Читать книгу: «Настенька. Повести», страница 4

– Ты о ком? О волке?

– Да, о нем проклятом!

– Этот волк одиночка. Этот на все пойдет, и флажки не остановят.

Отхлебнув с кружки морс, он продолжил:

– Этот зверь, Витя, заслуживает уважения.

– Ну ты, батя, даешь? Он тебя порвал, а ты – уважения.

– Он пришел не меня убивать и не Бекаса, он пришел за Машкой – за козой. Он же зверь, Витя, ему тоже есть охота.

Отец допил напиток и продолжил:

– А тут Бекас, а потом и я… Двое на одного, а он не убежал, не испугался. И если хочешь знать – он меня пожалел.

– Это как?

– А вот так! Эту схватку я проиграл, – признался отец. – Ножом я его ударил, когда он собаку рвал, меня он даже и не видел. Это уже потом, соскочив с ножа, он кинулся на меня. Рванул меня за бок и уложил на землю. Еще мгновение и его клыки вонзились бы мне в горло. Но он этого не сделал. Он спрятал зубы и ушел прочь. Я видел его глаза, я видел их так близко, что в них мог разглядеть самого себя.

Отец тяжело вздохнул и погладив бороду сказал:

– Это я запомню на всю жизнь. Глаза зверя, а взгляд человека…

Он закашлялся, а вой повторился.

– А волка убей! Вон, как мучается? Это же не вой – это стон.

За окном было тихо и только капли дождя напоминали о приближении осени. Отец заснул, но его губы еще что-то шептали во сне.

– Бредит, – подумал я и направился к выходу.

Уже в сенях я услышал его наставление:

– Машку не выпускай! Присматривать за ней некому.

* * *

Я шел по осеннему лесу без всякого желания найти волка. К тому же следы его были смыты дождем и плотно прикрыты листвой и мелкими иголками хвои. За все время моего поиска я ничего не нашел, кроме колонии черных груздей, да запоздалых ягод, которые я складывал в корзину, предусмотрительно прихватившую с собой на охоту.

В лесу было тихо и только изредка поскрипывали ветви старых деревьев. Белка, молодая лайка, бегала по осеннему лесу, не скрывая своего восторга от прогулки. Она то останавливалась, прислушиваясь к чему-то, то срывалась с места и, как ужаленная носилась между стволов деревьев. Потеряв надежду найти зверя, я повернул к дому.

Я решил вернуться по берегу небольшой речки, чтобы заодно проверить сетки, поставленные мной накануне. Я был на полпути, когда заметил, что собака остановилась и зарычала, оголяя свои клыки. Шерсть на ее холке поднялась дыбом, хвост закрутился колечком, а сама она напоминала сжатую пружину, которая вот-вот разожмется.

– Ты чего, Белка? – Тихо спросил я.

Собака зарычала, продолжая стоять в стойке. Принюхиваясь, она перебирала лапами и как будто ждала от меня команды к атаке.

– Ты думаешь, это он? – Спросил я, осматривая кусты.

Впереди меня стоял труднопроходимый ивняк. Как правило, я обходил его по краю обрывистого берега, но сейчас, присматриваясь к поведению собаки, я направился к нему, снимая ружье с плеча.

– Ну чего стоишь? Пошли, – подгонял я Белку.

Она нерешительно сделала несколько шагов и остановилась.

Заглядывая мне в лицо, она жалобно заскулила, и я спросил:

– Что боишься?

Я подошел к ивняку и заметил, что он изрядно поредел и уже не казался мне таким непроходимым. Часть листвы облетела и к моему счастью, он хорошо просматривался. Сделав несколько шагов в зарослях кустарника, я заметил, что собака, скуля, ели передвигала лапами.

Я посмотрел на нее и сказал:

– Иди-ка ты лучше домой.

Белка посмотрела на меня, а я приказал ей вернуться домой. Отбежав метров на десять, она остановилась, а я повторил команду.

Я проводил ее взглядом и продолжил свой путь вглубь ивняка.

Вскоре на моем пути появилась старая ива с корявым стволом, покрытым мхом и лишайником. Ее ветви были раскинуты до реки, а и плавали на поверхности воды. Обходя куст ракиты, я увидел перед собой большую срубленную ветку. Сруб был совсем свежим и меня это очень насторожило. Он был сделан мастерски. Кто-то хорошо владел топором и с одного удара отсек большую ветку от ствола.

– Кто это сделал? Ни разу не встречал в этих местах людей.

* * *

Когда-то давно, когда я был маленьким, мои родители ушли в тайгу. Причиной тому стала ссора моего отца с богатеем Котовым. Тогда мы жили в деревне Самохвалово Омской губернии и мать с отцом батрачили на него. Отец работал кузнецом, мать стряпухой, а дед Андриан подрабатывал у него конюхом. Мать моя была красивой женщиной и молодой барин – сын хозяина, заметил ее. Он стал ее обхаживать и приставать. Это послужило причиной для пересудов и сплетен среди людей. Отец грубо предупредил Прохора – сына Котова, за что и был изгнан со двора. Но этим все не закончилось. Молодой барин продолжал домогаться матери и однажды, потеряв надежду на согласие, решил взять ее силой. Это заметил мой дед и вступился за мать. Прохор кинулся на него с кулаками, но получил достойный отпор. Дед Андриан хотя и был уже в годах, но оставался крепким мужиком. Он схватил Прошку и, оторвав его от земли, повертел кулаком у него перед носом. Для убедительности он погрозил ему пальцем и бросил его в навозную кучу. Униженный отпрыск Котова с угрозами убежал в дом. Но все это не прошло бесследно для моих родителей.

Начались гонения и преследования со стороны барина.

Котов откровенно мстил нашей семье и это заметно отразилось на нашем благосостоянии. Появились проблемы с работой и питанием. Несчастья преследовали нас всюду. То исчезла лодка, то загорелось сено, а тут единственная корова пришла домой с вилами в боку.

Но и этим все не закончилось. Как-то соседский мальчишка сообщил нам, что дед Андриан лежит чуть живой у реки. Избитого и покалеченного мы принесли его домой. Моя бабка Анастасия убивалась от горя. Дед выжил, а она умерла, не выдержав натиска богатеев.

И вот однажды ночью, дед с отцом подожгли усадьбу Котова, и мы ушли в лес. Так начались наши скитания по сибирской тайге. Дед говорил, что знает место, где нам всем будет хорошо. Мы верили и следовали за ним. Как кочевники мы меняли места проживания, продолжая искать заветное место. Но вскоре наступили тяжелые времена. Первой умерла мать, она не смогла разродиться при родах, потом от голода умер младший брат. Отец с упреком смотрел на деда, но он был неумолим и все дальше уводил нас в тайгу, ища заветное место.

И вот этот день настал. Мы вышли из леса и увидели большую долину с цветущим лугом. На глаза попалась почерневшая от времени изба и еще несколько ветхих строений, обнесенных разрушенным частоколом. За долиной стоял большой и высокий утес, а где-то совсем рядом протекала речка, издавая приятный шум живительной влаги.

– Пришли! – Произнес дед и упал на землю.

Он обнимал землю руками и возносил хвалу Богу.

– Нашел! Слава Тебе Господи! Нашел! – Повторял он.

Отец тоже прилег рядом, а я, прокричав громкое «Ура», бросился плясать на поляне. Меня поддержал и мой друг – большая черная собака. Она прыгала возле меня и радовалась вместе со мной.

Набегавшись, я лег рядом с отцом и прошептал:

– Пришли, слава Тебе Господи!

– Как же это было давно? – Произнес я.

Возвращаясь к реальности, я присел на корточки, и стал рассматривать место у дерева. Здесь я нашел следы человека. Мокрая листва на земле была примята, выдавая небольшой вес незнакомца. Я огляделся и пошел по его следу. Не пройдя и пяти метров, я услышал лай собаки. Это была Белка, которая в тайне сопровождала меня в ивняке.

Она стояла неподалеку, и я направился к ней.

– Ты чего шумишь? – Тихо спросил я собаку, а она продолжала лаять у коряги старого дерева.

За грудой наваленных еловых веток, которые служили маскировкой, кто-то был. И это был он… Я взвел курок и направил ружье.

Собака с лаем бегала вокруг злополучного места, но подойти ближе не решалась. Стволом ружья я стал разгребать завал. Откинув очередную ветку, я увидел лапу волка, и было похоже, что он издох.

– Хорошо бы, – подумал я.

Добивать раненого мне не хотелось.

Мне вдруг припомнилась старая история из моей жизни.

Как-то отец подстрелил волка, который таскал у нас кур. Раненый зверь ушел, а отец, увлеченный охотой, решил его добить. Преследование хищника оказалось не таким легким, как думал отец. След волка уводил нас на вершину утеса, и мы шли за ним, замечая, как зверь, истекая кровью, терял силы. На привале я уговаривал отца оставить преследование, но он убеждал меня, что скоро, обессилев, волк сдастся.

Я не хотел добивать раненого волка и молил Бога найти его мертвым. Бог услышал меня, и мы вскоре, оказавшись на краю утеса, потеряли его след. Подойдя на край скалы, мы посмотрели в бездну. Далеко внизу, у подножия скалы, лежало безжизненное тело волка.

– Самоубийца! – Произнес отец, вешая ружье на плечо.

– Чего? – Удивился я. – Может он случайно, может он споткнулся.

– О чем ты говоришь, сынок? Посмотри, – отец указал на широкий окровавленный след, – последние метры он уже доползал до края обрыва. Без сомнения, он покончил с собой. Это ясно, – заключил отец.

– Это, как же так, батя?

– Он уводил нас от своего логова. У него была семья, и кур он таскал волчице и щенкам. Потому что быстро и легко…

– А знаешь, что я тебе скажу, сынок, – обратился он ко мне. – Его жилище недалеко от нашего. Мы с ним соседи!..

Отец замолчал, а я, додумав его мысль, спросил:

– Ты же не станешь убивать волчицу?

– Пусть живут. Пошли домой, сынок.

– Да, батя у меня мужик бывалый… И откуда у него такие познания? Он же не охотник и ни рыбак – простой мастеровой – работяга. – Размышлял я вслух, уже смелее разбирая завал.

Я был убежден, что волк издох и поэтому кучу разбирал руками.

Вдруг я услышал глухое рычание.

Зверь приподнял голову и оскалил клыки. Я отскочил назад и прицелился. Волк был обессилен и, не удержав головы и минуты, он с рычанием опустил ее на землю. Угрозы он не представлял и я, отложив ружье в сторону, убрал последнюю ветку с его тела. Когда я увидел белую повязку на его раненом боку, я обомлел. Кто-то не только сделал волку перевязку, но и обработал его рану. Рядом лежали окровавленные лоскуты и банка с зеленой массой, похожая на мазь.

– Это что? – Удивился я. – Здесь был человек, который пытался спасти волка? Откуда он взялся? И, как такое возможно?

Я заметил, что волк лежал на большой ветке, как я догадался, она служила средством для его транспортировки.

– Он хотел его оттащить? Зачем и куда? – Путался я в догадках.

Я был в большом замешательстве. Как поступить и, что делать?

Мысли мои спутались и я, то порывался бежать к отцу, то хватался за ружье, то просто ходил возле раненого хищника.

– Почему же незнакомец не забрал волка? Может не осилил? Волк-то крупный – пуда три – четыре будет, – стал рассуждать я.

– А может он пошел за подмогой?

– Какая подмога? – Продолжал я монолог. – Сколько себя помню, ни разу не встречал здесь людей. Сюда даже охотники не ходят. Это место заговоренное. Дед Андриан говорил о каком-то проклятии.

– Откуда взялся этот человек? – Произнес я и посмотрел на волка.

Он лежал неподвижно и лишь изредка оголял свои клыки.

Его дыхание было затруднено и мне показалось, что он издыхает.

Я пожалел зверя и произнес:

– Пойду я домой, расскажу все отцу, а он подскажет.

Я стал забрасывать волка ветвями, а он чуть слышно вздохнул и жалобно завыл. Это прозвучало так не естественно, что можно было подумать, что это был стон человека. Мурашки побежали по моему телу, а мне на голову упала сухая веточка осины. Я осмотрелся и заметил, что собаки со мной не было, а над моей головой, на ветке осины, сидел большой ворон и наблюдал за моими действиями.

Он что-то грозно бормотал, а в реке заплескалась крупная рыба.

– Надо уходить. – Подумал я, замечая, как небо потемнело и тяжелые облака стали орошать землю крупными каплями дождя.

Поднявшись на берег реки, я оглянулся на заросли и вздохнул. Мне было жалко волка, и я не спеша побрел домой. В след мне громко прокричал ворон, а резкий осенний ветер подтолкнул меня в спину.

Во дворе меня встретила Белка и радостно залаяла.

– Что же ты меня бросила? – Упрекнул я собаку. – Струсила?

– Да, ладно. Если честно, я и сам-то немного струхнул, – признался я собаке и с тревогой на сердце вошел в дом.

– Ты где был? – Спросил отец, – Белка уже два раза прибегала.

Он сидел на кровати и держался рукой за бок.

– Что случилось сынок?

– Я нашел волка!.. – Ответил я.

Глава 2.

Сегодня целый день идет дождь. Ветер безжалостно срывает с деревьев последние листья, а осенняя стужа грозится ночными заморозками. У меня с утра плохое настроение, то ли это было последствием плохого сна, то ли его содержания, то ли от того и другого…

Я вспоминал отрывки сновидения и ухмылялся. Снилась мне немолодая женщина лет пятидесяти. У нее были большие черные глаза и томный взгляд. На лбу у нее была большая темная точка, а на голове венок из полевых цветов. Было заметно, что в молодости она была красивой девушкой, которая не была обделена вниманием мужчин. Была в этом сне и еще одна особенность, незнакомка разговаривала со мной на неизвестном мне языке, а я понимал ее без переводчика. Она рассказывала мне прописные истины, о ценностях жизни и любви. О природе и Боге. И все было бы ничего, но ее проницательный взгляд наводил на меня непонятную тоску и тревогу. «Большие перемены ожидают тебя. Пришло время любви и больших испытаний». – Говорила она мне, восседая на какой-то коряге, как на троне. За ее спиной находился большой хвойный лес, за верхушки которого садилось солнце. Рядом протекала река, а справа стоял большой утес, на вершине которого светился золотой крест. Это была наша долина и это удивляло меня больше всего. Я вспоминал сон и мне становилось не по себе. Я не понимал его значения и меня это сильно раздражало.

От этого день не задался и все у меня валилось из рук. Неудачи меня преследовали попятам. И чем больше я злился, тем больше натыкался на очередной казус. Разжигая огонь, я обжег руку, а наступив на грабли, я получил удар по затылку. Во дворе тоже подстерегала неприятность. Спускаясь с крыльца, я поскользнулся и проехал своим задом по его ступенькам. Тут же меня осмеял ворон сидевший рядом.

– Ты уже здесь? – Ответил я ему, поднимаясь на ноги.

Тот громко каркнул, оповестив о своем присутствии.

– Ну ты даешь, черный? – Возмутился я. – Совсем страх потерял!

Ворон сидел в метре от меня и без страха наблюдал за моими действиями. Он практически поселился у нас после того, как я притащил раненого волка к нам во двор. Бывало он улетал, но его отсутствие было недолгим и уже скоро все слышали, как он сидя на березе, громко раздавал советы обитателем нашего двора. Он то гоготал, как гусь, то лаял, как собака, а то и вовсе, говорил по-человечески…

Как-то наблюдая за вороном, я подметил, что с появлением волка в нашем жилище, стали происходить удивительные события. Вдруг закрутилось колесо водяной мельницы, которая остановилась еще при жизни деда Андриана. Вернулся кот Яшка, пропавший год назад, а на вершине утеса, на закате стал появляться уникальный крест.

На закате он спускался с небес в своем золотом образе.

Крестовая гора опять стала главной достопримечательностью этого заповедного места, которое так рьяно искал мой дед. Помню, как он ждал этого чуда, заглядывая в небо над вершиной утеса.

И вот спустя десять лет чудо свершилось.

Крест вновь появился на небе у вершины горы. Это был тот самый утес, о котором нам много раз рассказывал дед Андриан.

– Когда-то давно, – говорил нам дед, – здесь поселились люди. Как правило, это были казаки, соратники Ермака Тимофеевича. После тяжелых сражений с войском хана Кучумы, было много потерь. Раненые и покалеченные казаки отставали от основных сил Ермака, которые гнали татар к Иртышу. Они собирались в группы и обживали новые земли Сибири. Тогда было много, всяких общин и селений. Рядом жили русские и татары, украинцы и китайцы, а также множество местных аборигенов и племен. Жили по-разному. И торговали, и ссорились, всякое бывало. Кто-то охотой промышлял, кто-то рыбачил, а кто-то выходил на большую дорогу и занимался разбоем и грабежом.

И вот пришло время, и большая Сибирь вдруг стала маленькой. Люди стали ссориться и воевать друг с другом. Кто-то сдавался и уходил в тайгу, другие укреплял свои владения и сооружал крепости.

– Где-то так и нашли это место соратники Ермака, – рассказывал нам тогда дед Андриан. – Его стали обживать, строить и укреплять.

Это место и было его малой Родиной. Здесь он родился и проводил свои детские и юные годы, пока в поселение не пришла беда.

Как-то на деревню напали разбойники, которые грабили и убивали жителей общины. Молодых и сильных юношей они забирали в плен, чтобы потом продать в рабство. Деда вместе с другими пленниками увезли за Иртыш, где и продали его местному богатею.

Там началась новая жизнь деда Андриана – тяжелая и унизительная жизнь раба. Кем он только не работал? Валил лес в тайге, рыбачил, охотился на зверя и был пастухом. Был он и конюхом, и кузнецом, был бондарем и даже спускался в шахту. Но дерзкого и непокорного юношу не сломили. Не смирившись с участью раба, он организовал побег и вскоре с товарищами ушел в тайгу. Там он долго жил с охотниками и рыбаками, где и научился таежной жизни.

Дед Андриан не забывал о своей Родине и всегда мечтал вернуться домой. Он часто рассказывал своим друзьям о замечательных местах в Солнечной долине. О ее плодородной почве, о золотоносной реке и о кресте на вершине высокого утеса. Проходило время, и охотники стали объединяться. Появились артели, которые организованно вели торговлю с купцами на берегах Иртыша и Тары.

Как-то зимой дед пошел с обозом в ближайшую деревню, чтобы обменять мех соболя на порох и провизию. После сделки охотники зашли в кабак, где подрались с местными мужиками. Деду сильно досталось и его покалеченного оставили у местного знахаря Матвея.

Дед быстро поправился и стал подрабатывать в кузнеце, чтобы как-то помочь своему немощному спасителю. Тот удивлялся живучести Андриана. Вскоре они подружились и стали жить под одной крышей. Дед часто вспоминал, как по ночам они рассказывали друг другу истории из своей жизни. Общей была тема о Солнечной долине. Матвей тоже считал себя причастным к этой земле, так как его дед тоже проживал там и, что он тоже слышал об утесе с крестом.

Дед Матвея, будучи мальчишкой, жил в этой деревне, и помнил, как часто община отбивала набеги татар. Что он сам видел золотой крест на утесе и, что знает историю его появления. Он рассказывал о том, как однажды его дед стал свидетелем страшного набега разбойников, когда они погубили много народа и сожгли православный храм. Как один старец по имени Лука ушел к утесу и остался на его вершине. Старику уже было далеко за сто, а сам он давно болел и был прикован к постели. Но вдруг старик встал и, помолившись, пошел на гору. Там, на ее вершине, в молитвах он и закончил свою жизнь.

Вскоре на закате над утесом появился крест.

Это было чудесным знамением для жителей общины. Набеги разбойников прекратились, и люди, оправившись от невзгод, стала жить в мире и согласии. Старец Лука для общинников стал Святым. Люди восстановили разрушенный храм, обнесли деревню частоколом и всякий раз вспоминали Луку в своих молитвах. Так они жили у подножия высокой горы, где на закате, на вершине, появлялся золотой крест.

Когда пришла весна, за дедом приехали его друзья – охотники чтобы забрать его в тайгу. Но он не поехал с ними, потому что полюбил Анастасию – дочку Матвея, на которой собирался женился. Так он остался в Самохвалово, так появилась моя бабушка – мать моего отца.

Это было давно, а сейчас мы наблюдали чудеса, которые происходили в нашей жизни. Главным для меня было то, что отец пошел на поправку. Он стал выходить во двор и помогал мне по хозяйству.

Однажды я застал отца у сарая, где лежал волк. Они о чем-то разговаривали, а ворон, как часовой, ходил по поленнице и охранял переговорщиков. Я тихо подошел к ним, но птица выдал мое присутствие.

– Это ты, Витя? – Спросил он.

– А ты кого-то другого ждал?

– Ну, да! – Пошутил отец, – думал, что незнакомец появился…

Он хихикнул и продолжил:

– Оно, конечно, шутки – шутками, только странно все как-то получается. Жили себе не тужили, а тут – незнакомец, ворон и волк…

– А, что тебе волк? – Спросил я, – волк как волк.

– Да, не скажи, сынок, не скажи…

Мы посмотрели на зверя. Он лежал в двух шагах и поглядывал на нас своими желто-зелеными глазами. Изредка он приподнимал голову и, оголяя свои клыки, напоминал, что он оставался грозным хищником. Но мы его не боялись и говорили ему прямо в глаза.

– Волк, конечно, не простой, – сказал отец, – и он не просто одиночка. Есть в нем что-то такое, чего нет у других. Он не охотник.

– Волк и не охотник? – Ухмыльнулся я. – Да, ты посмотри какой у него костяк, грудь, а мышцы… С такими данными не на козу надо ходить, а на кабана! – Упрекнул я волка и тот стыдливо отвернул голову.

Он тяжело дышал и было заметно, что рана, еще сильно тревожила его могучие тело. На днях мы сделали ему перевязку. Усыпив его, мы обработали рану и смазали мазью, оставленную незнакомцем. Волк шел на поправку, и мы все чаще стали задаваться вопросом, что будет дальше? Как поведет себя волк, когда выздоровеет? Останется с нами или уйдет в тайгу. И наконец, как нам жить с новым соседом?..

Конечно, мы замечали, что это был необычный зверь и это выражалось не только в его внешности, которая бросалась в глаза. Он был невероятно крупным и ухоженным, он вел себя достойно и не паниковал в жилище человека. Это наводило на мысль, что он знаком с жизнью и бытом людей. Еще тогда, когда отец предложил перетащить раненого зверя к нам во двор, он сразу подметил, что все это случилось неспроста…Что означало его «неспроста»? Засело у меня в голове.

Меня давно мучал этот вопрос и сейчас я спросил:

– Батя, почему «неспроста» и причем здесь волк?

Отец понял суть моего вопроса и ответил:

– Я видел много волков на своем веку. Такого я вижу впервые. И дело не в его объеме. С виду волк, как волк, но повадки у него не звериные. Почему он не загрыз меня тогда? – Спросил отец.

– Может ему кто-то помешал? – Ответил я.

– Кто? Я же сам все видел, – возразил отец.

– Может ты заговоренный? – С иронией произнес я и хихикнул.

Отец промолчал и только строго посмотрел на меня.

Наступило молчание и только ворон изредка произносил непонятные звуки, нарушая тишину. Ему не сиделось на месте. Он то и дело заглядывал вглубь сарая, где лежал волк, то разворачивался к лесу, то поглядывал на Белку, лежавшую на крыльце дома. Мы уже привыкли к выходкам этой птицы и ее любопытство нас не удивляло. Как-то быстро и незаметно ворон вошел в нашу жизнь. Во дворе он не был гостем и ел с миски собаки, и разгуливал перед носом кота Яшки.

Молчание прервал отец. Он, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Скорее всего это метис – помесь волка с собакой. Он не людоед, иначе он бы прикончил меня. И вот, что я тебе скажу, сын. Он живет с человеком и служит ему. А незнакомец, который хотел спасти волка – его друг или хозяин. И это главное, что нас с тобой беспокоит.

Отец посмотрел на меня, а я только пожал плечами.

– А, что значит – «неспроста»? – Напомнил я ему свой вопрос.

Отец ответил сразу, будто заранее готовился к ответу:

– Это значит, что незнакомец, волк и ворон за одно. И главный у них человек. Я тебе больше скажу – волк приходил не за козой.

– А за кем?

– Я думаю, что они приходили не за кем-то, а чем-то. В тот день, когда Бекас сцепился с волком, я был на заднем дворе. Услышав свару, я рванулся к собаке, а передо мной пролетел ворон, вот этот самый, что сейчас сидит на поленнице и внимательно нас слушает. – Заявил отец и указал на птицу, притихшую на большом полене.

Ворон, проглотив упрек, отвернулся к лесу, а отец продолжил:

– Он орал, предупреждая кого-то об опасности.

Отец задумался и тут же сказал:

– А знаешь, незнакомец был с ними. И эта кутерьма началась из-за него. Бекас бросился защищать дом, а волк защищал незнакомца.

Я согласился с его доводами и спросил:

– А, что ему здесь нужно? И кто он такой, этот незнакомец?

Отец ничего не ответил, а я продолжил:

– Ворон у нас поселился не случайно, он был там в ивняке рядом с волком, он охранял его. А теперь он здесь… Вон смотри, – я указал на птицу, – как он смотрит, как слушает? Как будто что-то понимает?!

Мы взглянули на ворона, а он подмигнул нам черным глазом.

Отец и протянул к нему руку, тот угрожающе замахал крыльями.

– Совсем страх потерял, – возмутился я.

– Это он для форса, да, черный? – Обратился отец к птице.

Ворон покрутил головой и издал звуки похожие на речь человека.

– Вот видишь, Витя, он не только слушать, он и говорить умеет!

– Да, ладно тебе, батя. Ерунда какая-та…

– Это тебе не сорока, – продолжал отец, – ворон птица умная!

Отец встал на ноги и вдруг спросил:

– Мельница-то вертится?

– Вертится, вон скрипит. Только привод сломан – я смотрел.

– Ладно, пошли, а волка на засов закрой.

– Куда он денется? – Возразил я, а отец сказал:

– В сарае полно его следов. Так что ходит наш раненый, хорошо ходит. Это он перед нами такой несчастный, а сам домой собирается.

– И что мы его отпустим? – Спросил я.

– А зачем он нам? Пусть идет, – ответил отец, продвигаясь к дому.

Было заметно, что до его выздоровления было еще очень далеко.

– Пойдем, сынок, нам сейчас надо о другом думать…

– Да, – согласился я, следуя за ним.

– Ничего, Витя, что-нибудь придумаем. Есть у меня одна задумка.

После обеда, как это у нас бывало, мы вышли во двор, чтобы посмотреть на вершину утеса, где обычно появлялся крест.

– Сегодня не увидим чуда, – объявил отец.

– Да, – согласился я, – облачно.

По небу проплывали облака. Зацепившись за верхушку горы, они собирались воедино, образовывая одну большую дождевую тучу.

– Вот и осень пришла, – сказал отец, присаживаясь на завалинку.

– Уже заморозки по ночам – скоро зима.

– Зима еще не скоро, – возразил отец, – береза стоит зеленая.

Я присел к отцу и продолжил разговор, начатый в избе.

– Батя, а почему ты раньше мне этого не рассказывал?

Он, как-то смутился, цокнул языком и ответил:

– Сначала ты был слишком мал, потом ждал подходящего момента, а потом я и вовсе засомневался в правдивости этой истории. Мы же, Витя, так и не нашли клад, хотя обыскали всю округу. Позже я убедил батю, что не стоит его искать, зачем нам это золото? Лес рядом, река близко, кров есть, чего еще надо? Только перед самой смертью батя заговорил о кладе. Вспомнил он, что кроме золота, книги там были необыкновенные – церковные реликвии. Очень он меня просил отыскать эти сокровища. Я, конечно, пообещал ему, что постараюсь, но все как-то некогда было, то одно, то другое, так и дотянул до сегодняшнего дня. Отец тяжело вздохнул и виновато опустил голову.

Мы помолчали, и он заявил:

– Этот незнакомец ищет клад.

Я подумал и высказал свою версию:

– А может он не один приходил, а может это разбойники?

– Нет, – возразил отец, – те не стали бы с нами церемониться. Здесь что-то другое, Витя. Давно я не встречал здесь людей, – продолжал размышлять отец, – да и откуда им здесь взяться? Ближайшая деревня верст за сто будет. Иртыш далеко и охотники здесь не ходят. Андриан Иванович – отец мой, царствие ему небесное, рассказывал, что, будучи еще пацаном, он встречал людей на болоте, то ли отшельников, то ли старообрядцев. Но это было так давно – лет сто назад.

Отец поднялся с завалинки и тихонько пошел по двору. Я последовал за ним, стараясь не пропустить ни слова из его рассказа.

Вскоре он продолжил:

– Хотя я тоже встречал людей на болоте, лет так десять назад.

Отец остановился и сказал:

– Позвал меня как-то батя к себе и говорит. Надо бы сынок на Иртыш съездить. Коня купить, да и провизией запастись. Износились мы с тобой. А тогда, я помню, много у нас скопилось всякого добра. Одних шкур соболя было пол избы. Да, и золотишко водилось. Первый самородок мы нашли в реке, а монеты во дворе, когда избу перебирали. В общем было с чем ехать, вот только на чем? Но батя мой был мужиком бывалым, настоящий таежник, он предложил свой план.

Придумал он такую схему. Сделать плот и на нем спуститься до Иртыша. Там у купцов купить все необходимое и обратно вернуться на лошади по берегу реки, чтобы не заблудиться. На все про все он давал месяц. План мы одобрили и стали собираться в дорогу.

Получив благословения отца, я на маленьком плоту отправился в путешествие по реке. Через неделю я уже был на Иртыше. И все вроде складывалось у меня хорошо. Я купил коня, ружье с арсеналом, много всякой провизии и хозяйской утвари. Пообщавшись с людьми и услышав последние новости, я отправился в обратный путь. Через пять дней я уже был в низовье нашей реки. Я продвигался вдоль ее русла и замечал, как подрастали ее берега. Вскоре она стала вилять средь лесов и полей, а ее берега обрастали ивняком и непроходимым буреломом. Двигаясь по руслу извилистой реки, я накручивал много лишних километров. Я терял много сил, застревая в прибрежных болотах.

Обдумав новый маршрут, я стал срезать углы, проходя некоторые участки пути напрямик через лес. Так я сокращал расстояние и берег силы для дальнейшего продвижения. Таким образом я прошел много верст и по моим подсчетам до дома оставалось три дня пути. Но я ошибался, так как сбился с намеченного курса. Река куда-то исчезла и я, разыскивая ее берега, больше уходил от нужного направления. Я запаниковал, бесполезно мотаясь по лесу. Я ругал себя за то, что ослушался отца и поменял маршрут, за свою поспешность и самоуверенность. Но потом я взял себя в руки, и вспомнил все, чему меня учил отец. Бог не оставил меня и к утру я определился с направлением. К вечеру того же дня я вышел к болоту, где и остановился на ночлег. На душе стало легче от того, что я был на правильном пути. Обогнув болото, я рассчитывал выйти к долине, где находилось наше жилище. До дома оставалось каких-то двадцать верст, и я уже предвкушал встречу с отцом и сыном. Но случилось непредвиденное.

Ночью я проснулся от громкого ржания коня. Он бил копытами, фыркал и тряс головой. Костер уже погас, и я в полумраке подошел к нему. Он был мокрым от пота, тело его лихорадочно вздрагивало, и он пятился от меня натягивая уздечку. Конь чувствовал беду, где-то совсем рядом скрывался зверь. Попытки его успокоить закончились неудачей, конь освободился от привязи и ускакал в темноту. Я кинулся за ним, но очень скоро угодил в болото, где увяз по самое горло.

Отец перевел дух и продолжил:

– Находясь в вязкой жиже болота, я почувствовал, как дно уходит из-под моих ног. Я цеплялся за ветки деревьев, которые выскальзывали из моих мокрых рук. Я погружался все глубже и глубже в это отвратительное месиво. Наконец-то, мне удалось зацепиться за какую-то корягу, которая помогла мне удержаться на плаву. Но силы меня оставляли, судорога сводила ноги, тело сдавливала болотная грязь, а ее газ сильно затруднял мне дыхание. «Это конец!» – Подумал я тогда, когда заметил, что мои пальцы стали отпускать спасательную корягу. Из последних сил я закричал, взывая Бога о помощи. Что было дальше я не помню. Очнулся я на поляне. Вижу рядом стоит конь в полном снаряжении, тут же пожитки мои, а впереди большой утес.