Читать книгу: «Слова, слова, слова», страница 5

Так и вышло. Светлана в скором времени переехала в дом Гоши.  Георгий, как обычно и бывает, слегка отдалился в общении со мной. Вот они уже совместно строят свой быт. Я приезжаю в гости к своему другу не чаще одного раза в месяц. Нам этого оказалось вполне достаточно для поддержания дружбы. Теперь  в его доме чисто и светло. Гоха щеголяет по дому в белоснежной футболке и выстиранном трико. Даже носки в районе большого пальца без дырок. Абсолютно все книги перекочевали на второй этаж дома. Эта часть жилища по согласию сторон определена как рабочий кабинет главы семьи. Кабинетом это правда назвать сложно, т.к. это помещение без перегородок. Ровными стопками выстроились бесконечные колонны из пыльных книг, а самом центре этого пыльного лабиринта из литературных сокровищ стоит кресло-качалка и напольный светильник. Да, это точно райское место для Гохи.

Как и следовало ожидать, через год мой по-прежнему молодой друг Гоха стал папой.

«Чур меня! Пусть растят и  воспитывают, а я просто порадуюсь за них».

С возрастом жизнь начала отсчитывать года более стремительно. Прошел год, а может уже и несколько лет.  Мы утонули в своих будничных делах и заботах, сведя наше дружеское общение к нулю.

В какой-то момент от Валерки я узнал, что у нашего Гохи назрел кризис семейных отношений. И вновь проявились тени душевного  угасания.

Возникло спонтанное желание приехать к другу и попробовать поучаствовать в деликатной настройке семейных отношений, но что я себе вообразил? Что я в этом понимаю? Я за свои пятьдесят лет ни разу не сумел заиметь серьёзных семейных отношений. Уверен, я сделаю только хуже. Поэтому надеялся, что моему начитанному другу хватит накопленной мудрости для сохранения полноценной и, главное, счастливой семейной жизни. Но в итоге  – увы.

Спустя несколько месяцев от того же Валерки я узнал, что Георгий  и Светлана отказалась от какого либо общения и разбежались. Ребёнок, как принято в нашей стране, остался с мамой. Для свиданий с сыном суд назначил для Папы определенные дни недели. Фу, как отвратительно расстаются люди! Мне очень неприятно стало от этих новостей.

Гоха встретил меня слегка пьяным и с красными белками глаз. Мы не говорили ни о едином из прошедших событий. Наша встреча переросла в унылую пьянку на кухне. Осудили политику действующего президента, перемыли кости многим эстрадным личностям и даже добрались до европейских футболистов. На десерт пьяного полубреда были беседы о религии и загробной жизни.

Утро было ещё более поганым, чем день приезда. Я попросил Гоху, как смог, не унывать и жить дальше, а после этого отправился на железнодорожный вокзал для доставки своего дрожащего похмельного тела домой.

Гоха молча проводил меня. Начинаю новую одинокую жизнь. "Тааак" выдохнул свежеиспеченный холостяк и решил для начала избавиться от воспоминаний. Собрал в мешки абсолютно все найденные в доме вещи, напоминающие о прекрасной Светлане, и отволок на мусорную свалку. «Порядок! Займусь наведением порядка в этом старом пыльном доме».

Выдал сам себе идею и погрузился с головой в процесс созидания чистоты. Мытьё посуды растянулось на несколько часов, далее мытьё полов и перемещение мебели и вещей по всему дому с целью создания гармонии и уюта. Очередная порция книг в его чердачную коллекцию перекочевала из прихожей на второй этаж дома, но для их размещения там места уже не было. Георгий спустил на первый этаж своё любимое кресло-качалку и напольный торшер. Буду читать здесь, а за счёт этого переезда появится свободное место для пополнения коллекции всей моей жизни.

Потом было ещё много суеты с истреблением пыли по всему дому. Гоха даже добрался до плафонов освещения и вытряхнул из них всех дохлых мух. За окном уже темно, тоска продолжает грызть, и желания спать нет ни грамма.

«Карлос Кастанеда, я давно хотел почитать твои труды! Вот этим и займусь».

Георгий заварил чай, скромно добавил в горячий напиток несколько грамм крепкого спиртного и уселся в своё любимое кресло с толстой книгой в красном переплёте. Через минуту он уже провалился в тексты Кастанеды и перестал замечать реальность. Литературную медитацию резко и неожиданно нарушил  хруст дерева. Как обычно происходит в деревянных домах. Гоха вздрогнул от этого щелчка, а с потолка на него опустилось маленькое туманное облачко чердачной пыли. Гоха недовольно отряхнулся и нырнул обратно в манящую бездну повествования.

В эту секунду перекрытия второго этажа устали держать на своих плечах многотонный вес накопленных знаний  хозяина дома. Книги вперемешку с досками огромным грузом обрушились на первый этаж здания. Плотность возникшего пыльного облака могла посоперничать с бетонной стеной. Песок заскрипел на зубах Гохи. Грудь сдавило. Щёлк!

«Очевидно, лопнуло ребро», – подумал он.

Этот звук остался сидеть в голове продолжительным эхом.  Глаза залепило густой пылью. Пытается моргать и с трудом разлепляет веки. Он не может ничего разглядеть. Рот наполнила какая-то тёплая и сладковатая жижа.

«Похоже, повреждено лёгкое. При таком раскладе в моём распоряжении не более пяти минут».

Гоха мысленно поставил сам себе диагноз. Шевелиться он не может. Прикован к деревянному полу своими же жизненными знаниями. Это непомерно огромный вес. Надо смириться со своей участью. Темнеет в глазах, каждый новый вздох даётся с более высоким усилием. В бреду от нехватки воздуха в голове тускло брезжит мысль:

«Я планировал сам начать писать мемуары, обогнать в мастерстве Илью Ильфа».

Мои мемуары не написаны.

Лётчик

В полёте нельзя дёрнуть «стоп кран». Остановиться на обочине, перевести дух и вернуть ясность ума. Нет возможности «затупить» на перекрестке в размышлениях, кто должен проехать первым? В воздухе нет времени на всё это. Мозг пилота совершенен. Обрабатывает информацию и принимает решения быстрее любого новомодного компьютера. Авиатор креативен и хладнокровен в своих решениях, превосходя тем самым возможности бездушных машин.

Граффити

Граффити – наскальная живопись больших городов. В каждом рисунке и в каждом тексте кроется боль или радость автора.

Изложение максимально кратко, но очень мощно и точно, как выстрел. И именно это восхищает. Размещение этих урбанистических иероглифов в самых публичных местах мегаполиса не говорит, а прямо кричит о желании автора быть услышанным.

Писатель

Писать рассказ ничуть не сложнее, чем его читать. Созданные писателем герои живут своей жизнью и совершают поступки, достойные себя и окружающих персонажей. Поступки героев, в свою очередь, приводят их  к самым разнообразным и неожиданным результатам. На всё это не нужна воля автора. Писатель лишь следит за жизнью созданных героев и тщательно конспектирует их жизнь. Получается, что писатель тоже читает, но читает душой.

Лепрекон

Я лепрекон. Не добрый и не злой. Люблю зеленые наряды. Мифы создали меня сильным, смелым, хитрым и бескомпромиссным. Каждый лепрекон, несмотря на малый рост,  способен постоять за себя и за свой лес. Не пытайся давать оценки моим поступкам. Я против покушений на мои богатства. Собирай ягоды, грибы, орехи. Не вздумай портить мой лес, мой сказочный дом. Мой горшок золота не принесет тебе счастья, так зачем он тебе? Живи спокойно.  Цени бесплатные для тебя богатства природы.

Иначе прокляну.