Читать книгу: «Жизнь с точки зрения экономиста», страница 8
Выбор решений: парадоксы, эффекты, манипуляции
Возвращаемся на магистраль.
Итак, несмотря ни на какие внешние силы, мы предполагаем и доказываем, что свобода воли в экономическом смысле существует. Эта свобода проявляется в выборе самостоятельных решений.
А вот саму проблему выбора (причем, свободного и осмысленного) в экономической жизни чаще всего сводят к поиску варианта решения, при котором максимизируется некоторое ожидаемое значение целевого показателя полезности, причем не всегда количественно измеряемое.
Но проще всего, это когда полезность может быть конкретно измерена.
Например: прибыль (показатель полезности, измеряемый в деньгах) или срок, ожидаемой окупаемости инвестиций (время), или соотношение доход-риск (безразмерная величина) и т.д.
Так что фундаментальной основой всех теорий свободного выбора является внутреннее предположение, что рациональный участник рынка при выборе решения пытается максимизировать некоторую известную ему величину, отражающую (субъективно, вероятностно, несовершенно и т.д.) полезность принятия того или иного варианта решения.
Такой подход чаще всего может рассматриваться как решение обобщеннной задачи выбора между выигрышем и еще большим выигрышем.
Заметим, именно так по таким лекалам создавались в СССР (лучшей в мире стране!) произведения пропагандистского кинематографа (лучшего в мире кино!):
борьба хорошего с еще лучшим.
Выбор между выигрышем и еще большим
выигрышем.
Идея проста. Есть два варианта. Оба, вроде бы, приемлемы. Из двух возможных вариантов вы выбираете лучший (вроде бы).
Но чем лучше? Хоть чем-то. Мы уже говорили о кардиналистском и ординалистском подходах к определению полезности.
Вопрос «а на сколько лучше?» относится именно к кардиналистскому подходу, т.е. количественному измерению полезности.
Но это возможно далеко не всегда.
Разговор двух блондинок:
-Сережа предпочтительней, чем Николай.
-Чем предпочтительнее?
-Чем Николай.
Пример 1. Вы выбираете на рынке виноград для себя. Пробуете.
Несколько разных сортов. Все более или менее приемлемые. Вкусные и свежие. Требуете информацию о цене, м.б., поставщике. Покупаете более дешевый. Разница в цене (напр.10%) понятна, она же обеспечивает вам некоторый денежный выигрыш. Полезность тем самым измерена.
Пример 2. Вы выбираете виноград для украшения стола. Не пробуете, но представляете себе, как он будет смотреться в вашей вазе, не требуете информацию. Покупаете более красивый. Но вкусы разнятся. Гость может любить маленький зеленый кишмиш, а вы купили крупный красный мускат. Ожидаемая полезность не измерена и вообще, не очевидна.
Пример 3. Вы раздумываете за кого выйти замуж. Не пробуете, т.е. не наводите справки, не советуетесь с родителями, не рассчитываете. Выбираете более привлекательного. Любовь… Полезность неочевидна, последствия непредсказуемые. Ваши ожидания крайне расплывчаты. Поведение нерационально.
Пример 4. Вы раздумываете за кого из двоих однокурсников выйти замуж. Оба достаточно привлекательны. Наводите справки. Выбираете более обеспеченного и/или перспективного. Стремитесь к максимизации ожидаемой полезности. Поведение рациональное. Последствия как в предыдущем примере – неочевидны.
Какие разные задачи! А ведь это все выбор между хорошим и еще лучшим.
Выбор этого типа фактически является основным предметом теории ожидаемой полезности на протяжении всей истории науки в ее попытках описать экономическое поведение людей, начиная от основателей (Бернулли, фон Нейман, Моргенштерн) и до продолжающихся исследований сегодняшнего дня.
Разработанные за это время теории принятия решений на основе ожидаемой полезности, в самых разных своих модификациях многократно конкретизировались и детализировались.
Особо следует отметить масштабную теорию перспектив (Тверски, Канеман), в сущности это был настоящий прорыв в сторону перехода к многообразию подходов. В настоящее время именно это многообразие свойственно современным методам анализа и прогноза в экономике, да и в иных сферах.
Таким образом, на протяжении длительного времени теоретики всерьез полагали, что поведение человека в процессе выбора (между хорошим и еще лучшим) описывается следующими соображениями:
Полезность равна размеру предполагаемого выигрыша, умноженного на ожидаемую вероятность его достижения.
Такой подход, в теории мог бы предсказывать, а фактически даже предписывать людям стремление к максимизации этой функции, как определяющий признак рациональности выбора и осмысленности экономического поведения в целом.
Конечно, если бы научиться определенно и заблаговременно представлять себе результаты свободного выбора в реальных условиях, то это было бы неплохо!
Парадоксы, эффекты манипуляции
Все и было неплохо, пока не были обнаружены ошеломляющие парадоксы, проявились и не были описаны и классифицированы поведенческие эффекты и не начались попытки их примирения и/или согласования с теорией рационального выбора.
Интенсивная работа по осмыслению этих отклонений в поведении фактически свелась к усовершенствованиям, адаптации, а иногда и опровержению теории ожидаемой полезности.
По крайней мере, в аксиоматике Неймана-Моргенштерна
добавим для особо любознательных.
Все началось еще с работ Бернулли, потом Алле и Сэвиджа, сейчас знамениты Шиллер, Акерлоф, Талер и десятки иных блестящих исследователей. Но к счастью для всех нас в середине этого пути оказались Тверски и Канеман со своей теорией перспектив. Они фактически узаконили серьезные исследования парадоксов и возникающих на их основе поведенческих эффектов.
Конечно, все это требует специального курса или специальной самостоятельной работы. Пожалуйста, все открыто! Добро пожаловать в новый мир, находящийся на самом стыке экономики и психологии.
В рамках нашего курса мы очень коротко и поверхностно опишем основные изученные поведенческие эффекты, их также называют «эвристики». Потом добавим кое-что от себя.
Сначала неполный и неупорядоченный перечень с краткими комментариями.
Эффект исходного положения
Упрощенный смысл: принятие решения путем сравнения любого предполагаемого изменения с исходным положением.
Пример: В результате некоего решения (действия) можно заработать 100 долл. Выигрыш не имеет большого значения, если вы его сравниваете со своим месячным доходом 10 000 долл., но имеет очень большое значение по сравнению с пенсией 150 долл./месяц. В итоге принятие или отклонение решения, т.е. осуществление действия или бездействие, слабовато связано с самой величиной выигрыша, но сильно зависит от исходного положения ЛПР. Важно: вероятность выбора решения не всегда зависит от качеств самого решения, иногда она больше зависит от вас лично!
Эффект владения
Примерный смысл: то чем мы уже владеем, представляется нам более ценным, чем является на самом деле.
Пример: Классический пример: билет на популярное шоу вы купили на пределе своих материальных возможностей – за 200 долл. Вам предлагают 250, 300 долл. – вы отказываетесь. Может быть не все из вас, но многие точно. Это отклонение от рационального? Конечно. Другой пример: вы купили небольшой золотой слиток в спекулятивных целях. Золото падает. Вы продали слиток? Нет, уж очень красивый, а вдруг еще подорожает? Кстати, к обесценивающимся активам даже в бездокументарной форме это тоже относится. Они некрасивы, но они ваши и, стало быть, вы их, скорее всего, переоцениваете. Важно, что наблюдается тот же эффект: вероятность принятия решения не всегда зависит от качества самого решения, иногда она больше зависит от вас лично!
Эффект репрезентативности
Смысл: неверные представления и ожидания, основанные на малых выборках и искаженном представлении о вероятностях.
Пример: Сотрудник нашей компании узнал, что многие другие наши сотрудники вложили деньги в акции нашей же компании. Следовательно, рассуждает он, они пойдут вверх. Но выборка маловата… Что касается вероятностей, то тут проще: у человека, похоже, вообще нет встроенного устройства подсчета вероятностей и операций с ними. А условная вероятность …это вообще.
Про парадокс Линды почитайте, пожалуйста.
Вывод: вероятность принятия решения зависит не столько от качества решения, сколько от вашей способности к объективной оценке информации и самоконтролю.
Эффект доступности
Примерный смысл: недавние события и свежая информация доминируют в процессе принятия решений, особенно если они ярко изложены и концентрированно подаются.
Пример: вчера по телеку какой-то крупный специалист вещал, что квартиры будут дорожать, надо поспешить с оформлением договора на покупку. Между тем позавчера другой не менее крупный спец предсказывал, что обвал на рынке жилой недвижимости неизбежен. Но на наше сегодняшнее решение больше повлияет вчерашняя информация, чем позавчерашняя
Вывод тот же, что и в случае предыдущего эффекта.
Эффекты чувствительности к потерям
Смысл: на потери мы реагируем значительно острее, чем на приобретения (Тверски, Канеман). Скрытый смысл: в процессе выбора решения мы будем не так стремиться увеличить выгоды как избежать потерь. Это важная для нас мысль, запомним…
Пример: убыточные позиции спекулянты подолгу не закрывают, быстрее закрывают выигрышные. Не могут признать неотвратимость потери, но еще больше боятся упустить прибыль. Другой интересный пример. Если вам очень качественно и быстро отремонтировали компьютер, вы сочтете это совершенно нормальным, в крайнем случае, поделитесь с коллегой. Если некачественно – расскажете всем знакомым! Ущерб, даже небольшой ужасно раздражает.
Конечно, список эффектов можно продолжать еще долго. Но притормозим и поговорим еще о двух.
Эффект формы
Смысл: способ формулировки задачи выбора влияет на выбор.
Пример. «После операции 10% пациентов становятся инвалидами. Или: «после операции 90% пациентов становятся совершенно здоровыми». Другой пример: стакан полупустой или полуполный? Третий пример: если двигатель Мерседеса имеет ресурс 500.тыс.км, то как правильно сказать: «двигатель продающегося автомобиля имеет ресурс 250 тыс. км.». Или «пробег продающегося автомобиля 250тыс.км»? Все это убеждает нас, что дело не только в качестве самого решения, но и в формах подачи.
Эффект якоря (эвристика привязки)
Смысл: числовые оценки, возникающие в процессе выбора решений, как правило, смещены в сторону некоторого наперед заданного значения.
Пример: Контрольная работа. 1) Укажите в верхнем правом углу листа последние пять цифр номера своего студенческого билета. 2) Напишите предполагаемый размер своего годового дохода через десять лет. Результат: чем больше номер, тем выше ожидаемый доход. Другой пример: Перекличка студентов по списку. Потом: очень громко « номер 28 опять опаздывает, объявляем предупреждение номеру 28». Задание: припомнить численность населения штата Оклахома (правильный ответ – 4 млн). Ответы завышены. Другой вопрос (громко): студент из списка под номера пять: вы невнимательны! Задание припомнить численность населения Шотландии. Ответы занижены. Якорь работает!
Ну, для поверхностного знакомства с эффектами нам материала хватает.
Но давайте взглянем на эти очевидные, но все равно удивительные явления под совершенно иным углом зрения.
Все упомянутые нами и нами не упомянутые парадоксы и эффекты на самом деле представляют собой врожденные особенности, недостатки или даже дефекты нашего механизма принятия решений в реальных условиях. То же относится и к тем эффектам и дефектам, которые пока что учеными не выявлены. Фактически, это все естественные слабости нашего механизма принятия решений.
Между тем, в условиях конфликта интересов и смертельной борьбы в экономическом мире знание слабости потенциального противника – это большое преимущество.
В итоге, если у нас есть враги (а они есть!), то они могут воспользоваться нашими слабостями. Они и пользуются.
Часто это называют манипуляциями. Подразумевают стремление изменить наше восприятие и/или поведение при помощи скрытой или обманной тактики.
Скрытой – точно, а вот обманной – не всегда.
Заметьте, что в статистике исходов операционного вмешательства искажений не было (90 исцеленных против 10-ти умерших), цифры злонамеренно не менялись, менялась только форма подачи материала. Но при этом, если есть Некто, кто выбирает эту формулировку вопроса, то этот Некто заведомо влияет на восприятие, ожидание, и тем самым подталкивает опрашиваемого к заведомо нужному варианту решения.
Кому нужному? Да, вот этому самому Некто. В нашем примере несложно предположить, что терапевт, предлагающий консервативный вариант лечения или фармацевт, продающий дорогостоящий препарат, будут пытаться отговорить пациента от операции и сформулируют альтернативу, основываясь на совершенно правдивой информации о умерших. В то же время в регистратуре частной хирургической клиники будут рассказывать о девяноста процентах пациентов, которые после операции сумели выиграть Бостонский марафон.
Ничуть не лучше, когда к манипуляциям прибегает государство.
Знаменитый вопрос Фаины Раневской:
Девочка, ты хочешь поехать на дачу или чтобы тебе отрезали голову?
Заинтересованность вообще не всегда может быть измерена в деньгах и измерена вообще. Иногда это вопрос существования. Например, референдумы о независимости – оружие тех, кто их проводит.
Примеры.
Бывший СССР. Референдумы о независимости.
Март 1991. 1) Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?
Украина: Да – 70,2%,
в т.ч. Крым-87.6%
Март 1991г. Второй вопрос. Согласны ли вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских Суверенных республик на основе Декларации о государственном суверенитете Украины?
Украина: Да – 80,2%
Декабрь 1991г. Подтверждаете ли Вы Акт о провозглашения независимости Украины?
Украина: Да – 90.32%,
Крутой поворот за полгода.
Еще раз к этому же вопросу, т.е. референдуму декабря 1991г. Подтверждаете ли Вы Акт о провозглашении независимости Украины?
Крым: Да – 54.2%,
Референдум о независимости Крыма 2015г.
Два варианта: вхождение Крыма в состав РФ или восстановление Конституции 1992г. при сохранении Крыма в составе Украины.
За сохранение в составе Украины:
Крым: 3.37%.
Ну, и как это все расценивать?
Краткий вывод: Манипуляционные (в диапазоне от слухов до угроз) воздействия на массовые настроения и ожидания определяют соответствие результатов референдумов заранее намеченным.
Но, давайте отметим, что в таких случаях общественное мнение, в сущности, беззащитно. Массированные потоки пропаганды, восхваления, оскорбления, угрозы расправы, Искажения новостной ленты, клеймо врагов и предателей в отношении инакомыслящих, односторонний подбор распространяемых материалов. Распятые мальчики, всемирные заговоры, кольцо врагов, корабли противника в сердце Отечества. И так далее, включая силовое давление. И все это производит сильное впечатление на массовое сознание.
Но может быть это потому, что масса в большинстве состоит из обычных людей, не подготовленных к внутреннему интеллектуальному сопротивлению. Кроме того, обычный человек (не входящий в малочисленные группы с особыми интересами) как мы уже замечали, в принципе не воспринимает проблемы гигантского масштаба как свои собственные. В огромной мере для него это просто игра в политику, тема для несерьезного безответственного разговора.
Нам с вами, что 300 млн. что 300 млрд (Евросовет или Европарламент)– абсолютно все равно, мы их себе толком никак не представляем, а значит и разницы не видим.
Но зададимся вопросом: а как обстоят дела с подготовленной аудиторией? Можно ли манипулировать ею с помощью сочетания уже описанных эффектов (дефектов)?
Можно, ответим мы. На основе этих же и иных эффектов.
Группа методов, которую мы сейчас рассмотрим, связана с эффектом привязки. Думаю, что это еще более сильное запрещенное оружие.
В качестве примера опишем эксперимент, который проводился нами в аудитории 413 (Центр по исследованиям глобальных рынков) с группами слушателей семинара по рынку Forex), имеющих приблизительно равную подготовку по техническому анализу финансовых рынков.
Целью эксперимента была проверка реальных возможностей целенаправленного управления поведением молодых трейдеров на рынке при помощи манипулятивного воздействия, но при обязательном условии: «ни слова неправды»!
Итак, поток слушателей семинара трейдеров около 20-ти человек был разделен на две группы. К каждой группе был инкогнито прикомандирован нейтральный наблюдатель.
Темой занятия для первой группы (май 2013г.) послужил заранее заготовленный текст, сопровождающийся графиком котировок золота с 2000г. Текст звучал примерно так:
«Роль золота как резервной валюты остается неизменной. Несмотря на катаклизмы последних десятилетий, значение золота для инвесторов и спекулянтов велико. В период с 2000г. котировки золота впечатляюще поднялись, хотя сейчас несколько откорректировались. До конца года это коррекция может продлиться, а может восстановиться рост котировок».
Далее, ключевая фраза:
Но даже если золото и возобновит рост, все равно до конца года уровень 1800 долл. за унцию стопроцентно достигнут не будет.
Далее, каждый из слушателей должен был озвучить свое личное предположение о цене золота в декабре и предложить свою торговую тактику. Размер вкладываемого капитала не обсуждался и ограничивался суммой выделенного Центром капитала. Преподаватель и наблюдатели участия в дискуссии не принимали.
Наиболее радикальные предложения слушателями группы
отклонялись. Мнение природного диссидента, утверждавшего, что золото в принципе расти не будет, а будет падать, было группой отвергнуто. После анализа всех мнений группа сошлась на предположении о росте котировок до уровня 1500 долл. за унцию, а торговая тактика свелась к идее купить, т.е. открыть длинную позицию по золоту по действующей цене предложения (1350 долл./унция) с предполагаемой продажей по 1450 долл./унция в середине декабря.
Вторая группа, собравшаяся через 40 мин. в этой же аудитории (при полном отсутствии контактов со слушателями первой группы) получила тот же текст, но ключевая фраза была такой:
Даже если золото продолжит падение, все равно до конца года уровень 1100 долл. за унцию стопроцентно достигнут не будет.
Далее, как и в первом случае каждый из слушателей озвучивал свое личное предположение о цене золота в декабре, мнение другого оппозиционера, утверждавшего, что золото до конца года будет расти, а не падать, было отвергнуто с праведным негодованием. После обсуждений и некоторых компромиссов группа сошлась на предположении об ожидаемом до конца года падении цены золота до уровня 1200 долл. за унцию, а торговая тактика свелась к идее продать золото, т.е. открыть короткую позицию на уровне 1340 долл./унция с предполагаемым закрытием по 1250долл./унция в середине декабря.
Наблюдатели остолбенели…
Подводя итоги эксперимента, заметим – это был впечатляющий результат! Не говоря ни слова неправды, предоставив одну и ту же информацию (текстовую и графическую), мы добились противоположного поведения групп слушателей. И не случайных, а вполне подготовленных.
Итак, реальность такова, что в процессе принятия решений все мы находимся под теми или иными воздействиями (не всегда целенаправленными), искажающими рациональность наших замыслов, мотивов, действий и бездействия. И это нужно как то учитывать…
Выбор решений: три ветви
Но вернемся к проблемам выбора не с позиции злонамеренного и корыстного манипулятора, а с позиций исследователя, желающего прояснить истинные механизмы выбора и масштабы искажений.
Итак, накопившиеся парадоксы и замеченные эффекты поведения заставили ученых взглянуть на проблему выбора пристальнее, причем оказалось, что на глобальных рынках в реальности картина еще запутанней и драматичнее.
Если не ставить задачу извлечения прибыли из слабостей участников рынков, а руководствоваться стремлением к истине, то фактически наблюдаемые или даже кажущиеся отклонения от рациональности в экономическом поведении неизбежно приводят к стремлениям усовершенствования базовой модели.
Логика примерно такова: это не мы себя ведем неправильно, это модель неправильная. (Верно, кстати). И эта логика приводит к последовательным усложнениям модели, лежащим, в основном, в чисто технической плоскости. Об этом желающие смогут узнать больше на дополнительном занятии.
Мы несколько сузим область приложений и следом за большинством исследователей обратимся к задаче выбора актива на финансовых рынках.
Пусть Р(Х) – цена некоторого актива Х, рассматриваемая как функция времени, а ОП(Х) – его каким-то образом измеренная ожидаемая полезность. Совместим графики этих функций на одной плоскости следующим образом:
ОП (х)
Price (x)
1 3
2
t
Из общих соображений следует ожидать, что вслед за ростом функции полезности должен наблюдаться и рост цены актива; вслед за пиком полезность начинает уменьшаться, и цена актива также уменьшается. И так далее до следующей вершины, после чего полезность и цена растут и картина повторяется.
Тогда рациональный участник рынка отслеживает график, чтобы в ситуации, когда полезность велика, а цена мала (актив недооценен), произвести покупку, надеясь на последующий рост цены. В противоположном случае, когда полезность падает, а цена растет – он должен готовиться к продаже актива Х.
Эта идеализированная картина слишком часто оказывается неверной. Известно значительное количество контрпримеров, опровергающих связь этих рассуждений с реальными событиями на рынках.
И эти контрпримеры хорошо известны трейдерам. Цена акций почему то слабовата связана с выплатами дивидендов (которые часто представляются естественными показателями полезности). Игра на финансовых рынках по индикаторам зачастую также приносит множество разочарований. И т.д.
Чтобы обобщить картину, можно констатировать вслед за А. Тверски и Д.Кадеманом, что «теория ожидаемой полезности, рассматриваемая как обоснование рациональности выбора при принятии решений, оказывается нестабильной в связи со всеми присущими человеческому мышлению ошибками (эвристическими, привязки, формы и тому подобными)».
Цитата неточная, но по смыслу понятно.
Однако мы попробуем привнести в эти довольно очевидные рассуждения и некий иной элемент.
Рассмотрим случай, когда функция ожидаемой полезности некоторого актива существенно растет, а цена на него падает, или стабильна, или растет очень медленно. В этой ситуации покупка актива должна представляться и действительно представляется рациональному участнику рынка очень выгодной с точки зрения максимизации ожидаемой полезности и надежд на будущий выигрыш.
И она действительно представляется выгодной!
Но ведь это еще вовсе не гарантирует, что он действительно совершит сделку! Он может предпочесть иной продукт, предлагаемый рынком, или вообще подождать завтрашнего закрытия, или обнаружить, что у него мало свободных средств, или даже вспомнить, о том, что у жены скоро день рождения и следует поберечь деньги на подарок…
Таким образом, могут вступить в силу иные соображения
(наилучшего распределения ограниченного ресурса). И таким образом очень заманчивый инструмент может быть куплен и не будет, и спрос на него, может быть, и не вырастет, и цена не вырастет тоже!
Это еще одно возможное и весьма важное объяснение наблюдающихся фундаментальных отклонений от рационального рыночного поведения.
Итак, подытожим: по разным причинам, но возможен и действительно часто наблюдается следующий феномен:
привлекательный актив, отвечающий всем требованиям рациональности экономического выбора (т.е. максимизирующий функцию ожидаемой полезности), может быть и не куплен, причем по причинам, не связанным с оценкой самого актива.
И именно эти причины и вызывают непонятное (на первый взгляд) экономическое поведение. Т.е. выбор между хорошим и еще лучшим не всегда завершается покупкой лучшего. Запомним…
Запомним и идем дальше.
Выбор между проигрышем и еще большим проигрышем
Все представляется не особенно сложным. Понятие наименьшего зла глубоко распространено и понятно. И весь накопленный методический аппарат теории ожидаемой полезности со всеми обобщениями может быть здесь применен столь же успешно (?).
Среди общеизвестных результатов предлагаю остановиться вот на чем. Рассмотрим классическую лотерею
( 100, 1 или 100000, 0.001),
т.е. нам предстоит сделать свободный выбор между «железной» возможностью небольшого выигрыша 100 долл. с вероятностью 1 и неочевидной возможностью весьма проблематичного выигрыша миллиона с «ничтожно малой» вероятностью.
Согласно многочисленным проведенным исследованиям инвесторы здесь распределяются так: значительное большинство опрошенных предпочитают первый исход; явное меньшинство – второй.
В нашей аудитории мы тоже это проверяли, причем на реальные деньги. Студент подходил к столу и выбирал наугад по одной карте из двух новеньких карточных колод для преферанса (32 карты в каждой), лежащих перед ним.
Если отказывался это делать – получал право на бесплатную бутылку пепси в университетском кафе.
Если бы он достал двух червовых тузов
(1/32 х 1/32- вероятность чуть меньше одной миллионной), чего в истории университетских экспериментов ни разу не произошло, он освобождался от платы за обучение до конца программы (примерно 2 тыс. долл.). Ясное дело, что в противном случае не получал ничего.
Примерное соотношение сторонников первого выбора к сторонникам второго у нас составило три к одному.
Между тем кажется, что численности этих групп должны были быть приблизительно равными, поскольку размеры выигрышей, умноженные на вероятности их получения в нашем примере почти равны.
Надо сказать, что это довольно стандартная жизненная ситуация выбора между двумя вариантами поведения. Здесь «трусость» борется с «жадностью» и в нашем примере и в экономической жизни вообще.
Довольно очевидно, что наблюдаемые предпочтения наших слушателей, не являются заведомо очевидными с точки зрения теории ожидаемой полезности (по крайней мере, в добернуллиевские времена).
Собственно с анализа подобных феноменов и начались непрерывные попытки усовершенствования базовых моделей.
Продолжим. Исследователи многократно проводили эксперименты с переменой условий задачи и переходе к эквивалентной лотерее вида:
(-100, 1; -100000, 0.001).
Здесь человек принимающий решение сталкивается с необходимостью тяжелого выбора: смириться с неотвратимой потерей сравнительно небольшой суммы 100 долл. или рискнуть потерей ценного миллионного актива с «ничтожно малой» вероятностью.
Здесь картина резко меняется и подавляющее большинство опрошенных предпочитает второй вариант, принципиально не учитывая малую вероятность большого проигрыша.
Этот эксперимент мы проводили в следующих условиях. На столе лежат две новенькие колоды карт, но карту из обеих колод тянет наша ассистентка. Если она вытягивает двух червовых тузов с той же вероятностью, что и в предыдущем примере, то студент обязан внести 2500 долл. США в благотворительный фонд университета в качестве помощи студентам, нуждающимся в льготах. Если карты выпадают другие, студент не платит ничего. Можно отказаться от участия в игре, но нужно купить на 2.5 долл. удобрений для цветов в коридоре.
Не отказалось рискнуть крупной суммой явное большинство.
Вероятность потери двух тысяч долларов оно (большинство) оценило как «ничтожно малую». И конечно, оказало право-два червовых туза предъявлены не были.
Ясно, что тот же эффект так или иначе сказывается на операциях страхования имущества и хеджирования разнообразных коммерческих рисков.
Типичный диалог:
– Заплати сто долларов страховому агент.у
– А зачем?
– А вдруг сгорит дом?
– А вдруг не сгорит…
Всего двое из студентов нашей аудитории согласились купить удобрения, т.е. откупиться двумя долларами и пятьюдесятью центами от маловероятных, но более серьезных потерь.
Чего и следовало ожидать
Но обнаружилось и кое-что неожиданное.
Наши эксперименты проводились много лет со студентами разных курсов и факультетов. Результаты примерно совпадали.
Однако, была выявлена некая весьма устойчивая группа опрошенных, которая в своем выборе между двумя проигрышами упорно выбирала первый вариант. В каждой аудитории два-три человека.
Можно сказать, что это была группа «с особыми интересами» (выражение Мансура Олсона). В тех ситуациях, когда речь шла о довольно больших проигрышах во второй части лотереи, студенты «с особыми интересами» предпочитала не думать о вероятностях, а сразу откупаться от возможных потерь.
Кстати у студентов из этих групп обнаружилась еще одна характерная деталь экономического поведения – даже если им под разными предлогами предлагалась целая серия подобных по смыслу лотерей, они все равно были непоколебимы в своем выборе – т.е. предпочитали заранее откупаться реальными, хоть и небольшими суммами от грядущих, хотя и маловероятных неприятностей.
Представим предпринимателя в стране с жесткой экономической системой, который постоянно поддается давлению со стороны контролирующих государственных и иных органов. Он поневоле является законченным и убежденным взяткодателем, вынужденным работать в коррумпированной среде.
Дать взятку (т.е. идти на малый проигрыш со стопроцентной вероятностью) – это значит попытаться откупиться от маловероятных, но весьма опасных последствий. И такие опасности исходят из самых разных мест (пожарной инспекции, налоговой инспекции, санитарно-эпидемиологической, и пр.пр.пр.).
Вот почему члены групп «с особыми интересами» дают взятки, лоббируют нужные им постановления, назначения. И как показывает ряд примеров, их выбор является хоть и безнравственным, но экономически рациональным и обоснованным. То же относится и к негосударственным поборам: мафия, рэкет, бандитское крышевание и пр.
Эти размышления приводят нас к следующему обобщению:
В экономической жизни наблюдаются как минимум две группы различно мыслящих существ (людей, организаций, стран…) принимающих решения.
Эти группы ведут себя по-разному в задачах выбора между возможными проигрышами. Первая из них (скорее всего более многочисленная) действует более раскованно и азартно, а вторая – соглашается с убытками, но строго ограничивает величину возможных потерь, невзирая на малую вероятность появления крупных неприятностей. Видимо, можно предположить, что вторая группа – это группа участников с « особыми интересами» и несколько повышенным чувством «тревожности».
