Читать книгу: «Большой букет по старой моде», страница 2

И вальсом зазвучит Весна

 
Уже туманит утро марта,
Скрывая алычовый цвет,
В клоках укуталась мансарда,
С воспоминаньем прошлых лет.
 
 
Она давно живёт на свете,
Весну встречавшая не раз,
Прознав, что есть поэты-дети
С особым зреньем карих глаз.
 
 
Когда творят ночами строчки,
Сложив в заслуженный куплет,
И расцветают утром почки,
Даря рассвету нежный цвет.
 
 
Поэты управляют чудом,
Весенним правят волшебством.
Срывают рифмы неоткуда,
И приглашают счастье в дом.
 
 
Спешащее с весёлым Мартом,
С бутылкой красного вина.
В гирляндах расцветёт мансарда,
Напишет вальс Любви Весна…
 

В мой день рождения…

 
В который раз, в который год
Приходит день рождения.
Душа всех близких созовёт,
Поставит угощение.
И Маяковский за столом
Покажется громадиной.
Шаляпин запоёт, как гром,
Закусит медвежатиной.
 
 
Есенин станет пить за всех,
«Сафо» курить неистово,
Мечтая, что найдёт успех
Без крови и без выстрела.
Ему всю правду не скажу,
Я сам живу в неведенье.
Строками в сердце дорожу,
Душевным исповеданьем.
 
 
За все грехи – дорога в Ад.
А он в Раю замученный:
«Мой, друг! Тебе сегодня рад.
Ты властью не приученный…»
Гуляйте, пейте, мужики,
И поэтессы дивные.
Живые в комнате стихи
Прекрасные и длинные.
Мои друзья на много лет,
Бессменны в дни рождения.
И снова я не так уж сед,
В хорошем настроении.
 
 
«Брегет» на пальце не крути,
Прочти, Сергей, знакомое.
В святых давным-давно – цари,
Семейство погребённое.
Не станем праведно судить.
Судья один над временем.
Продолжим завтра с вами жить,
И быть бессмертным семенем…
 
 
В который раз, в который год
Приходит день рождения.
Душа без спроса созовёт,
Живых… Не приведения…
 

Липецкий вокзал

Михаилу Барвинскому и Пантелеевым Сергею с Натальей

 
Мои друзья примчались на вокзал,
Всего минуту поезд на стоянке.
Я почему-то сутки встречи ждал
Не для попойки и лихой гулянки.
 
 
Конечно, не успели рассказать,
Как эти годы без меня скучали.
Другим приезжим было не понять
Как женщина с друзьями обнимали.
 
 
Втроём, в шесть рук поэта одного.
Не больно, но волнительно немножко.
Передавалось из сердец добро:
Видна была в сиянии дорожка.
 
 
Тепло от тел и блеск цыганских глаз,
Желанье ободрить в годинах лиха.
Нам дружбу Бог, как ценный дар, припас.
Лишь избранным шепнул о кладе тихо.
 
 
Как незаметно пять минут прошли,
Состав запел гудками расставанья.
И души разбивались в хрустали
От целованья в губы на прощанье.
 
 
Два парня и липчаночка-душа:
«Прощайте, други. Берегите время.
Жизнь наша – новой скачкой хороша.
В седле удержит старой дружбы стремя…»
 

В моей башке застрял магнитофон

 
В моей башке застрял магнитофон…
На ленте жизнь с мелодией романов,
С обилием разрывов и изъянов,
И слышен часто расставаний стон…
Тогда варю картошку, сыплю соль,
Нарезкой чёрный хлеб, лучок к селёдке,
Как панацея – шкалик русской водки,
Чтоб снять от прошлых звуков сердца боль…
 
 
Бесшумно за столом мои друзья,
Отец и мама, бабка с папиросой,
Которой и сейчас курить нельзя,
Но тянет «Беломоры» без вопросов.
Смеётся, чуть прикрыв беззубый рот,
И от улыбок в комнате свеченье,
И радуга до Северных широт
В любое время всем на удивленье.
 
 
Я с поминаньем – подпою куплет,
Звучащему во мне магнитофону.
С гитарой сброшу три десятка лет,
И перестану замечать икону.
Мелодия во мне звучит всегда
Из прошлого и хором поднебесья.
И меньше от разлук в душе беда,
И как бальзам по сердцу ваша песня…
 
 
В моей башке застрял магнитофон,
На ленте жизнь с мелодией романов,
С обилием разрывов и изъянов…
Но с прошлым – в настоящее влюблён…
 

Водопады любви

Сергею Есенину

 
Разболталась непогода,
Рвутся ветры на корме.
Кто-то молит с верой Бога,
Кто-то крестится убого,
Кто-то с выпивкой в корчме.
 
 
Я ж плевал на ветры злые,
По призванью – капитан.
У меня мозги другие
И виски от бед седые,
Попадал не раз в капкан.
 
 
Крепче руль и парус в небо,
Курс победный под рукой.
Верьте, люди, скупо, слепо:
«За зимой прибудет лето.
Кто не умер, тот живой…»
 
 
Всё проходит неизменно,
Без Фортуны нет удач.
Паренёк кромсает вены
В Англетере постепенно,
От Дункан не слыша плач,
 
 
Полубог, Рязанский идол,
Знавший от небес стихи.
Только лезвия на выбор
Тот в кожа́нке силой выдал
За строптивые грехи.
 
 
И душа в штормах отныне
Под романсы голосит.
Проповедником в пустыне
За собой ведёт в рутине,
Учит жить нас без обид…
 
 
Ощутите, люди, муку,
Боль распятого в крови,
Не надевшего кольчугу,
Восхитившего округу,
Водопадами Любви…
 

Февраль и Сочи

 
Какая дикость: сыплет вьюга
Какой-то смесью поперёк
И подвывает, как зверюга,
Что трётся мордой возле ног.
 
 
В глаза бросает горсть колючек-
Ежами северных широт,
Превредных льдинок белоручек,
Чтоб совершить переворот.
 
 
Убить движенье по дорогам,
Прервать хожденье чьих-то ног,
Людей запрятать под предлогом,
С боязнью выйти за порог.
 
 
Но жив пока ещё над нами
Создатель, кто не любит Зло,
Забыв порою за делами,
Своё святое ремесло.
 
 
Он в полдень вспомнит ярким солнцем,
Расплавит бесполезный бунт,
Добавит в мир зимы эмоций,
Весенних солнечных секунд…
 

Февральская белая вьюга

 
Замела округу юга
За ночь белая пурга.
Разукрасила подруга
Даже месяцу рога.
Только речке не досталось.
Мутно-серая спешит.
И картинку портит малость,
Размывая чуда вид.
Тишина на каждой ветке.
Лишь вороны на суку,
Как бездомные отметки
Портят с речкою пургу.
Пролетая грузно, скучно,
И срывая криком снег,
Знают, где горбушка лучше,
Где не ходит человек.
 
 
В каждой форточке февральской
Удивлённый женский взгляд.
Поражённый, адмиральский,
Что не требует наград.
Но пока не знает точно,
Как по снегу выплывать.
Это ж надо было ночью
Так фарватер засыпать.
Двери хлопнули у входа.
Вышел дворник воевать.
Наш столетний воевода
Вспомнил даже свою мать.
Заставляет закрываться
Словом форточки в домах.
И курящих улыбаться,
И услышать дамский: «Ах…»
 
 
Тишина пропала сразу
От лопатного скребка.
Расфальшивилась зараза
Си-бемолем старика.
Он минорами не в силах.
Вагнер генами в крови.
Задушил бы снег без мыла,
Без надежды и любви.
Ах, ты вьюга, вьюга, вьюга-
Час последний февраля.
Ты ненужная подпруга,
Всё равно, усилья, зря.
Соки жизни колобродят,
У дверей в заботах кот.
Скоро март, и он уходит,
Значит, кошка встречи ждёт.
 
 
Солнце вышло из засады.
Расплавляет белый снег.
Мы ему, как другу, рады,
Солнце – тоже человек.
Вся округа человечна.
Даже вьюга февраля.
Пусть всё будет в мире вечно.
И живите, жизнь – любя.
 

Забытый гусар

Денису Васильевичу Давыдову

27 июля 1784 – 04 мая 1839 гг.

 
Вечерело. Не хватало
Под закуску русской водки,
Песни, чтоб душа встречала
Певчий хор в косоворотках,
У костра, где в небо искры,
Подпевающих гусаров,
В ранящих сердца регистрах,
Под цыганские гитары.
 
 
Вечерело, тьма сгустилась,
Телевизор пел попсою.
Мне невольно загрустилось:
«Что случилось, Русь, с тобою?..
Где же ты, Денис Давыдов,
Генерал, поэт от Бога?
С рифмой стройной, без ушибов,
Очень вкусной, не убогой…»
 
 
Я заснул, а мне приснилось,
Как творил гусар романсы,
Зачеркнув с экранов гнилость,
И вручив России шансы:
Вспомнив, стать страны великой,
С языком до звёзд высоким,
Где поляны с земляникой,
Степи в запахах осоки…
 
 
Вечерело. Не хватало
В душах русского поэта-
Мирового капитала
И строки с костром из света…
 

1 марта

 
Сегодня ночью он расцвёл,
В овраге, под корягой.
Без суеты, жужжащих пчёл,
Став первым симпатягой.
Ещё не зная, что весна
С приходом запоздала.
И в этом не её вина,
А происки скандала,
Что вьюгой закатил февраль,
Закрывший перевалы.
Весна сказала: «Очень жаль.
Но всё уже бывало.
Не править на земле зиме
Нежнейшим чудным миром.
Ждёт сад, замерзший на холме,
От солнца эликсира.
Подснежник возле снега ждёт
В овраге под корягой.
Его спасаю каждый год,
Старателя-трудягу.
Коль нужно будет, я спалю
Лучами солнца вьюгу.
Я так подснежники люблю,
И всё отдам за друга.
И за мальчишеский напор,
Нашедший первоцветы.
Весну пусть славит птичий хор,
Поёт любви сонеты….»
 

Не зови меня по отчеству

 
Не зови меня по отчеству, не старь,
Не за должность уважай, а за дела.
Не за то, что в портупее я мытарь,
На погонах краснощёкая звезда.
Ты не кланяйся короне дорогой.
Всё проходит, просыпается песком.
Лучше знать ручей прохладный в жаркий зной,
Не шалаш иметь, а с милой славный дом.
 
 
Не считай себя умнее тишины.
Жизнь твоя во всей вселенной – божий миг.
И не может быть особенной вины,
Что вершины совершенства не достиг.
Не кичись богатством. Всё уходит в прах.
Даже рубль последний не забрать с собой.
И не прав бываешь, даже если прав.
Бог увлёк тебя с рождения игрой.
 
 
Не старайся перебить своих врагов.
Это лучшие твои учителя.
Не помогут сотни знатных докторов.
Срок оплат имеют жизни векселя…
 
 
Не зови меня по отчеству, не старь…
Самый сладкий – это твой последний вздох.
Отгадал кроссворд, закрыв горизонталь,
Остальные знал ответы только Бог…
 

Осень, я и кот

 
Клонит в сон осенний вечер,
Дождик за окном.
Нам с котом заняться нечем,
Не указчик дом.
Рыжий кот желтее листьев
В пёстрый листопад.
И текут потоком мысли
В лабиринт шарад.
 
 
Думаю: «С котом спокойней,
Без семейных драм,
В ванной комнате просторней,
Без строптивых дам,
Даже стирка реже в доме,
Пыль не так видна.
Мы с котом в фотоальбоме,
Фоном – тишина».
 
 
Но прервался «бунт в стакане»,
Заскрипел порог.
Дверь открылась, как в романе,
Дунул сквознячок.
Осень – классная девчонка
В комнату вошла.
И смахнула грусть легонько
Крошкой со стола.
 
 
Мы по-дружески сидели:
Осень, я и кот.
Под гитару песни пели,
Просто, без забот.
И «маджару» за речами
Пили просто так.
Это счастье жить с друзьями.
Безусловно!.. Факт!..
 

В подаренном раю…

 
Последний день осенний свеж,
С коврами из листвы.
Покос «литовкой» выел плешь
В просторах муравы.
А мыши спрятавшись в стогу,
Незваных ждут гостей,
Следы попозже на снегу
Из зимних новостей.
 
 
Ну, а пока – последний час,
Ноябрьский и в лучах.
И яркий божий день для нас,
Деревья в кумачах.
Не каждый видит красоту,
Не ценит чудный миг,
Заоблачную высоту,
Что к звёздам напрямик.
 
 
В лукошко белый гриб кладу,
Мох мягкий подстелив.
Я не ищу в лесах вражду,
О лисах не забыв.
Но только лучшее в душе
Я с ноябрём храню.
Пожить, стараясь в кураже,
В подаренном Раю…
 

Талантливый и слепой

 
На детском конкурсе во всём ажиотаж,
Родители в волненьях рядом с чадом.
Судейский корпус – непременный страж
В суждениях, и как Сальери – с ядом.
За фортепьяно вундеркинды лет.
Звучат атакой сложные пассажи.
Плохих на сцене пианистов нет
На лучшем музыкальном вернисаже.
Два отпрыска один и тот же балл
В дуэли получили фортепьянной.
Назначен был для них второй финал.
И объявили конкурс с виду странный,
Что предложил в жюри слепой поэт:
«Пусть о весне расскажет каждый мальчик,
МузЫкой нарисует силуэт,
И как срывает ветер одуванчик…»
 
 
Один сыграл безликое враньё:
Все слышали заученные фразы.
За несколько минут одно нытьё,
О том, что он малыш голубоглазый.
Второй садился долго за рояль,
Как – будто размышляя, не играя.
И вдруг… от клавиш расцветилась даль
Тревожная, от звуков оживая.
Звенел ручей от таянья снегов,
Запел скворец, приветствуя рассветы.
Мир стал к рожденью по весне готов,
Лучами Солнца, высотой согретый.
За пять минут рассказан был роман,
Раскрытый увертюрой монолога.
Экспромт внимая, слушал меломан
И гениальность, присланную Богом.
 
 
Слепой поэт один из первых встал,
Приветствуя рождение таланта.
И повторил за ним движенье зал,
В овациях купая музыканта.
О, даже если ты с рожденья слеп,
Расслышать можешь гениальность в зале.
Несёт талант, как солнце, людям свет,
Ещё садам, чтоб в вёснах расцветали…
 

Мелькают дни, недели, месяцы

 
Мелькают дни, недели, месяцы
И с каждым годом всё быстрей.
Толкает время спины с лестницы,
Срывая с верхних этажей.
 
 
Мы набиваем шишки новые,
На теле синяков не счесть.
Диагнозы порой суровые,
Но в завершенье финиш есть.
 
 
За ленточкой – увидим в полночи,
Как тройку занесла пурга.
Но нет с тревогой жгучей горечи,
Что жизнь с паденьем нелегка.
 
 
Кружатся души без уныния,
Исполнит вьюга новый вальс.
Здесь седины не встретишь инея,
Даёт бессмертье новый шанс.
 
 
Мелькают дни, недели, месяцы,
Наступит вскоре Новый год.
Я в лифте мчусь, забыв про лестницы,
В судьбу поверив: пронесёт…
 

Первый снег любимый нами

 
Ветер рвёт остатки листьев,
Хулиганит дождь на пару,
Разгоняя очевидцев,
Каждому, придумав кару.
Зонтики, швыряя в лужи,
Унося порывом шляпы.
Как бы не был отутюжен,
Станешь мокрым и помятым.
 
 
В декабре в дождливом Сочи
Неуютная погода.
Даже пёс гулять не хочет,
Жмётся, терпит у порога.
Я собаку, понимая,
Всё равно тяну наружу:
«Друг, прости, зима такая,
Только двор собаке нужен».
 
 
Пёс торчком застыл в подъезде,
На разбойников взирая.
Гавканьем призвал возмездье,
Силы света вызывая.
И случилось в мире чудо:
Ветры улеглись с дождями,
Полетел без парашютов
Первый снег любимый нами…
 

Падают медленно снеги на паперти

 
Падают медленно снеги на паперти,
Ангелы кружатся над головой.
Белым дыханьем ложатся на скатерти,
Не нарушая полночный покой.
С боем курантов – минута рождения,
Снова струится надеждами год.
Утром прочтём на стекле с удивлением
Все предсказанья, что каждого ждёт.
 
 
Это так просто морозная письменность,
Текст монограммный спешит в вензеля.
В души с мечтой проливается искренность,
Чувства в любви, без которых нельзя.
Важно двоим прочитать предсказания,
Что предначертано небом седым.
Верь, что сбываются наши желания,
Если вдвоём одного захотим.
 
 
Прошлое в старом замешено вкусное,
Сдобное тесто пропахло зимой.
Есть в завершение праздника грустное,
Что повзрослели сегодня с тобой.
Лечимся счастьем, что рядом на паперти,
Кружат, как ангелы над головой.
Скоро родится Сын Божий у матери
Временем новым под старой звездой…
 

Я ругать не стану то, что было

 
Я ругать не стану то, что было,
Вспоминая отшумевший год.
Прошлое со временем уплыло,
Утонуло в бурных струях вод.
Разлетелось в брызгах водопада,
Образуя радугу-дугу.
В настоящем есть, что сердцу надо,
На знакомом с детства берегу.
 
 
Время, без сомнений, лучший лекарь.
Лечит от потерь и рваных ран.
И бросают костыли калеки,
Забывая прошлого дурман.
Делает сильней, что не убило,
И кольчуги наши из брони.
Прошлые события – горнило,
Выплавляют золотые дни.
 
 
Я ругать не стану год сбежавший,
Всё могу достичь, пока – живой.
Только жизни час – подорожавший,
Бриллиантом, самый дорогой.
Буду жить пружиной, до упора,
И не тратить время на вражду.
Новый год с надеждой встречу скоро,
И на ёлке подожгу звезду!
 

За окнами вьюга, зима без оглядки

 
За окнами вьюга, зима без оглядки,
Куда не посмотришь, кружится беспечно.
Под толщей сугробов лежат беспорядки,
Прикованы цепью мороза на вечность.
 
 
Не хляби дорожной, не листьев коврами,
Не грусти осенней в поэмах бессмертных,
Что годы на полках живут рядом с нами,
Толпу, восхищая в программах концертных.
 
 
Прекрасное время, когда у камина
На кресле с глинтвейном и кошкой сибирской
Взираешь на снег, что цветами жасмина,
Укрыл даль округи накидкой факирской.
 
 
От фокуса ждёшь волшебства непременно,
Хотя сединою покрыли метели.
Но знаешь, что детство в душе неизменно
Живёт в суете и мирской канители…
 
 
За окнами вьюга, зима без оглядки,
Поленья трещат, пахнет дымом сосновым.
Нам мудрое утро подарит разгадки,
И может вопрос, чтоб разгадывать снова…
 

Новый год – весёлый парень

 
Кружит, вертит непогода,
Валит непрерывно снег.
Скоро встреча с Новым годом,
Сказки любит человек:
Ель из леса со звездами
И гирляндой золотой.
Встречи ищет с чудесами,
С незабытою мечтой.
 
 
Мы с годами те же дети,
От подарков млеем мы.
И важней всего на свете
Чудеса седой зимы.
Это санки вниз по круче,
Обязательно вдвоём,
Со слезой в мороз трескучий.
Но с любимой – нипочём…
 
 
Нужно только целоваться,
И от страсти тихо млеть,
Чувству первому отдаться,
И с горы всю жизнь лететь,
Сбросив годы-пароходы,
За плечами рюкзаки.
И принять от счастья роды,
Всем суетам вопреки.
 
 
Новый год – весёлый парень,
Наше славное дитя.
Пусть беда его не ранит,
Не обидят словом, зря.
Миру мир! Дитю конфеты,
Мандариновый надел.
Красит белый снег при этом,
Оставайся в сказке цел…
 

С рожденьем Бога

 
Морозно так, что стынут мысли,
Река во льдах течёт без рыбы,
Сосульки на ольхе повисли,
А по дороге снега глыбы.
Соченю – вкусную лепёшку
Пекла нам бабушка на масле,
Вручала в жадные ладошки
И с пожеланием: «На счастье».
И мы с сестрой звезду искали,
Что ярче к полночи светила.
Рожденье чуда с детства ждали,
В небесные поверив силы.
 
 
Прошли года, виски в сединах.
В Сочельник вновь ищу на небе
Звезду, что так необходима,
Чтоб указать дорогу в снеге,
В мирских раздорах и обидах,
Любви и ненависти всуе,
В рожденье, в горьких панихидах
И в первом робком поцелуе.
 
 
С рожденьем Бога! Вера наша
Вновь подымается крылами.
И видим путь, что дальше-краше
За вёснами и за делами.
Всех с Рождеством! С рожденьем чуда!
Пусть колокольная кантата
Несётся песней с неба люду
Весь день до самого заката…
 

Дар небесный

 
Облезлый день, промозглый и дождливый.
Уже не осень, видом не зима.
Застыл в недоуменье клён учтивый,
Почти, что без листвы, плешив весьма.
Разрезав лужи, носятся машины,
Ещё вчера помытые, в грязи.
Горят зачем-то фары без причины.
Но может в горы завезти такси.
 
 
А там уже снега на перевале,
Пуржит позёмкой с нотой соль метель.
Удар лавины вычислишь едва ли?
Коварнее иных пушистый зверь.
Беспечным людям не известна дата,
Они бессмертны с детства до седин.
И благодарны скромности проката,
И новым трассам лыжных паутин.
 
 
Беру большие санки под улыбку,
Давно не бегал я с винтовкой кросс.
Учу внучат не совершать ошибки,
По силам брать, когда позволит рост.
Ну, а пока впадаю в детство сразу,
Несусь с горы разъезженной вперед.
И, слава Богу, не упал ни разу.
Мой Ангел честь седую бережёт…
 
 
На побережье день в дождях облезлый.
В горах же счастьем выпал первый снег.
Печаль иль радость?.. Ребус наш небесный.
Важней, что выбрал в Жизни Человек…
 

Хочу простить

 
Хочу простить, но некого уже…
Друзья ушли, врагов сломило время.
И только память, дамой в неглиже
Стремительно бросает тело в стремя.
 
 
Я ей кричу: «Вернись! Я всё прощу…
Твоё распутство, пьянки и гулянки,
Любовь твою я в сердце помещу
Малиной на берёзовой делянке».
 
 
Но рассмеявшись, девочка в ответ,
Не оглянувшись, от меня умчалась…
Чего глядеть на тех, кто нынче сед,
Кому осталось жить такую малость.
 
 
Хочу простить, но некого уже…
Хожу в ночи очерченного круга.
И только память дамой в неглиже
Калачиком свернулась, как супруга…
 

Как зовут того, кто во дворе

 
Мерзкая погода в декабре,
С ветром дождик рвёт остатки клёна,
И листва ложится во дворе,
Наплевав на гневы управдома.
Он давно собрал в обслугу штат,
По дешёвке нанял азиатов,
Каждый, кто приехал – не богат,
Трудятся молчком, без лишних матов.
 
 
«Наши» в дождь не думают мести,
Убирать проделки листопада.
На собраньях болтовня в чести
С лозунгом, как лучше и что надо?..
Эти же без устали метлой
Машут поперёк дождей летящих.
И мешки, утрамбовав листвой,
Тащат мусор в ящик близстоящий.
 
 
Управдом давно махнул рукой,
Не понять менталитет старанья.
Показатели – мешки горой,
Привередливых жильцов признанье.
«Нашим» бы в делах упорства воз
И уменье подковать подкову.
Всё умеют, но «тупят до слёз»,
Будто бы душой живут в оковах.
 
 
Хочется прибавить за труды,
«Цирковую» приподнять зарплату.
Но потом не избежать вражды:
Зависть, как порок, владеет штатом…
Мерзкая погода в декабре…
Азиат собрал остатки клёна.
Как зовут трудягу во дворе?..
Жаль, не помним лучших поимённо…
 

Косарь

 
Осень прохладой накрыла округу,
Лето крылом унесло.
Вот уже изморозь с ближнего луга
Гонит туманом тепло.
Дождик питает созревшие травы,
Вышел в покосы косарь.
Слышно «литовку» у дальней заставы,
Слышится в отзвуках старь.
 
 
Осень курлычет, летящим полётом,
Строго несётся на юг.
Здесь на маршруте иные заботы,
Ширь разглядеть недосуг.
Вряд ли в полёте заметят делянку,
Лица уставших крестьян,
Тех, кто на поле в трудах спозаранку
Отданы Богом делам.
 
 
Стая уходит в грозу и раскаты,
Громы, как старцы, ворчат.
А на лугах, кто земной, не крылатый,
Учит крестьянству внучат.
 

Ах, осень, осень…

 
След эскадрильи разукрасил осень,
Как нотный стан без сочинённых нот.
И облака из дыма папиросен
В открытый не спешили в жадный рот.
Глотали люди небо голубое,
Заправленное сладким октябрём,
С крылатой чайкой в криках над волною,
Малинным и последним жарким днём.
 
 
Дожди и ветры обещали свыше,
«Страшилки» непогоды до весны.
А в этот день, душа всевышность слыша,
Жила в подсказках донной синевы.
С пролитым Гимном сказочной картине,
С биеньем сердца, что стучит не в такт.
И с новой песней, что со мной отныне
В гитарных звуках, собранных в кулак.
 
 
И я запел романс, с листа читая,
Вдохнув костров с листвой прогорклый дым:
«Ах, осень, осень! Дива золотая…
Я был и буду до конца твоим…»
 

И снова жёлтые аллеи

 
И снова жёлтые аллеи,
Где вальсом кружат листопады.
Метлою дворники-лакеи
В мешки собрать богатства рады.
С утра без отдыха, стараясь,
Добиться с честью результата,
Расцветкам радуг удивляясь
И колориту мецената.
 
 
Гуляю с псиной возле дома,
Флористика двоим известна.
Пёс тащит лист из красных клёнов,
Букет собрать, стараясь, честно.
Кладёт к ногам, бежит за новым,
Гербарий стелется коврами,
Пейзажем избранным, готовым
Под голубыми небесами.
 
 
Тяну ноздрями ароматы
И ощущаю сырость кожей.
Такой один из нумизматов,
Кто смог собрать букет пригожий,
Для самой нежной на пороге,
Пока мой пёс несётся к миске,
Вослед не слушая упрёки
И в гневе брошенные мысли.
 
 
Прошу «судью» о снисхожденье:
Он так старался в сборе «взятки».
Букет красив на загляденье,
Да и с любовью всё в порядке.
Простив, целуешь в щёку с ходу,
А псу кладёшь добавкой кости.
Пусть рядом где-то непогода,
Но счастье вновь зашло к нам в гости…