил слух, что сама Каменная Пустыня добралась до него и поглотила. Маары в спешке бросили и замок, и саму бухту. Они смогли взять с собой совсем немного – так торопились покинуть проклятое место. В итоге Рогатый Замок с Чёрной Бухтой оказались набитыми древними сокровищами и предметами Силы Древних. Многие отправлялись на поиски, но никто не вернулся. Уже долгие годы удивительным образом никто не видел башен-близнецов ни с моря, ни с берега. Говорили, там поселилась сама Смерть – и стоит на страже несметных сокровищ до сих пор, – Джарг из рода Верлоф закончил очередной рассказ, выждал паузу и издал тихий протяжный вой: – У-у-у-у-у…

– Прекрати! И так напугал! – Лия возмущалась не за себя, а за малышей. Сама-то она уже сотни раз слышала россказни про старинный замок Мааров, да и была она на год старше тринадцатилетнего Верлофа – эти сказки её не пугали. Зато младшие брат и сестра сидели, разинув рты. Неожиданно раздался треск сучьев за спинами, Мина вскрикнула, а Лия вздрогнула, – из темноты в круг костра вошли Латар и Каар.

– Где вы так долго ходите? – наигранно сердитым голосом спросил Джарг. – У меня уже истории заканчиваются! – Это было преувеличение, на самом деле он мог болтать без остановки часами, сочиняя древние легенды на ходу.

– Мина с Лорком уже засыпают, – более серьёзно добавил он, поздоровавшись с друзьями.

Самый маленький поднял голову и заявил:

– А вот и нет! – Лорк встрепенулся, окончательно проснувшись, протёр глаза и, насупив нос, решил уточнить для ясности: – Я не спал, я представлял Рогатый Замок.

– Во сне, – вставила Мина, и все засмеялись.

– Ну, хватит обо мне, – серьёзно сказал Лорк.

– Действительно, – подхватила Лия, – рассказывайте, чем это вы так поздно занимались? И зачем Джарг нас тут всех собрал? Не истории же его слушать?

Каар посмотрел на Латара – Джарг должен был привести только Лию, они собирались рассказать им об Архивах и Ветре, но малыши… Латар понял немой вопрос и пожал плечами – «малыши» Мина и Лорк, если вдуматься, были не такие уж и маленькие: Мине одиннадцать, Лорку десять. Немногим младше их самих в тот год, когда они нашли вход в Архив. «Малышами» их назвали уже, скорее, по привычке – были знакомы с раннего детства. Латар понял – младшие друзья уже достаточно взрослые, чтобы принять новую информацию, и невозмутимо продолжил начатый еще в лесу разговор:

– Если эта штука действительно работает, то какая разница…

– А если нет, тогда неважно, – так же невозмутимо продолжил мысль Каар.

– Послушайте меня, заговорщики, – встала Лия. – Либо говорите, зачем мы здесь, либо мы уходим, – серьезность намерения выражалась в необъяснимом блеске её глаз, который Каар всегда мог заметить. Впрочем, сегодня он заметил и еще кое-что – странное напряжение. Лия будто сама затаила в себе что-то.

– Сейчас вы всё узнаете, ни к чему нервничать, – спокойно начал он. – Осталось потерпеть немного, и постарайтесь не задавать вопросов, потом и так всё станет ясно.

– Делайте то, что мы скажем, – подхватил Латар, – и тогда сегодня вы узнаете то, о чём многие даже не подозревают.

– Хорошо, – согласился Джарг, – но потом вы ответите на все мои вопросы, а их будет немало, – и его лицо озарила хитрющая улыбка, как-то неловко исчезнувшая при взгляде Латара.

Заговорщики переглянулись, и Каар достал из сумки небольшую золотую пиалу, испещренную сверху донизу знаками Первых Предков и Древних. У Мины сам собой открылся рот, но вопрос так и не прозвучал из-за серьёзности и сосредоточенности Латара.

– Это Чаша Бытия, – тихо заговорил Латар. – В неё мы сложим частицы себя, не разрывая, но объединяя себя с чашей и через неё – с каждым из нас.

Сказав это, Латар поставил чашу на землю, в его руке оказалась длинная серебристая игла, настолько тонкая, что заметно её было лишь в бликах огня. Латар прикоснулся кончиком иглы к чаше и медленно повёл ей по краю, при этом проговаривая какие-то непонятные слова на странном языке. С каждым словом и кругом знаки и символы на чаше приобретали различные оттенки, когда же он закончил, чаша сияла. Латар прикоснулся кончиком иглы к своей голове, а затем снова к чаше, словно стряхивая туда что-то. Он сделал то же самое с Кааром и Джаргом, Лия уже хотела спросить, что это за странную игру они затеяли и откуда у них такие древние вещи, но тут Мина и Лорк сами подошли ближе, чтобы Латару было удобнее. До Лии игла дотронулась последней, – будто разряд тока ударил её, а сразу за ним по телу прошла приятная тёплая волна. Посмотрев на Латара, она увидела, что от его головы к чаше идёт разноцветная ниточка, и такие же тонкие нити идут от каждого – и от неё самой. У Каара в руках оказалось большое белое перо, тоже с символами, и он стал помешивать им внутри чаши. Заглянув туда, Лия увидела, как в мерцающей радужной жидкости ниточки, тянущиеся ото всех вокруг, начали перемешиваться. Закончив мешать, Каар поставил перо в самый центр, и оно замерло. Латар, дотронувшись до кончика пера, надрезал средний палец правой руки. Он стал чертить над чашей странные символы и заговорил: