Читать книгу: «Шахматный клуб», страница 4

эпизод 11-й

После памятного турнира на титул чемпиона шахматного клуба братья Беловы исчезли и больше не появлялись, хотя, по правде сказать, зла большого на них не держали и я был уверен, повинись они искренне, забыли бы все эту историю.

Впрочем, Иван Андреевич с Клавой тоже как-то перестали посещать наше сообщество. Клава объясняла, что Ване дали квартиру и нужно было её обустраивать. Потом они, опять же, намерены отправиться в свадебное путешествие по Волге – это целых две недели. Так что не до досуга им, коим является шахматный клуб. Об этом Клавдия Алексеевна говорила мне, когда мы с ней пересекались, благо оказалось, что жили рядом.

– Вот надоем я Ивану Андреевичу, – смеялась счастливая женщина. – И побежит он от тоски в клуб.

– Вы не можете надоесть, – искренне возражал я.

Моё возражение ей нравилось, и она, продолжая смеяться, добавляла:

– Ах вы, дамский угодник, – а потом грозила мне пальцем: – Бедная девушка, которая попадёт, Лавруша, в ваши сети.

Я тоже смеялся. И не потому, что шутки были смешными, а потому, что было радостно-приятно находиться рядом со счастливым человеком, тем более зная, каким трудом это счастье было получено.

– А что Тая, всё тает по Андрюше? – решила узнать последние новости, вернее, сплетни клуба Клавдия Алексеевна.

– По какому Андрюше? – удивился я, зная, кого имеет в виду собеседница.

Клавдия Алексеевна мило улыбнулась, прощая мне моё наивное непонимание некоторых процессов.

– У нас только один Андрюша подходит на эту роль.

Так оно и было. Самым молодым членом клуба был студент третьего курса геологического факультета университета Андрей Васильев. Сильный шахматист, умнейший человек и просто замечательный парень. И так сложилось, что членом нашего же клуба была Таисия Андреевна, преподаватель того же вуза, где учился Андрей. Правда, в студенческой жизни они никак не пересекались, а вот в клубе частенько, и о том, что парень натурально сохнет по Таисии, все были в курсе. Она, без сомнения, тоже и буквально измывалась над молодым человеком.

Какие только колкости она себе не позволяла, когда они играли за одной доской. Сначала Андрей играл в полсилы, отдавая должное преподавателю и женщине, которая ему нравится. Но она его задирала и заставляла выкладываться по полной. Никогда не переживала о поражениях, мне лично даже казалось, что ей нравилось, когда она уступала в упорной борьбе. Но когда она выигрывала, то потешалась уже как могла, подчёркивая тот факт, что противник был младше.

– Ой-ой-ой, тётенька не знала, что с ребёнком нельзя играть в полную силу, – это было ещё самое невинное её заявление в таком случае.

Андрей какое-то время терпел, потом срывался и неделями не появлялся в клубе. А когда приходил, давал себе слово не играть с Таисией, но потом своё же слово не держал и всё снова шло по кругу. Друзья ему постоянно советовали плюнуть и забыть эту дамочку, поскольку Андрей был парнем видным, а девчонок вокруг, что того снега зимой. Он соглашался, но снова и снова возвращался в клуб, чтобы получить очередной щелчок по носу. Иногда в прямом смысле слова.

И вот мне, знающему всё об отношениях этих персонажей, Клавдия Алексеевна говорила, что это Таисия сохнет по Андрею. Вернее, она употребила глагол «тает». Я счёл это за шутку, но собеседница говорила вполне серьёзно. А когда я выразил категорическое несогласие с её мнением, Клавдия Алексеевна предложила план, который покажет, кто из нас прав. Он был настолько комичен, что я моментально согласился и решил реализовать его в ближайшую пятницу. Тем более обстоятельства располагали.

Точнее, осуществить задуманное позволяла информация о том, что на следующей неделе Андрей уезжает к бабушке в Белоруссию на месяц. Он каждый год, когда в деревне начиналась заготовка сена, уезжал косить траву, называя это самым лучшим физическим занятием, что удалось придумать человечеству за всю его историю. И кстати, его рассказы о том, что такое покос, данные слова только подтверждали. О звуке, что издаёт коса, соприкасаясь с тяжёлыми от капель утренней росы стеблями травы, он мог рассказывать бесконечно.

И я решил воспользоваться данным обстоятельством, чтобы реализовать намеченный, не побоюсь этого слова, коварный в отношении некоторых личностей, план.

В ближайшую пятницу, когда начал собираться народ, я объявил, что согласно последним новостям местной прессы наш Андрей отправляется в трёхлетнюю экспедицию в Антарктиду в качестве гляциолога. Поскольку все знали специальность, которую получал в вузе Андрей, да и газета в моих руках добавляла правдивости моему утверждению, весть моментально разлетелась между участниками клуба. Добралась она и до Таисии Андреевны, которая тоже не почувствовала подвоха. Пётр Карпович даже посочувствовал ей, обещая при крайней необходимости заменить место груши для битья, которое оказывалось вакантным.

И вот тут, по моим наблюдениям, настроение у бравой шахматистки резко ухудшилось, если не сказать больше. Хотя я ещё надеялся, что не проигрываю в нашем с Клавдией споре. Немного воспрянул я, когда Таисия с нескрываемым гневом посмотрела на пришедшего с легким опозданием Андрея. Члены клуба выстроились в очередь выразить восхищение его поступком уехать на время и обещали, что будут с нетерпением ждать его возвращения и следить за его успехами. Андрей принимал неожиданное для него внимание и не понимал, как можно будет следить за его успехами в части запаса сена на зиму в глухой белорусской деревне. Но считал, что если он будет перечить, то это будет воспринято за неуважение.

Когда все члены клуба попрощались с ничего не понимающим парнем, к нему подошла Таисия. Вида она была грозного, если не сказать разгневанного.

– Катись-ка ты в свою Антарктиду, – почти прошипела женщина. – Ты думаешь, я не знаю, что это ты специально делаешь, чтобы сделать мне больно?

Вид у Андрея был слегка пришибленный: сначала странные поздравления, а затем упрёки, словно пощечины.

– Ненавижу тебя, – уже громким голосом заявила Таисия, направившись в сторону выхода, и, не поворачиваясь, добавила: – Катись на все четыре стороны, всё равно тебя никто не будет так любить, как я.

Уже в дверях её остановил мой голос:

– Коллеги, извините. Я всё перепутал. В экспедицию в Антарктиду отправляется Васильев Алексей, а не Андрей. Простите меня за такое головотяпство.

Все рассмеялись, вспоминая свои напутствия, и Андрей, тоже поняв суть происходящего, наконец высказался:

– А я думаю, что это меня на месяц провожают, как на годы.

Общее веселье прервал грозный цокот каблучков. В направлении меня, глядя прямо в глаза, двигался ураган по имени Таисия Андреевна. Остановившись в метре от моего стола, шёпотом, но холодок пробежал по моей спине, произнесла:

– Интриган… – и, не находя слов, стукнула ножкой, правда, каблучок лишь негрозно щелкнул.

Понимая, что этого будет недостаточно, брякнула кулачком по столу, развернулась и снова пошла на выход, но, ввиду того, что юбка была узкой, походка не выглядела воинственной, как ей хотелось. Разве что громкий стук двери возвестил об истинном состоянии женщины.

Ещё не смолк последний звук, как, не сговариваясь, десятки голосов хором закричали опешившему герою:

– Догоняй.

Мы с Клавдией сидели в кафе и ели оплаченное мной как проигравшей в споре стороной фисташковое мороженое. Женщина с интересом выслушала мой рассказ. По её виду было заметно, что к победе она относилась довольно безразлично. Когда я её об этом спросил, она пояснила, что наш с ней спор был некорректным, ведь касался женской психологии, что для меня, да, впрочем, и для любого мужчины, есть тайна великая.

Я попробовал не согласиться и начал рассуждать про общечеловеческие черты поведения. Вот, например, с чего вдруг моя собеседница решила, что Таисия неравнодушна к Андрею. Она постоянно его подначивала, дразнила, демонстрировала безразличие. Это всё для чего было?

– Она пыталась скрыть свои чувства, – просто ответила мудрая женщина.

– От кого? – удивился я.

– От себя, – получил я простой и исчерпывающий ответ. – Она не хотела признаваться себе в первую очередь. Вот страх её и сдерживал. А дразнила Андрея для того, чтобы он принял решение. Она же умная женщина и понимала, что если она за них обоих решит, то потом будет себя винить. А так всё просто: щёлкнула парня по носу, он обиделся и ушёл. Вся ответственность на нём.

Меня поражала железная, но абсолютно непонятная мне логика.

– А почему она сама не прояснила отношения? Её что, пугала разница в возрасте? – пытался хоть в чём-то разобраться я.

Клавдия Алексеевна мило наморщила лоб:

– Какая разница, Лаврик? Я тебя умоляю. Она всего на два года старше.

– Тогда почему? – настаивал я на разъяснении.

– Потому, что дура, – последовал ответ, который еще больше запутывал.

– Вот здесь поподробнее, – обрадовался я, понимая, что поймал собеседницу на противоречии. – Минуту назад вы назвали Таисию умной женщиной, а теперь говорите, что она дура. Нужны пояснения.

Клавдия Алексеевна снисходительно посмотрела на меня, как смотрят на ребёнка, и сказала:

– Умная – это про интеллект. А дура – это про то, как она им, своим интеллектом, пользуется, когда дело касается чувств.

эпизод 12-й

Последние события мы обсудили. Пора отправляться по делам, но очень уютная атмосфера общения с Клавдией Алексеевной заставляла меня искать повод не уходить. И в этот момент моя собеседница прямо засветилась удивительным светом и расплылась в улыбке.

– Ванечка, – прошептала она.

Тут же всё помещение небольшого заведения общественного питания заполнил знакомый баритон:

– Какая приятная встреча, – прозвучало прямо у меня за спиной, и через мгновение я пожимал широкую ладонь бравого офицера.

– Если мы не идём в шахматный клуб, то шахматный клуб приходит к нам, – вещал Иван Андреевич, присаживаясь рядом с Клавдией и целуя её в щёчку.

– Ты о чём? – спросила она.

– Вот Лаврентий, а вон Пётр Карпович, – он указал на вошедшего в кафе Хромых и обратился к нему: – Пётр Карпович, мы здесь.

Похоже, что у полковника в отставке была какая-то притягательная сила: где бы он ни появлялся, моментально вокруг него собирались люди.

Пётр Карпович откликнулся на призыв и присел за наш столик. Расстроенный вид его бросался в глаза, но я счёл невежливым обращать на это внимание. А товарищ полковник, совсем наоборот, не считал деликатность достойной добродетелью и сразу предложил:

– Давай выкладывай, что произошло. Да не тушуйся, здесь все шахматисты. Мы быстренько разберём партию.

Сомнения только несколько секунд читались в глазах нашего знакомого, и потом он выложил свою проблему. Оказалось, что в небольшой деревеньке Старица в полуторастах километрах от столицы был у Петра Карповича дом. Много поколений Хромых проживали в нём. И земелька вокруг дома имелась. И оформлена была по закону – не подкопаться. Недавно соседний участок купил важный тип. Бывший прокурор района. И сразу попросил, скорее, даже потребовал убрать часть забора. Ему, видите ли, баньку ставить нужно, а забор мешает. Карпыч понимает, что с соседями желательно в мире жить, и хотел договориться: давай, мол, землями махнёмся. Я здесь забор подвину. А ты чуть в стороне так же сделаешь.

Усмехнулся сосед. Да так нагло, что противно аж стало. В следующие выходные приезжает Карпыч, а его забора нет. По его участку метрах так в двадцати от границы возведено другое ограждение.

Разбираться пошёл, а сосед даже разговаривать не стал.

– Не нравится, шуруй в суд. Тебе ещё присудят, чтобы заплатил мне за демонтаж твоих деревяшек.

И дверь перед носом закрыл. Пошёл Петр Карпович в полицию. А там участковый молоденький глаза прячет и рекомендует не ввязываться в тяжбу. У бывшего прокурора все судейские в друзьях, а председательша – так вообще.

Вот и сегодня бывший прапорщик ходил в адвокатскую контору. Они цену назначили, но предупредили, что такое дело выиграть вдали от столицы почти невозможно. Там, на периферии, все повязаны. Так что, если Карпыч договор заключает, они, конечно, сделают всё, что от них зависит, но не советуют.

Рассказ ввёл меня в уныние. А Иван Андреевич, напротив, оживился:

– Петро, ты же шахматист. Что за тоска в голосе? Давай разберём эту партию, – и руками нарисовал шахматную доску. – Что мы имеем? У противника инициатива, лучшая позиция и преимущество в фигурах. Так?

Все присутствующие включились в анализ ситуации и согласились с предложенной оценкой.

– А теперь давайте поищем наши ресурсы, – предложил Иван Андреевич, глядя на присутствующих по очереди.

Мы опускали глаза и пожимали плечами. Похоже, его это даже веселило.

– А наше преимущество в том, что соперник не ждёт от нас контригры. Поэтому наш козырь – неожиданность. И на его ход мы ответим немедленно. Он походил на битое поле, полагая, что мы с ходу сдадимся. А мы только начинаем игру, – опять обвёл присутствующих взглядом и, увидев всё то же уныние, скомандовал: – Вызов принят. За мной.

Очень скоро мы оказались в шахматном клубе, куда нас привёл вожак, планирующий сыграть небезопасную шахматную партию.

Все давно не видели Ивана Андреевича, поэтому обступили, чтобы поприветствовать, поинтересоваться, когда он вернётся, и просто пожать руку очень позитивному и приятному человеку.

Завладев всеобщим вниманием, Крылов сделал объявление:

– Внимание, завтра проводится субботник для оказания помощи члену нашего клуба Петру Карповичу. Адрес доложит он сам, я же хочу знать, кто сможет завтра прибыть в деревню Старица. В моей машине три места. Пётр Карпович, сколько возьмёшь? Ещё трое в машину прапорщика.

И дальше пошёл административный процесс. В это время к организатору подошли Андрей и Таисия. Они стояли, полуобнявшись, ожидая, когда полковник обратит на них внимание. Тот улыбнулся Андрею и внимательно посмотрел на Таисию.

– Мы бы хотели в вашу машину, – предложила Таисия. – Если ещё не занято.

– Это же когда я отказывал женщине? – отрапортовал Андрей Иванович. – А чтобы ещё и беременной, так точно никогда.

– Да мы ещё… – начал Андрей, но его рот прикрыла маленькая женская ладошка, пришлось замолчать, но глаза начали расширяться от удивления.

Увидев это, полковник почувствовал себя лишним. Уходя, он услышал возглас, который мог означать всё что угодно. Но ему хотелось, чтобы это был восторг. Скорее всего, так оно и было. Когда назавтра в его автомобиле оказались Андрей и Таисия, Клавдия не раз тихонько спрашивала мужа, почему Таисия так светится.

Когда подъехали к указанному дому, там уже стояли несколько автомобилей. Это друзья-однополчане и однокашники приняли приглашение друга отметь праздник и заодно поучаствовать в субботнике, который был анонсирован как очищение окружающей среды от несправедливости. А кто может отказаться от подобного мероприятия из друзей и знакомых Ивана Андреевича? Правильно – никто.

После приветствий и дружеских объятий собравший всех взял слово:

– Товарищи офицеры, – начал полковник запаса, но, обводя присутствующих взглядом, наткнулся на выделявшегося возрастом Андрея и поправился: – И товарищ старший сержант. Короче, крылатая пехота, произошла вопиющая несправедливость. Нужно это исправить. А кто, если не мы? Тем более в наш праздник.

Иван коротко изложил суть проблемы и предлагаемый путь решения. Это встретило одобрение, но он посмотрел на Профессора, не без оснований полагая, что последуют сомнения. Однокашник Костя Рыбаков, имевший в курсантские годы прозвище Профессор, поправил очки и резюмировал:

– Дело хорошее. Надо помочь, – а потом уже хозяину дома, который дивился такому количеству гостей: – Пётр Карпович, неси документы, подтверждающие обоснованность требований.

Прапорщик Хромых, хоть ему это было несвойственно, немного оробевший в присутствии такого ранга офицеров, когда к нему обратились, даже обрадовался возможности доказать своё право и обоснованность претензий и побежал в дом, почти не хромая.

Друзья загалдели, упрекая Профессора:

– Ты что, Вандреичу не веришь? Да было ли такое, чтобы Ванька кого обманывал?

Профессор, готовый к такому напору, поднял руку и, добившись тишины, пояснил:

– Иван не обманет, а вот самого Ивана обмануть – раз плюнуть. Помните, как в училище он был дежурным по кухне, а я дневальным…

– Помним, помним, – загалдел народ. – Ты эту историю уже тысячу раз рассказывал за последние тридцать лет.

Костя даже немного расстроился, что не дали вновь вспомнить, как ему ловко удалось обвести вокруг пальца друга. Вернулся запыхавшийся Пётр Карпович и протянул папку с документами. Разбор схемы участков, включая соседние, наглядно доказывал факт соседского произвола. И солидные мужчины, поснимав пиджаки и сорочки, с удовольствием взялись за любимое дело – восстанавливать справедливость. Через каких-то полтора часа стоявший ранее в неположенном месте забор уже красовался, аккуратно сложенный возле бани соседа.

– А может, и баньку разберём? – предложил кто-то, явно соскучившийся по физическому труду на свежем воздухе в обществе боевых друзей.

Профессор вновь поизучал схемы участков и с сожалением констатировал:

– Увы, но баня на своем законном месте.

И потянулись работнички на запах шашлыка, над которым колдовала Таисия, а помогал ей Мурат Агрба. Подполковник ещё с курсантской поры был признанным мастером приготовления шашлыка и никого не подпускал к мангалу. О чём ему не преминул напомнить Вандреич, указывая на шефствующую Таисию.

– Так она сказала, что у неё дед был шеф-поваром «Арагви», – объяснил ситуацию смущенный Мурат.

Иван Андреевич вопросительно посмотрел на Таисию, которая моментально спрятала глаза и опахалом из картонки не давала углям остыть. Пристальный взгляд полковника заставил всё же объясниться.

– Ничего такого я не говорила, – повернувшись к Крылову и Агрба, заявила женщина.

– Как не сказала? – только что не подпрыгнул на месте ошарашенный офицер. – Когда я сказал, что сам приготовлю шашлык, ты спросила: а у вас дед работал шеф-поваром в «Арагви»? Было такое?

Таисия отвела взгляд на угли в мангале и едва слышно произнесла:

– Просто поинтересовалась, – потом уже с вызовом добавила громкости в голос: – Что, уже и спросить нельзя?

Иван Андреевич расхохотался громко и заразительно. От такой реакции засмеялся и Мурат.

– Ах, женщина, – сказал он. – Когда тебя муж бросит, а он это обязательно сделает, приходи ко мне. Я вредных страсть как люблю.

В это время разъехались в стороны створки автоматических ворот и на участок, который был без забора хорошо виден, въехал большой, сверкающий чистотой внедорожник.

– Ход за соперником, – озвучил вполголоса чемпион шахматного клуба.

эпизод 13-й

Внедорожник плавно остановился на аккуратной, выложенной плиткой площадке возле крыльца. Первым вышел мужчина лет пятидесяти, за ним выскочила молодая женщина, по возрасту годившаяся ему в дочери, но громкое обращение «папочка» говорило, скорее, о статусе любовницы или очередной жены.

Хозяин оглядел результаты только что закончившегося субботника, скорее, с досадой, чем с возмущением, как это делает человек, который в любом случае добивается своей цели, а всякое сопротивление воспринимает как напрасно потраченное время, и только.

С невозмутимым и даже немного брезгливым выражением лица он направился к границе участка и, найдя глазами соседа, махнул тому рукой, жестом приказывая явиться пред очи высокого начальства.

Пётр Карпович только на мгновение сжался, втянув голову в плечи, но, вспомнив, что партия только начинается, взял себя в руки и, не вставая из-за стола, на который уже начали подавать шашлык, крикнул соседу безразлично:

– И вам доброго дня, Станислав Аркадич, присоединяйтесь к нашему столу.

Спокойствие Хромых сбило Станислава Аркадьевича с толку. Наличие такого количества заступников для бывшего прокурора никакого значения не имело. Не драться же он собирался. А лишь подвинуть в сторону типа, который мешал.

Должен радоваться этот бывший прапорщик, что не вышвырнуть из деревни, не засадить в тюрьму (и то, и другое без проблем можно обеспечить, проработав прокурором района столько лет) решил хозяин жизни, а просто подвинуть. Для этого не кулаки нужны, а власть. Как раз с этим у прокурора, несмотря на приставку «бывший», всё было в порядке.

Поэтому он и не раздражался. Имелась разве что досада, ведь придётся время тратить, да еще на это хромое быдло.

– Да подойди ты сюда, поговорить нужно, – хорошо поставленным голосом обратился бывший прокурор. – Не объедят тебя твои гости.

Пётр Карпович уже хотел подняться, но сильная рука довольно щуплого на вид Профессора легла ему на плечо.

– Я поговорю, – успокоил он.

Сосед, увидев, что поговорить вызвался один из гостей, развёл руками. «А это что ещё такое?» – обозначал сей жест.

– Доброго дня, господин Яворский, – официально обратился Профессор к высокомерно смотрящему на него представителю местечковой власти. – Меня зовут Константин Сергеевич Рыбаков. Я общественный защитник вашего соседа. Уверен, что вы как человек, знакомый с законом, не имеете претензий к моему доверенному лицу. И если вы заявите об этом при свидетелях, то мы не будем выставлять счёт за работу, которую выполнили, – и говоривший кивнул на сложенный у бани забор.

Станислав Аркадьевич, видавший-перевидавший всякие адвокатские штучки и от персон позначительнее и покрупнее новоявленного защитника, не стал утруждать себя дипломатиями разными, а просто и коротко выдал:

– Слушай сюда, защитник хренов, я сегодня добрый поскольку у меня медовый месяц, поэтому даю вам время. Обедать я буду на улице вон за тем столом. Во время обеда я бы не хотел лицезреть ваши рожи. Так что забор должен стоять. Иначе я перестану быть добрым. Я выразился ясно? – закончил господин Яворский и посмотрел на собеседника своим профессиональным взглядом, который должен приводить в трепет любого, на кого он направлен, вне зависимости от того, имеет тот нелады с законом или нет.

Собеседник в ответ улыбнулся.

– А чего время тянуть? – парировал он. – Мы всё равно доброту твою не оценим. Вот такие мы засранцы.

На последних словах Профессор засмеялся, и это оказалось в сотни раз обиднее любых оскорблений. Кровь хлынула к лицу бывшего прокурора, но он, как никто другой, знал, что давший волю эмоциям уже проиграл. Поэтому собрался и, глядя на обидчика, достал мобильный телефон, сообщив голосовому помощнику:

– Райотдел, дежурный.

Трубку он держал подальше от уха, чтобы собеседник слышал разговор. Когда гудки сменил голос, мужчина перебил докладывающего:

– Это Яворский. Миша, сооруди мне машинку ППС на мою дачу. Тут 167-я наклёвывается, – и, подождав, пока дежурный запишет, добавил с некоторым сожалением: – Часть первая. Хотя посмотрим, что ещё нам эти клоуны покажут.

Профессор вернулся к столу, где присутствующие хоть никак и не выказывали своего интереса, тем не менее слушали внимательно весь диалог. Хороший шашлык, который похвалил даже Мурат, вернул прежнее праздничное настроение. Разве что тосты пришлось отложить до приезда полиции.

Ждать пришлось не долго, минут через двадцать на деревенской улице замигала сине-красными огнями полицейская машина.

Похоже, что в соседнем коттедже наряд ППС заметили, потому что ворота автоматически распахнулись и бело-голубой внедорожник въехал на территорию.

Из него вышли двое полицейских с автоматами наперевес и направились к дому, на крыльцо которого уже вышел хозяин, одетый по-барски в халат. Держа руки в карманах, он медленно покачивался с носка на пятки и наоборот. Когда полицейским оставалось до крыльца несколько метров, прокурорский голос их остановил:

– Бойцы, вон лежит забор, который эти упыри, – Станислав Аркадьевич показал подбородком в сторону праздничного стола на соседнем участке, – убрали. Ваша задача объяснить им, что до обеда забор должен быть на месте, или забрать по 167-й. Можете ещё статью на своё усмотрение нарисовать. Прокуратура против не будет. Это я вам обещаю.

Старший наряда хотел что-то сказать, но хозяин демонстративно отвернулся, устанавливая кресло таким образом, чтобы улучшить обзор. И удобно расположился в нём.

Полицейские направились к «нарушителям». Навстречу им отправился Иван Андреевич, протянул руку для приветствия и представился:

– Полковник воздушно-десантных войск Крылов, уж извините, Иван Андреевич.

– Старший лейтенант Паршин, старший сержант Дегтярёв, – по очереди представились правоохранители.

И прежде чем они начали говорить, полковник показал представителям закона на очень старый забор в конце участка, поставленный ещё дедом, а то и прадедом Петра Карповича. Сей раритет свидетельствовал лучше любых карт и схем, что сосед залез на чужую территорию.

Старший наряда принял аргумент и, повернувшись к тому, кто восседал как феодал, громко сообщил:

– Нарушение закона не наблюдается.

Тот, услышав неприятную и к тому же неожиданную для себя новость, встал и важно направился к группе людей. Остановившись в нескольких шагах, недовольно оглядел присутствующих и спросил старшего лейтенанта:

– Офицерские погоны надоели? Здесь я определяю, есть нарушение или нет. Если ты не понял, то рано тебе звёздочки носить, – и, сделав выразительную паузу, задал ещё один вопрос: – Мне звонить Прокопчуку или ты теперь сам всё понял?

– Теперь понял, – отчеканил старлей. – Так бы сразу и сказали, что вы знакомый Ильи Игнатича.

Офицер набрал на мобильнике номер и уже в трубку доложил:

– Соедини с Прокопчуком, – выслушав, скорее всего, возражение, добавил: – Нужно.

Через несколько гудков раздался голос начальника районного управления полиции.

– Паршин, у меня стол накрыт и тост готов, ты реально хочешь со мной поговорить?

– Да, товарищ полковник, – бодро отрапортовал полицейский. – Тут вызов. 167-я. Заявитель утверждает, что группа лиц, празднующих день ВДВ…

– Что за чёрт, – выругался невидимый собеседник. – Я же дал команду десантуру сегодня не трогать, кроме тяжких, само собой. Или тебе моей команды мало?

– Достаточно, товарищ полковник, – ответил громко, чтобы не было сомнений, Паршин. – Но заявитель – прокурор района…

– Паршин, сейчас поедешь проходить освидетельствование на предмет употребления. Орлов Юрий Палыч рядом со мной сейчас сидит, – опять прогремело из трубки.

– Бывший прокурор, – поспешил исправиться старлей.

– Яворский, что ли? – градус раздражения в голосе так и не снижался. – Так пошли его в жопу от моего имени. Это приказ. А десантуру не трогай. Сегодня праздник. Ты где, Паршин, служил? – спросил напоследок начальник.

– В ВДВ, товарищ полковник.

– Поздравляю с праздником! – Прежде чем случился отбой, на заднем фоне послышались возгласы «ура».

Положив в карман мобильник, старший лейтенант повернулся к бывшему прокурору и официально обратился:

– Станислав Аркадьевич, от имени начальника районного управления полиции: идите в жопу.

«Барин» как-то заметно обмяк.

– Ты что себе позволяешь?.. – почти взвизгнул мужчина, остановившись на полуслове, понимая, что оскорбление в адрес представителя власти при таком количестве свидетелей может уже его сделать нарушителем.

– Старший лейтенант выполняет полученный приказ, – спокойно, но уверенно произнес Иван Андреевич.

Бывший прокурор совсем несолидной походкой, запутываясь в полах длинного халата, поспешил к дому. На крыльце он повернулся и совсем не по-барски крикнул:

– Встретимся в суде!

Полицейские по приглашению Ивана Андреевича подошли к столу, где расположились гости. Со всех сторон потянули кружки и стаканы, предлагая выпить за день ВДВ, но ребята категорически отказались:

– Мы просто поздравить.

Пётр Карпович расчувствовался и предложил выпить за полицию, которая восстанавливает справедливость. Старший лейтенант расстегнул пуговицу форменной сорочки и, показав бело-голубые полоски, заметил:

– А кто, если не мы.

Уже возле автомобиля полицейских догнала Таисия и вручила отнекивающемуся старшему сержанту пакет с ещё горячим шашлыком.

Когда полицейская машина скрылась из виду, Пётр Карпович встал с кружкой в руке, на дне которой плескался прозрачный напиток, и сказал:

– Большое спасибо, друзья.

– Рано благодарить, – отозвался стоящий за спиной хозяина Крылов. – Мы только атаку отбили. А из дебюта наш соперник выходит с хорошими ресурсами и, скорее всего, имеет шансы на контригру. Шах ему объявили, но даже преимущества мы не получили. Но и не потеряли. Так что вся партия ещё впереди.

– Да что там партия, – возразил бывший прапорщик. – Даже если на один день справедливость восстановлена, для меня это уже праздник.

В это время Таисия, которая занималась шашлыком, обратилась к подошедшему за новой порцией Мурату:

– А вы тоже из ВДВ? – И когда он утвердительно кивнул, женщина удивилась: – Вы, Вандреич, Андрюша, полицейский…

– Профессор и все остальные… – продолжил Мурат.

– Вот я и думаю: у вас что, секта, получается?

– Братство, женщина, братство. И не вздумай путать, раз с десантником живёшь! – закончил разговор на эту тему офицер.