Читать книгу: «Слова, слова, слова», страница 2
–Тааак! Наверное, я встречу его здесь только в начале июня, и он мне расскажет много новостей из жизни одаренного первоклашки.
Шли дни и собирались в месяца. Лето близится к финалу, а мой интересный собеседник так и не появился. Какое-то время я гонял мысли в голове на тему исчезновения моего знакомого малыша. Очень скоро мне показалось, что переживания и размышления о том, где сейчас какой-то посторонний мальчишка, вообще не должны рождаться у меня в голове. На фоне подобных выводов моё отношение к Гохе стало более прохладным. Я предположил с присущей мне долей иронии, что Гоша за этот учебный год экстерном прошел курс начальной школы и теперь уехал учиться в какой-нибудь легендарный Оксфорд или МГУ. Конечно, после всех этих размышлений я перестал ждать его появления в парке.
Прошел ещё один учебный год. Наше знакомство с Гохой в моей памяти перешло в разряд далеких воспоминаний о встрече с интересной персоной. Насколько мне известно, чужие дети быстро растут, поэтому, даже встретив его, вряд ли я его узнаю.
Это жаркое лето я провел в командировке на Дальнем Востоке по обмену опытом с местными инженерами в настройке радиолокационных комплексов. Кому-то показалось, что японцы последнее время недоброжелательно настроены, а мы всегда на страже безопасности нашей страны…
Возвращение в родной осенний город не дало мне ни одной радостной минуты. Я простужен и уже вторую неделю положенного после командировки отпуска валяюсь в кровати с адской температурой тридцать семь и два. Даже любимое занятие – курить в подъезде – сейчас стало невозможным из-за удушливого кашля. Но попытки курить я никогда не прекращал, хоть и заканчивалось это кашлем и спазмами в пищеводе.
Во время очередного мероприятия по копчению своих лёгких. В подъезде этажом выше я вдруг услышал тихий диалог двух парней. Это был детский шепот, но в акустике кафельного подъезда речь звучала очень разборчиво.
– О закурил. Тихо.
– Ща докурит. Хабарик мой.
– На двоих. Ты чё?
– Эй, парни, – обратился я к неизвестным, не став изображать из себя безучастного.
– Спускайтесь, покурим вместе.
В ответ тишина. Только растерянное шарканье ботинок по грязному кафелю выдает присутствие кого-то этажом выше.
– Я не мент, и мамке не скажу. Спускайтесь. Всё лучше, чем грязные бычки облизывать.
По лестничному маршу сверху вниз немного растерянно спускались два парня. Они производили вид нашкодивших малышей, которых вывели на показательное наказание. При этом по взгляду более старшего парня я понял, что он оценивает габариты коридора и изучает маршрут вероятного бегства.
– Не бойся, шпана. Сколько вам лет, парни?
– Одиннадцать, десять, – отозвались парни.
– Давно курите?
– С первого класса, – гордо сказал одиннадцатилетний курильщик. Второй только поморгал своими бирюзовыми глазками.
– Воспитывать будете или реально сигареткой угостите?
– Угощу. Воспитывать вас не вижу смысла.
Из мятой пачки вытянул сигарету и передал старшему. В этой не многочисленной компании.
– Так нас же двое? удивился мой высокий, но юный собеседник.
Я хотел было сказать ему избитую фразу (народную мудрость). Будешь курить – не вырастешь. Но в данном случае она явно была не к месту. Чем их кормят в школьной столовке. Что он смог так вырасти за одиннадцать лет. Второй парень, похоже, не ходит в столовую, – шутил я в своей голове и разглядывал мальчишек.
– А он не курит – кивнул я в сторону младшего. – Я не вижу у него желания дышать вонючим дымом. Верно, – обратился я к парню в безразмерной вязаной шапке, скрывающей брови с бирюзовыми бусинками глаз, святящимися из-под неё. Этот Гаврош в ответ молча пожал плечами и опустил взгляд.
"Не разговорчив или излишне застенчив". Сделал вывод я.
Тем временем долговязый хулиган изучил предложенную мной сигарету и сказал:
– О! "Стерва"* Дорогие сигареты! Спасибо, дядь. Ну, мы пойдём?
(*Примечание автора: "Стерва" – слэнговое название болгарских сигарет "Стюардесса")
– Да, давайте. Но будете курить, станете похожими на меня, – сказал я фразой Шерлока Холмса из советской экранизации книги уже вслед убегающим вниз по лестнице пацанам.
Что за парни? Я их раньше не видел, – лицо младшего какое-то знакомое. Так значит, всё-таки местные. Просто я лично, вероятно, не знаком…
С этими мыслями я отправился на свой диван смотреть телевизионные новости, продолжая считать себя самым больным в мире человеком. В новостях уже третий день мусолят новость о самолёте Аэрофлота, который выкатился со взлётной полосы аэродрома Люксембурга прямо в лес. Рассказывают о семи погибших пассажирах.
На следующий день я почувствовал себя намного лучше и решил отправиться в поликлинику, которая размещалась в здании городской больницы и занимала весь первый этаж этого муравейника лекарей. Вот я уже час стою в очереди в регистратуру из скрюченных спин старушек и огромных смешных шаров беременных женщин. Беременные и пенсионеры обслуживаются вне очереди. В итоге они создали внеочередную очередь. А мне то что делать? Возникло желание отправиться на работу без больничного листа. Пусть считают это прогулом, только бы не толкаться в этом душном коридоре, пахнущем таблетками и какими-то мазями.
Точно! Не нужны мне эти ваши услуги медицины. Пойду домой. Я отправился к выходу.
В дверях поликлиники в меня врезалась и чуть не сбила с ног симпатичная черноволосая женщина не высокого роста. По красным глазам и красному носу на милом бледноватом лице было ясно, что совсем недавно она ревела. Но сейчас она просто преисполнена решимости. Я не посмел мешаться ей на пути, поэтому старательно вжал своё тело в бежевую стену больничного коридора. Она стремительно вошла, полностью игнорируя моё присутствие. Задержала дверь в открытом положении и позвала жестом кого-то с улицы. В дверной проём шагнул крепкий и очень высокий мужик ростом выше среднего, а на руках у него был ребенок. Разглядеть подробности внешности маленького больного было невозможно из-за огромной куртки, в которую наспех завернули дитя, и нелепая вязаная шапка, закрывающая лицо.
Шапка! Я видел её вчера! Так это паренёк, которого я вчера встретил в подъезде своего дома.
Вот это поворот! Я никуда не пойду. Вырвите мне язык! Я хочу знать, что произошло и что случилось с этим юнцом-хулиганом?
Я, как детектив, оцениваю и раздаю роли персонажам происходящего действа. Перед моими глазами. В этом свёртке черной теплой куртки находится голубоглазый паренек десяти лет. Нервная и решительная женщина, растолкавшая всю очередь у окна регистрации. Мамашка этого маленького хулигана. А этот мужик-крепыш с мальчиком на руках – папаша.
Через секунду появилась больничная каталка. На неё уложили парня. Похоже, он без сознания или крайне обессилен. Папа катит каталку. Впереди бежит медсестра, указывая маршрут движения по больничным коридорам. Мамашка держит своё чадо за руку и семенит рядом. Через несколько секунд они скрылись за углом коридора. От увиденного я растерялся и обессиленно присел на стоящий у стены стул.
"Вот это даааа"! Поглаживая свои колени, выдохнул я. Дождавшись, пока родители этого парня покинут здание, я, по примеру мамаши мелкого хулигана, с невозмутимым лицом протолкался к окну регистрации и спросил:
– Где найти парня десяти лет, которого доставили около тридцати минут назад?
– Георгий Синицин? Он в реанимации. Посещение сегодня запрещено. Кто вы ему? – хладнокровно спросила Тётка в белом чепчике из открытого окошка регистратуры.
Я потерял дар речи. В голове крутились слова: Георгий, Гоша, Гоха. Неужели это ты? Мой знакомый ребенок-вундеркинд. Круто тебя жизнь мотает. Неужели это действительно ты?
– Мужчина, кто вы Синицину? Посещение только завтра, – начала повышать голос тётка из окна.
Я молча и растерянно вернулся к дверям поликлиники и вышел на улицу. Холодный осенний ветер немного продул мне мозг. Я понял и осознал, что этот голубоглазый юный курильщик в нелепой вязаной шапке – мой юный друг Гоха. Всё! Не буду гонять эти мысли. Посещение завтра. Я должен проведать его, а он должен рассказать мне очень много нового и интересного.
Утро не подарило ничего приятного. Пасмурное небо, холод и мрачный пейзаж из окна квартиры. Пытаясь отвлечься от событий вчерашнего дня, затеял грандиозную уборку в квартире. Попутно решил сварить огромную порцию супа, чтоб хватило до конца недели. Суп я испортил пригоревшим луком и морковкой, поэтому с лёгкостью вылил это "ведьмино зелье" в унитаз. Процесс уборки квартиры остановился из-за телевизионной новости из ФРГ: Гельмут Коль занял пост федерального канцлера ФРГ. Вот я уже с головой погружен в информационное болото голубого экрана. В итоге уборка квартиры заморожена до будущих выходных.
Вырвавшись из плена новостей, я решаюсь на визит к моему старому знакомому. Гоха, я сейчас приду. Хотя, как я понимаю, ты не желаешь меня видеть.
Двадцатиминутная прогулка с пронизывающим ветром. Я опять в помещении с запахом таблеток. И всё также неприятная тётка в окошке.
– Георгий Синицин. В какой палате?
– Тридцать вторая. Верхнюю одежду сдайте в гардероб и возьмите халат.
Конечно. После таких чётких указаний я даже не осмелился сделать что-то иначе.
Найти нужную мне палату оказалось не так уж и просто. Я прошерстил три этажа больницы и с использованием логики и накопленного опыта скитания по коридорам административных зданий, всё-таки нашел нужную мне цифру на белой двери больничной палаты. Ни грамма не колебавшись, вхожу. В палате один Гоха и больше никого.
