Читать книгу: «Явление», страница 5
Когда Евгений обустраивался в новом кабинете, то пошёл заказывать мебель к завхозу и, открыв дверь в кабинет Анатолия Григорьевича, не стуча, так сейчас принято, вероятно, напугал дремавшего дедка – тот аж подскочил, выругавшись:
– Тьфу ты, чёрт, опять Иосиф Сталин на меня ехал. Да ты не подумай лишнего, это не человек – паровоз такой был. Чего тебе?
После этого разговора Евгений нашёл в интернете фото «Иосифа Сталина» ИС 20-16 – это был космический звездолёт на колёсах, целый час Евгений любовался чистыми формами паровоза. Всё в нём было убедительно: и мощь, и устремлённость в будущее, и страшная, подчиняющая себе красота – идеальное произведение Агитпропа.
А несколько дней назад Евгений получил от Олега ссылку в Телеграме, открыв которую, он увидел воочию свой потрясающий замысел. Видео начиналось с изображения потолка мэрии, затем после лёгкого потрескивания стала шелушиться белая потолочная краска и как на потолке, как на старинной иконе, проступил лик Сталина. Евгений представил сногсшибательный эффект этого «явления» на заполненный высокими гостями зал – журналисты, операторы телекомпаний и просто участники совещания начнут снимать показавшуюся наверху картину. «Не исключено, что такой сюжет попадёт и в CNN и тогда об этом узнает весь мир», – такая волнительная мысль промелькнула в его уже почти воспалённом от предстоящего успеха уме.
Сегодня же утром, когда Евгений удивлённо стоял перед закрытыми дверями Большого зала, проходивший мимо Артём шепнул ему на ухо:
– Ты чего застыл, уже видел «пелотку» на потолке?
Евгения после этих слов сжала липкая длань страха, он молча вернулся к себе в кабинет и весь день не мог заставить себя встать из-за стола, он ни с кем не общался и не знал, что происходит в мэрии, он даже в туалет не выходил, а только периодически набирал номер Олега, уже зная заранее, что услышит только механический голос автоответчика. Евгений начал понимать, что первое впечатление от знакомства с Олегом оказалось самым верным.
Но выход есть из любой ситуации и скорее всего он будет неожиданным. А что, если уехать в Америку? Его одноклассник Руслан вот уже пять лет там живёт, и считает, что принял правильное решение. Правда, он технарь и поехал в Силиконовую долину в надежде устроиться системным администратором, но до офисов Google и Apple не добрался, а устроился помощником монтажника кондиционеров у знакомого, тоже эмигранта. А для легализации подал заявление на политическое убежище, получил социальный номер и водительские права. Постепенно наработал опыт, сдал экзамены и получил лицензию на монтаж и обслуживание охлаждающей техники. Экзамен длится семь часов и включал в себя теорию и практику, нужно было по чертежам помещения рассчитать мощность системы охлаждения, выбрать сечение электрических проводов.
Через полтора года жизни в Америке Руслан открыл уже собственную фирму, сейчас у него работает несколько человек, а его личный доход составляет двадцать килобаксов в месяц, но он их не тратит, а вкладывает в развитие бизнеса. И как у любого молодого успешного эмигранта в гараже уже стоит Tesla. Правда на собеседование по политическому убежищу его ещё не вызывали и, возможно, ему откажут. Но жена Руслана уже родила сына в Америке, а по закону его сын – гражданин США. Евгений задумался: ну а что он то умеет, чтобы натурализоваться в Америке? Да и для получения политического убежища придётся выходить на пикеты, собирать копии протоколов задержаний, видеозаписи жестких действий полицейских – всё это для круга знакомств, куда входит Евгений, будет выглядеть как паранойя.
Куда заманчивее устроиться в какой-нибудь из многочисленных центров политических, экономических, стратегических и прочих исследований. При этом ты получаешь возможность исследовать реальную картину общества и писать правду, потому что узок и специфичен круг людей, которые будут просматривать твои исследования. И если имеет место деградация человеческого капитала, вытекающая из фактологии и статистики, то и писать об этом будет позволено – широколобые господа, читающие такие отчеты, хладнокровны и беспристрастны, а прочие такие отчеты и не читают. Хорошо под крылом власти в узком кругу посвященных, это ли не мечта любого российского либерала? Нет, не всё ещё потеряно – Евгений оделся и пошёл домой к Любе.
Артём
Артём уже несколько лет работал личным водителем у мэра, хотя по бумагам числился помощником, поэтому кроме мэра, он находился ещё и в распоряжении Аделаиды Ефимовны. Артём не был ничьим родственником, нашёл его начальник службы безопасности Игорь Владимирович, причём, как он это сделал, не знал даже сам соискатель. Первое время Артём по любому вопросу консультировался с Игорем Владимировичем. Но после того, как мэр сделал ему доверенность на свой личный «Мерседес», Артём понял, что проверка пройдена. Но то, что он всё равно под контролем, Артём стало ясно после рядового разговора с мэром.
Евгений Подстебенко, когда ещё участвовал в выборах молодёжного мэра, попросил Артёма приударить за Викторией, потому что ему показалось, что мэр к ней «не ровно дышит». Для Артёма такой подкат вообще никаких трудностей не представлял – после школьного романа с учительницей Олесей Викторовной он перестал бояться девчонок и даже взрослых женщин. Викторию он как раз отнёс к типажу женщин, которым нравятся хорошие физические данные и прямота мужчины. Но знаки внимания с её стороны принимались холодно, а через какое-то время мэр, вроде как в шутку, спросил: «Артём, ты чего это тёзку мою кадришь, отвлекаешь от важного мероприятия?» Но ответа мэр не стал ждать, а сразу начал кому-то звонить, а значит не вопрос это был, совсем не вопрос. А у Евгения неудача Артёма с тех пор стала дежурным приколом: «Тём, да не Тём». И недавно на этой придурковатой волне Артём на самом деле сглупил, даже хуже, даже не приятно вспоминать: увидев вышедшую из дверей канцелярии Марьяну, с многозначительной улыбкой похвалился стоявшему рядом Евгению.
– А для неё я уже тём-тём!
– Вот где, оказывается, бьётся сексуальный пульс мэрии, – отпарировал Евгений.
И вдруг Артём сбоку увидел негодующее лицо председателя городской избирательной комиссии Андрея Геннадьевича Петрова. Он, очевидно, услышал их разговор, проходя мимо. Глупо получилось.
А началось амурное похождение банально. Артём должен был срочно отвезти письмо на другой берег, куда в конце дня без пробок не доедешь. Он зашёл в канцелярию за пакетом, поздоровался, всем улыбнулся, отметив новенькую симпатяшку, и прошёл к начальнице. И уже на выходе Артём сымпровизировал.
– Зоя Фёдоровна, а там стоянки для автомобилей нет, соблаговолите выделить мне эскорт – отнести письмо в приёмную.
Зоя Фёдоровна как будто ничего не заподозрила и подозвала Марьяну, как самую молодую, на что Артём и рассчитывал. Когда Артём шёл с Марьяной по коридору, то он вежливо пропускал её вперёд. Брюки и блузка у неё были на полразмера больше, чтобы хоть как-то увеличить небольшие женские прелести. Спускаясь по лестнице, Марьяна тянула носик туфлей и так как Артём это заметил, то значит не дружила она с растяжкой и фитнес-залом. А смеялась она грудью, не открывая рот, потому что нижние зубки у неё были неровные, но тушевалась она зря, потому что небольшие недостатки наоборот придают шарм и неповторимость. Артём решил выбрать с Марьяной стратегию джентльмена, он ловко открыл перед ней дверь служебного автомобиля мэра и помог Марьяне расположиться на переднем кресле. Было видно, что Марьяна впервые в представительской машине и ей тут всё интересно. Артём вежливо поинтересовался о предпочтительных музыкальных стилях и нашёл романтическую мелодию. На перекрёстке они остановились одновременно с новой Ауди, водителем которой была молодая автоледи. Девица из Ауди вначале оценивающе, а потом надменно посмотрела на Марьяну, Артём почувствовал напряженность Марьяны и неожиданно для всех включил спецсигналы и проехал на красный свет. Девица тоже было дёрнулась, но заметив впереди наряд ДПС, тормознула. Служивые, конечно, честь не отдали, но стояли смирно и не рыпались. Марьяна рассмеялась.
– А вы, Артём, так лихо только девушек возите или мэра тоже?
– Ну ты же не испугалась? Предлагаю, кстати, перейти на «ты». А с девушкой, для которой мне хотелось бы по-настоящему рисковать, мы расстались.
Марьяна замолчала и недоверчиво, исподтишка смотрела на Артёма. Она пыталась уловить, что за неотразимый аромат исходит от него – запах туалетной воды, но какой-то незнакомый. Артём тоже молчал и внимательно смотрел на дорогу.
– Артём, а что за туалетная вода у тебя? – Марьяна решила сгладить долгую паузу.
– Это американский бренд Х, поэтому в нём чувствуется запах свободы и вызов миру, в отличие от ароматов старушки Европы. Мне товарищ из Нью-Йорка подгоняет.
На обратном пути Артём подвёз Марьяну прямо к подъезду её дома и галантно, как только мог человек, гордившийся жимом в сто килограммов, помог ей выйти из автомобиля – две бабуськи на лавочке возле подъезда торжественно прервали своё воркование.
Артём, пока был в отпуске, подарил Марьяне ощущение, что она действительно заслуживает внимания, он почти каждый день подвозил её до дома после работы, правда, уже на собственной «Камри». Эту «чёрную красавицу» он купил совсем дёшево в автохозяйстве мэрии. Когда готовили списание служебных машин, мэр позволил Артёму купить один из автомобилей, поставив перед списанием его на срочный капитальный ремонт. В этом автомобиле уже не было ароматизатора в виде короны, георгиевской ленточки и иконки-трио с Казанской Божьей Материю, Господом Вседержителем и Святым Николаем как в предыдущем автомобиле Марк 2. Нельзя сказать, что Артём сознательно отказался от этого стандартного набора российского автомобилиста, но после прихода в мэрию он ни у кого не видел здесь таких артефактов и решил, что это уже не модно. Нет, на служебные автомобили георгиевские ленточки на 9 Мая, конечно же, повязывали, но даже мэр свой личный мерседес этим не баловал, может, потому что всё же это был немецкий автомобиль. А Святой Николай оказался не русским Дедом Морозом, а средиземноморским священником, служившим в эллиническом городе Миры, он прославился своей борьбой с язычеством – по его инициативе был разрушен храм Артемиды. Но и его склеп оказался разграблен, правда не турками-сельджуками, пришедшими на благодатное Средиземноморье со стороны далёкого Алтая, а итальянцами, которые увезли его мощи в город Бари. В 19 веке при участии русского императора православная организация выкупила место, где были обнаружены остатки церкви с саркофагом, и церковь начали откапывать, пытаться сохранить то, что осталось. Про историю этого святого Артём услышал во время поездки на экскурсию в турецкий город Демре – было удивительно узнать, какой путь проделал образ Святого Николая, чтобы оказаться на передней панели его автомобиля, но что было ещё удивительней, что Артём так бы никогда и не узнал, чей лик находился у него возле руля, если бы не поездка в Турцию. Это была их последняя поездка с Алёной. Алёна тогда очень хотела ребёнка, и Артём уже сдался и не возражал, но не получалось. Когда они с Алёной отдыхали в Турции, то посетили церковь Святого Николая. Вход в церковь для туристов был организован через рынок с сувенирами и магазин с иконами, обязательный для посещения. Иконки там были как самые простецкие, так и «солидные для солидных господ», были там и консультанты, крупные деревенские женщины из Украины с постными лицами, в их функционал входило поддакивать и сочувствовать посетителям и рекомендовать иконки как лекарственные травы – от всех напастей. Алёна выбрала Николая чудотворца в серебряном окладе за 300 евро и Артём конечно же оплатил. Крестьянка-консультантка в черном платке напутствовала их счастливой возможностью освятить икону у саркофага, где изначально находились мощи старца. Каково же было удивление Алёны, когда она увидела, что саркофаг защищен от посетителей толстым бронированным стеклом. Алёна вопросительно посмотрела на гида, которая виновато пробормотала, что можно приложить икону и к стеклу. Но в Алёне в тот момент что-то надломилось, похоже, она потеряла веру, то ли в Бога, то ли в Артёма, и вскоре они расстались.
А свой последний день текущего летнего отпуска Артём проснулся в хорошем настроении и рассмеялся от своей полной уверенности: «Куплю сегодня Марьяне огромный букет цветов и куда она от меня денется?» Вечером Марьяну ждала в машине огромная корзина белых роз, наградой за которую стали для Артёма искрящиеся глаза на удивлённом личике. Когда он остановил машину возле уже знакомого подъезда пятиэтажки, Марьяна сама попросила: «Помоги донести букет». Поднялись на пятый этаж, Марьяна открыла ключом потёртую деревянную дверь, пропустив Артёма вперёд – в квартире никого не было.
– Ну во что мне поставить твой букет, в ведро, что ли? – рассмеялась вошедшая за Артёмом Марьяна, а потом именно так и сделала.
– Пошли пить чай, мой персональный водитель.
Артём не дал ей даже повернуться в сторону кухни, он обнял её за плечи, и нежно, как бы спрашивая разрешения, прикоснулся губами к её шее.
– А я уж думала, что ты «Алень», – сказала Марьяна низким, незнакомым для Артёма голосом, – у меня мама завтра приезжает из санатория.
Артём повернул Марьяну к себе, прижал свои губы к её губам – Марьяна не отвечала, тогда он стал целовать глубже, ловя её язык, пока она сама не подалась к нему. И сколь бы сильно он не прижимал её к себе, с каждым его усилием Марьяна становится ещё ближе. Артём чувствовал пресный запах старого половика, на котором они стояли, навязчивый запах роз и аромат волос Марьяны. Он сделал то, о чём подумал ещё утром – провёл рукой между узких бёдер Марьяны, ещё одетых в капрон, и живое тепло в начале пути превратилось в огонь в его венчальной точке – Марьяна вскрикнула, а он подхватил её на руки, лишив последней опоры.
Уже стало светать. Возле кресла, в котором они провели ночь, были разбросаны презервативы. Марьяна вдруг засуетилась и стала их собирать со словами: «Вдруг мама раньше приедет, уезжай быстрее». Марьяна назвала его первым мужчиной и, хотя Артём никогда не верил тому, что говорят девушки, но врезавшийся в память неопытный вскрик от простого касания руки подсказывал, что это была правда.
Петров
Андрей Геннадьевич Петров ненамеренно подслушал разговор двух «пикакеров» – так он мысленно окрестил водителя мэра и Подстебенко. «Всё-таки не ошибся я в Подстебенко, – Андрей Геннадьевич относил Подстебенко к типу людей, которые подсели на тренинги и семинары и думают, что чужой опыт можно купить за деньги.
Недавно Марьяна заносила Андрею Геннадьевичу письмо из канцелярии, она так тихо постучала в дверь, что вначале он подумал будто ему это почудилось. А когда она вошла в кабинет с сосредоточенным выражением лица, отражающим важность выполняемого задания, то Андрей Геннадьевич почувствовал себя напыщенным вельможей и поспешил откреститься от такого впечатления шуткой про значение канцелярии, рассказав историю поручика Киже. Марьяна рассмеялась и кошачий разрез её смеющихся глаз напомнил ему глаза Маши.
После окончания школы в далёком забайкальском городке Андрея призвали на срочную службу в полк, расположенный в городе Абакане. На первом же дежурстве Андрея с напарником откомандировали драить пол в актовом зале. Но ни ведра, ни швабры не выдали. Тряпку они тогда взяли у входа в зал, а ведро Андрей купил в магазине «Военторга». Прапорщик, когда узнал об этом, долго смеялся, сказав, что это была задача на сообразительность, ведь для бойца это главное, а ведро можно и даже нужно было украсть в другом взводе. Прапорщик, полноватый хохол родом из Полтавы, после этого случая заприметил Андрея. В полку прапорщик выполнял приватные хозяйственные поручения командования и часто бывал в городе. Человек он был добрый, но хитроватый, а ещё матерщинник и тихий пьяница. Андрей стал для него собеседником, вернее слушателем его рассказов о «грёбанной» службе и о прекрасной будущей пенсионной жизни в родной Украине. Однажды Андрей с прапорщиком поехали по каким-то делам на городской ипподром и там Андрей увидел грациозную юную всадницу. Потрясение от наездницы было так велико, что Андрей не раздумывая подошёл к ней и сразу заговорил. Он не помнит точно, что он сказал, наверное, «Вы прекрасны!» Но к его удивлению, девушка вдруг смутилась и искренне ответила ему писклявым девчачьим голосом: «Спасибо». Но потом в её глазах засверкали искорки иронии, и она добавила: «Я подумаю об этом послезавтра».
Он хорошо запомнил первое свидание с Машей, так звали его прекрасную незнакомку, они гуляли по городскому парку, Маша уклонялась от его смелых взглядов, показывая ему хвостик из тончайших каштановых волос. И самое большее, что ему было позволено – это взять её за руку. Он так хорошо помнит её детские руки с коротко подстриженными ногтями, со слегка собранными вместе кончиками пальцев из-за постоянного пользования карандашом. На свиданиях молчаливый обычно Андрей превращался в рассказчика, но он замечал с растерянностью, что Маше были не интересны его казарменные истории. Маша мечтала о другом мире, где кругом будут увлечённые, культурные и интересные люди. Чтобы попасть в этот другой мир, она обязательно поступит в университет. У Андрея вдруг появилась новая цель в жизни – стать образованным и интересным человеком, достойным Маши.
Вечер перед «гражданкой» врезался в память навсегда. Вначале вдалеке беззвучно блистали молнии, потом налетел ветер, закачав могучие тополя во дворе казармы, только что распустившиеся горьковатые листья тополей затрепетали шумом аплодисментов. Этот свежий ветер наполнил воздух забытыми за долгую зиму полевыми ароматами и сулил волнительное, но неясное будущее. И действительно, после армии Андрей Геннадьевич поступил в университет, в тот же самый, что и Маша.
Теперь та узкая полоса счастья в его жизни осталась только в воспоминаниях, в запахе Машиного платья, в которое он утыкался носом, когда клал голову ей на колени, в её справедливых упреках в его закрытости. Грустно, что он не умел тогда даже выражать свои чувства. Наблюдая однажды за Машей, которая читала свернувшись клубочком в кресле, он погрузился в ощущение уюта и радости и непроизвольно выпалил: «Я так сильно привык к тебе». «Привык? – возмутилась Маша, – я для тебя просто привычка?» Теперь бы он сказал: нет, нет, нет – любовь! Его закрытость была родом из детства. Он помнит «откровенный» разговора с отцом, окончательно разорвавший связь с родителями. У него случилось ночью юношеское выделение и осталось пятно, похожее на высохший конторский клей, на простыне. Андрей подумал, что никто ничего не заметит, ведь и покуривал он и никто не обращал внимание. Но мать разглядела пятнышко и выпихнула отца поговорить с сыном. Отец как будто проводил какой-то ритуал: закрыл дверь, усадил Андрея напротив себя и начал, как инквизитор, издалека долгий невыносимый разговор, только отдалявший их друг от друга.
А Андрей с Машей, как любые очень близкие люди, придумали друг для друга приватные прозвища. Маша называла Андрея «Петровичем», а Андрей её «Матильдой», вначале это была дразнилка-антитеза, но постепенно «Матильда» прижилась. Как-то раз Андрей протестировал обращение «моя дева Мария», но сразу же получил незачёт – почему-то дразнилки у него получались лучше.
Полоса счастья закончилось далёким летом в студенческом походе в горы. Утро тогда выдалось сырым и хмурым, но никто не отказался от похода на «Чёртову скалу». В одном месте нужно было идти по узкой тропе над обрывом, а в отвесную породу были вделаны поручни для подстраховки. Камни были сколькие от сырости, но Андрей был так воодушевлен горами, что быстро проскочил опасный участок. Маша побаивалась и поэтому сильно отстала. Он ожидал её на площадке в конце тропы, рассматривая серо-синие громады гор, укрытые покрывалом из клубившихся облаков. Вдруг он услышал вскрик и звук падения в глубине ущелья. Андрей побежал назад по тропинке и увидел внизу ущелья её, смотрящую в бесконечное небо. Андрей был уверен, что ему снится сон, а он почему-то не может проснуться. Потом он услышал крики, кто-то из студентов, шедших позади, побежал обратно в лагерь, чтобы вызвать помощь. А Андрей побежал по тропинке вперёд и, обогнув скалу, спустился в ущелье, не замечая разбитые в кровь коленки. Когда он приблизился к Маше, она продолжала смотреть в небо. Неожиданно её губы напряглись – она пыталась сказать ему что-то, но он расслышал только: «Я тебя …».
Сколько раз Андрей Геннадьевич потом вспоминал этот момент. Сколько раз он думал про то утро – искал знаки беды – ведь так легко было отказаться от похода, нужно было лишь вернуться на несколько часов назад. И что она не договорила?
Даже если бы она бросила его, то мысль о том, что она живёт где-то рядом в этом мире, всё равно бы грела его, но необратимость беды не давала ему шансов избавиться от боли. Единственным осмысленным делом его жизни стала общественная работа. Педантично ответственный и исполнительный, несколько лет назад Андрей Геннадьевич был рекомендован в городскую избирательную комиссию. Мэр был против него, но кандидатура Андрея Геннадьевича в итоге стала компромиссной. К этому времени его жизнь наладилась, он женился, у него родился сын и иногда ему самому казалось, что он счастлив.
Проблемы начались, когда жена доросла до финансового директора в местном холдинге, хотя, может быть, они начались раньше, может быть она чувствовала, что любят не её, а какую-то тень из прошлого. Домашние вечера Алла проводила за компьютером, ведь похвала генерального директора для неё была даже значимее денег. И разговоры стала заводить всё больше о работе.
– Представляешь, правительство исключает из пенсионных дел сведения о фактически перечисленных за работника взносах. Хотели сделать как на Западе, чтобы работник видел, сколько за него работодатель реально заплатил в пенсионный фонд. Но вернули советскую систему, при которой предприятие платит налог, а государство – пенсию. Но начисляет пенсию, как хочет, москвичу, например, в два раза больше остальных. А ещё, на семинаре мы разобрали пример, в котором сотруднику каждый месяц бесплатно выделяется путёвка в санаторий и за счет пенсионных взносов за путёвки его пенсия окажется больше, чем у отработавших на производстве всю жизнь. Вот и ты, хоть зарабатываешь меньше меня, а пенсия у тебя с чиновничьей выслугой будет в разы больше.
– Алла, я, конечно, не всё понял из твоей, э-э-э, речи, но главное уловил – народ за такую систему, – вяло отмахнулся Андрей Геннадьевич.
– Конечно, людей устраивает, что все заботы о пенсии переложены с их плеч на плечи бизнеса, который, по сути, ведёт пенсионные дела своих сотрудников, а Пенсионный фонд только собирает уже обработанные данные и денежки.
– Государство же позволяет бизнесу пользоваться своими гражданами – вот пусть бизнес им на пенсию и скидывается.
Андрея Геннадьевича на работе окружали женщины. В избирательной комиссии это были в основном немолодые сотрудницы, проверенные годами муниципальной службы, знающие цену своему месту и виртуозно владеющие искусством субординации. На эту должность, как в студенческие годы на место сторожа в детском саду, попасть с улицы невозможно. Позиция сторожа детсада – это синекура, которая передавалась только по наследству. В детсаду и еды на вечер оставят и девушку туда можно пригласить на тет-а-тет и ещё зарплата идёт. Из всех его подчинённых только одна председательша районной комиссии, уже пенсионерка, неожиданно для Андрея Геннадьевича нарушила субординацию – как-то раз уже перед уходом она остановилась у конца длинного стола для совещаний и, внимательно посмотрев на него, с женской проницательностью выдохнула: «Трудная у вас жизнь, Андрей Геннадьевич – не долюбили вы в молодости». Андрей Геннадьевич вздрогнул от этих слов, засмеялся, чтобы скрыть удивление и тем самым только выдал себя, но успокоился, поняв, что дальше этого её интуиция не продвинулась.
Андрей Геннадьевич иногда посещал «конторку» с красивыми девушками, рекрутингом которых занимался явно профессионал: клиенты чувствовали и заботу, и внимание начиная «с вешалки». Попадались, правда, иногда случайные студентки, которые временно нуждались в деньгах – они ещё не умели управлять своими эмоциями и возбуждались по-настоящему. Приводили таких девиц на подработку близкие подруги в порядке финансовой помощи. Андрей Геннадьевич вначале даже не задумывался о скрытых пружинах круговорота лиц в конторке, воспринимая это как хорошую работу продюсера. Тем более, излишние расспросы здесь не поощрялись, даже имена у девушек были не настоящие и если при случайной встрече кого-то из них окликнут чужим именем, то это будет индульгенцией непричастности. Самым волнительным моментом для Андрея Геннадьевича было ожидание открытия двери, походившее на ожидание начала квеста. Не нравилось Андрею Геннадьевичу в этом ожидании только непредсказуемая вероятность встречи с соседями, но даже этот ненужный риск придавал остроту переживаниям. И однажды, когда конторка в очередной раз мигрировала в новостройку, такая встреча с соседом по этажу чуть не закончилась скандалом. Андрей Геннадьевич вначале удивлялся невозмутимости девчонок, пока не понял, что диспетчер заранее предупреждает их о визите «постоянщика», и у них просто нет повода для беспокойства. Именно поэтому, а не по причине его обаяния, как самодовольно решил Андрей Геннадьевич вначале, девушки всегда приглашали его зайти ещё разок. Проверенный клиент – лучший клиент. Но задержавшись один раз в прихожей, Андрей Геннадьевич стал свидетелем неожиданного волнения, охватившего девушку после разговора с диспетчером, и тогда он впервые задумался, каково же это ждать незнакомца с улицы. У обывателя, отравленного телевизором, рисуются в этом случае фантасмагорические картины притонов с опустившимися наркоманками и алкоголичками, возможно, где-то так и есть, но, а куда же тогда деваться красивым и ухоженным девушкам, будущим экономистам, банкирам и юристам. Для двадцатилетних студенток работа в конторке – это игра, далёкая от реальности и в будущем они будут вспоминать это занятие как дерзкий эксперимент молодости. Андрей Геннадьевич решился однажды спросить у одной из них: «А если бы я попытался познакомиться с тобой на улице?», на что получил высокомерное: «Я на улице не знакомлюсь». И вообще, трудно было иногда понять, кто здесь главный.
В отличие от студенток, двадцатипятилетние уже работают на постоянной основе, у каждой из них уже есть конкретные цели: накопить на квартиру или машину, а своими практическими рассуждениями они напоминают в постели домовитую жену. И совсем мало в конторке тридцатилетних, но среди них можно найти как интересных собеседниц, так и адептов красивого тела, пытающихся «отбить» инвестиции непомерно высокими тарифами. Конечно, клиентам всегда интересно узнать, что их будет ожидать за очень большие деньги и Андрей Геннадьевич тоже не удержался. Дама была очень ухожена, а из бюстгальтера вываливались накачанные полусферы, которые были позже оголены изысканным движением её руки. Андрей Геннадьевич так и не заставил себя дотронуться до этих неестественных шаров, и, пожалуй, лучшим вариантом хоть как-то оправдать потраченные деньги в этом случае была коленно-локтевая поза, благо кожа на ягодицах у дамы была отшлифована до состояния нежного персика. Андрей Геннадьевич даже придумал по этому поводу витиеватый комплимент, но задав прилагавшийся к нему вопрос о возрасте фемины, сразу пожалел об этом. Дама после такого вопроса внезапно развернулась к нему с потоком банальных нравоучений, прервать которые Андрей Геннадьевич смог лишь приступив к процессу, за который он очень хорошо заплатил, ловя при этом взгляд её бессильно сердитых глаз и только этот эмоциональный контакт спас его от впечатления резиновой куклы.
Любая экзистенциальная встреча случайна, но ожидаема. Произошла такая встреча и у Андрея Геннадьевича, став наградой за незаметное унижение платной любви. Когда дверь ему открыло юное чудо в полосатых «трениках» со взлохмаченной шевелюрой, с толстым слоем тонального крема на щеках и, с припухшим, как после вечеринки, лицом, то Андрей Геннадьевич совсем не заинтересовался таким «сырым» вариантом и уже собрался развернуться, но девчонка успела ему бросить: «Ну ты решай уже быстрее». Это дерзкое «ты» его по-хорошему насторожило, и он остался – взял у неё большое махровое полотенце и пошёл в душ. Когда он после душа, обмотанный полотенцем, зашёл в комнату, то замер от удивления: девчонка уже разделась и лежала на кровати совершенно голая, похожая на сюрприз. В детстве Андрей Геннадьевич даже не мечтал о сюрпризах, а став взрослым, он их и не любил, но теперь этот неожиданный подарок с белоснежной кожей, маленькими едва набухшими грудками и мерцающей алой ранкой между ног по-настоящему удивил его. Это был тот редкий случай, когда после раздевания девушка становилась красивее. Было очевидно, что это неопытное чудо совсем не умеет разводить клиентов на время: предлагать чай, кофе, разговоры. Андрей Геннадьевич слегка потянул её за руку, показывая, что просит подняться и подойти к нему. Оля, так её звали, нехотя встала босыми ногами на холодный пол – ну да ладно, если клиент просит. А он опустился перед ней на колени, обнял руками прохладные упругости, уткнувшись лицом в живот, закрыл глаза и замер, стараясь не потерять какой-то важный для него оттенок переживаний и вдруг ощутил неуверенное касание Олиных рук на своих плечах – и тогда время окончательно остановилось, открыв дорогу в ту далёкую полосу жизни, которая издалека теперь казалась счастьем.
Против своих правил Андрей Геннадьевич пришёл к Оле ещё раз, они встретились как старые знакомые – пережитая близость раскрывает людей, даже если она не настоящая. Андрей Геннадьевич и Оля болтали обо всём и, хотя он особо не просил, она рассказала свою историю появления в конторке. Этим летом она поступила в какой-то университет и проводила теперь время в развлечениях. Получилось так, что она шла домой одна из ночного клуба по пустынным утренним улицам и возле неё притормозил красивый чёрный автомобиль. Обаятельный мужчина так умело с ней заговорил, что она села к нему в автомобиль. Он благородно подвёз её до дома, а на следующий день приехал с огромным букетом цветов и долго уговаривал поехать с ним в ресторан. Артём, так звали мужчину, рассказал ей про элитарный салон, куда приходят крутые бизнесмены и где девушек очень хорошо благодарят за ласку. Оля слушала его с недоверием, но после проведённой с ним ночи согласилась поработать в конторке до начала учёбы в университете. Оля жила с мамой, терапевтом районной поликлиники, и очень хотела помочь маме осуществить мечту – заменить в квартире старые деревянные окна на новые пластиковые.
