Читать книгу: «Карта силы», страница 3
– Ах, если бы всё было так просто! – махнула рукой на Анфису мама. – Одно успокаивает: карта выпала неперевёрнутая. А это очень хороший знак. Иначе бы и не отпустила!
Анфиса поняла последнюю фразу как завершение разговора и скоренько подхватила рюкзак на колёсах и казан.
– Значит, всё хорошо? Тогда я побежала?
Но мама удержала её за локоть.
– Постой! Вот, что ещё скажу. Испытание может быть одно на всех. Или по одному каждому! Невероятный, конечно, вариант! Но нельзя исключить и такое. И не обязательно это будет бой со львом. Это может быть что-то совсем простое, но требующее силы характера. Дай-ка обниму тебя ещё разок! Солнышко моё!
Больше я не мог медлить, выскочил из кустов и поспешил на своё место, притворившись, будто просматриваю уже отснятый материал.
Анфиса, в отличие от матери, вошла в школьные ворота без тени тревоги на лице и, проходя мимо меня, с интересом спросила:
– Сашка, привет! А ты чего здесь один? Все – там! Не хочешь присоединиться?
– Нет, я сегодня встречающий. Там, – махнул я рукой в сторону школы, – уже всех снял. Теперь твоя очередь.
И включил камеру.
Анфиса растерялась.
– А что, говорить обязательно? Неужели все что-нибудь сказали?
– Ага. Даже спели. А девчонки поведали радостную новость.
– Знаю, знаю! У Марины – день рождения!
– А у тебя есть новости? Или тайна? – начал я каверзно побуждать Анфису поделиться карточным секретом.
Она метнула в меня настороженный взгляд, прищурилась, словно считывая мысли.
– Ты задаёшь странный вопрос. Женщины всегда загадочны. У меня почти каждый день – новая тайна. Вот вчера я весь вечер рылась в инете, пытаясь раскрыть тайну старого дуба. В результате возникли две версии. Прямо битва белых и чёрных магов! Этот дуб – священное древо или шаманское?
Видимо, моя вытянувшаяся физиономия и слегка отвисшая челюсть поспешили выразить излишнюю заинтересованность, потому что Анфиса вдруг заговорила, как ведущая ток-шоу:
– Но прервёмся на рекламу. Не переключайте канал, оставайтесь с нами. После короткого перерыва вы узнаете самыми первыми, самое интересное!
Я разочарованно выключил камеру. Вот всегда она так! Замолкает на очень увлекательном месте.
Анфиса заметила мои сникшие губы и дружески положила руку на уже задремавшую камеру.
– Не обижайся. Вот дойдём до дуба, я кое-что проверю и расскажу. Обещаю: тебе самому первому!
– Почему мне? – упёрся я в неё прямым взглядом.
– Ну, почему, почему? – Анфиса смущённо заглянула на самое дно пустого казана, словно там должно было появиться разрешение на откровенный ответ и, наконец, сказала: – Потому что ты хочешь снять для конкурса супер крутое кино. И тебе нужен захватывающий сюжет с приключениями.
Странно, но кроме нашей классной и мамы, я никого в свои планы не посвящал.
– Откуда ты знаешь? – удивился я, продолжая смотреть, не отводя глаз.
– Подслушала твой разговор с Ларисой Леонардовной. Извини, не хотела – так получилось, – созналась Анфиса.– Вы обсуждали за приоткрытой дверью, а я в это время вытирала доску в классе.
Что в такой ситуации оставалось делать мне? Тоже снимать камень с души. Не одна же она такая честная и смелая!
– Вот и у меня сейчас так получилось. Понимаешь, невольно подслушал твой разговор с мамой. Короче, я в курсе. Карта Силы. Испытания. Проверка характеров. И всё такое…
Анфиса бросила на меня подозрительный взгляд и слегка покраснела.
– И что ты об этом думаешь? Не веришь, конечно?
– Поживем – увидим! А пока даже интересно. Карта Силы добавляет драйва. Что за поход без приключений! Скучища!
– Скажешь кому-нибудь?
– Нет, конечно! Ведь это твоя тайна.
– Теперь наша, – шёпотом поправила меня Анфиса.
В её темных глазах запрыгали золотые искорки, теряясь где-то в пушистых ресницах.
«Колдунья, как и мать!» – пронеслось у меня в голове, и вдруг вспомнилось вечное пожелание моей мамы: «Курносая!..»
Глава 6
К половине шестого «народ» повалил друг за другом, так что я уже не успевал подходить к каждому – просто снимал школьные ворота общим планом.
Последним прибежал Лёнька, на ходу дожёвывая утренний бутерброд.
Мы обрушили на него своё нетерпение.
– Наконец-то!
– Ну, ты тормознутый!
– Давай шустрее!
– Одного тебя ждём!
Лёнька виновато захлопал глазами и чуть не подавился наспех засунутым за щеку куском.
– Да вы чего? Я ж не опоздал! – невнятно пробубнил он набитым ртом, вытаскивая из кармана смартфон. – Вот, смотрите, тридцать две минуты. И ещё целых двадцать минут ждать обещали.
– Обещали! Ждём! – согласился Роман Русланович, отмечая что-то у себя в тетрадке. – Я так понимаю, вот эта оранжевая скатка на твоем рюкзаке и есть тент? Не подвёл, значит. Молодец! Готовимся, ребята!
Все, как бегуны на старте, ждали отмашки «Внимание! Марш!», но физрук неожиданно скомандовал:
– В одну шеренгу становись! Рюкзаки к ноге ставим!
Виталька лихо присвистнул и, хлопнув себя по ноге ладонью, приказал:
– Рюкзачок, к ноге! Сидеть рядом!
Но рюкзак с безразличным видом не пошевелил ни одной складкой.
– Пинком не пробовал? И наклоняться не надо! – усмехнулась Маринка.
Даже сейчас «эти двое» (так называли Витальку и Маринку в классе) норовили поддеть друг друга, не пропуская ни одной фразы без собственного иронического комментария. И это ещё что – начало! Их ежедневное общение сводилось к бесконечным словесным перепалкам. Откуда «эти двое» находили столько разногласий?
Роман Русланович сначала оглядел нас, сияющих от счастья, затем перевёл взгляд на рюкзаки, и хитро улыбнулся.
– Главное дело, рюкзаки не забыли! Ну и как, не слишком тяжёлые?
Мы, не подозревая подвоха, радостно ответили:
– Нет, нормально!
– В самый раз!
– Думали, хуже будет!
– Между прочим, правильно думали. Будет хуже! Видите эти вещи? Давайте решать, что вы понесёте помимо личной собственности.
Мы обречённо повернули головы в ту сторону, куда указывала рука учителя. Там, на ступенях центрального входа, расположился живописный арт-объект под названием «облом новичка-туриста», который до сей минуты не вызывал у нас никаких негативных эмоций.
– Ничего себе засада! – Лёнька озадаченно почесал затылок. – А что здесь?
– Прошу огласить весь список! – пошутил Артём.
– Пять палаток, сумка с продуктами и то, в чём мы будем эти продукты готовить, – охотно объяснил Роман Русланович.
– А как делить? По штуке в одни руки? – поинтересовался Виталька.
– Ведро и котелок – такая легкотня! Пусть девчонки тащат, – предложил Никита.
– А я уже казан несу, – напомнила Анфиса.
– А я – тент! – добавил Лёнька. – Но от других нагрузок не отказываюсь.
Роман Русланович решительно подошёл к вещевой куче.
– Значит, так! Я вас услышал. Девочки понесут ведро, казан и котелок. Лариса Леонардовна причисляется к девочкам и несёт небольшую походную аптечку.
– Ах, какой комплимент! – кокетливо засмеялась наша классная. – Давненько меня к девочкам не причисляли! Прямо годков пятнадцать скинула.
Физрук расплылся в улыбке.
– А куда же вас ещё? Вы сегодня с такой косой! Бантика к ней не хватает, а то бы я вас вообще в первоклассницы записал!
Девчонки обступили классную, а Роман Русланович продолжил.
– Парни несут палатки. Без паники! Они из синтетики – лёгкие и упакованы в чехлы с ручками. Саша у нас пока – вольный художник! Задание у него ответственное: творческий отчёт о походе. Но если понадобится – сменит того, кто сильно устанет. Продукты несём мы с Алексом. Ну, давайте, дети мои! Надевайте рюкзаки, разбирайте ручную кладь.
Все разом заговорили, задвигались.
Я натянул рюкзак и поискал глазами Анфису.
Она по-прежнему стояла между казаном и рюкзаком, пытаясь вытащить из его бокового кармана бутылку минералки. Рыжие волосы двумя волнистыми прядями выбились из-под бейсболки, и она поддувала их снизу губами, чтобы не мешали смотреть.
Странно! Но с тех пор, как я выбрался из кустов сирени, словно тут же запутался в паутине этих рыжих кудрявых волос. Что за напасть такая: ищу её глазами снова и снова? Может, общая тайна вмиг сделала нас друзьями? А может, Анфиса приворожила меня, когда смотрела своими мохнатыми, как шмель, глазищами? Я ведь тогда и вправду что-то странное почувствовал, вроде как мурашки по спине побежали. Ладно, если бы от простуды, – знакомо. Но так, чтобы от взгляда! Это что-то новое и приятное.
Я подошёл к Анфисе и потянул рюкзак за ручку.
– Помочь надеть? Или на колёсах потащишь?
– До электрички по асфальту покачу, а потом надену, – ответила она безразлично, но тут же глаза её вспыхнули золотым искристым салютом. – Слушай, Саня! Я тут вот что подумала… Лишнее внимание нам с тобой ни к чему. Поэтому нужен какой-нибудь секретный сигнал. Понимаешь, вдруг, что случится… Надо будет обменяться информацией… и всё такое…
Я пришёл в восторг.
– А давай! Засекретимся! Прямо начинаю чувствовать себя магом Гэндальфом, который помогал отряду хоббитов отнести кольцо всевластья к жерлу вулкана.
Анфиса огляделась по сторонам: все вокруг были заняты своими делами.
– Короче, если что, я позову тебя вот так, – и она положила ладонь себе на голову.
Глава 7
Из электрички мы вышли с пополнением: Лёнька подобрал в вагоне брошенного или забытого кем-то щенка. Собственно, с этого маленького события и началась история нашего похода.
Хорошо началась.
…Расположившись на соседних скамейках, мы сразу приметили щенка, беззаботно шныряющего по вагону в поисках лакомых кусочков, которые ему протягивали добрые руки. Эти же руки иногда переворачивали его на спину и щекотали мягкий живот, чесали за ушком, жалостливо гладили по голове. «Добрые руки» звали то слева, то справа, и щенку было весело. Наверно, ему казалось, что жизнь – это беззаботная, приятная штука и что так будет всегда.
Мы тоже подозвали малыша и накормили колбасой и сыром с походных бутербродов. Потом, поиграв немного косичкой Алёны, он доверчиво заснул на её коленях. Сон щенка был настолько глубоким, что его не разбудили ни Виталькины анекдоты, которые он скачал себе на телефон, ни наш хохот, ни тихое пение под гитару Алекса.
Когда поезд подходил к станции, пришлось переложить спящего малыша на скамью. Он лишь на мгновение поднял голову, едва приоткрыв сонные глазёнки-вишенки, и в тот же миг голова его, смешно покачиваясь, скользнула на прежнее место.
Мы вышли в тамбур, готовясь к выходу.
За дверями уже мелькали дачные домики, железнодорожные развилки и разъезды.
Лёнька всё стоял молчаливо и с грустью смотрел сквозь раздвижные стеклянные двери, а когда электричка затормозила, вдруг рванул обратно к скамье, где мы только что оставили беспризорного щенка.
Это произошло так стремительно, что, стоя уже на перроне, мы наблюдали сквозь широкие окна вагона за добросердечным броском нашего друга.
Совершенно ошарашенный безрассудным поступком своего ученика Роман Русланович гарцевал в тамбуре, нервно торопя Лёньку на выход. А когда тот вернулся, прижимая к груди ничего не понимающего щенка, ученик и учитель друг за другом соскочили с подножки.
– Фуф! – резко выдохнул физрук и хотел ругнуться на Лёньку, но, увидев наши склонённые над щенком головы и гладящие его руки, лишь сказал с укором:
– Ты хоть бы предупредил, что на такое дело намылился.
– Извините! Я в последнюю минуту решил – времени не было, – и Лёнька склонил на грудь повинную голову.
– По сути, дело-то хорошее…– продолжил физрук своё вразумление. – Но исполнение! Оторви да выбрось! Давайте-ка, ребята, впредь без таких вот спонтанных решений! Они могут иметь крайне негативные последствия, отвечать за которые будем мы с Ларисой Леонардовной. Очень не хотелось бы лучшие годы жизни провести по тюрьмам и каторгам.
Чем тут возразишь? Вроде, всё правильно. Мы промолчали. Только Алекс дружески положил руку Лёньке на плечо и подал голос в его защиту:
– Понятно, отец, что ты за нас в ответе. Однако Лёньке от меня большой респект! Вот это была движуха! Произвёл впечатление! Даже девочки кричали и в воздух кепочки бросали! Саня, ты как, успел снять этот крутяк? Быть может, лучшие кадры! Фильм смонтируешь, обязательно ещё раз посмотрю.
Пацаны одобряюще захлопали Лёньку кто по плечу, кто по спине.
– Красава!
– Молодчик!
– Высший пилотаж!
– Не дрейфь, братан! Всё путём будет!
Девчонки, едва дождавшись своей очереди, загалдели, с уважением заглядывая неожиданному герою в глаза.
– Ну, Лёнька, ты человек!
– Ты классный!
– И добрый! Теперь мы знаем, кого звать на помощь.
– Лойс от меня, что щенка заприватил, – сдержанно похвалила Лёньку Маринка, гладя найдёныша.
Виталька придвинулся к ней поближе и с подковыкой заметил:
– Ты бы, что ли, карантинную зону соблюдала, а то собачка ещё не привитая.
Маринка резко повернула голову и оказалась нос к носу со своим постоянным прекословщиком. Виталька замер. Момент был напряжённый, словно спиной в стену упёрся: и не отойти, и не отвернуться.
– Я говорю, заразиться может. Она же потом на всех агриться будет! – всё-таки смешался Виталька.
Маринкины глаза насмешливо сузились.
– Шмелёв, вот почему ты снова рядом? Не вяжись, а! А то нос откушу! Очень сильное желание. Не искушай!
Роман Русланович попросил нас снова построиться для проверки багажа. Хотя теперь, когда электричка умчалась, не понимаю, какой это имело смысл? Но мы беспрекословно доверились многолетнему опыту своего вожака.
– Палатки, продукты, ведёрко… и маленькая собачонка! – закончила проверку наличности Лариса Леонардовна на манер всем известного стишка про багаж Агнии Барто.
Все рассмеялись, а Лёнька тут же продолжил в рифму:
– Однако за время пути хотелось бы кличку собаке найти!
Предложения не заставили себя ждать.
– Пёс Барбос!
– Тузик!
– Шарик!
– Боцман!
– Вот только не надо антиквариата! – разочарованно остановила этот поток Лалила. – Тузики, Шарики остались в прошлом веке. Современной собаке нужно креативное имя.
– Кретинное? – переспросил Артём. – Это типа смешное? Тюбик там или Пряник?
Мы разразились диким хохотом, хватаясь за животы.
Когда смех поутих, Лариса Леонардовна раздельно повторила:
– Кре-а-тив-ное! Значит, в духе сегодняшнего времени. Понял?
– Ну, тогда – Ник? Точно в духе времени. Сейчас в соцсетях у всех ники – никнеймы, – быстро исправился Тёма.
Но тут Виталька звонко шлёпнул себя ладонью по лбу, словно его осенило, и радостно выпалил:
– Драйв! Пёс Драйв! А? Как вам?
– Сам ты драйв! – передразнила его Маринка. – Постоянный тест-драйв для наших нервов! Правда, девчонки?
Но Лёнька уже подхватил щенка под мышки и довольно сказал:
– А что? Драйв!.. Мне нравится. Во всяком случае, эта кличка будет всегда напоминать о событиях в электричке: как все орали, как я ломился сквозь толпу входящих и как Роман Русланович нервно маневрировал в тамбуре, словно при передаче командной эстафеты.
Пока все тряслись в очередном приступе смеха, Анфиса легонько ткнула меня в спину.
– Название станции видел?
– Огневое, – вслух прочитал я вывеску. – А что?
– Странно, дважды одно и то же слово: бабочка-огнёвка, станция Огневое.
– Намекаешь, что приключения уже начинаются?
– Очень даже может быть…
Глава 8
Роман Русланович вышел из здания станции, куда заходил отметиться. Была у него такая, выработанная многолетним опытом, привычка: точно выполнять все положенные пунктики инструкций.
– Ну что, окрестили своего найдёныша? Теперь – в путь! – скомандовал физрук. – Лариса Леонардовна, вы замыкающая! Или, как говорят в миру, пастух! Нет! Извините, прекрасная пастушка! Так что, рекомендую сломать хворостину и подгонять особо замечтавшихся.
Наша классная улыбнулась очередному комплименту, но ничего ломать не стала, лишь пригрозила нам пальцем и запела детскую песенку, которую мы учили на уроке пения ещё в первом классе:
– Жила-была пастушка, стада свои пасла…
Девчонки охотно, с грустью по детству, подхватили:
– Тра-ла-ла-ла! Тра-ла-ла-ла!
– Вот только ля-ля не надо! – скривился Виталька. – Людей побудите.
Говорливой стайкой мы поспешили за Романом Руслановичем и Алексом, которые, несмотря на тяжёлую сумку, бодрым шагом устремились вперёд по просёлочной дороге, по-видимому, туда, где далеко на горизонте сплошной тёмно-зелёной лентой рос лес.
– Дойдём до леса – сделаем короткий привал, – на ходу рассказывал нам физрук. – Всё это время солнце будет набирать силу. Но в самое пекло мы уже по лесу пойдём.
Мы миновали небольшую мирно спящую деревушку, потом длинную череду дачных участков и неожиданно вышли к полю.
Такого видеть мне ещё не доводилось!
Я встал, как вкопанный, ошеломлённый великолепием и грандиозным размахом подсолнухового поля.
Представьте себе бесконечный жёлто-зелёный ковёр в лучах утреннего солнца!
По-видимому, и все остальные были в полном замешательстве, потому что первые секунды с наших губ срывались только восклицательные междометия: «Ах!», «Ого!», «Вот это да!», которые лишь спустя какое-то время начали обрастать более внятными словами других частей речи.
– Господи, красота какая!
– Зачётное местечко!
– Нереально круто!
– Лепота! – позаимствовал шутку из известной кинокомедии Виталька.
– Ни конца, ни края! – широко распахнув руки, воскликнула Илария. – Так вот оно какое – целое море цветов! Сколько здесь? Миллион – не меньше!
Мы невольно измерили взглядами уходящий к горизонту ковёр.
Виталька длинно присвистнул.
– Думаю, намного больше. Только какие же это цветы? Подсолнечник – зерновая масличная сельхозкультура, – научно рассудил он, без колебаний, приземлив на грешную землю замечтавшуюся художницу.
Илария взглянула на Витальку с большим сожалением, как на чудака, но спорить не стала. А Маринка, рьяная защитница всех девчонок нашего класса, моментально выдвинула свои контраргументы.
– Сам ты сельхозкультура! Прикинь, как подсолнух растёт? Образует бутон. Потом бутон раскрывается и цветёт! Значит, что это? Цветок!
Маринка торжествующе упёрла руки в бока и вздёрнула нос.
Виталькина карта была бита, но он, недолго думая, достал вторую.
– Тогда почему же мы не срезаем всё это изобилие как цветы? И не вывозим в цветочные магазины на продажу? А дожидаемся зрелых семечек и собираем урожай, чтобы произвести сто тысяч пакетов жареных семечек и два миллиона бутылок масла?
Маринка невозмутимо выслушала оппонента, выставила вперёд ладонь, типа "Спокойно! Я в теме!", и продолжила:
– Вот сразу видно, что цветочные магазины не входят в твой круг облёта! А то бы ты знал, что подсолнухи там продаются. Но подсолнух – мужской цветок. Букеты мужчинам дарят редко. Значит, и подсолнухов нужно немного. Так что, даже два миллиона бутылок масла не опровергают, что всё это – цветы!
– Два-два! – с азартом выкрикнул Артём.
– А ты считаешь? – удивилась Маринка. – Зачем?
– Чисто спортивный интерес: кто кого перефутболит. Вы или мы?
Услышав такое, Маринка поправила бейсболку, повернув козырьком назад, и с непокорной готовностью приступила к разгрому соперников.
– Ах, вот как! Ну, тогда…
– Стоп! – быстро вмешался Алекс. – Семечки-цветочки? Летс нот школьную ботанику! Спор, как я понимаю, вообще не из-за подсолнухов, а кто и как на жизнь смотрит? Батл между реалистом и двумя романтиками.
– Вот именно! – воскликнула Маринка.
– Только почему же между двумя? – не согласилась Полина. – А мы? Мы тоже романтики! Да, девочки?
– А вот Виталька смотрит на всё слишком заумно. Ну, ни грамма фантазии! И это так скучно! – почти зевнула Алёнка.
– Точно! О чём с ним вообще разговаривать? О подсолнечном масле, что ли? – скорчила постную рожицу Маринка. – Ах! Ах! Какой восторг! Два миллиона бутылок!
– И, к твоему сведению, Ван Гог рисовал подсолнухи в вазах, как цветы! Понял? – выложила козырную карту Илария. – Значит, цветы! Попробуй поспорить с мировой знаменитостью.
Виталька сердито пнул камень, лежащий на дороге.
– Ну-ну! А когда розовые очки разобьются, наконец-то увидите чёрные семечки! – сказал он убеждённо. – Вам же хуже. Жиза всегда лучше! Меньше разочарований.
– Жиза? Что это? Сленг? – широко шагая, не оборачиваясь на группу, поинтересовался Роман Русланович.
– Жиза – это правда жизни, – объяснил Виталька. – А розовые очки – это… это… девичьи фантазии! – Виталькина рука небрежно выписала в воздухе витиеватый экслибрис. – Капец здравому смыслу!
– А вот тут я с тобой не согласен, – продолжил разговор физрук. – Девушкам носить розовые очки не только можно, но и рекомендуется. Они от этого такими милыми и трогательными становятся! Чем и покоряют нас, крутых реалистов в чёрных очках. И вообще, барышням всякое этакое нравится: разумеется, не семечки в пакетиках, а мороженое и цветы. Тут уж ничего не поделать!
Роман Русланович обернулся и, широко улыбнувшись, громко скомандовал:
– А ну-ка, романтики, прибавьте ходу! Лариса Леонардовна, вы там как? Следите, чтобы группа не растягивалась?
– Слежу. Сама за собой слежу! – отозвалась наша классная. – Тащусь потихоньку и над собой посмеиваюсь. На что подписалась? Люблю тюлений отдых. Мне бы пляжный коврик на побережье. А тут… Впору саму себя хворостиной подгонять.
– Без паники! – добродушно усмехнулся физрук. – Часов через пять будет вам и коврик, и побережье. Вон оно уже среди деревьев просвечивает. Разве не видите?
Мы с надеждой посмотрели вперёд. Но там по-прежнему была видна лишь сплошная гряда уже приблизившегося леса.
– Ой, Роман Русланович, и умеете же вы подбодрить! Теперь я туда, как ослик за морковкой потопаю, – улыбнулась Лариса Леонардовна.
Все засмеялись, но ускорили шаг – группа снова стала компактной.
На какое-то время разговоры утихли.
Мы шли, поглядывая на подсолнухи – сейчас это было единственное развлечение на безлюдной и однообразной дороге. Словно длинная картинная галерея – сплошной Ван Гог!
– Между прочим, существует легенда о том, как появился самый первый подсолнух, – вдруг нарушила молчание Лариса Леонардовна. – Как ни странно, но это грустная история несчастной любви. Слушать будете?
О любви? Можно было и не спрашивать! Особенно девчонок. Вон, они уже и уши развесили!
– Нимфа Клития влюбилась в Аполлона, бога солнца. Она смотрела на него, не отрывая глаз, а Аполлон не обращал на нее никакого внимания. Страдая от его равнодушия, в слезах, Клития перестала есть и пить, и лишь следила за солнечным диском. Олимпийские боги сжалились над несчастной девушкой и превратили ее в подсолнух. С тех пор, даже став растением, нимфа так и следит за своим возлюбленным, всегда поворачивая за солнцем голову.
– Так вот ты какой, солнечный цветок! – изумлённо воскликнула Илария и, указывая на подсолнух, добавила: – А главное, он вовсе не он, а она! Нимфа. Девушка.
– И не одна! Вон их сколько! И все зачарованно смотрят в небо! – укорила мифических женщин Маринка.
– Влюблённые дурочки! – вздохнула Анфиса, сочувствуя огромному полю безропотных Клитий. – Разве можно любить эгоиста?
– Одно слово, блондинки! – махнув рукой, иронически усмехнулся Виталька.
– Сам дурак! – обиженно возмутились светло-русые Аленка и Полина.
– Вот и славно поговорили! – хохотнул Роман Русланович. – А ведь ты, Виталий, так и норовишь сам под обстрел подставиться. Вон мальчишки идут, между собой разговаривают, а ты всё к девчонкам цепляешься.
Глава 9
Когда до леса оставалось уже рукой подать, мы вдруг услышали шуршание колёс приближающегося автомобиля. Пришлось посторониться.
Чёрный внедорожник неспешно провёз мимо нас большую надувную лодку и рыболовные снасти, обдав напоследок облаком серой пыли.
– Рыбачки поехали! – с уважением и завистью сказал Володя. – Заценили лодку? С боковыми баллонами и жёстким дном. Богатенькие.
– А они не займут наше место? – тут же встревожилась Анфиса.
Роман Русланович невозмутимо ответил:
– На Цыганской поляне рыбаки никогда не останавливаются. Проезжают метров триста вниз по течению, а то и дальше.
– А почему? – насторожилась Анфиса. – Место невезучее? Клюёт плохо?
– Рельеф неудобный. Берег слишком высокий, обрывистый. Зато для нас, пеших туристов, поляна роскошная. Для лагеря – лучше не найти: окружена лесом, в середине – мелкотравье, а ближе к берегу, где мы палатки поставим, – такие оранжевые цветы… Огоньки называются. Ох, и красотища!
Услышав название, я вздрогнул и невольно бросил многозначительный взгляд на Анфису – в третий раз кто-то или что-то транслирует нам слово "огонь". Что это? Совпадение или предупреждение?
– Постойте! – с интересом вмешалась Лариса Леонардовна. – Как вы говорите? Огоньки? Но это народное название. А правильно – купальницы. С ними скандинавские и славянские поверья связаны. Будто венок из купальниц на голове девушки обладает невероятной силой: делает её колдуньей. Посмотрит из-под венка на парня пронзительным взглядом и приворожит, зачарует на всю жизнь.
Наши девчонки тут же кругами заходили, заклянчили:
– Ой, как интересно! Расскажите ещё! Расскажите!
Лариса Леонардовна задумалась, мы притихли в ожидании.
– Давно про это читала, когда ещё в университете училась. Помню, что у немцев и скандинавов наши купальницы совершенно волшебно называются – тролльблюмен. Цветы троллей. Очень медоносные. Их аромат напоминает запах мандаринов. Существует поверье, что в ночь полнолуния, когда купальницы распускаются, цветы превращаются в огненные горшочки, доверху наполненные медовым нектаром. Всю ночь эльфы и тролли варят из нектара эликсир жизни. Потом закупоривают в бутылки и увозят в свои домики. А утром люди находят на кустах лишь красивые оранжевые цветы, очень похожие на пустые горшочки.
Думая о чём-то своём, Илария пробормотала:
– Как поэтично: цветы троллей, купальницы…
– Да уж, это тебе не подсолнухи! – уколол её Виталька.
– Вот и славненько! – почему-то обрадовалась Маринка, с прищуром вглядываясь в спины идущих впереди ребят. – Если вправду венок сплести да попробовать приворожить кого? Эй, мальчишки, есть добровольцы для участия в научном эксперименте? Разве неинтересно узнать: получится или не получится?
Мальчишки с усмешкой переглянулись, но на призыв никто не откликнулся. Может, и впрямь побаивались оказаться приворожёнными, а может, просто фасон держали. Лишь Алекс артистично передёрнул плечами и уклончиво отшутился:
– Чувствую, ох, чувствую, как по нашим спинам блуждает испепеляющий взгляд. С таким взглядом и вправду всё получится. Но я – пас! У меня на ближайшие шесть лет совершенно приземлённые планы. Учиться, учиться и учиться! Профессию получить. Голова нужна в здравом уме и твёрдой памяти.
– Я тоже в этих гляделках не участвую. По ночам предпочитаю спать. Нам с Семёном, вообще, рано утром на рыбалку вставать, – сурово сообщил Володя. – Ухи с костра, небось, всем хочется!
Я уже было подумал, что предложение так и не возымеет спроса, как тут Виталька, расправив плечи и ударив себя кулаком в выпяченную грудь, решительно выдвинул свою кандидатуру.
– А вот я ни во что не верю и ничего не боюсь. Поэтому могу поучаствовать в эксперименте. Готов отдать себя для установления научной истины!
– Ха-ха! – нервно хохотнула Маринка и тут же возмутилась: Ещё чего! Размечтался! От тебя и так спасения нет. Куда не повернусь – там ты. А если ещё и приворожишься, мне что, потом из нашей школы в другую переходить?!
– Не поможет! – безнадёжно махнув рукой, поддержала подругу Полина. – Надо будет из города уезжать.
– Не из города, а из страны, не меньше! – расширила горизонты Виталькиной приставучести Алёнка.
– Да вы главного не услышали! – прервала спор Анфиса. – Венок плести надо в полнолуние. Только тогда он колдовскую силу имеет. А полнолуние-то когда? Знаете?
Я оглянулся на звук её голоса. Кажется, Анфиса только и ждала этого, потому что рука её спешно скользнула вверх и легла ладонью на голову.
Глава 10
– Всё, ребята, привал! – с воодушевлением сообщил Роман Русланович, когда наш отряд пересёк край вожделенного леса.
Мы, уставшие от назойливой солнечной активности, наконец-то увидели тени под кронами деревьев и ласковую траву вместо пыльной полевой дороги. Лица наши сами собой растянулись в улыбках, и мы нестройно прокричали "ура".
Уж не знаю, толи мы разбудили кого, толи так совпало, но по лесу вдруг разнёсся долгий дробный звук.
– Что это? Вроде как, игрушечный автоматик стреляет,– прислушиваясь, удивилась Илария.
– Это дятел по сосне стучит. Неужели не узнали? – усмехнулся Роман Русланович. – Эх вы, городские компьютерные домоседы! Ну, ничего! За эти дни мы разных птиц послушаем.
– И кукушку? – с восторгом спросила Полина. – Говорят, она годы жизни считает, надо только спросить.
Виталька насмешливо хмыкнул.
– И в какую только чепуху люди верят! Ты ещё у ромашек спроси – любит – не любит! Здесь их много растёт. Почему девчонкам интересны всякие такие вопросики? А мальчишкам это без разницы.
Барабанная дробь дятла то затихала, то начиналась снова, то вибрировала, то становилась резкой и отрывистой. Он почти не отдыхал.
– Прямо брейк-бит какой-то! Это ж сколько ударов минуту? – удивился Денис.
– А я в школе реферат про дятла писал, – вспомнил Никита. – Ну и крутая птица! У дятла сила удара клювом по дереву сравнима с силой удара реактивного самолёта о землю. Никакое другое живое существо не может выдержать такие нагрузки на голову!
– Бедный! – пришла в ужас Илария. – Наверно, дятлы живут очень мало? И умирают от сотрясения мозга!
– Нет, живут столько же, сколько и другие лесные птицы, – успокоил её Никита. – Просто у дятла, понимаешь ли, голова иначе устроена. С амортизацией.
– Что, птичку жалко? – с иронией ухмыльнулся Виталька. – Да что ему сделается? Задолбал всех короедов и живёт себе припеваючи!
– Это ты сейчас про себя рассказываешь? Очень похоже! – съязвила Маринка.
Роман Русланович вывел нас на полянку, затерянную среди берёз. Одна из них, была совершенно невероятной красоты – трёхствольная. Тень от неё покрывала почти полполяны.
– Вот здесь и расположимся. Снимайте рюкзаки, ребята! – разрешил наш руководитель. – А ты, Лёня, давай-ка отпускай щенка на свободу. Хватит его на руках таскать! Не бойся – не потеряется!
Драйв, почувствовав земную твердь, прежде всего потянулся, выставив передние лапы и прогибаясь в спине, потом размашисто встряхнул шерстью и, радостно виляя хвостом, запрыгал между протянутых к нему рук.
Роман Русланович встал в центре полянки.
– Привал – полчаса.
– Так мало? – разочарованно заныли девчонки. – Отдохнуть не успеем!
– Отдыхать вечером у костра будем! Сейчас наша задача – идти и идти, не сбивая темпа. Позволим себе здесь улечься и наесться – дальше активно идти не сможем.
– А полчаса тогда на что? – не унимались девчонки.
– Красавицы! – озорно улыбнулся Роман Русланович. – Вы себя видели? В пыли, как придорожная листва! Минералкой, что ли, умойтесь и руки ополосните. Сразу легче станет. Затем завтрак. Что там вам мамочки в пакеты насовали? Пирожки-бутерброды? Только немного!
