Читать книгу: «Хочу на радио «или почему на радио работать не стоит»», страница 6

Короче, год судебных процессов был насыщенным и продуктивным. Юристы больше не путали групповуху с BDSM. Психолингвисты на раз отличали фейсситинг от фистинга. Судьи определяли сходу: Рокко Сифреди или Пьер Вудман. (Говорят, даже не глядя на лица этих порноактеров…)

Невыясненным оставался только один вопрос: была ли в нашей программе пропаганда порнографии?

А вот этого-то мы как раз и не поняли.

Зато мы уяснили другое: сменилась эпоха, сдвинулся тектанический пласт. Больше на радио с порнушкой не побалуешься.

Но если закон о пропаганде порнографии у нас был всегда, то основной «цензурный устав» появился совсем недавно.

«Пропаганда гомосексуализма», «Закон о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» – все эти законы были приняты в недалеком прошлом (1 сентября 2012 г.).

Коварны они не только своей внезапностью. Их достаточная неопределенность тоже довольно хитра.

Вы точно знаете как случайно не распропагандировать гомосексуализм? Вы на сто процентов уверены, что ваша информация не причиняет вред детям?

Именно этот закон ввел классификацию информации по возрастным категориям. Ну это когда начальник медиа должен думать не только о том, кто его будет слушать или смотреть. Но и о том, кто его смотреть и слушать не должен. Второе даже теперь важнее. Поскольку, «не попав в аудиторию» он в худшем случае теряет лишь рейтинг. А вот облажавшись с возрастной маркировкой можно и лицензию потерять.

«Возрастная классификация» – это те самые «6», «12», «16», «18 плюс». Этими цифрами обозначается возраст «детей», которым не рекомендуют просмотр или прослушивание. Теперь они везде, где есть рекламное изображение или звук.

«6 плюс» – означает, что слушать программу можно только начиная с шести годиков. «12 плюс» – с двенадцати лет…

Есть и совсем инфернальная маркировка: «до нуля нет». Кому и чего она не рекомендует – неясно. Это остается тоскливой загадкой новой российской действительности…

Кстати, первым под топор этого закона попал – нет не порнографический фильм с элементами некрофилии. Угадайте, какое скабрезное произведение искусства первым полетело в инквизиторскую печь?

Не угадали?

Ну конечно же, это был старый советский мультик «Ну, погоди!» Бдительные цензоры определили его как «18 плюс» (то есть запрещено для детишек).

Правильно, ведь ничто не наносит детскому развитию такой вред, как вид полуголого волка!

Вы спросите: а что же советская власть? А как же российский зритель? Куда же все это время смотрели они?

А они, близорукие, так и не смогли углядеть растления! Но ясные очи Роскомнадзора «до конца разглядели врага»!..

Впрочем, вскоре крамольный мультфильм реабилитировали. В Роскомнадзоре заявили: «Ну, погоди!» запрещать не будут. Пока. Поскольку является он – нет, не безвреднейшим детским мультфильмом, конечно же, это не так! – а национальной культурной ценностью. Так что помилуем его ради былых заслуг.

Бесспорно, порочно-растленный волк и курит, и бегает полуголый, и проявляет, мерзавец, агрессию! Но так и быть – ради искуйсства закроем на эту пакость глаза.

Короче, мультфильм получил условно.

Но осадочек все равно остался. И хоть волка с зайчиком оправдали, но зверюшки уже явно не те.

Приглядитесь: волк теперь скован и напряжен. Зайчишка – в каком-то нервном зажиме. И даже свинье немножечко стыдно, что она, свинья, не двуглавый орел…

В общем, раздолье закончилось. Начались взрослые армейские будни…

А появление этих законов прочертили собой рубеж. Они разделили эпоху на «до» и «после».

То что было вчера рутиной – теперь крамола. Там, где лишь год назад был эфирный фон – сегодня статья УК. Шутки ниже пояса, эротические анекдоты, эксплуатация сексуальной тематики – все это сожжено на алтаре нового целомудрия.

«Закон о детях», например, вдруг выявил еще одну деликатную тонкость: различие между половыми и сексуальными отношениями!

Оба-на! (Это особенно загадочно, если учесть что слово «sex» с английского переводится как пол.) Да, такая вот половая разница!

Вот кусочек из этого закона:

К допускаемой к обороту информационной продукции для детей, достигших возраста шестнадцати лет, может быть отнесена информационная продукция, предусмотренная статьей g настоящего Федерального закона, а также информационная продукция, содержащая оправданные ее жанром и (или) сюжетом… В частности эксплуатирующие интерес к сексу и не носящие оскорбительного характера изображение или описание половых отношений между мужчиной и женщиной, за исключением изображения или описания действий сексуального характера…

Вы уверены, что сходу сможете назвать разницу между половыми отношениями мужчины и женщины и действиями сексуального характера? Не получилось? А со второй попытки? Не расстраивайтесь, это, действительно, нелегко.

Что такое «половые отношения»?

Отношения между представителями разных полов? Окей, Коля звонит Маше по телефону – это отношения половые? Или «отношения», но не «половые»? Или «половые», но не «отношения»? Или «половые отношения», но не до полового конца?

Где заканчиваются «отношения половые» и начинаются «действия сексуальные»? В какой момент первые становятся вторыми? И всегда ли вторые вытекают из первых, половых?

Или из первых-половых может ничего и не вытечь? Тогда что это такое – «половые отношения между мужчиной и женщиной» вообще?

А между женщиной и женщиной половые отношения возможны? А между мужчиной и мужчиной – нет?

Если да, тогда, видимо, речь идет о «сексуальных действиях». Но тогда «половые отношения» и «сексуальные действия» – одно и то же. Если же нет, и «половые отношения» – это любые, не обязательно сексуальные отношения между женщиной и мужчиной, тогда зачем к слову «половые» прибавлять «между мужчиной и женщиной»? Значит, между мужчиной и мужчиной «половые» отношения тоже возможны? Тогда это все-таки «сексуальные действия». Поскольку два (или даже три) мужчины – это один пол. И «половыми» их отношения могут быть только в смысле «ого-го половые!» Такие они половые, что ну просто кошмар! До того они, мол, отношения половые, что аж прям сексуальные действия!

Так значит между «половыми отношениями» и «сексуальными действиями» все же разницы нет?

Есть! – уверяет новый закон. И мы снова встаем на наш дьявольский «половой круг»…

Все эти загадки поставили работников медиа перед новой, интересной проблемой. Половые или не половые – вот в чем теперь вопрос!

Вы пришли со своей девушкой в кино – это отношения какие? А вот она, в темноте кинозала взяла вас, страшно сказать, за кисть. А вот вы ее поцеловали в щечку. Это как, вы уже перешли сексграницу или все еще находитесь на половой родине?

Про кино с девушкой в эфире рассказать можно? А про руку? А про щечку и поцелуй?

А вот вы вообще ни в каком не в кино. А дома с геем в руках: читаете книжку гомосексуалиста Оскара Уайльда. И книжка вам эта понравилось. А потом вы пришли на эфир. И в эфире сказали: «Я сегодня читал Оскара Уайльда. И книжка мне эта понравилось. А потом добавили: «Лучший писатель – Оскар Уайльд». Поэтому его книжку я сегодня подарил девушке. Которая за это меня поцеловала в щечку…»

Это что?

Сексуальные действия? Половые отношения? Или, вообще, пропаганда гомосексуализма? Ответить очень непросто. Ясно только одно: во все эти половые щели лучше вообще теперь не влезать.

Кстати, из этих соображений главред «Эха Москвы» через неделю после появления этого закона снял с эфира одну из самых рейтинговых неполитических передач. Безобидную просветительскую программу, где психолог говорил со слушателями о сексуальных проблемах. А головы программ откровенно эротического содержания тут же полетели долой.

Что же касается нашего шоу, то его после этой истории перенесли. Нет, не в могилу, но на один час вперед. С 20:оо на 21:00. Видимо, с этого времени пропагандировать порно уже потихонечку можно.

Теперь мы крайне осторожны с темами и словами. И перед тем как что-то сказать в эфир – звоним. Звоним нашему корпоративному юристу – измученному и поникшему человеку. Измученному, так как звоним мы ему по любому поводу. Поникшему, поскольку звоним ему иногда по ночам.

– Але, Евгений, привет! А можно нам в эфире сказать слово «мама»? – спрашиваем мы юриста.

– Можно, – уныло отвечает юрист, – если только это слово не используется в контексте «сексуального действия».

Короче, новые «нравственные» законы подвесили СМИ на крючок. Теперь виси и оглядывайся по сторонам!..

Здесь нам нужно оговориться.

Мы совсем не приверженцы либертинизма (философии отрицающей общественные нормы). И не считаем, что все цензурные ограничения нужно наглухо отменить. Мы не даем оценки. Судить об этих законах можно будет только по прошествии времени.

Мы просто хотим зафиксировать изменения. Четче структурировать времена. Была одна эпоха – наступила другая. Маятник качнулся вперед, потом опять улетел назад. Этот прибор в нашей стране щелкает часто. Важно услышать момент самого щелчка.

Мы любим говорить про какую-то «современность». Но никакой единой каши из современности нет. Сегодняшний день и завтра могут быть уже совершенно разными временами. И эту «грань веков» ведущим нужно осознавать.

Мы народ довольно широкий, рисуем только большими мазками. Все, что меньше второго пришествия, с нашей дальнозоркостью не разглядеть. Для нас не слишком крутой поворот – не событие. Для нас событие – только большие перевороты. А уж такие мелочи, как новый цезурный законишко… Так, в шуме суетного океана еще один лязг челюстей.

Человеческий мозг имеет такую склонность: он всегда воспринимает привычное как вечное. Мы плохо замечаем маленькие изменения. А если и замечаем, то толкуем их в духе привычного нам уже. Мы часто говорим: такая у нас жизнь…

А жизнь уже не такая.

Она уже не та, что месяц назад. Все меняется так быстро, что порой не сообразишь: это все еще настоящее, или уже «прекрасное будущее»? Мы уже в незнакомом сегодня, или все еще в уютном вчера?

Так что 90-ые закончились не в двухтысячном. Ушли они в тот момент, когда нашей программе было вынесено предупреждение. А значит, девяностые закончились в 2015-ом году.

По крайней мере – для нас лично.

Радиоведущий: взлет и падение

Но в начале двухтысячных все было совсем по-другому. И ведущий тоже был совершенно иным. От современного «официанта эфира» он отличался довольно сильно. В спектакле радио у него была главная роль. Сама эта свобода говорила о его значимости.

И даже обычный «дневник» имел огромную ценность. Он был важен настолько, что за ним бегали и пытались его…

В общем, дело было в 2002 году. (Один из последних лет «золотого века» дневного радиоведущего).

Я уже год как работал на «Рекорде» – на единственном танцевальном радио Петербурга на тот момент.

Как вдруг с танцевальной музыкой на FM-волнах что-то стало твориться. Она начала раздваиваться, как чудовище в фильме «Годзилла 2». Было «тынц-тынц», а стало «тынц-тынц-тынц-тынц»… Было «бум-бум», а тут вдруг раз – и «бумов» стало в два раза больше.

Фанаты радио «Рекорд» начали нервно стучать по своим приемникам. И неожиданно вдруг услышали: «С вами радио «Динамит FM»! (Сегодня этот динамит взорвался и осталось от него лишь три буквы – «DFM». Так теперь называется это танцевальная станция).

В общем, в культурной столице появилось второе танцевальное радио. На волну по соседству въехал новый жилец – «Динамит».

До своей миграции в Петербург «Динамит» уже два года вещал в Москве. А потом решил завоевать и Северную столицу. И в один танцевальный момент отправился ее покорять.

Но не успел он доплыть и до «Медного всадника» как жестко во что-то врезался. То ли в Айсберг, а может быть, просто в буй… Но скрежет стоял такой, что обломки «Титаника» громко икнули. А препятствием этим, собственно, был «Рекорд».

«Ничего страшного, наверное, буй», – подумали на палубе «Динамита». «Ага, буй вам! Еще какой айсберг!» – подумали владельцы «Рекорда».

И действительно; проблема оказалась серьезной.

«Рекорд» не только имел монополию на танцевальную музыку в радиоэфире культурной столицы – других танцевальных станций на тот момент в Питере не существовало. Но был уже по-настоящему культовым радио – с крепким брендом и рейтингами, переливающимися за узко-танцевальный предел.

Для вновь прибывших на питерский радиорынок, это стало, как говорят в культурной столице, проблемой прямой кишки. Или, как говорят в Москве, – чисто конкретным, блин, геморроем.

Тот же формат, практически та же музыка, те же диджеи после двадцати одного – все одинаково. С одной лишь маленькой разницей: «Рекорд» известен и любим, а «Динамит» – нет.

В общем, питерская радиостанция рушила все надежды московских радиоконкистадоров. Новоприбывшим завоевателям «танцевальных земель» нужно было что-то предпринимать.

А что можно в такой ситуации сделать? Увы, братан, другого выхода нету!

Короче, конкурента нужно было валить.

И начальники «Динамита» стали вынашивать план по уничтожению.

А как проще всего сжить со свету радио той поры? Есть только один способ: нужно «убрать» его «становой хребет» – тех самых «незаменимых ведущих».

– Но как же, они ведь люди! – Убрать! – А может быть, все же… – Убрать!

Задача эта легла на плечи программного директора московского «Динамита». Им был некто Андрей Макаров по прозвищу Кровавый Динамит. (По правде сказать, такого прозвища у него не было. Но закроем глаза на эту серую прозу жизни.)

В общем, приехал Кровавый Динамит в Питер.

И первое, что он сделал – нарыл компромат. Разложил перед собой фотографии ведущих конкурирующего радио. На всех эфирных работников им было собрано исчерпывающее досье.

Над ведущими и диджеями нависла угроза! Они еще мирно спали, а их уже готовились устранить…

Сначала Кровавый Макаров всех этих диджеев вычеслил. Потом тщательно всех «разработал». Потом закурил.

Потом поднял воротник. Надвинул на брови шляпу. И стал выслеживать приговоренных диджеев.

И однажды вечером в темном питерском переулке Макаров сунул руку в карман пальто… И резко достал оттуда оружие Макарова. Да, да, в его руке блеснул сотовый телефон! Он вынул мобильник и начал обзванивать диджеев «Рекорда». «Устранить» – означало переманить.

Переманить вожделенных диджеев планировалось в два города: как на открывшийся в Питере «Динамит», так и на его московский аналог. Цель акции – гениальна и проста: единым выстрелом предполагалось убить двух зайцев – развалить конкурирующую радиостанцию за счет сманивания ее зайцев-ведущих и «поднять» свою собственную – тогоже.

Сработать все должно было четко. Еще бы! Ведь главный козырь музыкальных радиостанций тех лет – драгоценные работники пульта!

Короче, фитиль динамита был уже подожжен. Оружие директора московского радио было готово к бою. И первым в кого он выстрелил, был диджей Алексей Цветков…

Алексей Цветков на тот момент – не просто звезда питерской радиостанции. А самый известный в Петербурге диджей и, может быть даже, артист.

Артист-диджей был убит с первого выстрела! От сделанного ему предложения он отказаться не смог.

Цветкова поманили в Москву.

Не стану здесь называть суммы предложенного ему гонорара. Зачем травмировать чью-то психику? Не будем сеять социальную рознь.

Но дело было не только в зарплате.

Помимо выстрела гонораром Цветкова одурманили газом.

Ему обещали не только деньги. Ему обещали все.

А именно: бесплатное проживание в элитной московской квартире, утроенный пожизненный турбопиар: гарантировали развесить по всей столице его портреты. А также обещали посмертный пиар: а именно внос его тела с диджейскими дисками в мавзолей – то ли рядом с Лениным, то ли вместо. Впрочем, это неважно: подумав, от этого отказались. Ну и, контрольным в голову – «Пятнашку» евро… Тысяч, конечно… Так, чисто за переезд.

Пулеметная очередь была выпущена в питерского артиста на месте. Артист был сражен немедленно и наповал.

Даже сделанное в 1999 году предложение Владимиру Путину было не столь заманчивым! (В 1999 году Борис Ельцин сообщил о том, что он назначает будущего президента на должность премьер-министра.)

Но и «Рекорд» сдаваться не собирался. Расстаться с ценным сотрудником никто так просто не пожелал.

«Убитого» «Динамитом» Цветкова стали реанимировать. К сердцу диджея был приставлен реанимирующий прибор. Дефибриллятор заманчивых предложений немедленно заискрился. Заманчивые предложения посыпались как горох.

Мифологический гонорар, бриллианты, яхты, кольца с браслетами… Таков был ответ владельцев питерской станции…

Разряд прибора был сильным – сердце диджея опять забилось. Мощный удар током артиста немедленно воскресил. Цветков ожил и зарумянился… Еще немного – и он остался бы «Рекорде»…

Но вражеская сторона пальнула в артиста снова. К яхтам добавились пароходы, к браслетам – жакеты, к кольцам – ковры. Диджею показали сундук сокровищ. И что-то еще, чему противостоять он уже не мог.

Что это было – уже неважно. Но Алексей был окончательно поражен. Убитый и оживленный, оживленный и снова убитый, раздираемый на части двумя радиостанциями, он был в конце-концов перетянут Москвой. Что, конечно, намного лучше, чем быть разорванным на две части. Ну типа, голова на «Рекорде», а ноги и попа – на «DFM»…

Но грохнуть «Динамиту» удалось далеко не всех.

Точнее, заезжие конкуренты не укокошили и половины. Большая часть «искушаемых змием» на Динамитово яблочко не повелась. Патриотизм или увеличенная втрое зарплата (а это часто одно и то же) – что стало главной причиной, сейчас уже трудно сказать. Но таки, да: большинство диджеев остались на родной станции.

Но радио война не заканчивалась. «Динамит» продолжал атаковать. Охота шла не только на диджеев – дневные ведущие попали в прицел тоже.

Одним из первых дневных ведущих, кому позвонил Андрей Макаров, был я.

Это была заведомая осечка.

К тому моменту я уже знал весь расклад со стратегией «переманивания». И был морально и танцевально к нему готов. Рекордовские ведущие поняли: их «соблазнять» будут тоже. Эту карту не преминули разыграть.

Еще бы!

Ведь эта история резко взвинчивала их цену! «Товарная позиция» у ценных ведущих создавалась сама собой. Не нужно повышать квалификацию – всех и без этого расхватывали как пирожки на вокзале. Не требовалось быть лучше – годилось и так!

Ведущие «Рекорда» оказались вдруг в положении «обратного цугцванга» (цугцванг – положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции). Любой ход в данном случае вел лишь к победе: произвольное движение руки – и противнику мат.

Каждое действие ведущих заведомо приводило к выигрышу: либо ты уходил на новую радиостанцию за большую зарплату – разумеется, за большую, иначе зачем туда уходить? Либо тебя удерживали на старой, повышая твой гонорар – разумеется, повышая, иначе зачем оставаться?

Короче, работники эфира попали в ситуацию фантастической конкуренции. В совершенно нереальную с точки зрения сегодняшнего дня. Ведь это не они конкурировали между собой за работу на радио. А сами радиостанции сражались за них друг с другом.

Спрос на любой товар повышает его цену. А товаром в данном случае были ведущие. А значит, товаром был, и собственно, я.

В великой схватке двух танцевальных станций нужно было занять сторону. Приходилось быстро решать, с кем «идти танцевать».

Выбор был мною сделан заведомо в пользу «Рекорда».

Почему?

Во-первых, я был доволен условиями работы – мог делать в эфире то, что хочу. А во-вторых, было ясно как божий день: «сладкое предложение» – это тактика по разложению «Рекорда», а не стратегия приобретения «великого гения эфира».

Ну и плюс еще неожиданный разговор о прибавке зарплаты… Сам, прошу заметить, я ничего не просил!..

Короче, туда-сюда, двадцать в уме, еще пятьдесят в памяти… И в общем, да: я принял решение «захватчикам» отказать!

Конечно, в том случае, если они что-то предложат. Но я уже не сомневался: должны были предложить.

В то время я занимал центральное положение в дневном эфире радиостанции; имел максимум привилегий и эфирный праймтайм. То есть был с точки зрения противника блестящей разменной монетой.

Я был уверен, что с «Динамита» мне позвонят! И ждал своего звездного часа. Ведь что ни говори, а это момент счастливый. Ну в смысле, отказывать возбужденным начальникам…

И момент этот, конечно, настал.

– Здравствуйте! – однажды услышал я в телефонной трубке приятный мужской голос. Голос был настолько приятным, что сомнений не оставлял: это и есть оно! (Ну предложение, значит, о переходе…)

– Меня зовут Андрей, я программный директор радио «Динамит FM», – масляно продолжал голос.

– Андрей, – обратился мужчина ко мне, – как бы нам с вами встретиться. У меня к вам есть предложение. Я бы хотел…

Приятный баритон не успел завершить приятную фразу. Торжествующе про себя хохотнув, я уже важно произносил:

– Андрей, спасибо за предложение! Мне очень все это лестно, но я вынужден вам отказать.

Пауза.

Приятный голос стал еще более приятным:

– Постойте, но ведь вы даже не знаете, что я хочу предложить! – в баритоне слышалось явное удивление: «может, питерские ведущие под „предложением“ понимают интим?»

– Я бы хотел предложить вам работу!.. – торопливо уточнил голос.

– Спасибо, Андрей, я вас понял. Но я доволен настоящей работой. Поэтому, тысяча извинений, но я еще раз должен сказать вам нет.

В трубке снова возникла приятная тишина. Впрочем, скорее, недоуменная.

Трудно понять о чем в этот момент думал директор московской радиостанции: про комплекс Джадано Бруно? Или про питерских бессребреников? Или про то, как истекающий кровью, я стою под дулом начальства радио «Рекорд»?..

Но после минуты тягостного безмолвия он вопросительно протянул: «До свидания???»

– До свидания! – безжалостно добил я несчастного человека.

Это история завершает собой короткую, но незабываемую эпоху. Эпоху значимости радиозвезд.

Она мелькнула падающей звездой на небе. И навсегда исчезла в беззвездное небытие.

Подобное в наши дни – абсурд и чистая небывальщина.

Чтобы сегодня программный директор радиостанции гонялся за ведущими, работающими на другом радио! Это все равно…

Это все равно, что директор Газпрома будет лично звонить уборщице из Роснефти, чтобы переманить ее к себе в Газпром. Не то чтобы в Газпроме не нужны уборщицы… Но вы поняли.

Сегодня процесс перехода ведущих на другую радиостанцию выглядит менее драматично. И происходит это примерно так.

Один мой знакомый, дневной ведущий одной из питерских станций, уволился со своего радио. Точнее, радио перекупили, и он банально был сокращен. (А слово «уволился» – традиционная уловка. Наивная попытка сохранить лицо.)

А ведущий этот был прямо-таки звездой. С большим натруженным ртом и двумя огромными радиоорденами.

И вот радио накрылось – и он без работы.

Звонит мне и просит ему помочь: ну типа хочу к вам на радио. Замолви-ка, друг, за меня словечко. Предложи-ка своему программнику классного меня…

Ну я, конечно, словечко замолвливаю и классного ведущего предлагаю:

– Слушай, – говорю я программному директору «Рекорда», – есть тут один товарищ (здесь следует минутное описание его крутизны). Звезда такой-то радиостанции. У них радио гакнулось, и он временно без работы. Хочет попробовать к нам… Классный ведущий… Надо брать, пока не ушел на другое радио. Короче, я дам ему твой номер, окей?

А программный директор, заразительно так позевывая, отвечает:

– Да не, не надо пока ничего давать. Пусть сначала пришлет мне свое демо. (Демо – демонстрационная запись.) Я послушаю, потом, может быть, дашь…

На этом переманивание «классного ведущего» было закончено.

Я все это, значит, приятелю передал. И он тут же прислал свою демо-запись по нужному адресу.

Но программный директор сразу ее не послушал…

Не послушал он ее и на следующий день. И через день он ее не послушал тоже…

И даже сегодня, когда это демо празднует «бумажный юбилей» – с тех прошло уже ровно два года – результат остается прежним.

А давайте-ка я прямо сейчас позвоню программнику. Теперь-то уж послушал наверняка!

Сейчас, минутку, я его набираю…

Нет, – говорит, – пока еще не послушал. Завтра точно послушаю, – говорит…