Читать книгу: «Колодец», страница 16
Еще не конец
Ее длинные русые волосы развивались и отсвечивали лунным блеском, и в темноте, казалось, что они сами, изнутри еле заметно светятся. Она ловко пробиралась сквозь высокую колючую траву и сухие, взъерошенные клубни земли, и взглянув вперед в темноту было ощущение, что поле никогда не кончится, а мы вечно будем блуждать в этом необъятном, населенном жуками и ящерицами, космосе. Они постоянно шумели, шелестели и стрекотали в ночи, видимо злясь и негодуя, что мы их разбудили. Тревожить ночную живность было очень даже весело, но каждый раз оборачиваясь назад, я видел темнеющие посадки, населенные менее лояльными жителями, и желание пробираться как можно тише и незаметнее само собой приобретало смысл. Она шла впереди. Я только сейчас, успокоившись и уняв бушующий океан мыслей, смог как следует разглядеть ее: худощавая и сухонькая, с тонкими красивыми ногами, довольно высокая и невероятно грациозная, даже здесь, в забытой глуши, эту внутреннюю мощь и силу было не спрятать. Несмотря на ночную прохладу на ней был легкий светлый сарафан, слегка просвечивающийся от пронизывающего лунного света. Волосы были распущены.
– Куда мы? – спросил я. Она обернулась и приставив указательный палец к своим слегка пухленьким губам приказала мне не говорить. Это было очень ласково. Я все понял и стал соблюдать тишину, молча следуя за ней по пятам.
Ночь была тихая и спокойная. Не знаю который был сейчас час, но заря и не собиралась заниматься. Было очень темно и лишь лунный свет слегка озарял нам путь, высвечивая контуры шелестевшей травы и облака. Глаза уже давно привыкли к темноте, и было довольно комфортно. То и дело какие-то птички, населявшие пышные заросли, оповещали нас о своем присутствии, и тогда мы обходили место стороной. Изредка плечи омывал свежий воздух, лишь на мгновение прикасаясь к коже и ее прекрасным белокурым волосам. Шли по полю мы довольно долго. Я оборачивался назад постоянно, проверяя нет ли преследования, да и вообще, как обстоят дела там, сзади. Она никогда не оборачивалась. Думаю, чтобы прийти в эту деревню ко мне, она проделала этот же путь. Наконец впереди я вновь увидел посадки, окружавшие поле и оповещавшие нас о прибытии на другую сторону. В ночи они явственно напоминали скалы, торчащие то выше, то ниже и преграждавшие обзор. Земля здесь стала мягкой, ухабистой, а ноги стали часто проваливаться в траву, из-за чего пыль и грязь быстро набилась в ботинки и стала мешать идти. Наконец, мы подошли к деревьям в плотную, достигли противоположного края поля, и перед нами вновь открылся темный лес. Она остановилась и с минуту вглядывалась в черную мглу чарующих дебрей. Обернулась.
– Еще немного и мы выйдем к дороге. Ты готов?
– Веди, я за тобой.
– Отлично, идем. Только не обращай внимания на звуки, они тебе кажутся.
Я ничего не ответил, но не пропустил это мимо ушей, ведь то, что случилось со мной в прошлый раз в лесу, не могло пройти бесследно. Нужно просто быть внимательней. Уже войдя в глубь, под ногами я приметил еле различимую тропку, по которой мы шли. Темнота снова сгустилась и лунный свет снова перестал пробиваться сквозь густые кроны деревьев.
– Держись меня. – шепнула она, слегка обернувшись и взяла меня за руку. Я приблизился к ней почти вплотную и ощутил ее манящий, опьяняющий, свежий аромат, который буквально примагнитил меня и позволил идти с ней почти нога в ногу. Ее рука был словно лед. Тропинка еле виднелась, и я, опустив голову вниз, стал внимательно разглядывать ее босые ноги и девственно чистые, по-детски гладкие пяточки. Она все это время шла и бежала босиком!
Но тут мои уши уловили нечто невероятное. Я сразу не обратил внимания, подумав, что это просто шелест листвы. Ветер то плавно щекотал стволы и листья, то усиливался мощными порывами, и где-то у макушек разбрызгивался и переходил на четкое постукивание ветками и крик. И в какой-то момент я стал прислушиваться и сомневаться, что это листва и ветки, потому что это больше походило на хлопки или тихие, монотонные щелканья. Будто кто-то сидел на верху и сначала тихо, но с каждой секундой все интенсивнее бил в ладоши. Звук медленно сползал вниз и превращался в настоящие аплодисменты. В бурные аплодисменты. Начинали слышаться выкрики! Свист! Ветер доносил их откуда-то из глубины. За спиной слышались шепот, разговоры, хлопки то усиливались, то утихали, то с порывами ветра превращались в настоящий ураган лесных эмоций. Сначала они были разбитыми и разрозненными, но по мере нашего продвижения вглубь леса, они, словно тикающий метроном, выровнялись и стали единым целым, бухающим и шумящим в такт нашим шагам.
– Не смотри, не слушай их. Просто не обращай внимания! – громко сказала она, пытаясь пробиться через звуки ликующих и рукоплещущих растений.
– Мне не кажется?
– Нет. Все они живые.
– Чему они хлопают?
– Тебе, дурашка!
– Мне?
– Они тебя провожают. Ничего, еще немного и ты все поймешь!
Я уже давно свыкся с мыслью, что не способен ничего сразу осознать и понять, что мысли и чувства догоняют меня спустя время, что происходящее сейчас в моменте просто недоступно для понимания, и все существенные размышления сами собой появляются в моей голове, как только все закончилось. Жаль, ведь как многое можно было бы изменить участвуй мы в моменте. А теперь, услышав все это, я просто шел, стараясь отогнать череду глупых вопросов, уже слетающих с языка, проглатывая собственное сомнение и чувство страха. Изрядно пугающие звуки окликов и уханий, как выяснилось в мой адрес, я просто пропускал, надеясь, что понимание происходящего как обычно само придет и даст все нужные мне ответы. И будто отклик на мой запрос, будто само пространство читало мои мысли, происходящее постепенно начало утихать. Невзирая на мою внимательность снова получилось так, что, отвлекшись на лесные звуки, я упустил из виду тропинку. Опустил голову, а мы просто идем по упавшим шишкам, траве и мху. Но уверенно! Она, не боясь распороть ноги, смело ступала босыми пальчиками по твердым корням и веткам. Прошла еще минута и последние хлопки угасли и плавно улетучились, вместе с пролетавшим ветерком, и лесные звуки снова превратились в шелест листьев и скрежет веток. Наступила скучная тишина.
Я, задрав подбородок, вглядывался вверх, на ночное небо и проплывавшие, теперь отчетливо вырисовывавшиеся, пушистые облака, а мои ноги машинально делали шаги до тех пор, пока под подошвой внезапно не оказался шершавый, твердый и ровный асфальт. Я опустил голову, чтобы убедиться, что устойчиво ступил на обочину двухполосной дороги, четко разрезавшей лесные гущи. Она тянулась в обе стороны и уходила за повороты, а нам лишь виднелась небольшая ее часть. Впереди и сзади лес.
– Что теперь? – спросил я.
– Просто ждем.
– Чего ждем?
– Ну а чего все ждут? Это ведь просто дорога, как множество прочих дорог.
– Я подумал в этом снова есть какой-то скрытый смысл, тайна, которую мне не под силу разгадать.
– Дурачок. Расслабься и смотри на все проще, скоро все закончится. – и она вышла на середину повернулась лицом в сторону и стала пристально высматривать что-то на уходящей в поворот трассе.
Вдруг та часть дороги, куда был направлен ее пристальный взор, стала слегка светиться, с каждой секундой градиент света наполнялся все сильнее, и в один миг яркие лучи автомобильных фар ворвались к нам и разрезали ночь на две половины. Неспешно двигалась машина, загребая колесами листву и еловые иголки. Девушка бесстрашно стояла на середине дороги и лишь прикрыла глаза от света рукой. Она казалась гордым капитаном корабля, высматривающим сушу в лучах утреннего солнца, лишь ее силуэт эротично высвечивался и, казалось, будто она и вовсе без одежды. Машина сбавила скорость, подъехала к ней вплотную и остановилась, но я не увидел, кто сидит за рулем, только слепящий свет фар. Она обошла капот, подошла к открытому водительскому окну, нагнулась и перекинулась парой слов с водителем, подняв правую ногу и согнув ее в колене. Похоже было на флирт, который безотказно сработал, потому что в эту же секунду она махнула мне рукой, мол можно запрыгивать.
Эмоции переполняли меня, что-то щекотало в груди, а воздуха было так много, что можно было не дышать вовсе. Я был счастлив, что смогу укатить отсюда, выбраться и снова ощутить на себе теплые лучи свободы. Быстро подойдя к машине, я запрыгнул в нее, но что-то меня смутило, какая-то малюсенькая деталька отметилась, запечатлелась в голове и вселила сомнение, обстановка показалось подозрительной, и я не стал сразу закрывать дверь. Я дождался пока она и сама залезла внутрь, уселась рядом со мной, а дверь за ней захлопнулась, и машина медленно тронулась. Я тоже захлопнул дверь, попутно пытался оглядеться и посмотреть на машину, цвет которой из-за темноты разобрать было сложно. Белый. Или черный, коричневый. Она придвинулась ближе, положив руку на мое колено. Синий, а может серый. Точно. Серый. Рука на колене. Серый. И в момент, когда мои собственный мозг, словно набор ржавых шестеренок скрипел и тужился сложить пазл, дверные замки с треском защелкнулись. В груди что-то екнуло. Ловушка. Но не успел я подумать об этом, машина с визгом рванула с места, оставив ночь и тьму позади.
Я вжался в кресло.
– Только не обратно в деревню. – еле слышно вымолвил я.
– Не, назад не поедем. Обратно уже не возвращаются. – сказал Матвей Леонидович, сидевший за рулем. Он повернул зеркало заднего вида и своими хищными глазищами нащупал меня.
– Я же говорил у нас все получится, а ты сомневался! – самодовольно с переднего сиденья произнес Писклявый и обернулся ко мне, слегка перевалившись.
– Мой план, пристрелить его, чтобы не мучился, тоже был хорош. Как минимум проще.
– Не отвлекайся и веди машину. – грозно прошипела она. – Он до безумия боится, а у нас не так много времени осталось, чтобы все прояснить. Дайте ему хоть слово вставить. Говори, мальчик.
– Кто вы на хрен такие? – мой голос истерически дрожал и со свистом вылетал сквозь ссохшиеся губы. Надавить не получалось. Девушка, слегка отвернув голову, начала смущенно хихикать, и вместе с ней начали хохотать два дуболома на передних сиденьях. Но мне было не смешно, я был в отчаянии, огорчен и разочарован, руки слегка трясло, а от обиды в уголках глаз слегка намокло.
– Хватит уже ржать, говорите!
– Какой ты стал буйный, резвый, бойкий, за такое короткое время небось уйму вопросов накопил. Не знаешь с чего начать? Я помогу. – сказал Писклявый и принял серьезный вид. – Ты, наверное, уже догадался, что все происходящее вокруг тебя за последнее время – это четко спланированные истории. Инсценировки. Мастерски разыгранные сценки. Почти все. И раз теперь конец близок, а наша миссия выполнена, то думаю можно раскрыть тайну. Но для начала тебе необходимо расслабиться и принять наконец тот факт, что шестеренки уже запущены и их не остановить. Этот механизм никогда не дает сбоя, и теперь ничто не помешает нам довести дело до конца.
– Однако во всем происходящем тебе, несомненно, была отведена главная роль. И ты с ней прекрасно справился! Сейчас последний рубеж, финал истории, развязка! – сказала девушка, не убирая руку с моего колена. Она жестом указала Писклявому оставить нас, слегка наклонила все свое тело в мою сторону и взглянула на меня, чуть прикрыв взгляд упавшими светлыми локонами.
– Что за роль? Это что вам, театр?
– Еще какой. Только сейчас это театр одного актера. Мальчик мой, очнись. Оглянись вокруг, посмотри внимательно на все, что тебя окружает. Сплошь декорации. Все, что ты видишь, лишь плод твоего больного воображения, ничего из этого не имеет смысла. Твои органы чувств играют с тобой злую шутку, а ты им безропотно веришь. Ты заперт, и у тебя просто нет возможности вырваться из условностей бытия, автоматизмов восприятия, что вдалбливались тысячелетиями.
Люди вокруг слепы и наугад бредут в закулисной тьме, понятия не имея, что спектакль уже во всю идет. Мы зажгли для тебя свет, разве ты не заметил? Вспомни, что было у тебя до того, как ты попал сюда, это была жалкая, ничтожная, вялая пародия, главным героем которой ты отнюдь не был. Просыпаясь утром, ты с точностью до шага знал, как сложится твой день, знал, о чем ты будешь думать и что будет заботить твою тяжелую головушку, а значит, ты уже был немного мертв. Ну или с каждой секундой стремительно приближался к смерти! Разве это жизнь? Театр.
Сценарий был давно написан и люди даже не задумываясь, не отклоняясь, сонно и небрежно вырывают навсегда страницы собственной жизни, и лишь на секунду тормозят, жаль лишь для того, чтобы по буквам прочитать заголовок следующего своего дня, не вдаваясь в подробности и довольствуясь похотливыми ощущениями будущих утех и созерцанием уже давно ушедшего, выдранного с корнем момента. И ты точно также застрял меж двух миров, и в дремоте блудил между прошлыми ощущениями, записанными на дряхлую пленку и будущими кадрами кино, которому никогда не суждено было выйти на экраны.
Мы разбудили тебя. Пойми, ты не жил, ты существовал! Бесцельно и бездумно тратил настоящее, осязаемое, дарованное тебе время, и не используя его на благо собственной истории, лишь жаловался и сетовал на старуху судьбу. Пасовал перед трудностями и шел по самому легкому пути, собственные слабости прикрывал, прятал и старался выглядеть сильнее за счет других слабаков, сваливал ответственность на других безответственных, обвинял их, пока сам поддавался самым низменным и необдуманным утехам, совершал безумные, сумасбродные поступки, которые уводили тебя все дальше от самого себя, ты своими руками рушил так тщательно выстроенные декорации, менял одну краску на другую и мазал ею уже напрочь испорченный холст, потом трусил, тут же тыкал пальцем в других, жалел себя, злился, убегал, и снова возвращался, от стыда и упрямства прятался в лабиринтах своего скудного ума, а после снова пытался по капле собирать собственную самооценку, предавая всех вокруг и себя самого, лишь бы никто не увидел и не узнал, насколько ты слаб, беспомощен и одинок. Пойми же наконец, мы дали тебе шанс стать частью собственной истории в реальном времени, изменить ход событий, взглянуть наконец на себя по-новому и в конце концов узреть, что ты являешься значимым звеном вселенского сценария.
Ты на удивление, отлично справляешься, хотя у некоторых из нас были определенные сомнения, но нужно довести все до конца, иначе ты просто исчезнешь. Теперь прошлого и будущего не существует, это лишь мутные отблески старого тебя, похоронить которого просто необходимо, необходимо оставить его, отпустить, дать умереть, чтобы не пропал опыт, чтобы в свете улетающих мгновений ты узрел масштаб происходящего и онемел от величия и мощи, чтобы твои мысли и чувства растворились во вселенной, и лишь тогда конец истории будет близок. А сейчас у тебя есть прекрасная возможность увидеть ее начало, целиком, но без подробностей, в ее самом широком виде, и вовсю насладиться этим знанием, как и последними минутами своей малюсенькой, микроскопической жизни. Узреть своими глазами, прочувствовать бытие крохотной песчинки в огромном океане космической пыли!
– Я съел яблоки бессмертия! – завопил я.
– Не пугайся так. Ты даже не понимаешь, о чем говоришь. Казалось бы, всего-навсего рядовой случай, хотя не многим выпадала великая удача войти в историю и прервать наконец эту бессмысленную череду. И отдать тебе должное, ты успел узнать больше, чем нам хотелось, но гораздо меньше, чем тебе требовалось, нарыл ничтожные обрывки информации, которые никак не помогли тебе разгадать загадки, а сам ты, как и твоя бабка, до сих пор тщетно силишься познать мироздание. А нужно всего лишь смириться с конечность пути, принять факт, что совсем скоро тебя больше не будет существовать и в этом кроется главный смысл всего! – наступила очень неловкая пауза.
Последняя фраза словно огромным молотом ударила по макушке и отозвалась гулкой болью в грудине. Эта боль плавно опустилась через все тело в самые пятки и накрепко прижала меня к полу автомобиля. Боль вибрировала, заставляя мои скрюченные конечности трястись словно в горячке, в носу встал четкий аромат полевых цветов и аспирина, а глаза сами собой набухли и налились слезами. Меня трясло. С минуту все молча ехали и тупо пялились в пустоту. Честно говоря, в их слова верилось с трудом, я не мог себе представить, что эти люди сейчас спокойные и тихие, через какое-то время уничтожат меня. Размажут, раздавят. Чушь. Однако она прервала тяжкое молчание и продолжила, бесцельно всматриваясь в темноту за окном.
– Все началось настолько давно, что тебе и представить-то будет сложно. Тщеславные, эгоистичные, злые, агрессивные, похотливые и грязные, мстительные и алчные, корыстные и бессердечные, славолюбивые и сластолюбивые, одним словом люди, испокон веков жаждали отыскать источник безграничных знаний, вечной молодости, необузданной силы, способной дать им нескончаемые земные наслаждения, и во все времена не щадя сил и собственного времени, уничтожая и истребляя друг друга, разрушая судьбы и самих себя, пытались отыскать или изобрести способ хотя бы на мгновение остановить время, задержать его в моменте, дабы бесконечно тешить собственные обмякшие чресла. Эти пустые головы, не чувствующие собственного тела, не осознавая знаков природы, без устали шныряли по миру, собирая клочки фактов, пережёвывали их и отрыгивали обратно дурно пахнущие небылицы, мифы и байки, которые в свою очередь другие болваны глотали с еще большим рвением, а после все вместе, гурьбой, начинали усердно шнырять по закоулкам собственных ошибок в поисках любого знака или символа, что укажет им путь к тайне, к божественной реликвии, что обратит время вспять и даст возможность исправить собственные грехи и упущения, терзающие душу до самой смерти. Люди тратили священный дар жизни впустую, без разбора размножая себе подобных головастиков и убивая время в пропахших мочой и потом кабаках, а когда на свет появлялся человек, чьи мысли развивались иначе и который мог дать им всем крохотный шанс приблизится к пониманию мира, они его быстренько сжигали. – машину тряхнуло на здоровенной кочке, девушка будто очнулась и вышла из оцепенения своего злобного монолога, который слегка увел ее в дебри ненависти ко всему роду человеческому и вернулась в русло того, о чем хотела поведать.
– Так уж мир устроен, что никогда не рождается ничего одинакового, а случай никогда не повторится вновь. Мелкие случайности повсюду, они витают в воздухе наполняя его ароматом непредсказуемости и делая мир одновременно местом потрясающе интересным и никогда не поддающемся нашему контролю, неуправляемым. Но мы никогда не придаем этому должного значения, а все потому что отказываемся верить в хаос. Ведь оказавшись лицом к лицу со случаем, на крохотную долю секунды, на мизерный миг у нас есть выбор. Почти всегда он происходит вне сознания, глубоко и молчаливо. Он неуловим. Он почти неосязаем. Люди, уперевшись в собственные оголтелые мечты, пролетают мимо все значимые развилки, ведь указателей на них нет, причем на бешеной скорости, не обращая внимания на любые жизненные повороты. Летят по накатанной. А само мгновение этого выбора и его последствия люди осознают лишь спустя долгое время, ретроспективно делая выводы о прошлом, при этом само собой продолжают бешено мчаться в один конец, и как правило, слишком поздно в их поле зрения попадает факт, что машина не имеет заднего хода, обратно не едет, и совершив ошибку однажды, нельзя включив заднюю передачу, попятиться назад, вернувшись к уже сделанному выбору и совершить его снова, зная куда одна из дорог ведет. Но это работает и в другую сторону. Сами того, не осознавая и впоследствии придавая излишние себе хвалы, мы натыкаемся на дорогу, которая сделает нашу жизнь лучше, счастливее, богаче и краше. Достаточно единожды поймать удачу, возможно проявив смекалку и упорство, пройдя через перипетии, преграды и трудности, а возможно спутав все перечисленное с банальностью, стечением фактов или событий в кучу, и результат оказывается превосходящим все мыслимые и не очень ожидания.
Возможно применение ему найдут не сразу, а понимание некоторых вещей и вовсе никогда не настигнет человеческие умы, но даже если неосознанно передать все эти труды, мысли, образы, чувства, весь этот накопленный опыт и ощущения в будущее, то следующее поколение тупоголовых мальков точно попытается разобраться, как же так вышло. И так уж получилось, что несмотря на все попытки, во всех уголках мира задушить в людях жажду познания, волей случая этот дивный маленький росток разросся и вырос огромным могучим деревом и все, что было добыто этим тяжким, рабским и бесценным трудом буквально превратилось в мощную, густую крону из разноцветных крепких листьев. И выросли на этом древе плоды. Однако, даже при наличии этого безграничного и необъятного знания, которое находится в доступном для всех месте, до сих пор все люди слепы и беспомощны настолько, что не в силах разглядеть и собственного носа, не говоря уже о способности учиться как на своих, так и на чужих ошибках, критически мыслить, фантазировать, размышлять, чувствовать себя и окружающих, любоваться природой, любить бескорыстно и преданно, и главное ощущать течение собственного времени, ясно видеть, что все конечно, дабы впредь не совершать всех глупостей мира и не повторять случившееся уже тысячи раз. Но жизнь чудна и тем, что тот самый счастливый случай вполне способен выплюнуть нелепых, чумазых чужаков прямиком к корням великого древа и позволить этим безмозглым болванам незаслуженно попытаться воспользоваться всеми дарами и благами.
– Скоро рассвет! – кашлянул Писклявый.
– Ничего, я успею. Для тебя не столь важно, как именно и когда люди обнаружили это место. Важно, что случайно, неосознанно, нехотя набрели, наткнулись, и что они никогда не были и не будут готовы распорядиться таким даром во благо. Я знала, что дай им волю, и они не превратят все вокруг в рай на земле, они не только не обуздают вселенский хаос, а вопреки всему призовут все силы небесные и обернут время вспять, превратив его в апокалипсис, что уничтожит все, что создавалось, как неповторимое сочетание величайшей мудрости и невероятной удачи. Поэтому я защищала, оберегала и буду оберегать эти реликвии от загребущих, варварских рук человечества! Ты спросишь, почему все это важно оставить в тайне? Я отвечу.
Когда-то цветущая яблоня, росла и благоухала, а ее чудесные плоды действительно давали тебе если не бессмертие, то вечную молодость, нескончаемое любопытство, энтузиазм, воодушевление, находчивость, да и в целом невероятное желание жить. Скушав одно такое яблоко, внезапно обнаруживается буквально мгновенная регенерация собственного тела, пребывающего в вечном тонусе, появляется неиссякаемое желание творить и созидать, вот только умереть ты все же в состоянии. Вкусив яблоко, тело навечно приобретало прекрасную форму, ум ясность и чистоту, а энергия будто из самой земли, насыщает тебя и наполняет каждую клеточку организма и при правильном распределении ресурсов можно навсегда обеспечить себя счастьем и умиротворенностью. Единожды испробовав это молодильное яблоко, ты имел реальный шанс познать смысл бытия и использовать его для передачи мудрости и опыта будущим поколениям. Можешь себе и правда вообразить рай на земле, если угодно.
Вот только все это работает при должном понимании, отношении и заботе к полученному чуду. Угадай что произошло? Первые люди, когда приблизительно догадались, что дают эти яблоки, сразу же попытались их культивировать и использовать в своих экономических и иерархических интересах. Естественно, корысть и алчность людская всегда выпячивается на первый план, как только люди приобретают чуть большую силу над другими и сразу же хотят ее приумножить дабы стать недосягаемыми властителями и чужих и собственных гениталий. Уже тогда я вместе с прочими дуралеями затесалась в их общество и смешавшись с общей толпой нахлынувших браконьеров стала всячески портить им жизнь. Будь моя воля, то всех бы перебила, уничтожила, оставив в неизвестности и небытии само это место. Но таким образом я вмешаюсь в ход истории, а это я допустить никак не могу. Пришлось наблюдать и незаметно гадить, дабы поветрие нелепых предположений и догадок не распространилось дальше темного леса.
Она повернулась ко мне лицом и взяла меня за руку. Кисть была словно неживой, но при этом все ее тело было таким свежим и румяным, а глаза в сумерках светились ярче обычного странным, голубоватым огнем. Машина мчалась по лесу, но в какой-то момент деревья за окном начали редеть, а после и вовсе перешли в единичные, что ознаменовало конец лесных дебрей. Теперь мы ехали по чистой и ясной дороге, а рассвет понемногу начинал пробиваться сквозь мглу и еле заметно освещать нам путь. Она продолжала.
– Я уже тогда решила, что никого отсюда не выпущу и не позволю вынести ни крупицу информации в массы. Первых жителей, основавших эту деревню, ты, естественно, уже не застал, но гнездились они здесь очень долго. Неприлично долго. Естественно, никто даже не попытался обуздать эту мощь, не приложил ни малейших усилий для применения уникальной находки во благо, дабы извлечь максимальную пользу, пусть и методом проб и ошибок. В конце концов именно случай загнал их сюда и именно случай мог вывести их из дебрей тщеславия и лени. Но нет, они болтались и тешились, словно дети, развлекали себя, как могли, лобызались, ласкались и грелись на солнышке, словно лесные зверушки и всякий раз, когда кому-то надоедало бездельничать тут, появлялось идиотское желание выбраться отсюда и унести полученное сокровище с собой, чтобы заниматься тем же самым, но где-то там, подальше.
Одновременно странная и чудесная идея, верно? И вот они собирались, словно пионеры в путешествие, накидывали на себя тень серьезности и смело уходили в лес в поисках выхода, да только там и пропадали, не без помощи моих верных слуг. – и она указала на людей, ехавших спереди. – Именно тогда стали складываться легенды, мифы и прочие байки, которые только все путали, но были на руку мне. И естественно, с таким подходом никто из живущих даже и представить не мог, что самое интересное спрятано в недрах колодца, который прежде был просто бездонной ямой, глубина которой совершенно недоступна для человеческого осознания. Изучение его свойств началось совсем не скоро, но больше всех, конечно, продвинулась твоя бабуля, поэтому так важно было не допустить твоего свободного изучения всех материалов, что она собрала. Твои родители всегда этого боялись и верно делали. Это позволяло сохранять им их беззаботную, простую, незатейливую и ленивую жизнь.
Сила, что создала это место умнее нас всех вместе взятых и именно она сделала познание безграничным, бескрайним, не имеющим начала и конца, и применяться оно должно бы во благо. Тогда эффект от информации, что ворвется в тебя бурным потоком, будет ошеломительным. Ты соединишься со всеми умами, что жили до тебя, живут сейчас и будут жить после тебя, ты воистину станешь бессмертным обладателем всего чувственного опыта всех поколений. Колодец этот дает поразительный эффект, он возвращает в прошлое, дабы у человека, сначала съевшего яблоки, поняв ценность и жизни, и смерти, вкусившего жажду познания, поглотившего всю энергию созидания и разрушения, познавшего себя и окружающих, уничтожившего все пережитки и отростки прошлого, была чудесная возможность воспользоваться всем полученным опытом и заново прожить собственную жизнь. Услышь меня, у тебя есть возможность не влачить жалкое существование в захудалой деревушке собственных мыслей и чувств, а начать жизнь еще раз, по новой, имея за плечами громадный багаж опыта и знаний, а главное, соединившись неразрывно с мыслями других, нести эти опыт и знания в мир, чувствуя людей, понимая их, сочувствуя им, всячески помогая отыскать умиротворение и покой, за которыми они слепо бегут.
Однако и тут есть своя закавыка. Всякий раз, когда кто-либо достигает дна, опускается настолько, что собственный лик и образ уже не отличить от банального луча света, он словно раздваивается на две личности, на себя прежнего и себя нынешнего, и во вселенной начинает одновременно существовать два одинаковых противоборствующих существа, при соприкосновении которых, произойдет некий сдвиг.
Немыслимо, скажешь ты. Действительно противоречиво, но это именно так. В один момент, в тебе умещается сознание двух абсолютно разных существ, каждое из которых живет свою собственную жизнь и именно в этот момент наступает глубинное понимание себя и собственной природы. И вот главная и ключевая загвоздка в том, что как я уже сказала, в природе нет ничего повторяющегося, каждое существо уникально и совершенно недопустимо единовременное наличие исключений. Именно поэтому, всех кто спустился в колодец, больше нет в живых, точнее сказать минимум одного из них, ведь того, кто умудрялся как-то выжить ждала награда, возможность прожить всю историю заново. – и она сделала огромную паузу. Смотря куда-то сквозь окно, я видел, как изредка мелькали деревья, и как машина набрала совсем уже крейсерскую скорость и стремительно мчалась к горизонту. Тишина снова оборвалась.
– Именно поэтому тебе нужно погибнуть, ведь после уничтожения последних яблок, главная и последняя моя задача не допустить этого раздвоения. Не допустить, чтобы ты донес информацию об этом месте и всем, что здесь произошло, чтобы чудеса, увиденные тобой здесь, хоть как-то просочились и вылились на улицы шумных городов. И слияния я, увы, допустить не могу. Нельзя чтобы ты в прошлом смог поменять свою жизнь, воспользоваться крупицами знаний, что сейчас хранится в тебе. Твоя смерть будет концом всех попыток проникнуть к величию вселенной, и моя миссия будет выполнена. Все встанет в точности на свои места и механизм никогда больше не будет нарушен. Останутся крошечные, глупенькие люди. Останешься лишь безмозглый, беспомощный ты, где-то там в прошлом, у которого нет ни единого шанса самостоятельно измениться и познать вечность. Никто из вас уже не вспомнит и никак не узнает дорогу сюда, все произошедшее здесь тоже исчезнет, и помочь самому себе ты тоже уже не сможешь. Мы тебя отыщем в прошлом, или найдем в будущем, в настоящем ты останешься лишь пылью. У тебя больше не будет выбора оказаться здесь снова, никакого блуждания по кругу, никакой временной петли. Ты проживешь только ту жизнь, которая у тебя была и которая написана, как тот сценарий, о котором ты и не подозревал, не узнаешь о выборе, о развилках и пути, о дороге и уже никогда не в силах будешь стать другим. Всех вас ждет только счастливая, беззаботная, ничем не примечательная, бесцельная жизнь, почти как в той деревне, с одним лишь исключением. Смертью.
