Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 20

Ради своих

Москва затаилась, город выжидал. Виктор Титов выглянул в окно. Вытянувшись от края до края Кремлевской стены, на Красной площади стоят ряды вооруженных андроидов, охраняя новоиспеченного Главнокомандующего. Виктор сел за стол, провел пальцами по мраморной столешнице. Какой разительный контраст представлял его новый кабинет с тем, что он оставил в Якутске. Среди высоких богато украшенных стен сам Титов казался себе меньше ростом, хотя никогда за собой такого не замечал. В Кремле он был не впервые, ему часто доводилось встречаться с членами парламента, но не в качестве хозяина кабинета. Все изменилось за какие-то пару часов. Еще вчера он мечтал, а сегодня мечты стали реальностью. Мечты или необходимость? Он твердил как мантру, как молитву, что в тяжелые времена стране нужна сильная рука, единый центр принятия решений. Конечно, так оно и было. Но обмануть себя до конца он не мог – жажда власти занимала не последнее место в череде произошедших событий.

Титов понимал, что от многого отказался. У него не было семьи, настоящих друзей, с которыми его бы связывали только личные отношения. Он забыл, когда в последний раз напивался и горланил песни в виртуальном караоке, окруженный 3D-проекциями пляшущих девиц. Он еще не был стариком, но чувствовал себя так, словно прожил лет пятьсот. И еще эта неожиданная катастрофа в Мирном. От мысли о том, что с Ингрид что-то случилось, у него замирало сердце. Виктор каждые пару минут проверял браслет, в надежде, что ее нашли и вытащили на поверхность. Ему хотелось немедленно лететь в Якутск, но это было совершенно невозможно.

Андроиды у дверей расступились, и члены парламента один за одним входили в зал. Титов внимательно смотрел на них. Некоторые как будто очень устали: красные от бессонницы глаза, хмурые лица. В качестве маршала они знали Титова не так долго, и теперь никто из них не мог предсказать, что он будет делать дальше. Титов понимал их страх. Новая метла по-новому метет, как говорят в народе, и большинство членов парламента боялись, что ничего хорошего в их будущем не предвидится. Но Виктор решил оставить кадровые вопросы на потом. Сейчас не время переставлять людей, словно фигуры на шахматной доске. Ему нужно было вписаться в налаженный механизм управления страной, а не трясти ее еще сильнее. «Хорошо, что они об этом не знают», – подумал Виктор. – «Пусть боятся. Страх пойдет им на пользу».

Парламентарии расселись по местам. Титов в сотый раз проверил браслет – пока об Ингрид никаких вестей. Он был бессилен. Глубоко вздохнув, он заставил себя переключиться на происходящее здесь. Он заметил, что за необъятным столом парламентарии заняли противоположную, дальнюю сторону. То ли держались от него подальше, то ли оставили свободные стулья для ближайшего круга Титова. Или все вместе. Виктор потер переносицу. Вскоре он лицом к лицу столкнется со множеством подковерных игр, в которых ему придется участвовать.

В открытые двери входили его генералы. Титов показательно встал, приветствуя своих людей. Этим он давал понять членам парламента, какую честь оказывает своим армейским товарищам.

Генералы отдали ему честь и заняли места рядом с Титовым.

Макаров и Лебедев разместились по правую и левую руки от него, лица у обоих были напряжены. Взрыв подземного города в Мирном не выходил у обоих из головы и после совещания они оба немедленно вылетят в Якутск. Перенести сегодняшнюю встречу в последний момент никто не мог, как бы не хотелось Макарову и Лебедеву возглавить спасательные работы. К тому же Антон, до этого неотлучно дежуривший у постели лежащей без сознания Туяры, едва стоял на ногах от усталости. Титов похлопал Антона по плечу.

– Как она? – спросил он тихо, пока остальные рассаживались.

– Плохо, – прошептал Антон. – Врачи делают, что могут.

– Она поправится, – ободряюще сказал Виктор.

Титов начал свою речь перед собравшимися неторопливо, с расстановкой, пункт за пунктом. Всю ночь он обдумывал каждое слово, взвешивал, крутил фразы и так, и эдак, пока наконец сам не остался доволен результатом. И теперь говорил, как по написанному. Он не оставил места эмоциям, поскольку знал: стол можно разделить на две половины. Тех, кто рад за него, и тех, кого прижали к ногтю. Пройдет еще не мало времени прежде, чем вторая половина собравшихся составит свое мнение и о нем, и о том, что происходит. До той поры ему лучше опираться на сухие факты, ставить в известность о ближайших планах и отдавать приказы, которые каждый из собравшихся обязан выполнять.

Через полчаса пришло время переходить к самому главному. Титов посмотрел на Макарова и Лебедева. Егор внимательно слушал, Антон то и дело терялся взглядом в пустоте, но Виктор знал, что сейчас оба безусловно поддержат его в том, ради чего все в общем-то и затевалось.

– Итак, я прошу собравшихся обратить особое внимание на то, что сейчас будет сказано. – Титов встал и начал обход вокруг стола. Все поворачивали головы, стараясь не упускать Главнокомандующего из виду, и только пара парламентариев сидела недвижимо, хмуро уставившись на свои руки, сложенные на столе. Василий Павлович следил за ними из неприметного угла кабинета и взял обоих на карандаш: с ними придется провести разъяснительную беседу.

– Как вы знаете, Россия – самая большая страна в мире. И мы вместе с остальными жителями нашей планеты стали жертвами глобальной катастрофы, перевернувшей мир с ног на голову. Каждый из вас знает, что творится на всех континентах. Человечество подошло к той черте, за которой стоит вопрос о выживании. Повернуть воду вспять, снова загнать океаны и моря в прежние берега не удастся никогда. Катастрофа пришла бесповоротно и непоправимо. По прогнозам экспертов, еще много десятилетий мы будем переживать землетрясения, потопы, извержения, пожары и связанные с этим эпидемии, голод, нехватку питьевой воды. Так будет, и мы не в силах ничего с этим поделать. – Титов вздохнул. – За последние годы мы как государство нарастили множество дружеских связей с другими странами. Мировые державы поддерживали друг друга в борьбе с изменением климата и сообща делали все, чтобы предотвратить катастрофу. Мы стали одним целым. Страны давали предварительные обещания, искренне желая помогать друг другу в беде. Но…

Титов уже сделал полный круг и встал за высокой спинкой своего кресла, как за баррикадой, чтобы произнести ключевую фразу.

– По факту это оказалось невозможно. – Он выдержал паузу и продолжил. – Беда пришла сразу со всех сторон, и при всем желании некоторые страны не могут помогать другим, потому что сами оказались в бедственном положении. Таким образом мы имеем то, что имеем. Мировая катастрофа, когда каждый отвечает сам за себя.

Один из парламентариев открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Титов поднял руку и тот замолчал.

– Я знаю, поверьте, – сказал он с сожалением. – Под руководством парламента наша страна подписывала много разных договоренностей с соседними государствами. Одно из них заключалось в том, что наша необъятная Родина примет беженцев из Европы. Вы, – он ткнул пальцем в парламентария, пытавшегося его прервать, – всем вашим коллективным разумом, – голос Титова стал угрожающим, – решили, что мы сможем обеспечить едой и водой сотни миллионов людей, которых вы пообещали разместить на наших территориях.

Титов обошел свое кресло, оперся сжатыми кулаками о стол и посмотрел на парламентариев исподлобья. Его генералы все как один обратили взоры в ту же сторону, и взгляд их, как и взгляд Главнокомандующего, стал безжалостным.

– Вы, с вашими замашками на раздачу обещаний, вовремя не подумали о том, как мы прокормим сотни миллионов беженцев. Как мы дадим им кров. Как мы дадим им пресную воду. Вам даже в голову не приходило подумать, чем мы будем их лечить.

Один из парламентариев решился поднять руку.

– Слушаю вас! – гаркнул Титов.

– В России много территорий, пригодных к посевам. По крайней мере у нас достаточно генномодифицированных культур, чтобы вырастить богатый урожай.

– Ну конечно, – хмыкнул Титов. – Урожай на землях, которые тысячелетиями не давали ничего. В бывшей вечной мерзлоте, где земля не плодородна? Или в тех регионах, которые при нынешнем климате сгорают от жары заживо? На наших югах, где, да будет вам известно, почва за один летний месяц превращается в сухую пыль? Там вы хотите вырастить свой великий урожай? А кто, по-вашему, будет возделывать землю? Сельхозтехники, которая осталась на ходу, не хватит даже на четверть ваших грандиозных замыслов, а новую произвести мы не можем. Просто потому, что те страны, которые поставляли нам комплектующие, сейчас лежат в руинах.

– Мы можем сами наладить производство, – мрачно парировал парламентарий.

– Через несколько лет, в лучшем случае, – отрезал Титов. – А что вы предлагаете делать до этого?

Все молчали. Генералы продолжали сурово разглядывать парламентариев. Тишина стояла зловещая. Одна половина стола боялась, другая половина торжествовала.

– Я скажу вам кое-что еще, – объявил Титов парламенту. – Никакого захвата власти не случилось бы, если бы вы не пообещали десяткам стран открыть для них границы России и принять их людей. Я бы не пошел на это, если бы не знал: своими бездумными обещаниями вы обрекли народ своей страны на голод, болезни и гибель. Намерения у вас были хорошими, не спорю, именно поэтому вы все сейчас здесь, живы и здоровы, но глупость и недальновидность ваших решений меня просто поражает. Ваше желание сохранить лицо перед другими странами перевесило здравый смысл.

Титов прервался. Лебедев посмотрел на него и кивнул. Макаров тоже сделал легкий кивок, ободряя своего Главнокомандующего.

– Так вот, к чему я веду. К вашему и своему сожалению, и поверьте, мне это решение далось нелегко, с сегодняшнего дня я закрываю границы нашей страны для беженцев.

Парламент зашевелился. Андроиды у дверей на всякий случай сделали шаг вперед и взяли в руки автоматы.

– Вы не можете! Десятки миллионов человек останутся умирать! Англия, Германия, Голландия, Бельгия. Почти вся Европа! Вы не можете оставить их там просто потому, что…

– Почему же? – Титов опять повысил голос. – Я вынужден оставить их там, потому что, если мы впустим их в нашу страну, наши собственные граждане погибнут от голода, жажды и болезней. Вы, я смотрю, служите двум господам одновременно.

Андроиды встали по бокам от говорившего и тот сразу замолчал. Возня прекратилась.

– Я закрываю границы и объявляю военное положение. Никто не имеет права въезда на территорию России без специального разрешения. Ни один человек без российского гражданства. Мы будем пропускать только грузы из дружественных стран, с которыми совершаем обмен товарами. Но беженцев мы не пустим. Ни одной живой души. Генерал Лебедев, – он посмотрел на Антона, – твои люди будут патрулировать границу с воздуха. Генерал-майор Макаров, – он перевел взгляд на Егора, – твои подразделения усилят границу по периметру. И ваши, Тимофей Иванович, пограничные войска должны быть активизированы.

– Вы думаете, кто-то насильно захочет прорваться на нашу территорию? – спросил парламентарий, до этого сидевший молча. В его глазах читались интерес и лояльность к Главнокомандующему.

– Я думаю, что наша территория скоро станет самой желанной землей для тех, кто сейчас потерял свою собственную. Не пройдет и пары лет, как нам придется защищать ее до последней капли крови.

Все снова замолчали. Андроиды отошли от непокорного парламентария и заняли место у двери.

– Это все. Все свободны.

С Титовым остались только Антон Лебедев и Егор Макаров.

– Я понимаю, что тебе непросто далось это решение, – вздохнул Антон.

– Но это решение единственно верное, – сказал Егор.

Виктор кивнул.

– Сегодня я стал невольным виновником миллионов смертей, на моей совести оказались старики, женщины и дети. Я всегда буду об этом помнить, но другого выхода просто нет.

– Подойдите сюда, – попросил Егор.

Антон и Виктор встали рядом с ним у окна. На Красной площади собирались люди. Они с любопытством обходили выставленные танки, истребители и бронетранспортёры, оставшиеся тут как доказательство смены власти в стране.

– Смотрю на них и понимаю, что им не придется голодать, умирать от жажды и страдать от болезней, которые мы не сможем вылечить, если народа в стране станет слишком много, – сказал Макаров.

Виктор глядел на стайку подростков, наконец оторвавшихся от своих планшетов и очков виртуальной реальности. Они осматривали военную технику и оживленно о чем-то переговаривались. Их глаза светились восторгом.

«В мире нет абсолютного добра и абсолютного зла. Истина всегда посередине, и, если взглянуть на свои поступки с разных сторон, можно увидеть, что поступки эти кому-то принесут счастье, а кому-то горе. Это как посмотреть», – подумал Титов.

***

После совещания в Москве Лебедев и Макаров тут же вылетели в Якутск. Когда Антон оказался за штурвалом, он почувствовал, как сильно соскучился по небу. В надежде, что полет успокоит его, он быстро набирал скорость. У Макарова заложило уши.

– Ну ты полегче, – проворчал Егор в коммуникатор. – И без фокусов. Не картошку везешь.

Антон улыбнулся впервые с тех пор, как самолет Туяры потерпел крушение. И правда, небо его утешило.

Василий Павлович лично докладывал ему о состоянии Сибиряка. Антон не мог понять, как в такой короткий срок судьба чуть не отняла у него двух самых дорогих ему людей. Он посмотрел на редкие облака внизу. Земля была расчерчена неровными четырехугольниками, но скоро поля закончились, и почва, не тронутая сельскохозяйственной техникой, задышала и ожила. Все оттенки зеленого ковром расстилались под ними. Внизу мелькали деревни. Облака были низкими, и Антон летел на небольшой высоте. Отсюда он мог видеть блестевшие на солнце купола церквей.

– Сколько простора, – вздохнул Егор. Он с удовольствием разглядывал землю.

– С воздуха все как на ладони. Привыкнуть к такой красоте невозможно, у меня каждый раз сердце замирает.

– Понимаю, – ответил Егор. – Я всегда ценил летчиков. Вы освоили небо, для которого предназначены только птицы. Нам на земле все дается намного проще.

– Ты про Носова? Ему точно в воздухе делать было нечего, – хмуро заметил Антон.

Он услышал, как Макаров тяжело вздохнул.

– Ты знаешь, что теперь будет, – сказал он.

– Не знаю, если честно, – заметил Антон. – Его судьбу решит Титов. Мы проведем расследование, допросим капитана, и отчет предоставим Главнокомандующему. А он пусть решит сам.

Дальше они летели молча. Когда до Мирного оставалась пара километров, тишина в кабине стала гнетущей. Антон и Егор боялись того, что ждет их в городе. Судя по донесениям, там их не ждало ничего хорошего.

Стать такой же

Машины подвозили все новых раненых. У Леды дрожали руки, сознание путалось. Она встречала каждую машину, всматривалась в лица, и каждый раз то-ли радовалась, то-ли пугалась от того, что нигде не находила мать. Некоторые были обожжены, кто-то весь почернел от сажи, на многих – кислородные маски. Леда и подумать не могла, сколько людей работают в подземном городе. С одной стороны Леда надеялась, что с Ингрид все хорошо, а с другой она боялась подойти к крайнему сектору полевого госпиталя, куда складывали тела погибших.

– Быстрее, девушка, помогите нам! – окликнула ее одна из медсестер.

Машину с медперсоналом пригнали с ближайшей базы. Выскочив из кузова, медсестры и врачи разбежались по госпиталю.

Леда вздрогнула.

– Я ничего не умею, – пролепетала она.

– Я покажу, что надо делать, – медсестра уже тянула ее за руку к одной из коек. – Держи ему голову.

Леда как можно аккуратнее обхватила руками голову человека в белом халате. Она подумала, что это может быть сотрудник лаборатории Ингрид, но успокоила себя тем, что в подземном городе многие носили белые халаты.

Человек застонал.

– Держи крепче! – проворчала медсестра, склонившись над раненым с бутылкой нанозаживителя.

Покраснев до корней волос, Леда крепко сжала голову пациента, стараясь не касаться руками обожженных мест. Он все время пытался мотать головой и похоже был в беспамятстве, но Леда не давала ему пошевелиться.

– Отлично, – похвалила медсестра. Она размазала гель по лицу и черепу, и места ожогов покрылись серебристой пленкой. Немного наногеля попало Леде на руку. Она почувствовала щекотку – по ее пальцу ползли десятки тысяч невидимых глазу нано-роботов. Не найдя, что заштопать, они отвалились. Леда посмотрела на свою руку – будто хлопья, с нее слетали куски нано-пленки.

– Следующий. – Медсестра побежала к соседней койке, Леда за ней.

Она перестала паниковать, помощь раненым поглотила ее целиком, стала той отдушиной, которая была ей необходима. Она подумала, что если бы не была занята в госпитале, то сошла бы с ума, разыскивая мать.

Пострадавшая была одета в синюю кофту, на ткани чернели дыры, прожженные искрами. Женщина пыталась встать и все время плакала. Андроид удерживала ее за плечи, не давая подняться. Леда смотрела на измученное, перепачканное сажей лицо и никак не могла понять, что с женщиной не так и почему ее слова совершенно невозможно разобрать. Та издавала звуки, пыталась сложить их в осмысленную речь, но слова рассыпались, и даже со включенным переводчиком, Леда ничего не понимала.

– Что с ней? – спросила она у медсестры.

– Болевой шок, – ответила та, жестом подзывая андроида.

– Вроде она не обожжена, – удивилась Леда, но медсестра бросила на нее укоризненный взгляд. Подоспевший андроид начала разрезать брюки на ноге женщины, и та потеряла сознание.

– Беги за обезболивающим, у меня кончилось, – потребовала медсестра и Леда кинулась искать то, чего никогда в жизни не видела. Она носилась по госпиталю, но никто не обращал на нее внимания.

– Простите, нам нужно… – начинала она.

«Я занят», «всем нужно», «не сейчас», – только и слышала она в ответ. Она вынырнула из шатра и подбежала к машине с красным крестом.

– Дайте обезболивающее! – закричала она в отчаянии.

Андроид выглянула из кузова и протянула ей колбу с желе внутри.

– Это оно? Точно? – засомневалась Леда.

– Точно, – бесстрастно ответила андроид и исчезла в кузове, полном медицинских инструментов и препаратов.

Леда кинулась обратно в шатер.

– Что так долго! – проворчала медсестра.

Леда протянула ей колбу.

– Ладно, – смягчилась та, глядя на растерянное лицо Леды. – Я Марта.

– Леда.

– Смотри, как это делается, – строго сказала Марта.

Леда впервые решилась взглянуть на то, что краснело в разрезанной штанине: сплошное месиво. Она ощутила рвотный позыв, но сделала глубокий вдох, и тошнота сразу прошла. Леда перевела взгляд на руки Марты и внимательно следила за ее действиями.

– Колбу не тряси, – сказала та. – Открываешь, – Леда услышала хлопок крышки, – и постепенно наклоняешь.

Марта наклонила колбу к носу женщины. Желеобразная субстанция, по консистенции похожая на медузу, при соприкосновении с воздухом размягчилась и потекла на рот и нос пациентки. Коснувшись ее лица, жидкость застыла в форме маски. Женщина глубоко вздохнула, закашлялась, привстала, но андроид схватила ее за плечи и мягко, насколько это могла сделать сильная машина, уложила обратно на койку.

Марта посмотрела очнувшейся в глаза.

– Вы меня слышите?

Женщина слегка кивнула.

– Я вызвала хирурга, – твердо сказала Марта. – Сейчас вам сделают операцию по ампутации ноги.

Женщина непонимающе уставилась на Марту. Леда взяла пациентку за руку.

– Не печальтесь. Главное, что вы живы.

Но женщина только отрицательно замотала головой.

– Вам поставят самый лучший протез. В биосентетической коже. От настоящей ноги не отличишь, поверьте.

– Протез? Я не хочу ничего ампутировать. – Женщина умоляюще смотрела на Леду. – Помогите мне, я сейчас встану и пойду, вот увидите!

За желеобразной маской обезболивающего слова ее звучали как из колодца.

Леда отвлеклась на секунду – к койке уже подошел хирург и двое ассистентов.

– Наркоз, – услышала Леда.

– Не хочу, не надо, – застенала женщина. Она опять попыталась встать.

Леда крепче сжала ее руку, прикоснулась к ее щеке. Женщина посмотрела Леде в глаза. Никогда еще Леда не видела столько ужаса и тоски во взгляде.

– Я вам обещаю, что все будет хорошо. Я с вами, не волнуйтесь. Все будет хорошо, – твердила Леда ничего не значащие слова. Но, возможно, именно пустые обещания и нужны были сейчас тому, кто перепуган до смерти, тому, чья жизнь разделилась на «до» и «после» за каких-то пару часов.

– Обещаешь? – Женщина опустила голову на койку.

Марта капнула ей в уголок глаза жидкость из флакончика, женщина моргнула, порывисто вздохнула и уснула под наркозом.

Вокруг койки образовалось нечто вроде воздушного пузыря. Внутри операционной капсулы не было слышно ни шума, ни криков раненых, вообще никаких звуков, кроме спокойного дыхания пациентки и учащенного дыхания хирурга и двух ассистентов. В капсуле засиял яркий синий свет, запахло озоном.

– Дезинфекция окончена, – сказала Марта, и хирург начал операцию.

Леда посмотрела на свою ладонь. До этого испачканная кровью и грязью, теперь ее рука белела так, словно ее долго оттирали мылом. От синего света дезинфектора грязь с ее одежды отпала кусками и лежала на полу. Даже растрепанные пыльные волосы теперь были чистыми и пахли озоном.

До конца операции Леда держала пациентку за руку. Вокруг прозрачного пузыря сновали люди, но внутри казалось, что все это происходит в ином мире. Леда вспомнила о матери. Может, подумала она, ей просто было страшно узнать правду, поэтому сейчас она сидит подле чужого человека вместо того, чтобы караулить прибывающие машины скорой помощи или, даже если так, поднимать простыни с накрытых тел в дальнем конце госпиталя. Леда почувствовала себя трусихой и на глаза навернулись слезы.

Марта посмотрела на девушку.

– Ты чего раскисла? – спросила она очень тихо, склонившись к Леде. Сейчас врачи делали все сами, и Марта ненадолго освободилась.

– Моя мама была в подземном городе, – пробормотала Леда, стараясь не всхлипывать.

Марта сочувственно покачала головой.

– Ты смелая. Быть здесь и без того тяжело с непривычки, а у тебя еще и мать пропала.

– Я просто боюсь узнать правду, вот и сижу тут. Оттягиваю момент, когда мне скажут, что мама погибла.

– Может и не погибла. Не сгущай краски, – строго сказала Марта.

Леда подумала о том, сколько силы должно быть в этой женщине, она говорит о страшных вещах как о деле житейском, которое может случиться с каждым. Рядом с Мартой Леда почувствовала себя увереннее. Она поняла, что в любом случае смирится с тем, что уже случилось, какой бы ни была реальность за оболочкой операционного пузыря. Леда поняла, что хочет стать такой же как Марта. Очень хочет. Она видела перед собой женщину, на которую можно равняться.

– Думаешь, все будет хорошо? – спросила Леда.

– Этого я не знаю, – прошептала Марта. – Но я знаю одно: можно пережить все, кроме собственной смерти.

Леда просидела у койки до конца операции. Хирургов не хватало, и они пытались закончить как можно быстрее. Когда был наложен последний шов и к культе приложили заплатку из приживающейся биосинтетической кожи, чтобы даже рубца не осталось на прооперированном участке, пузырь наконец растаял в воздухе. Леда, как и обещала, дождалась, пока Марта приведет пациентку в чувство. Медсестра отклеила желеобразную маску, которая теперь стала розового цвета, – это значило, что обезболивающее действие подходит к концу – и поменяла ее на новую.

Женщина еще отходила от наркоза, но уже улыбнулась Леде. Похоже, она еще не до конца вспомнила, что произошло. Леда ободряюще погладила ее по щеке. Потом вышла из шатра на свежий воздух.

– Леда, – внезапно окликнула ее Четверка.

– Где мама? – спросила Леда, широко открыв глаза. Откуда-то она уже знала, что Четверка может ответить ей на этот вопрос.