Читать книгу: «Древоходец. Книга вторая. Вместе с дублем», страница 8
Толстый тем временем попытался зайти со спины, но уже следующим ударом с разворота, Костя дубинкой «отсушил» руку с финкой. Финка выпала, толстый закричал: «Убью сука!», но почему-то сразу убивать не бросился, а наоборот, развернулся и побежал обратно к пивной палатке.
Костя сначала разобрался с соперником, по-прежнему не способным разогнуться, отправив его ударом с левой в нокаут, затем легко догнал толстого, и сбоку хлёстко ударил концом дубинки по ягодицам. Толстый, не оборачиваясь, опять крикнул: «Убью!» и продолжил бежать ещё быстрее. Костя повторил удар. Опять последовало: «Убью!», но уже с визгливыми интонациями.
Вся очередь за пивом, отошла за угол палатки, чтобы удобней было наблюдать за схваткой и сейчас, прихлёбывая пивко, комментировала перипетии развернувшегося перед ними действа.
Костя не хотел близко приближаться к этой толпе, не хотел совсем уж светиться, и поэтому решил прекратить погоню, хотя, чего скрывать, она доставляла ему большое удовольствие.
Он тычком дубинки под колено, заставил толстого упасть, рывком перевернул на спину и попытался ударить кулаком по носу. Правую руку толстого, как оказалось, Костя уже сломал, выбивая финку, сейчас тот размахивал перед своим лицом только левой, не давая возможности хорошо приложиться. Тогда Костя воздействием силы отправил толстого в бессознательное состояние, а затем уже ударом кулака сломал ему нос.
– Жаль: для него это как операция под наркозом получилось! – огорчился Костя. – Но ничего: очнётся и заполучит все удовольствия от сломанного носа, – пришла успокаивающая мысль.
Быстро оббежал остальных и всем провёл аналогичную процедуру – сворачивал носы набок.
К четвёртому «пациенту» даже разболелась правая рука, потому как чисто из эстетических побуждений, носы всем направлял в одну сторону: строго слева направо, отчего приходилось пользоваться исключительно правой рукой.
Закончив, Костя прихватил «трофейную» дубинку и бегом удалился с места схватки. По дороге забежал во двор дома барачного типа, с сопутствующим деревянным нужником на улице для жителей барака, где и утопил трофейное оружие.
Избавился от дубинки, из опасения, что остались его отпечатки пальцев. Не то чтобы он всерьёз думал, будто его начнёт разыскивать милиция за избиение этой деревенской шпаны, но всё же решил подстраховаться.
О том, что по поводу избиения этой шушеры всё же заведено уголовное дело, Костя узнал во время занятий на секции от всё того же боксёра по кличке Динамо, сотрудника городской милиции.
– Слышь парень, поговорить надо, – обратился Динамо во время тренировки к Косте.
Они отошли немного в сторону.
– Тех деревенских козлов, что тебя избили, нашли, – начал он.
– Выследили? – изобразив радостную улыбку поинтересовался Костя.
–Ну, не совсем чтобы выследили…, по правде сказать, подобрала их «скорая», а уже в больнице их наши опрашивали.
Какой-то резкий всех четверых отоварил, причём, парень один был. Теперь они словно: «Братья из ларца, одинаковы с лица». Носы у всех свернуты набок и на одну сторону – говорят, ржачно смотрятся, когда вместе сидят. Поэтому кадра, который им носы отрихтовал, ребята в отделении прозвали «Ломоносовым», как учёного.
Динамо засмеялся, при этом смотрел в глаза Кости отслеживая реакцию, затем продолжил:
– Я-то, чего хочу: на опознание надо бы тебе подойти.
– На какое опознание? – закаменев изнутри переспросил Костя.
– Ты же пострадавший – они тебя избили, вот и должен их опознать. Мы же уголовное дело против них завели. Пока особо ничего предъявить не можем, кроме ношения холодного оружия, но если потерпевшие подтянуться и опознают, то тогда уже срок. А один вообще сиделый – получается рецидивист, а это, значит, и годков накинут.
– А за что сидел? По хулиганке?
– Нет, за кражу: комбикорм в совхозе стырил. Часть продал, часть на самогонку хотел пустить. Вот за хищение социалистического имущества и загремел. Так его фамилия Струков, а на зоне кличку получил: Жопарожец – в соответствии с мордой лица.
Среди тех, ну кто тебя отделал, был подходящий под кличку Жопарожец?
– Я, считай, никого толком и не рассмотрел – меня сразу вырубили, но женщины, которые их отогнали, говорили, что был среди них толстый. Мне ногой-то в голову жирный пинал.
– Ну, ничего, вызовем тебя на опознание – может кого вспомнишь, узнаешь.
– Слушай, не надо меня на опознание. Не помню я никого.
– Да ладно! Чего боишься? Повестку пришлём, в школе покажешь, всё по закону будет. Опознание несколько минут, зато весь день свободен.
Костя постарался говорить спокойно, не выдавая волнения:
– Слушай, Динамо, ну не хочу я на опознание идти. Сможешь в этом помочь?
– Так и знал – начнёшь юлить, оказываться! Я как прочитал приметы парня, который их уделал – сразу на тебя подумал. И по описанию подходишь, и одежда: курточка у него навроде бушлата, как у тебя.
Подай ты тогда заявление в милицию об избиении, сейчас бы в отделение притащили на опознание, в обязательном порядке только кто бы там кого опознал – вопрос.
Если бы ты просто их отделал и сразу сбежал – всё не так плохо было бы, даже пусть и Жопорожцу, в смысле Струкову, руку сломал. Но ты же, когда уже всех положил, затем обошёл и носы посворачивал, а это уже превышение пределов необходимой обороны, повлекшее нанесение вреда средней тяжести группе лиц. За такое, конечно, много не дадут, да и статья годная – на зоне чморить не будут, но тебе это надо?
– Я никого не избивал и меня там не было, – прямо смотря в глаза Динамо, твёрдо заявил Костя.
– Правильно! Так всем и говори! А куртку свою носить прекращай – слишком приметная. Я поначалу сразу подумал на тебя – есть мотив. Потом, всё же, сильно засомневался: колотуха-то у тебя хорошая, но как боксёр, ты ещё не очень. Да и хлипковат, – на четверых, почти взрослых мужиков, не полезешь, да и характер…, по молодости ещё не остервенел, – лежачим носы ломать не станешь, – так думал поначалу. А вот когда описание одежды прочитал, все сомненья враз и улетели.
По-хорошему, никто из порядочных ментов всерьёз разыскивать тебя не будет, но есть и такие, что ради галочки легко сдадут, а поэтому курточку свою моднявую спрячь.
Динамо, рукой в боксёрской перчатке дружески ткнул Костю в плечо, с улыбкой произнёс: «Тренируйся Ломоносов!», и пошёл долбить грушу на растяжках.
Костя же взял скакалки и пока прыгал, обмозговывал, как поступить с курткой.
Уже сегодня, после тренировки, решил добежать до автостанции убрав её в рюкзак: у него ещё был тёплый свитер и замёрзнуть не боялся.
– Может её сжечь? – думал он.
Костя купил теперь уже «засвеченную» куртку в Чехословакии, и сейчас было её совершенно не жалко: ко времени, когда происходил этот разговор с боксёром по кличке Динамо, его материальное благополучие значительно выросло, а причиной таких изменений послужили уже достаточно часто выполняемые им прыжки в Чехословакию и не только туда.
Ещё в мае, после избиения на автостанции деревенскими ухарями, Костя решил не ходить в больницу, а совершить перемещение в Чехословакию.
В принципе, пользуясь знаниями и навыками, полученными от Костуша, он мог и самостоятельно восстановить себе сломанный нос, но его беспокоило сотрясение мозга. Боль в висках и за глазами постепенно нарастала, ещё началось и тошнотворное головокружение.
Других методов лечения сотрясения мозга, кроме обезболивания, Костя не знал, и поэтому надумал вопрос решить радикально – совершить прыжок: Древоходец он, или кто?
Сразу, после беседы с тренером, который посоветовал ему срочно показаться врачу, Костя ни в какую больницу не пошёл, а отправился на квартиру матери, решив утром совершить перемещение и избавиться от сотрясения и перелома носа.
Матери сказал: дескать травму получил во время боксёрского поединка, и что в больнице Георгиевска у врача уже был, но рано утром должен явиться на рентген. Позвонили бабушке предупредили, – сегодня в Каменке не появиться, а заночует у матери в Георгиевске.
Спал Костя плохо: наложенное обезболивание во время сна переставало действовать, от чего часто просыпался, накладывал обезболивание по новой и так несколько раз за ночь.
Рано утром доехал на автобусе до Каменки и поначалу пешком отправился к «Волшебной поляне», только вот далеко пройти не смог: в лесу ещё не стаял снег, а стекающие ручейки талой воды во многих местах на тропинке образовали труднопроходимые участки с размокшей землёй.
Костя, в очередной раз очистив обувь от налипшей глины, решил совершить подскок к поляне, хотя и опасался, что после подскока не хватит сил на перемещение в Чехословакию, но всё обошлось.
Вот он только что стоит рядом с грязными весенними сугробами, затем несколько мгновений темноты и он в лесу Словакии, где уже почти обсыпалась черёмуха, а под деревьями, вместо снега, ковёр из молодой, зелёной травы.
В тот день он долго гулял по улочкам словацкого города Жилина.
На этот раз на нём была обычная обувь, а не в экстравагантный гибрид из бабушкиных туфель и его старых крашенных ботинок, поэтому бродил по городу, не привлекая к себе особого внимания.
Ради любопытства заглянул в несколько магазинов. Обилие продуктов поражало, конечно, на его непритязательный вкус, поражало в сравнении с советскими магазинами, где витрины в отделах с мясопродуктами были абсолютно пусты.
Всё же больше магазинов Костю удивила стоянка автомобилей перед зданием Жилинского университета.
Ему тогда требовалось ещё несколько часов, чтобы поднакопить силы для обратного перехода, и, нагулявшись по городу, он присел отдохнуть на скамейку около университета.
Сел так, чтобы хорошо рассмотреть автомобили на стоянке. Были там ни разу ещё не виденные Костей «вживую» иномарки: «Рено»; «Пежо»; «Опели» и даже один «Мерседес».
Костя с удовольствием подошёл бы ближе осмотреть салон иномарок, но побоялся привлечь к себе внимание. Правда, большинство там составляли всё же наши «Жигули», затем «Шкоды», опять же советские «Волги». Автомобилей «Москвич» совсем мало, единицы – в Чехословакии их не любили. Да кто же их любит? И в самой России москвичей тоже никто не любит.
Но по-настоящему сильное впечатление на Костю произвели не столь автомобили, как то, что на них ездят студенты. Пока он сидел наблюдая, закончились последние лекции, и толпа молодёжи хлынула из дверей университета, при этом заметная часть студентов рассаживалась по автомобилям, а затем машины выстроились в очередь на выезд.
Когда Костя учился в Георгиевске, ни у кого из одноклассников в семье не было автомобиля, разве что у двоих мотоцикл с коляской. В новом классе в Каменске, только у одного мальчика, отец которого был директором шахты, в семье имелся автомобиль.
Здесь же простые студенты на занятия приезжали на авто, пусть в большинстве своём на «Жигулях», или, ценимых очень низко самими чехами, «Шкодах», но таких студентов было очень много, что явно указывало на большой разрыв в уровне жизни между гражданами Чехословакии и Советского Союза.
– И чего они взбунтовались в 68 году, ведь живут намного лучше нас? – размышлял Костя.
Вернувшись после этого посещения Словакии домой, Костя серьёзно задумался: там было много вещей, которые он хотел бы купить: ту же майку, ботинки, или же просто сходить в кино.
Там на афише около кинотеатра рекламировался фильм ужасов «Челюсти» и фильмы великого итальянского режиссёра Феллини, про которого Костя слышал, изучая английский язык по радио. Однако на всё требовались деньги и причём чешские кроны, а так гулять по Жилина, не имея возможности купить даже жевательную резинку было тяжело.
План найти деньги созрел быстро. В школе Каменска, на год старше Кости, учился некий Виннер – шустрый и оборотистый парень. Расплывшаяся фигура, круглое улыбчивое лицо, всем как бы говорили: «Я добродушный и простой малый!», но это было далеко не так. Виннер являлся не только дельцом, способным достать любой дефицит: пластинки западных групп; джинсы; американские сигареты, но при этом имел ещё и какие-то полукриминальные подвязки, обеспечивающие его силовым прикрытием.
Вот к нему на перемене и обратился Костя. Смысл предложения Виннеру был такой: якобы у Кости есть выход на одного машиниста электровоза, который постоянно совершает поездки в город Чоп, где может купить Чехословацкие вещи, и будто бы этот машинист предлагает Косте чешские жевательные резинки в любом количестве.
– Какую. жвачку? «Педро» что ли? – поинтересовался Виннер.
– Да какую захочешь, только чешскую.
– Лучше тогда брать «Баё» и «Пинк», но можно немного и «Педро», – посоветовал Виннер.
– Ты у меня эту жвачку возьмёшь? – спросил Костя.
– Всё зависит от «почём и сколько», – ответил Виннер.
После длительного торга сговорились по 23 копейки за штуку, при этом, Костя точно знал, что Виннер продавал школьникам за 50 копеек.
– 50 копеек – розничная цена, – объяснял Виннер основы торговли. – Ты обещаешь партию в 250-300 штук. Сам в Каменске я столько не сброшу. Мне придётся отдавать на реализацию, или продавать оптом.
Договорившись о цене, Костя попросил предоплату в 20 рублей. Деньги Виннер выдал, при условии, что партия жвачки должна быть, максимум, через пять дней.
– Я знаю: ты не балбес, серьёзный парень, – внук директрисы, но, если меня кинешь… – начал было нагнетать Виннер.
– Не начинай, всё будет нормально, – оборвал его Костя.
– Может и нормально, но предупредить обязан.
Следующим этапом, в задуманной Костей комбинации, была закупка водки.
Появилась небольшая проблема: водку в магазинах по молодости ему не отпускали и тогда попросил помочь Толика Васина, – с ним вместе занимался боксом, и это Толик рассказывал, как ему однажды удалось избить пятерых гопников.
Костя добавил свою заначку в пять рублей к деньгам Виннера и при цене в 4,12 рубля за бутылку, решил сыграть на все – купить шесть бутылок водки.
Толик Волков, конечно, поинтересовался: «Зачем столько?».
Костя объяснил, что у него возникли тёрки в Каменске – не того отделал, и вот приходится выплачивать «отходные».
– Давай мы лучше с ребятами подъедем, всех в твоём Каменске на уши поставим. И водки нам меньше ставить, – тремя бутылками обойдёмся, и тебе потом уважение, – стороной обходить будут, – предложил Толик.
Костя, не вдаваясь в объяснения просто сказал, что не тот случай.
Когда же, передав деньги, попросил купить шесть бутылок «Столичной» по 4,12, Толик удивился:
– Откупаться от шпаны «Столичной?». Что-то не верю – дурку гонишь! Шпане и обычной, за 3, 62 хватило бы! Чую тебя «мусорня» за жабры взяла! Я угадал? Мусора?
Отвечать Костя не стал, а только пожал плечами.
Следующем утром Костя отправился в свою первую «челночную» ходку в роли спиртоноса.
На календаре – 19 мая, День пионерии. В школе занятий не было, а с торжественных мероприятий удалось быстро улизнуть.
Прибежав домой, переоделся в спортивный костюм и обул кеды. Вытащил из поленницы около бани припрятанный там рюкзак, где, проложенные газетой «Правда», лежали шесть бутылок «Столичной».
Прыгать из двора дома сразу к «Волшебной поляне» не стал, а, забросив рюкзак за спину, пошёл пешком, благо тропинка уже подсохла, поэтому добрался, даже не запачкав обувь и сразу прыгнул в Словакию.
Надежды на быструю реализации водки, Костя связывал со стройкой, мимо которой проходил прошлый раз по дороге к городу.
Забора вокруг строительной площадки не было, но на единственной подъездной дороге, рядом со шлагбаумом, стояла охранная будка, к которой и направился Костя.
Поначалу сторож встретил его неприветливо, куда-то энергично отправлял. Пусть Костя и учил словацкий, только больше интуитивно понял, что посылают его в одно естественное физиологическое отверстие.
После демонстрации содержимого рюкзака, сторож смягчился, осознал ценность посетителя, пригласил пройти вовнутрь и приступил к торгу.
К сожалению, всю партию взять сторож не смог – не хватало денег и ограничился только одной бутылкой, зато решил помочь пристроить остальную водку, для чего вышел из будки и попросил кого-то из рабочих пригласить сюда Душана.
Через некоторое время к ним присоединился высокий стройный и улыбчивый Душан.
Поначалу Костя подумал, что Душан бригадир: он по дороге остановил одного из строителей и давал ему указания, по сути же, как узнал позже, – Душан был не столько строителем-бригадиром, сколько авторитетом. На этом объекте возводили несколько новых корпусов Жилинского университета, а работали в основном заключённые.
Система была срисована с советской, когда после приговора заключенного направляли отрабатывать на объекты народного хозяйства, или, как ещё говорили: «на химию».
В Чехословакии подобную систему наказания применяли часто – вот к таким осуждённым – «химикам» и принадлежал Душан.
Жил он, как и все остальные заключённые, с этой стройки, в огороженной зоне на окраине города Жилина. На работу и с работы ходили без конвоя, но были обязаны присутствовать на утренней и вечерней проверке.
Если не имелось замечаний по дисциплине, – на выходные получали увольнительные в город. Им даже выдавали на руки немного наличных.
Употреблять крепкий алкоголь «химикам» запрещалось, но в Чехословакии, где даже в столовой при этой стройке из напитков было только пиво, запашок алкоголя можно было свалить на пиво – главное сильно не напиваться.
Душан являлся что-то навроде старшего среди заключённых, ответственного за дисциплину. Кому как не человеку, контролирующему дисциплину в отряде, можно было доверить спиртное? Только он мог правильно и сообразно положению распределить водку среди зеков.
Сначала Душан усомнился в качестве – вдруг палёнка? Сторож налил ему грамм двадцать из своей бутылки, тот подержал водку во рту, прислушиваясь к оттенкам вкуса, затем сглотнул. После одобрительного кивка опять начался торг.
За качество Костя не переживал: от Костуша он знал, что при переносе вино, или другие напитки могли изменить свой вкус, но вот спирт просто становился чище, а так как водка это просто раствор спирта, то в качестве только прибавит.
Рассчитываясь с Костей, заплатил за бутылку по 45 крон (в городских магазинах Жилина «Столичная» продавалась за 60 крон). После рассчёта Душан уходить не спешил, а время от времени пригубливая водку, завёл с Костей разговор.
Оказывается, Душан раньше был водителем – дальнобойщиком и часто ездил в Россию, где, с его слов, даже обзавёлся постоянной подругой, отчего достаточно сносно говорил по-русски.
Именно на контрабанде из России он и погорел: Душан пытался вывести сразу несколько туркменских ковров, за что получил четыре года «химии».
– Ты в нашем университете учишься, или из воинской части? – спросил Душан.
– А вашем университете учатся студенты из России? – удивился Костя.
– Вьетнамцы, кубинцы учатся. Я подумал, может и из России есть, – ответил Душан и продолжил: – Значит получается из воинской части, а отец офицер?
– Да, майор, – соврал Костя и постарался быстрее перевести разговор на другую тему.
Беседа вышла очень познавательной. От Душана узнал, что в Жилина есть магазин «Тузекс», это что-то вроде наших магазинов сети «Берёзка», где продавались различные зарубежные товары за чеки, которые здесь называются бонны.
Сами же бонны можно приобрести с рук, около магазина «Тузекс» по курсу 5 крон за один бонн. Покупать бонны лучше у пожилых женщин: это обычно вдовы призванных в гитлеровскую амию солдат и погибших на фронте. За них ФРГ выплачивало пенсию немецкими марками «по потере кормильца», а Чехословацкое государство эти пенсии выдавало вдовам не в марках, а в боннах.
Помимо вдов гитлеровских солдат, обменом крон на бонны занимаются ещё и цыгане, но, как предупредил Душан, одинокому молодому парню обращаться к ним опасно – могут обмануть, или даже отобрать деньги.
Душан со смехом рассказал об интересной ситуации, сложившейся у них в стране с цыганами: гражданам Чехословакии разрешалось почти свободную посещать социалистические страны, а вот поехать в ту же Австрию, имели право только члены компартии, да и они не без сложностей.
А вот для цыган существовали значительные послабления.
В чью-то мудрую голову пришла идея, что, если выпускать цыган на Запад, то, как все нормальные люди, они больше не вернуться и останутся на «загнивающем Западе», вот только цыгане всегда возвращались, и, мало того, подгребли под себя все валютные махинации, и, конечно, активно занимались контрабандой.
Костю просветили, что хотя дела с цыганами надо вести с осторожностью, однако российские рубли обменять на кроны, или боны можно только у них.
Во время беседы, Душан несколько раз прикладывался к бутылке. Конечно, Костя за свою жизнь, довелось уже неоднократно присутствовал на русских застольях, где всегда, по крайней мере мужчины, наливали себе почти полный стакан водки и залпом выпивали. Душан же со сторожем наливали себе по чуть-чуть, и, в общем, получалось, что выпили-то они совсем немного.
Когда в очередной раз, решили себе плеснуть, неожиданно дверь резко распахнулась и на пороге появился толстый мужчина в чистенькой выглаженной спецовке и с галстуком.
Поначалу, застигнутые врасплох собутыльники, попытались спрятать водку, но разобравшись, кто зашёл вернули посуду на стол.
Вошедший толстяк сразу на повышенных тонах начал выговаривать Душану, тот же молча достал третий стакан и вопросительно посмотрел в лицо говорящему. Не прекращая ругаться, толстяк показал два пальца, а когда налили «на два пальца» прервался, чтобы выпить.
Этим секундным перерывом воспользовался Душан и тоже начал что-то объяснять, опять же на повышенных тонах. Они вместе вышли из сторожки и продолжили спор на улице.
Костя из перепалки кое-что уловил: про «распаднувшуюся», то есть развалившуюся чего-то там, как потом узнал – опалубку под фундамент.
Их спор с полной очевидностью доказал: Костя практически не в состоянии понимать «живую» словацкую речь.
Доносившаяся до Кости перебранка ещё и удивила обилием в «живой» словацкой речи матерных выражений, которые мы считаем исконно русскими.
Кто из этих двух славянских народов провёл этом плане «культурную экспансию»: словаки обогатили русскую речь матом, или наоборот, русские продвинули «наше всё», – сложно сказать, но факт остаётся фактом, и он заставил Костю задуматься о путях взаимообогащения и развития языков.
Спор на улице затих, в сторожке опять появился Душан и спросил: «Будет ли следующая поставка?».
Костя предложил ближайшее воскресенье, однако воскресенье Душану не подходило – выходной день, ну а за доставку водки в будние дни, поручиться уже не мог Костя: конец учебного года – контрольные. Разве только в июне, когда наступят каникулы.
После ухода Душана, сторож взялся помочь бизнесу Кости, и сказал, что может дать адресок одного ресторанчика, где работает барменом его хороший знакомый и тот с удовольствием купит у него всю водку.
Записав карандашом на клочке газеты адрес ресторана, Костя, с опустевшим рюкзаком, вышел из будки сторожа и бодро зашагал в сторону города.
Теперь, отработав «спиртоносом», он имел в карманах кроны, и решил оторваться по полной и погрузиться в потребительскую роскошь загнивающего Запада, а именно, – купить бутылочку Кока-Колы, о чём долго мечтал. Купил, выпил – ну, ничего так, правда ожидал большего.
Следующим номером шло знакомство с деградирующем западным кинематографом.
В кинотеатре он сначала посмотрел фильм Феллини «Восемь с половиной», со словацкими титрами, а затем перешёл в другой зал и посмотрел «Челюсти». На каком языке «крутили» «Челюсти», даже не смог вспомнить: слова в этом шедевре не главное.
Вышел, пошатываясь: у него появилось чувство эмоционального несварения: Феллини и «Челюсти», – словно соединить эклер с килькой в томате.
Впрочем, надолго углубляться и копаться в своих впечатлениях времени не было. Искусство, конечно, важно, но дело прежде всего!
В киосках перед кинотеатром купил 250 штук разных жевательных резинок, по одной кроне за штуку.
Пока Костя смотрел фильмы, прошёл сильный ливень, оставив после себя большие лужи.
Напевая для храбрости заключительную мелодию из фильма «Восемь с половиной», направился в сторону «Волшебной поляны», и при этом, шарахался по дороге от луж, из которых, как ему чудилось, в любой момент могли показаться челюсти акулы-людоеда.
Восприятие молодого человека той эпохи, не было закалено разнообразными фильмами-ужастиками, отсюда и страх перед лужами у непривычного к экранным кошмарам Кости.
Пройдя мимо стройплощадки, Костя стал поднимался по тропинке к лесу и буквально почувствовал спиной чей-то взгляд. Обернувшись, увидел сторожа со стройки. Тот, выйдя из своей будки, смотрел ему вслед. Костя помахал сторожу рукой и продолжил идти дальше, по-прежнему напевая всё ту же знаменитую мелодию, из знаменитого фильма Феллини, фильма, который, по неизвестным соображениям, на родину Кости доберётся только через двадцать лет.
Глава 5.
Если Костя на Земле начал вести свой маленький бизнес на жевательной резинке, то Костуш, в княжестве Либоргском, свой будущий бизнес тоже строил на резине, вот только уже на обычной резине.
Подходило время вносить свою долю в товарищество, по созданию плантаций с каучуконосами, организованное под патронажем княжеской семьи.
По договорённости, пай Костуша мог составлять до 700 золотых. Меньше можно – больше нет. Прибыль планировалось распределяться в соответствии с суммой вклада. Твёрдо уверенный в исключительной выгодности будущего предприятия, Костуш хотел выкупить разрешённый пай полностью.
Однако, 700 золотых – это очень большие деньги, и внести всю сумму Костуш мог только в случае, если удастся продать хотя бы один из двух бриллиантов «Братьев», которые случайно ему достались.
Из-за большой известности продавать эти камни было очень опасно, и у Костуша созрел план: переместится в другой населённый мир, где, как он надеялся, сможет безбоязненно обменять «Братьев» на другие драгоценные камни.
Конечно, сразу с «Братьями» на незнакомую планету он не отправится, а поначалу совершит разведывательные прыжки, и только затем, подобрав подходящий мир, явится туда с бриллиантами.
Костуш долго анализировал коды и описание планет, стараясь выбрать мир с малоразвитой технологией, где способности управлять даром дадут ему наибольшие преимущества.
Если раньше посещение других миров Костуш планировал на летние каникулы, то необходимость срочно внести деньгах, требовала совершить это как можно быстрее.
Удобный случай подвернулся, когда к мэтру Гарвилу обратились местный купец с предложением на коммерческий прыжок.
Сложность заключалась в том, что перемещение необходимо исполнить «по картинке». Древоходцу давали нарисованную картинку места силы с её номером, и по этим данным он должен был переместится.
В школе мэтра Гарвила на такое способны были только Костуш и ещё один ученик – Теллиус, только вот заказчику требовалось не только передать письмо, заодно он задумал совершить небольшой гешефт, отправив с посыльным мешочек местных камней-гранатов и рубинов.
Вес камней небольшой, с ними легко переместился бы и Теллиус, однако прыжок по картинке нёс определённый риск: бывало, вместо запланированной поляны, где тебя должны встречать, ты оказываешься в совершенно неизвестном и неохраняемом месте, что, понятно, очень опасно если подобное случается с Древоходцем, нагружённым драгоценными камнями.
Чтобы не рисковать, задействовали Костуша, который, благодаря своим уникальным возможностям, улететь в другое, незапланированное место не мог. По большому счёту, Костушу и картинка-то не требовалась: ему достаточно было по карте посмотреть, где находится заданная точка, а затем применив свою способность видеть все точки силы на планете, просто совместить её с картой.
Свой дар: охватывать мысленным взором все места силы на планете, Костуш держал в тайне, прикрываясь якобы имеющимся у него талантом прыгать «по картинке» абсолютно безошибочно.
В этом задании- переместиться для купца по карте, Костуша привлекало то, что обратно в Либорг, он возвращался «порожнякам», только с письмом- распиской и поэтому решил воспользоваться случаем и посетить другой мир.
У дельца, нанявшего Костуша, для подобных «коммерческих» рейсов раньше имелся собственный Древоходец, но по возрасту тот утратил способности, а замену подыскать не успели.
Готовясь к посещению нового мира, Костуш, нацепил на щиколотку амулет, доставшейся ему после захвата Древоходца- диверсанта, взял горсть стеклянных накопителей и ещё положил во вшитый внутри рубашки карман, пять местных жёлтых гранатов.
Камни-гранаты прикупил заранее, выбрал средних размеров: он надеялся их предложить какому-нибудь ювелиру в другом мире, для завязывания деловых отношений.
Бриллиант из «Братьев», проявив осторожность, брать с собой не стал, рассудив, что поначалу необходимо осмотреться.
Утром к школе мэтра Гарвила подъехало аж два экипажа, в которых, помимо четырёх охранников, находился помощник нанявшего Костуша купца.
В присутствии Костуша и мастера- артефактов Тулбаса, привезённые рубины и гранаты были осмотрены, пересчитаны, после чего их упаковали в кожаный мешок и опечатали сургучом.
Костуша под охраной доставили на ближайшую поляну силы, вручили картинку места, куда он должен попасть, и, убедившись, что перемещение произошло, уехали.
Сам Костуш, после прыжка, проверил по камню с выбитым номером, что прибыл на нужную поляну и по дорожке пошёл искать охрану.
Служба по охране поляны поставлена была хорошо, и уже через несколько минут он увидел выехавшего на встречу караульного. В его сопровождении Костуш добрался до сторожки.
Покидать окрестности поляны по договору с заказчиком Костушу запретили ввиду ценности груза.
Почтовым голубем, сторожа вызвали посыльного. Ждать долго не пришлось и вскоре подъехал посыльный.
Костуш дал ему указание сообщить здешним компаньонам заказчика о своём появлении, о ещё отдельно договорился привести ему запас провизии: хлеб, копчёное мясо, вино и воду. Расплатился с ним стеклянными амулетами-накопителями.
Солнце только прошло зенит, а Костуш уже полностью возобновил внутренний объём дара.
Груз благополучно сдал, расписку получил – больше ничего здесь его не задерживало.
Доложив караульным, что совершит сейчас перемещение, накинул на плечи рюкзак с продуктами и отправился к центру поляны.
Ещё раньше, изучая краткие пояснения к символам, которыми обозначались доступные для посещения планеты, он выбрал объект, почти идентичный по символике планете Эре, но, как понял Костуш, отстающий по развитию общества и технологий.
Прикоснувшись ладонью к главному дереву, качнул туда немного энергии, и перед его взором появилась панорама с изображением различных планет.
