Читать книгу: «Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.2. 1997–1999 гг.», страница 2
629. Май. Лебле в Мурманске. Ельцин с Мосхадовым мирный договор подписали. «Солдаты худеют, понимаешь, а генералы жиреют». «Пока ругаешь жизнь, она проходит»
М а й 1 9 9 7 г.
1 мая. Ноль – плюс 10 градусов. Катались с Сашулей по первому маршруту, я – коньковым ходом. У меня скольжение отличное.
2 мая. Плюс 9 – плюс 3 градуса. Прошёлся в раскоряку по первому маршруту по очень рыхлому снегу. И это было закрытие сезона.
5 мая. Серёжа Лебле прилетел из Архангельска. Без предварительного уведомления, хотя я его и ждал где-то в эти дни, но точного срока он так мне и не сообщил. А я должен был ему лекции спланировать, оплату организовать заранее. Он же первым делом у меня лимон занял на обратную дорогу: все деньги, мол, в Архангельске оставил (мать плоха). Пришлось мне попрыгать вокруг университетской бухгалтерии, чтобы успеть всё оформить за те два дня, что Серёжа тут собирался пробыть.
6 мая. Лекция профессора Гданьского технического университета С. Б. Лебле «Солитоны и хаос» на кафедре физики.
7 мая. С Серёжей у ректора и прощальные разговоры в ПГИ (после второй лекции) и дома.
8 мая. Садохов в отставку подал от меня. Не считает, мол, возможным для себя исполнять далее обязанности моего заместителя по учебной работе. Обиделся, что я его тезисы к публикации не принял. И вообще потакаю бессовестным Краеву и Вихореву, с которыми он тщетно борется. Блин.
12 мая. Ельцин с Мосхадовым мирный договор подписали несмотря на похищения журналистов. Хватило у Ельцина мужества признать своё поражение и напрасность пролитых кровей. Извиняться, правда, не стал, но встреча его с Мосхадовым в Москве – почти извинение. И на том спасибо.
17 мая. Студент из Томска по ТВ так определил современную власть российскую: «военно-православно-криминальная…»
19 мая. У ректора получил положительные резолюции на свои рапорты по поводу поездки в Англию на ЕИСКАТовский воркшоп и по компьютерному обеспечению кафедры.
Моё письмо Мите от 19 мая 1997 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Прости, прости, что не пишем – замотались. Твоё письмо от 4—5 мая к нам на почту пришло 12-го, а мы его из ящика извлекли только в субботу 17-го. Сразу не сел ответ писать – думаю: подожду, как «Балтика» со «Спартаком» сыграет, посмотрю отчёты во всех обозрениях, тогда уж напишу. В воскресенье вечером решил: напишу уж после того, как к ректору схожу насчёт командировки в Англию, на очередной ЕИСКАТовский воркшоп. Вот сходил сегодня, попросил командировать и тот согласился, клюнул на солидный том «Annales Geophysicae» с нашими статьями, представленными на предыдущем сборище со ссылкой на МГТУ, так что начинаю готовиться: запросил формальное приглашение для визы. Воркшоп состоится 23—27 июня в Лестерском университете. Я туда два доклада заявил, их приняли, в программу включили, но поддержки не обещали. Вот, ректор выручает.
Я же ведь теперь у него на полную ставку работаю, а в ПГИ по совместительству. Терещенке я обещал, что осенью (в конце октября) вернусь на постоянную работу в ПГИ. Но в университете я чувствую себя комфортнее, получаю больше, и если бы не нагрузка преподавательская ненормальная, то и не раздумывал бы, где работать на постоянной основе. У ректора, например, я сегодня не только поездку в Англию выклянчивал, но и компьютерное всякое добро. Так он и тут мне не отказал: наложил положительную резолюцию на мой рапорт. Конечно, эту резолюцию в железо чтобы превратить, придётся ещё посуетиться, но тем не менее новый Пентиум-200, принтер и сканер обещаны вкупе с умощнением двух старых компьютеров.
А ещё ректор оплатил Серёже Лебле, напросившемуся, чтобы я его пригласил лекции почитать, дорогу, суточные и почасовые. Серёже-то на самом деле надо было в Архангельск смотаться, у него там мама плоха, вот он и затеял мне заботы с выколачиванием денег для него, предварительно заняв их у меня. В своём репертуаре, в общем. Причём мне пришлось по настоянию бухгалтерии писать объяснительный рапорт на имя ректора, почему мой профессор приглашённый через Архангельск в Мурманск из Гданьска летел (там, действительно, были отмены прямых рейсов), а Серёжа благодушно ляпнул в разговоре с ректором, что он, видите ли, очень любит северян, поскольку сам родом из Архангельска. Лекций он прочитал всего две, но достаточно артистично, так что народу (преподавателям нашей кафедры и кафедр высшей математики и технической механики, а также сотрудникам моей пэгэёвской группы), похоже, понравилось, хотя поняли его всего человека два-три.
Серёжа меня испанскому обучал (кастильскому, то есть настоящему), удивлял произношением слов «yo» и «llama»: у него звучит как «дьё» и «дьяма»…
И теперь мы с ним е-мэйлами на испанском обмениваемся. Впрочем, у меня большие подозрения, что он его изрядно подзабыл. А в нашей переписке по-английски было такое (мама тебе писала, кажется, об этом). Он меня просил перенести сроки визита с апреля на начало мая, я ему ответил:
«Well, but skiing is better in April».
А он мне:
«Do gribov li?!» (Знаешь, конечно, откуда это – из анекдота: Петька – Чапаеву: «Василий Иванович! Белые в лесу!» Чапаев отвечает: «До грибов ли, Петька?!»).
С подачи Серёжи будем открывать в МГТУ совместно с кафедрой высшей математики специализацию «физическая информатика» (или «компьютерные технологии в физике»), чтобы было, куда моих лицеистов пристраивать.
По секрету Серёжа мне сообщил, что он собирается на постоянную работу в Гданьск переходить, вроде его берут, и квартиру там покупает. Что я и приветствовал. Рыба ищет, где глубже. Вообще же приятно было с ним повидаться, хотя он меня и обозвал садистом, а я его разгильдяем.
На твой ваучер нам заказали пятиместные апартаменты (Милочка с Павлом собираются с нами) в Беверли Хиллс Клаб в Лос-Кристианосе (на самом юге острова) с 3 по 10 октября, а следующая неделя (приветственная от RCI) – в Кальяо Гарден, это километрах в 15 западнее, так что готовься теоретически по Тенерифе, чего там и как. Интересно, в «Апокалипсисе» (про вьетнамскую войну) командный пункт (или командирскую землянку, или что-то в этом роде) называли в шутку почему-то «Беверли Хиллс» – откуда это, не знаешь?
Ну, а про футбол ты всё знаешь лучше моего. Может, и на «Торпедо» – «Балтика» был? Похоже, там «Балтика» не выглядела хуже соперника, и вообще выступает вполне адекватно составу, а где-то и не везёт (как Кантоне, например, в полуфинале). А Дзолла каков? Надо бы его в «Балтику» переманить. Или Роландо лучше? Но Шанталосов-то даёт! Зря его обижали.
Снег у нас ещё не весь растаял, и температура выше десяти редко поднимается. Боголюбов ещё и в День Победы на лыжах катался, а мы закрывали сезон 1-го (мама) и 2-го (я) мая, причём 1-го мая было очень неплохо при плюс десяти градусах.
Мои планы на лето (после Англии, если удастся туда поехать): поменять зубы (совсем меня замучили) на протезы и съездить в Калининград по поводу памятника для деда. На это, глядишь, весь июль и уйдёт, а там грибы надо будет запасать. Мама поедет в Калининград через Москву где-нибудь в начале июля, начнёте с ней поездку на Канары оформлять.
Твоим усердием научным довольны. Ты прав абсолютно: не идёт эксперимент – грызи теорию, читай литературу.
А у меня кроме работы одно развлечение сейчас – фотографии цветные увеличиваю, которые получше. Хорошо смотрятся. Ну, и испанским занимаюсь всё же по выходным, три урока осталось последних. Жажду твою кассету послушать.
На этом кончаю. Крепко тебя целуем, скучаем.
Папа, мама
P.S. В списке кандидатов в член-корры (очень большом), опубликованном в «Поиске», много знакомых имён, штук пять известных геофизиков (Иванов-Холодный, Трахтенгерц, Ерухимов, Ораевский и я), но, главное, мой одноклассник Валерка Долгополов там же…
21 мая. Садохова и Никонова к званию доцента представляли на кафедре. Вихорев и Краев против Садохова голосовали.
22 мая. Ельцин Родионова с поста министра обороны отставил за то, что «солдаты худеют, понимаешь, а генералы жиреют».
23 мая. Хвиюзова рассказывала: в Брайтоне можно услышать в магазине: – Вам послайсать или целым писом?
25 мая. Плюс 6 – 11 градусов. Загорал на столе у окна.
«Пока ругаешь жизнь, она проходит».
29 мая. У первой группы геологов экзамен принимал. Паша Соколов ошарашил испанской тирадой.
630. Июнь. Рассказ тёти Тамары. В Лестере, Стрэтфорде и Лондоне
И ю н ь 1 9 9 7 г.
6 июня 1997 г. Вторую группу геологов отмучил. Одна пятёрка, одна четвёрка, одна тройка, четыре пары, двоих не допустил, две неявки и один отказ от тройки.
12 июня. 33 года нашей совместной жизни с Сашулей. Хвиюзова у нас в гостях с рассказами о поездке в США.
Мои записки в поездке Петербург-Москва-Лестер-Лондон-Москва
14 июня 1997 г., суббота. 8 градусов тепла, пасмурно. Из Мурманска я с трудом уехал в аэропорт. Пришли с Сашулей к вокзалу утром – автобусов нет, народу на остановке 106-го полно: перед Троицей на кладбище едут. Маршрутное такси, к счастью, подкатило. Я в него уселся, полная машина набилась, да тут инспекция (две бабы) к водителю прицепилась. Долго его документы изучали. Не понравились они им:
– Оставьте наших пассажиров!
Можно подумать, у них тут куча автобусов простаивает, а водитель маршрутки пассажиров перехватывает. Пассажиры зашумели и велели водителю ехать, что он и сделал к моему облегчению.
В Питер прилетел в полпервого дня. Жарища 27 градусов. В 15.40 был уже в Сестрорецке. С порога – на кухню, помогать тёте Тамаре крошить продукты к праздничному столу. Без четверти пять гости собрались отмечать 45-летие свадьбы дяди Вовы и тёти Тамары: Володя и Галинка Куренные (фотокамеру подарили), тётя Валя (сестра тёти Тамары) и Люба – племянница, дяди Вити покойного дочка. Мать её – тётя Жанна не пришла, сославшись на больные ноги.
Огромное вытянутое блюдо с маринованной корюшкой (крупной, с икрой) опустошили с ходу минут за десять, а потом пировали остальным: салаты, студень, заливной судак, мясо. Я привёз шампанское, водку, сёмгу, икру тресковую в тюбиках и коробку конфет «Золотая нива». Были заказанный торт, пирожные, ещё конфеты.
В этот день «Балтика» в Москве с ЦСКА вничью сыграла – 1:1.
15 июня, воскресенье. С утра побегал чудесно 1 час 20 мин в Дубках в новых кроссовках индонезийских, купленных на барахоловке перед отъездом за 80 тысяч рублей. Сашуле они не понравились, а мне оказались само то – лёгкие, по ноге, амортизируют хорошо.
Потом длинный завтрак, переходящий в обед остатками вчерашнего пиршества. Неописуемый рассказ тёти Тамары о похоронах, а до того – заказном убийстве кота, а до того – о попытках его лечить. Вот этот рассказ.
Бедный кот от аллергии отгрыз себе хвост, но не совсем. Понесли его к ветеринару (тётя Тамара и тётя Валя, а кот Жанкин), заплатили 20 тысяч за перевязку, а за операцию надо 50, а где их взять?
Решили – так заживёт. Стали, дома потом, сами перевязку делать втроём: двое за лапы кота держат, третья за хвост и перевязывает. Кот орёт, не даётся, вырывается. Кое-как перевязали, а он повязку тут же содрал, опять хвост грызёт. Ну, что делать? Усыплять его надо, чтобы не мучился. А это 50 тысяч платить. А где их взять?
Ладно, говорю, найдём мужика, чтобы за бутылку убил кота. Нашли соседа, хороший мужик, больной, не зарабатывает, за бутылку всё, что хочешь, сделает. А чем убивать-то? У Жанки ведь в доме ни черта нет, ни молотка, ни топора. Пожрать-то и то нет. Жанка – жадная. Сама пожрать любит, а в доме нет ничего.
Пошли во двор. В мешок кота завернули. Мужик утопить предложил его в озере, да мы не согласились: они живучие, долго мучиться будет. А самим жрать уже охота, а у Жанки нет ни фига. В общем, убил кота мужик кирпичом с двух раз. Хоронить надо. А у Жанки нет ведь ни фига, ни лопаты никакой, чем могилку-то рыть? Нашли какую-то деревянную лопатку, стали ею рыть, так у неё ручка сразу же отломалась. Кое-как, в общем, закопали. Пошли помянуть его, по пол-рюмочке выпили, а закуски никакой – у Жанки ни черта в доме нет. Всё.
Я рассчитывал позагорать в Сестрорецке, но хотя было тепло – солнышко спряталось, и прогноз был: циклоны с похолоданием и дождями.
16 июня, понедельник. С утра отправился в Консульство Британии у Смольного. Занял очередь на улице за полчаса до открытия десятым примерно. Через 2 часа у меня приняли документы и велели прибыть за паспортом в 16.30 сего же дня. А я волновался! Очень чётко у англичан всё налажено. Из консульства пошёл по банкам бродить – от «Невского паласа» до Галерной у «Медного всадника». Выяснял возможности отправить в Англию деньги за коммунальное обслуживание нашей дачи в Клубе Сан-Антонио. Через «Вестерн Юнион» проще всего, но надо указывать имя и фамилию получателя, а у меня только адрес фирмы. Потом вернулся в консульство, получил паспорт с визой и – в Сестрорецк. Сашуля звонила негодующе – факса из Англии нет! (Обещали факсом банковские реквизиты выслать.)
17 июня, вторник. Жуткая холодина, ветрюга, дождь. Поехал в ААНИИ командировку отмечать. Там никого нет, все в отпусках уже, но наткнулся нечаянно на Наталью Благовещенскую. Она тоже в Лестер летит, а у неё дочь Настасья (25 лет, биохимик, через полтора года аспирантуры диссертацию защитила) сейчас в Лондоне по гранту обретается. Я, конечно, вцепился со своими почтово-финансовыми проблемами и выпросил Настасьин телефон: может, она сейчас за меня заплатит (до дедлайна), а я Наталье деньги хоть тут, хоть там отдам.
Из ААНИИ я отправился в железнодорожные кассы у Казанского собора за билетами на поезд на Москву на сегодня же вечером, оттуда под Арку на Дворцовой площади по телефону звонить – Мите и Настасье в Англию. Настасьи на службе нет – дома работает. А телефон только рабочий. Тогда позвонил в Care International и сообщил, что я факса не получил, сам уже в Петербурге, завтра буду в Москве, а платить хочу из Англии, если они штрафа не наложат. Обещали не налагать. Приехал в Сестрорецк – Сашуля звонила, факс пришёл.
Дал Бургвицам 400 тысяч – на хозяйство дачное. Тётя Тамара слезу пролила: чего это дядя Вова так на неё смотрит, как будто она эти деньги выпросила. Хотя элемент выпрашивания, конечно, был. Ельцина ненавидят вовсю, как и Чубайса, и Гайдара. Жалуются на нищету, но живут не голодно. Вечером уехал в Москву.
18 июня, среда. Из-за аварии товарняка накануне поезд опоздал на 2 часа. Митя меня встречал. Закинули шмотки в комнату, позавтракали (ж/д пакетом) и пошли в УМО. По дороге выяснилось, что в Эдинбург Митя уже не целится, а хочет попасть на Школу в сентябре в Италии. Ездили с ним в центр отправлять его заявку на эту Школу через Международную Почту. Вернулись в ГЗ, пообедали (по 14—15 тысяч обед). Митя поскакал в лабораторию, а я в универмаг «Москва» за постельным бельём и подушкой, но до того на ВМК выяснил про специализацию «Математическое моделирование» и отметил командировку.
Вечером балдел от Митиной «Сони» – и от музыки, и от испанского, вот чем бы надо здесь заниматься, а не носиться по столице! Слава Богу, не жарко хоть – и сюда циклон дошёл.
«Балтика» – «Зенит» – 2:2. На последней минуте зенитовцы в свои ворота гол забили.
19 июня, четверг. Купил в ГЗ 160 фунтов стерлингов, больше не нашлось. Попытался найти их в окрестностях МГУ и на Ленинском проспекте – без результата. Вечером Милочка звонила Мите в лабораторию, просила ей билеты на Канары покупать, а с Павлом так и не ясно до сих пор – поедет или нет.
20 июня, пятница. Утром Митя с Михеичем в футбол играли с преподавателями, а я пытался их сфотографировать. Митя при счёте 4:4 забил на радость мне, да и всей команде обалденный гол – в падении через себя под перекладину. Такие не у всякого футболиста в жизни случаются. Даже соперники аплодировали.
Вообще играет сынуля очень прилично, неожиданно даже для меня. Например, такой вопль был слышен: – На ворота навешивай, там Намгаладзе верховой выиграет!
Это при том, что Митя самый малый на поле. Но в футболке с надписью «Баджио» на спине (что в Испании купили). И в воротах нормально стоял, не пропустил, а один раз даже выручил – спас от гола. В общем, порадовал меня сынуля. Очень даже сильно.
А после футбола я побегал по резиновой дорожке стадиона. Ой, как здорово! Тут я почувствовал, что у Мити здесь по-настоящему счастливая жизнь. Работой увлечён, футбол, друзья, всё есть, ко всему приспособлен. Слава тебе, господи!
Днём Митя трудился в лаборатории, а я ездил в RCI. Спрашивал у трёх милиционеров, где тут Космодамианская набережная – не знают. У рыбака спросил – в канаве снасти полощет – тоже не знает. А ею оказалась противоположная набережная этой канавы, о чём и написано крупными буквами на стене дома на той стороне. Дом же этот – шедевр современного зодчества – «Риверсайд Тауэрс». Там RCI и находится. Оказалось, моей заявки в компьютере нет. И сдачи недели в банк тоже нет. Права качать я не стал, перезаказал на новое место. Потом опять фунты искал без успеха. И еле успел, не заходя домой, встретиться с Митей в условленном месте у «Балатона», чтобы ехать к семи в гости к Бирюковым. Купили тёте Майе цветы и шампанское, дяде Гене баночку красной икры и заплатили 20 тысяч штрафу за безбилетный проезд в автобусе.
У Бирюковых хорошо поели, и Митя сбежал полдевятого к себе в лабораторию, а я ещё сестёр своих заставил со мной по телефону поговорить за их счёт. Ночевать оставаться я не захотел (чтобы побегать утром по стадиону), да Майечка и не предлагала. Уехал около полуночи и долго блуждал вокруг ГЗ в поисках входа в корпус «В». Митя не предупредил, что переходы между корпусами все на ночь закрывают. Из двоих парней, у которых я расспрашивал дорогу, один был крепко пьян и весьма агрессивен, чем-то я ему не понравился, но второй его удержал. А у меня в сумке куча денег была для закупки фунтов. Мите я потом выговорил за «московское гостеприимство» – бросил меня выпившего с деньгами на ночь глядя. С Митей же мы не пили ни разу до Бирюковых.
У них, к слову, Андрей пьёт по-чёрному. Ребёнка своего пьяный уронил, месяц в больнице потом пролежало дитя с матерью. Из машины у него украли сумку со всеми документами, ключами и кучей денег, на таможне заработанных. Как раз он позвонил при нас, что документы ему подбросили, так Гена как ребёнок радовался. Это у него не первый случай уже, говорит. Боится, что с работы выгонят.
21 июня, суббота. С утра 11 кругов пробежал по стадиону, пока Митя спал. После завтрака Митя в Ленинку отправился, а я загорать на стадион, где и пишу эти строки.
22 июня, воскресенье. Шереметьево-2, уже за кордоном.
Встали с Митей в 5.40 и около 8.30 были в Шереметьево-2, за два часа добрались от общаги.
В Шереметьево у девочки шарик улетел. Девочка плачет, шарик улетел, её утешают, а шарик висит, упёршись в потолок, невысокий в этом месте, и верёвочка от него свисает с колечком. Чем бы достать? Я решил попробовать зонтиком. Митя воспротивился моей попытке – не смеши, мол, публику. Но я зонтик достал, раскрыл его и попытался зацепить краем спицы зонта за петельку. Просто стоя, я не доставал сантиметров десять. Начал подпрыгивать с зонтом, но попасть спицей в петельку с прыжка можно было, наверное, только в одном случае из ста, долго бы пришлось прыгать. Надо высокого найти. Ну и нашёл одного мужика, моего возраста, а ростом заметно повыше. Тот без проблем зацепил моим зонтом шарик за петельку, а я вручил шарик девочке. Доставил радость. Родители благодарили за изобретательность. Армяне, похоже. А я Мите говорю:
– Вот чего же ты не хотел девочке помочь? Нехорошо. Теперь же будет что в мемуар записать.
Что и делаю сейчас, расслабившись в кресле перед посадкой в самолёт (А310).
Над Лондоном летели очень низко, хорошо было видно Темзу, парламент. Садились чуть ли не в грозу, и до конца дня солнышко показывалось между ливнями. Первый контакт с симпатичным «бобби»: – Где тут коучи на Лестер?
Тот показал и объяснил подробно, как идти.
А до того искал и нашёл офис Аэрофлота, отметил обратный билет и поменял кроны и марки на фунты (менее выгодно, чем в Диалог-банке предлагали). Взял билет до Лестера и посидел в кафе с пакетиком сока апельсинового за 50 центов 100 граммов и со своими крекерами. В кафе объявление: «Птиц не кормить!» Воробьи местные садятся прямо на столы и готовы из рук кормиться.
В кассе автостанции мне сказали, что автобус (коуч) на Лестер (и далее) отправляется в 15.30, на стоянке было указано время отправления 15.45, а отправился он в 16.10 и прибыл в Лестер где-то около 18.40 вместо 18.15 по расписанию. Из-за плохой погоды якобы. И в самом деле, движение по шоссе было хоть и многорядным, но не быстрым в сплошной колонне машин.
Первые географические впечатления: пейзажи как в Калининградской области, только дороги раз в 10 шире и каштанами не обсажены, и движение левостороннее. Массивы краснокирпичных домиков с микроскопическими двориками.
В Лестере из автобуса вылез – закачало. Доехал до Стэмфорд Холла (университетский Центр конференций в Оадби, где заседают и тут же живут, – это километрах в четырёх от самого университета, который находится практически в центре самого Лестера) за 5 фунтов 50 центов на такси, из них 20 центов на чай оставил. А автобус местный за 80 центов довозит, как сказал мне сосед по общаге (пятикомнатный блок с общей кухней и сортиром) – Андрей Литвин из Гренобля, стажёр с кафедры физики атмосферы СПГУ, после четырёх курсов, бакалавр.
Стэн Каули – профессор, главный редактор «Анналс Геофизика», шеф группы Радио и Космической Плазмы местного университета – тепло встречал всех прибывающих и провожал каждого до его комнаты. Рассчитался с ним за все брони – 322 фунта. На кухне – какао, чай, кофе, сахар, молоко в холодильнике, чем и запивал свои сухарики, крекеры, пряники и булочку с самолёта.
23 июня, понедельник. С утра побегал восхитительно по туманному Альбиону в жуткой сырости, но с южными ароматами зелени. После завтрака пошлёпал в собственно Лестер, точнее в его центр. И в первом же банке (через сорок минут ходьбы – Ллойдс Бэнк, Ландон Роуд, Оадби) отправил за бесплатно деньги за «дачу». Захотел сфотографировать банк, перекрёсток и вид вниз к центру Лестера – оказалось, камера не работает. Решил, что дело в батарейке и поскакал дальше до ближайшего фотомагазина. Там выяснилось, что батарейка в порядке, а вот работает только одна программа из множества видов съёмки. Похоже, что камера отсырела, вчера я её на боку таскал полдня в местной сырости. Обидно.
В обед Матиаса встретил, а когда постер развешивал – Дэйв Айденден подошёл. После заседания с обоими одновременно общался у себя в нумере, а после ужина с Натальей гулял по пустынному Оадби. В тупиковый центр забрели. А после открытия первого заседания такой ливень обрушился на зал заседаний – крыша грохотала и заглушала речь первого докладчика (Алкади). Народ с юмором к этому отнёсся. Кормят хорошо, вечером за отдельную плату вино подают. На халяву попробовал мускателя французского, очень неплохого.
Дом Шекспира в Стратфорде. 26 июня 1997 г.
24 июня, вторник. В первый утренний перерыв бегал в Лестер – искать книжный магазин университетский. Нашёл быстро – случайно прямо на него вышел. Долго рылся в Клеточной Биологии, но понял, что всё это – учебники, и ничего не купил. Еле успел к концу обеда. Вечером очаровательно погуляли с Матиасом и Клаудией (его женой) по центру Лестера (пешеходная уже более 200 лет улица и прочие древности) и посидели в «Жирном Коте» (ели лосося с картофелем и красным вином) и поболтали о том, о сём, включая работу, детей и Ельцина. Я на английском, Матиас на русском, Клаудиа больше на немецком с Матиасом, но понимает она все языки (я её спросил: – Шпрехен зи дойч? (Говорите по-немецки?) – Она глаза на меня вылупила, а я тут же заявил: – Абер ихь нихт! (А я нет!), но иногда вставлял немецкие словечки), а под конец мы с Матиасом на испанский перешли.
Матиас с женой приехали сюда на своей машине (паромом переправлялись) – красной «Хонде» весьма внушительных габаритов. Матиас хотел меня на ней в общагу отвезти, но я отказался ради пеших трёх с половиной километров (от его отеля) перед сном, которые и преодолел только что.
P.S. А аппарат-то просох и заработал к моей великой радости!
25 июня, среда. Опять густая морось легла, бегал в мокроте. И закачало после бега, видать, давление на погоду реагирует. И аппарат снова отказался работать в такую сырость (кроме режима SNAP).
Моё командировочное удостоверение специально в Лестер возили, чтобы печать поставить. А после ланча экскурсия в замок Warwick и в Стрэтфорд на Эйвоне (родина Шекспира). Замок и окрестности очень живописны (погода, к счастью, существенно улучшилась), но более всего мне композиции в Кинг Мэйкере понравились. А по Стрэтфорду три часа бродил, не заходя никуда – деньги экономил. Много молодёжи в шекспировский театр направлялось.
26 июня, четверг. Ещё промозглее, с ветром, даже не бегал. Мой доклад – первый. Выступил хорошо, вопросы были. Матиас сказал, что так заслушался, что не успел меня сфотографировать, хоть и готовился. На постерной сессии активно пообщался с Филом Вильямсом и Фуджии (который возглавлял тут целую бригаду молодых япончиков), последнему кучу оттисков отдал на всю японскую команду. Нюгрен предлагал по томографии сотрудничать. Андрей Литвин очень подробно про модель расспрашивал.
Вечером (с 18.30) reception в баре (бесплатно вино красное и белое, а за деньги – пиво, которое предпочитала молодёжь) и после – conference dinner (товарищеский ужин). Посидели неплохо с Матиасом и женой его (слева от меня), Стэном Каули, Денисом Алкади и Андреем Литвином (напротив). Интересно, что мороженое давали после жареных крабовых палочек перед мясом. Вино было красное сухое и белый мускатель (чуть полусладкий) и было сервировано по два бокала каждому из расчёта пить и то, и другое. Молодёжь у нас почти целую бутылку белого увела в обмен на пустую, как я в былые времена из-под Мигулина.
27 июня, пятница. Ветрюга не унимается, но первые полдня хоть было сухо, а к вечеру и дождь пошёл. Последнее заседание, в перерыве которого я позвонил, наконец, в Care International и уведомил о своём платеже. Обучение обращению с телефоном-автоматом стоило мне 40 пенсов, а потом я истратил ровно фунт. После ланча (а перед ним я подарил одну бутылку водки Тюдору Джонесу – декану факультета физики и астрономии, работы которого с Ришбетом я изучал ещё в начале своей модельерской деятельности, вторую – по окончании ланча Стэну Каули) около часа отвечал на вопросы Дэйва в своей комнате, после чего нас с ним отвезли в Лестер, где он вылез у вокзала, а меня переселили в гостиницу Stoneycroft House, где и пишу эти строки перед телевизором (Уимблдонский турнир начался), сбегав на вокзал и позвонив бесплатно в Лондон по телефону заказов гостиниц, где мне сообщили, что надо карточку кредитную иметь и посоветовали ехать на вокзал Виктория, там, мол, можно и без кредитной карточки заказать. В ходе этой прогулки купил путеводитель по Лондону за 3.75 ф.с.
В 18.45 за мной заехал Тюдор и повёз ужинать «на ферму», куда подъехали Стэн с женой и двумя сыновьями 14 и 12 лет, а потом жена Стэна ещё и за дочкой лет восьми съездила на машине. Славно посидели с пивом. Меня угощали «мясо-почечным пирогом» (Steak and Kidney Pie) – очень вкусно и мало на что похоже: мясо с почками запечено в тесте в глиняной сковородке, как бы слоёный пирог с очень нежно хрустящей оболочкой, мягкой, не жёсткой. Сказали, что типично английское блюдо.
Все взрослые за рулём, но пиво употребляют (Стэн около литра выпил, Тюдор поменьше, жена Стэна – два бокала тёмного «Гиннеса»). Тюдор меня домой, то есть в гостиницу отвёз. По телевизору показывают: Record Rain. Всю Англию залило (а в мае у них засуха была), Уимблдон в грязи по уши почему-то, не понял, откуда грязь.
28 июня, суббота. Проснулся в новой гостинице около шести утра, глянул в окно: морось. Решил не бегать, а поспать ещё – поберечь силы для прогулок по Лондону. Позавтракал, стал собираться на поезд 10.15 (они каждые 45 минут ходят, накануне был на вокзале, посмотрел расписание. Гляжу, что такое? Кое-какого барахла нет – рубашек, трусов, плавок, оставил в общаге в шкафу, так собирался там второпях!
Что делать? До общаги сорок минут ходу, туда – обратно – полтора часа минимум, их придётся вычесть из прогулок по Лондону. Может, чёрт с ними, с рубашками? А если бегом? Для чего у меня шорты и кроссовки? Авось, уложусь меньше, чем за час! И рванул. Под дождиком. Вместо того, чтобы до завтрака – побежал с полным желудком.
Добежал за 20 минут. Всё закрыто, конечно. В одном окне на первом этаже административного домика свет увидел, женщина молодая сидит, но дверь заперта и звонок выдран. Постучал в окошко, она вышла, объяснился: мол, стоял тут вчерась, да забыл барахлишко кой-какое. Ушла куда-то, вернулась с ключами: – Пошли искать. Какое барахлишко-то? (What stuff?) – Да пара рубашек там, трусы и прочее.
Пришли, открыли. Я всё своё выгреб в мешок припасённый, раскланялся (мол, сори, вот такой я профессор – повсюду вещи забываю. И обратно побежал. Душ принял и на вокзал. Уехал поездом 11.45 за 24.40 ф.с. (долго не мог поверить цене, почему-то решил, что должно быть порядка двух фунтов – банкноты спутал отложенные на билеты). Уютный поезд домчал до вокзала Сант-Панкрас за полтора часа. На вокзале в туалет сходил за 20 пенсов. Здание вокзала снаружи понравилось, сфотографировал.
Вокруг походил: отелей – прорва (микроскопических, правда). И обменник рядом. В обменнике поменял сто долларов на 58 фунтов и в первый же отель сунулся. 25 фунтов. Я ожидал 40. Посмотрел комнату – с телевизором. О'кэй. Девушка дежурная полячкой оказалась, два года только как в Лондоне, по-русски говорит. Расплатился, два фунта в залог за ключ оставил и – вперёд!
По путеводителю, конечно, сориентировался и поскакал, грубо говоря, на юг или юго-юго-запад. На юг, скорее. Мимо Университета, Британского музея и Библиотеки, Национальной галереи, Трафальгарской площади (!), откуда повернул слегка назад мимо площади Ватерлоо к Пикадилли (сёркус и улице)!! Где-то между Трафальгарской площадью и Пикадилли (или на Пикадилли-стрит) решился-таки купить Мите Signal Transduction за 25 фунтов. С Пикадилли свернул в Букингэмский парк (точнее, в Грин-парк), через который вышел к Букингэмскому дворцу (!!!), оттуда к Вестминстерскому кафедральному собору (!) и по Викториа-стрит к Вестминстерскому аббатству и парламенту с Биг-Беном (!!!!!). Фотографировал, конечно.
На обратном пути истратил 7 фунтов на альбомы и открытки с видами Лондона и 5 фунтов на красное вино (французский Кларет из Бордо 1995 года), хотя видел до того и подешевле, но боялся, что магазины закроют, а около гостиницы магазинчик был открыт, где можно было купить красное за 3.25. Но вот сейчас пью Claret и балдею – очень мягкое и вкусное вино, не жалко фунтов!
