Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 11

Одиночный полет

Когда Сибиряк зашел в ангар, над ним зажглись всего несколько ламп. Умиротворяющий свет. Здесь рядами стояли самолеты. Светоотражающее покрытие фюзеляжей переливалось жемчугом. Сибиряк открыл свой шкафчик, переоделся в летную форму. Шлем в его руках казался непомерно тяжелым, ладони вспотели. Он нашел свой сектор. Вот и его самолет.

Сибиряк отдышался. Он сомневался, что ночной одиночный полет – хорошая идея, но выбора не было. Он догадывался, что в нем говорит страх. С Туярой ему было спокойно в небе, но вот сесть за штурвал в одиночку…

Сибиряк боялся ответственности. Неловкое движение или неверное решение могли стать катастрофой для его братьев.

Наконец Сибиряк залез в кабину, фонарь закрылся, подоспевший стронгбот потянул самолет из ангара. Ворота открылись, перед ним протянулась подсвеченная фонарями взлетная полоса. В диспетчерской вышке горел единственный огонек.

– Сибиряк? – Он услышал голос диспетчера в наушниках. Удивительно, но тот обратился к нему не по номеру борта, не по званию, а просто по имени. – Меня зовут Ильгиз, сегодня я на дежурстве. Поведу тебя, но постараюсь не мешать. Если что, я все время буду на связи.

– Спасибо, Ильгиз, – Сибиряк подумал о том, что летчики, диспетчеры, механики, инженеры, все были одной большой семьей. Ему стало легче. Разве он будет один в небе? С ним будут десятки тех, кто переживает за него.

– Мне сказали, что это твой первый одиночный вылет. Ничего не бойся, ты справишься.

– Хорошо, – только и сказал Сибиряк, когда самолет остановился на взлетной полосе под чистым звездным небом.

Он почувствовал, как под крыльями развернулись вниз сопла. Машина едва заметно завибрировала, и вибрация отдалась в его теле. Сибиряк взялся за штурвал, сделал глубокий вдох. От волнения он вдруг отчетливо вспомнил все, чему его учили. Здесь все было не так сложно – машина, нашпигованная приборами, многое делала за пилота. Ему оставалось только принимать самые важные решения.

– Поехали! – скомандовал Сибиряк. Самолет откликнулся. Коротким «да» откликнулся и диспетчер. Сопла выдали четыре струи раскаленного газа из реактивного двигателя, и самолет пошел вверх. Военный городок справа по борту светился несколькими огнями. Когда Сибиряк был уже высоко, слева по борту далеко в тайге он увидел скопление ярких огней – круглосуточная стройка. Впереди простирался карьер «Мир», глянцевой поверхностью воды отражавший луну и звезды. Все было сейчас то же, что и в другие дни, ничего не изменилось, но теперь Сибиряк оказался в небе один. Самолет поднимался все выше, и, поскольку облаков не было вовсе, без приборов невозможно было понять, на какой высоте он находится. Между черным небом и черной землей, десятки оттенков ночи, которые теперь он различал невооруженным глазом, как различает опытный охотник замаскировавшуюся дичь.

Сибиряк выставил радиус в тысячу километров. Этого было достаточно, чтобы пролететь над ночной тайгой, увидеть Якутск и долететь почти до самого океана. В его голове роилось столько желаний одновременно! Он повернул сначала к городу.

Огни Якутска стали ярче. Всего несколько минут, и вот из полной темноты самолет попал в желтое марево. Под ним лежала земля, покрытая тонким слоем снега. Снег отражал огни, огни питали снег белизной. Из бледного полотна восставали темные деревья. Невозмутимые исполины покачивались на ветру.

– Включить камуфляж! – скомандовал Сибиряк.

Несколько детей, заигравшиеся допоздна на улице, только что заметили над собой два огонька, и вдруг огоньки пропали. Веселая стайка снова занялась своими важными делами. Чего они только не видели здесь за последние несколько лет, но им не было никакого дела до того, что происходит в сотне километров от них, или даже над их головами. Все самое интересное в их мире происходило прямо здесь и сейчас, на освещенной улице, между крашенными в белое домами, под их собственными ногами, на расчерченном световыми мелками асфальте. Какое им дело до огней в небе?

Сибиряк набрал скорость. Он миновал город и свернул к реке Лене. Вверх по ее течению, над ее водами, над этой черной широкой полосой. По берегам горели сотни красных маяков гидростанций. Через каждые десять километров над рекой раскинулись мосты. Новые, только отстроенные, теперь они были здесь нужны. Сибиряк заметил вереницы машин с выключенными фарами, проезжавшие по мостам. Этим моделям машин больше не нужны были фонари. Они и в темноте видели так же хорошо, как при свете. Тут же Сибиряк подумал о Четверке и об Ай Пи. Они тоже были машинами. Он любил обеих, и ему бы хотелось разделить с ними свое путешествие.

– Садимся! – распорядился он.

Бортовой компьютер подготовился к посадке, Сибиряк повел штурвал от себя и самолет сбавил скорость. Он прошелся пальцем в летной перчатке по монитору, и сопла под крыльями встали вертикально, обратив четыре своих глаза к земле. В наушниках тишина. Он не знал, слышит ли его диспетчер. Хотелось, чтобы его не слышал никто.

Теперь Сибиряк и правда желал остаться наедине с ночью. Машина плавно опускалась к каменной гряде на берегу Лены. Отвесные скалы обрывались у самой воды. Проплешиной посреди камня и леса зияла широкая ровная площадка – отличное место для приземления.

Сибиряк вылез из кабины, соскочил с крыла. Шлем с переговорным устройством остался внутри. Теперь он мог быть уверен, что его никто не услышит.

Верхушки «Ленских столбов» отчетливо выделялись на фоне темного неба. Сибиряк подошел к самому краю скальной гряды: внизу узкая полоса каменистого пляжа. Он поискал глазами спуск: деревянная, огороженная с обеих сторон дорожка для туристов, петляла между столбами.

Днем здесь всегда бывали люди. Другие люди, ему не знакомые. Он подумал, что у каждого из них своя история, свои надежды и чаяния, свой восторг и свое преклонение перед великой природой Сибири. Они смотрят на Лену: полноводную, сильную, так же как смотрит на нее он. Но каждый видит в ней что-то свое. Внутренний мир человека не повторим. Это вселенная, что рождается с первым вздохом, и умирает со вздохом последним. Уйдет, и никогда уже не будет на Земле подобной. Что-то в его груди сжалось – он вспомнил мир Евы и сам не заметил, как спустился до каменистого пляжа. Воды Лены, упоенные собственной красотой, бежали мимо него.

Сибиряк позвал:

– Ева?

Однажды, и не так давно (хотя ему казалось, что прошла целая жизнь) тайга приняла девушку. Сибиряк позвал снова:

– Ева!

– Сердце, – прошептала тайга единственное слово.

Он закрыл глаза, заглянул в свое сердце. Ева была там, внутри, выкрашенные в зеленый волосы, джинсы с дыркой на колене. Он открыл глаза.

На другой стороне реки стояла Ева. Далеко.

– Ты очень далеко, – прошептал Сибиряк.

– Это близко, – ответила тайга.

Он посмотрел на черные воды реки, река посмотрела на него черными глазами вод.

– Я не смогу перебраться к ней, – покачал головой Сибиряк. – Евы давно нет.

Он снова посмотрел на ту сторону, и Ева ответила ему: «Это просто выбор. Ты можешь все, если выберешь свое сердце».

Сибиряк услышал ее шепот сквозь шум воды и деревьев. Он почувствовал, как за его спиной раскрылись и набрали силу широкие крылья. Он вытянул белую шею. Сибиряк поджал под себя одну ногу, потом другую. Стерх – белый журавль севера. Ветер гладил его перья. Он взмахнул крыльями, разбежался, оседлал ветер, который только что ласкал его.

Невысоко. Почти над самой водой. Журавль севера летел к противоположному берегу. Великая Лена подняла волны, касаясь его ног, обдавая ледяными брызгами, а ветер то ложился ему под крыло, то отпускал свои невидимые руки, и Стерх проваливался вниз, не в силах поймать поток. Черные концы его крыльев сливались с ночью, а белое тело вторило луне. Он почувствовал, что лежит на воздухе, как иные лежат на своих постелях. Надежно, уверенно, он летел к Еве, что ждала его на том берегу. Тайга, однажды увидев ее, сохранила ее в своей памяти на тысячу лет.

Но когда Сибиряк приземлился, Евы уже не было. Его длинные ноги коснулись влажных прибрежных валунов, обточенных водой и ветром. Он огляделся и все понял. Евы никогда здесь не было. Прошлое осталось в прошлом, и ничто не в силах повернуть время вспять. Но тайга научила его летать. Лес был мудр, он читал в сердце Сибиряка, знал каждую его тайну, каждый страх, каждую слабость, каждую надежду.

Сибиряк прошелся по берегу, поводя крыльями. Кое-где между камнями лежал снег. Он опустил клюв в его холодную белизну. Тайга зашуршала.

«Ты научила меня летать», – подумал Сибиряк и склонил голову на длинной шее к самой земле в знак благодарности. – «И все-таки жаль, что Евы здесь нет…»

Сибиряк знал, что без любви человек не в силах побороть свой страх. И если бы он не увидел Еву на другом берегу, то навсегда остался бы на той стороне, недвижимый, скованный, бескрылый. Без любви ему не хватило бы смелости стать тем, кем он должен был стать.

Еще долго белый журавль севера кружил над тайгой, пока ветер не принес его снова к каменной гряде, туда, где стоял его самолет. Сибиряк почувствовал тяжесть ботинок, жесткую ткань летной формы, перчатки на своих руках. Он запрыгнул на крыло, влез в кабину. Самолет обратил сопла вниз, заурчал, как прирученный тигр. Остаток ночи Сибиряк провел в небе. Теперь он чувствовал, что они с самолетом стали одним целым. Летчик ловил ветер, летел к звездам и спускался к темным деревьям, поднимал волны в реке, приближаясь к самым ее водам.

В своем кабинете маршал Титов с удовлетворением следил за синей точкой на мониторе браслета. Точка перемещалась по карте, кружилась, бесстрашная, завороженная полетом.

– Будто стерх танцует, – улыбнулся маршал. – Белый журавль севера.

Боевое крещение

– Ты справишься. – Туяра пришла проводить Сибиряка. Тот стоял возле своего самолета. Густые облака закрывали небо, пахло дождем.

– Я сделаю все возможное, – пообещал Сибиряк. Он бросил взгляд на площадку у взлетного поля: Леда и капитан Носов стояли плечом к плечу. Он помахал им рукой. Олег Носов отдал честь, Леда подняла вверх большой палец. Она тоже нервничала. В последнее время Сибиряк видел, что их с Ледой чувства становятся похожими. Они часто грустили, боялись, или радовались одновременно, что означило только одно – они сближаются, и это его пугало. Несмотря на холод, Леда кокетливо приспустила кофту с одного плеча. Как только он взлетит, озябшая девушка закутается по уши, но сейчас она хотела произвести на него впечатление. Сибиряк улыбнулся этой мысли, и, растрогавшись, чуть было не послал ей воздушный поцелуй, но вовремя остановился.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Не помогло.

– Помни все, чему ты научился. Ты налетал достаточно часов, чтобы справиться со штатным полетом самостоятельно. Я в тебя верю, – голос Туяры вернул его к реальности.

Сибиряк кивнул. Он запрыгнул на крыло, сел в кабину. Фонарь над головой закрылся, приборная панель зажглась синим.

– Идентификация, – запросила система безопасности.

Сибиряк приложил запястье к сканеру. Двигатель заурчал, сопла приняли вертикальное положение.

Туяра уже встала на площадку возле Леды и Носова.

– Поехали, – решительно произнес Сибиряк.

Сопла раскалились, покрытие взлетной полосы почернело, самолет пошел вверх. Сквозь фонарь Сибиряк смотрел на приближающиеся облака. Серые, тяжелые, налитые яростью, они казались плотными, как покрывало. Через минуту он уже поднимался в зоне нулевой видимости. Радары показывали беспилотники, что выполняли тренировочные задания в своем секторе.

– Чисто, – сказал он диспетчеру.

– Чисто, – подтвердил тот. Это был Ильгиз, который вел Сибиряка во время его ночного полета над тайгой. – Придумай себе позывной, – предложил Ильгиз.

Сибиряк задумался, но ответ пришел почти сразу.

– Стерх, – уверенно сказал он.

– Отлично, – одобрил Ильгиз. – Красиво.

Сибиряк поднялся над облаками, здесь всегда стояла солнечная погода. Он опустил визор, надел маску и порывисто вдохнул свежий воздух, что теперь поступал к нему по шлангу.

Он набрал скорость – хотелось поскорее увидеть Четверку. На обратном пути они будут лететь вместе. Сердце Сибиряка радостно забилось. Вдали мелькали черные точки, они проносились так быстро, что только опытный глаз мог заметить их в небе. Антон Лебедев теперь постоянно проводил учения, и Сибиряка это немного беспокоило. Он чувствовал, что летчики готовятся к чему-то важному, о чем он пока не знал.

Самолет несся в сторону Арктики. Сибиряк проверил карту. Континент делили Норвегия, Россия и Соединенные Штаты. Воздушная граница на карте была ровной, и нарушить ее не даст навигатор в бортовом компьютере. Сибиряк немного расслабился. Он еще помнил то чувство, когда он летал на крыльях над водой, помнил, как ложился на воздушный поток, как ловил ветер. Теперь уверенности за штурвалом стало несравненно больше. Он представил себе, что снова становится стерхом и ощутил ликование.

Арктика приближалась. Облака исчезли, под ним был океан. Сибиряк взглянул вниз – таркр «Петр Великий» качался на волнах. Сибиряк летел над самым большим атомным крейсером в мире. Он отдал честь адмиралу, хотя этого никто не видел.

Гигантский корабль поражал воображение и Сибиряк испытывал мальчишеский трепет. Он видел огромные дула ракетных установок, локаторы, системы наведения, торпедные комплексы. Когда все вокруг рушилось, когда настало время пожаров, смертей, мародерства, человеческой жестокости, только военная дисциплина и сильная рука армии могли сохранить порядок на Земле. Вокруг таркра собирались корабли поменьше. Могучий флот Севера, над которым летит он, белый стерх. Сибиряк отключил автопилот. Ему захотелось быть достойным Нового мира.

– Давай-ка потренируемся немного, – сказал он машине. Над океаном он мог спокойно выполнять фигуры высшего пилотажа. Даже если он не справится, никто не пострадает. Его просто поглотит вода. Никакой ответственности.

Сибиряк потянул штурвал на себя. Нос поднялся вверх, борт пошел выше. Достигнув максимально разрешенной высоты, Сибиряк отключил двигатели. Самолет понесся вниз, крылья дрожали.

– Аварийная ситуация! – заволновался бортовой компьютер.

Сибиряк, придавленный к креслу перегрузкой, провел рукой в летной перчатке по монитору. Система взяла часть работы на себя. Самолет падал. Ему пришлось приложить все силы, чтобы вытянуть штурвал. Он запустил двигатели, выровнял машину. Самолет подбросило, стабилизаторы курса перестали истошно пищать, загорелись зеленым.

– Это я умею, – кивнул сам себе Сибиряк. – Остальное оставим на потом.

Он был почти на месте.

– Что ты там делаешь? – услышал он голос Лебедева в наушниках.

– Ты здесь? – удивился Сибиряк.

– А ты как думал! – строго сказал дядя. – Балуешься?

– Отрабатываю навыки, – с гордостью ответил Сибиряк.

– Я все вижу, учти. И маршал здесь, – добавил Лебедев.

– Здравия желаю, товарищ маршал, – салютовал Сибиряк.

– Привет, – ответил Титов по-свойски.

Сибиряк посмотрел на радары. К нему летели два истребителя.

– У меня на радаре двое.

– Это Американцы и норвеги. Погранконтроль. Ты сейчас на нейтральной территории, и каждая сторона имеет право знать, кто высаживается на арктический шельф. Поэтому прибывающие борта над океаном встречают все, кто делит Арктику.

Сибиряк сбросил скорость. Два истребителя встали по бокам, один справа, другой слева. Истребитель США был в полтора раза больше, чем самолет Сибиряка. Там сидели двое – через фонарь летчики подали ему знак. В наушниках зазвучал голос.

– Идентифицируйте себя, – попросили по-английски.

– Как именно? – спросил Сибиряк.

– Приложите подкожный чип к системе безопасности, ваш компьютер передаст нам информацию. – Это ответили норвеги.

Все трое летели на минимальной скорости. Впереди у кромки горизонта уже виднелись бело-серые берега Арктики.

Сибиряк сделал то, что ему приказали.

– Видим! Спасибо, борт сто двадцать семь, – ответили норвеги. – Добро пожаловать в Арктику.

– Спасибо, коллеги, – ответил Сибиряк.

Норвежский истребитель резко взял крен влево и вниз, и, показав Сибиряку брюхо, исчез из поля зрения.

Но американцы еще летели рядом.

– Что-то не так? – спросил Сибиряк.

– Подождите, – ответили пилоты.

В наушниках зазвучал встревоженный голос Лебедева.

– Что у вас там? Они должны были отвалить.

– Говорят, надо подождать, – Сибиряк смотрел на близкий берег. Он уже мог различить очертания исследовательских станций и военные базы.

– Прошу вас следовать за нами, – американский истребитель приблизился к Сибиряку настолько, что у него ёкнуло сердце.

– Я на нейтральной территории и вам не подчиняюсь, – огрызнулся Сибиряк.

– Твою мать! – услышал он ругань Антона.

– Сибиряк! – теперь говорил Титов. – Узнай у них, в чем дело.

Сибиряку не понравился голос Титова. Обычно невозмутимый, сейчас маршал явно напрягся.

– Какие проблемы? – спросил Сибиряк. Судя по карте, до границы России оставалось несколько километров. – Мне садиться скоро, вы можете побыстрее?

– Посадку на шельфе не разрешаем, – заявили американские пилоты. – Вам нужно остаться в нейтральной зоне до выяснения обстоятельств. Как поняли?

– Никак не понял, – разозлился Сибиряк. Он испытывал чувства, не свойственные ему. В нем словно проявился новый человек – жесткий, бескомпромиссный, способный на гнев, который Сибиряк никогда раньше не испытывал.

Американский борт прибавил скорость и начал поджимать Сибиряка справа. Чтобы избежать столкновения, Сибиряк взял курс вдоль границы нейтральной зоны.

– Ты не можешь приземлиться в Арктике без одобрения погранконтроля, – уточнил на всякий случай Антон.

– И сколько мне тут летать вдоль берега? – спросил Сибиряк. Но в ту же минуту он увидел на радарах четыре новых точки.

– Товарищ маршал, это еще кто? – озадачился Сибиряк.

– Пять американских истребителей, – ответил Титов. – Не слишком ли большая компания?

Весь кабинет Титова заняла виртуальная проекция неба, по которому американцы гнали Сибиряка. Казалось, что стены исчезли, земли не было, а маршал и генерал Лебедев стояли прямо в воздухе, в окружении пяти американских истребителей и самолета Сибиряка.

– Какого черта? Запрашиваю разрешение на посадку, как поняли? – спросил Сибиряк у американцев.

Но вместо ответа два истребителя встали у него за спиной, двое обогнали спереди, и один поднялся выше, чтобы не дать ему набрать высоту.

Справа от Сибиряка простиралась Арктика. Полярные станции, машины на гусеницах, обнаженные гряды скал. Здесь еще лежал снег, а голубой лед плавал в образовавшихся озерах. Ему нужно было добраться до Российской территории, где он был бы в безопасности.

– Я могу уйти от них и приземлиться без их разрешения, – предложил Сибиряк. – Мне поворачивать?

Но ответа не последовало.

– Прием! Как слышно! – проорал Сибиряк.

Тишина. Его отрезали от связи.

– Куда они меня ведут? – спросил он пустоту. Судя по навигаторам, курс лежал к границе американской части шельфа.

Сибиряк вцепился в штурвал, он стал стерхом, которого загоняли орлы.

У него оставалась минута. Бортовой компьютер поднял тревогу – воздушная граница была совсем рядом. Вылетев из нейтральной зоны, он окажется беззащитен. Его просто собьют, как утку из двустволки. Вот тебе и стерх.

Сибиряка охватил гнев, щеки покраснели.

– Ну, уж нет! Не сегодня, – прошипел он сквозь зубы.

Решение он принял моментально. Сибиряк вспомнил ужас, который испытал однажды на учениях, случайно отправив самолет в пике. И сделал то же, что и тогда, но теперь намеренно. Чуть не столкнувшись с истребителем, заходящим справа, Сибиряк повернул самолет. Он попал в воздушный поток противника, самолет встряхнуло, ремни безопасности больно потянули Сибиряка за плечи. Самолет повалился на крыло. Он не осознавал, что делает, но руки, как по волшебству, точно воспроизводили ошибки того самого инцидента. Ухнув острым носом вниз, самолет вошел в штопор. Ошарашенные истребители остались наверху. Они сбавили скорость и смотрели, как камикадзе, вращаясь, несется прямо на скалы.

Система орала на все голоса, вопила о катастрофе.

– Аварийная ситуация, аварийная ситуация!

Сибиряк видел землю, стремительно приближающуюся смерть. И, как бывает в минуты опасности, его мозг включился на полную. Оказывается, он четко помнил, как Туяра выводила самолет, сорвавшийся в пике. Руками, напряженными до предела, он повторял каждое ее действие. Самолет начал выпрямляться. Чуть не чиркнув брюхом о воду, Сибиряк вывел борт в горизонтальный полет, дал разворот и полетел к территории России.

– Никки сюда, быстро! – приказал Титов в наручный браслет.

Программист явился через тридцать секунд, словно материализовался из воздуха.

– Сибиряка отрубили от связи, – нервно проговорил маршал.

Никки только кивнул. Он уже погрузился в свой ноутбук и что-то неистово печатал, правил, подключался.

– Какого хрена им от него надо? – Антон не мог успокоиться.

– Василий Павлович! Вот дерьмо! – только и мог сказать маршал в свой браслет.

Через минуту, когда Василий Павлович появился в кабинете, до него уже никому не было дела.

– Они опять летят за ним! – взвился Лебедев. Все спокойствие командования улетучилось. И маршал, и Антон скинули кители, им было не до церемоний.

– Они блокируют ему возможность пересечь границу России! – Титов ударил кулаком по тому месту, где стоял его стол, но теперь стола не было видно за трехмерной проекцией. Четыре человека в кабинете торчали посреди виртуального неба, по которому неслись вдогонку Сибиряку пять американских истребителей.

– Тимур! – Антон уже связался с адмиралом Унаровым. – Поднимай ребят! Сибиряка атаковали! Прогони их, но постарайся не сбивать, они в нейтральной зоне.

Через несколько минут со взлетной полосы крейсера «Петр Великий» взлетели десять боевых истребителей.

– Никки! – прошипел Титов.

– Готово! – забыв прибавить «товарищ маршал», отрапортовал Никки. Ему было не до субординации.

– Стерх! – закричал Антон.

– Здесь! – откликнулся Сибиряк. Американские истребители его догоняли.

До шельфа было рукой подать, но два американских истребителя встали слева, перекрыв ему путь к спасению.

– Наши идут! – Антон обернулся назад туда, где на проекции появились десять точек, мчавшихся на выручку Сибиряку. Пять американских истребителей поднялись выше.

– Струхнули, – обрадовался Сибиряк.

– Я бы на это не рассчитывал, они не из таких, – усомнился маршал.

И он оказался прав. Американцы выстроились клином, заняли боевую позицию. Им навстречу летели десять боевых российских самолетов, готовых атаковать в любую минуту. Но американцы держали строй. Сибиряк дал крен влево на небольшой высоте, и через фонарь посмотрел вверх. Он вдруг увидел вспышку.

Под брюхом одного из американских истребителей открылся люк и оттуда вынырнула ракета.

– Ё-моё, – ошарашенно сказал Лебедев.

Клин из десяти российских истребителей распался, они бросились врассыпную. Самонаводящаяся боеголовка выбрала один российский борт и погналась за ним. Подпустив ракету на максимально близкое расстояние, летчик увеличил тангаж, резко поднялся вверх, заложив мертвую петлю, и ракета пролетела мимо, сбившись с курса.

Сибиряк начал набирать высоту.

– Куда лезешь! – заорал Лебедев. – У тебя пусто!

В самолете Сибиряка не было оружия. Зачем? Никому в голову не могло прийти, что оно может ему понадобиться.

– Я должен, – спокойно сказал Сибиряк.

В кабинете на секунду воцарилась тишина. Антон хотел что-то сказать, но маршал поднял руку, и генерал не посмел ослушаться. Он промолчал. Лицо маршала стало хищным. Стоя посреди проекции, Титов внимательно следил за маневрами Сибиряка. И улыбался.

Сибиряк вел машину в гущу событий. Он ни секунды не думал о том, что может помешать своим братьям. Откуда-то он знал, что этого не произойдет.

Он подключился к общей сети.

– Вижу одну ракету!! – доложил один из пилотов.

– Вот она. Сейчас шмальнет! – ответил второй.

– Уйду, – сказал первый.

Самонаводящаяся боеголовка нашла цель и полетела прямиком к российскому борту, который обещал уйти. Но уйти не получалось. Эта огненная малявка была мелкой, какой-то странной. Шустрая стерва с четырьмя крылышками сзади. Она никак не отставала от русского борта, как тот не вихлял.

– Что это за хрень? – в ушах Сибиряка зазвучал голос летчика.

– Мать вашу, – выругался кто-то в сети.

Сибиряк увеличил скорость и нагнал истребитель, за которым увязалась неутомимая злобная мелочь, подсек его на огромной скорости, и, когда российский пилот в ужасе совершил маневр, чтобы избежать столкновения, Сибиряк взял его курс. Теперь ракета летела за ним.

– Ты с меня хвост снял! – услышал он полный благодарности голос пилота.

Однако у Сибиряка не было времени раскланиваться. Он развернул свою машину и полетел прямо на один из вражеских истребителей. Ракета неслась за ним. И, за секунду до столкновения, самолет Сибиряка взмыл вверх, почти вертикально. Перегрузка вдавила его в кресло, он не чувствовал рук, которыми держал штурвал, а на вой приборов не обращал никакого внимания. Не сориентировавшись, ракета поразила американский борт. Сибиряка подбросило взрывной волной. Самолет затрясло, бортовой компьютер мигнул красным и отключился, борт потерял устойчивость и начал падать.

– Падаю, – прошептал Сибиряк.

– Никки! – Услышал он крик Антона.

– Щас, – просипел Никки.

Сибиряк прощался с жизнью. Он слышал голоса братьев в наушниках, и за секунду свободного падения перед ним пронеслась вся его жизнь. Он видел Еву, но все равно ему было страшно до одури. Никакого смирения. Сибиряк хотел жить.

И вдруг самолет начал выправляться. В кабинете маршала Никки творил чудеса. Он вошел с систему контуженного взрывом бортового компьютера и привел его в чувство.

На покрытую снежным одеялом землю Арктики, борт Сибиряка приземлился сам. Сибиряк застыл в кабине, чувствуя себя так, будто по нему проехал асфальтовый каток. Он уставился в одну точку невидящими глазами.

Четыре оставшихся американских самолета улетели обратно на свою территорию.

Десять истребителей садились рядом с Сибиряком. Кто-то открыл фонарь, расстегнув ремни безопасности, выволок Сибиряка из кабины. Его обнимали, хлопали по плечам и по спине, от чего Сибиряк вздрагивал – под летным костюмом он превратился в наливающийся синяк.

– Ну ты даешь, Стерх! – голосили ему в оба уха. Еще немного и летчики торжественно понесли бы его на руках, но тут в их толпу всем своим сильным телом врезалась она.

– Четверка! – Сибиряк тут же пришел в себя.

Андроид обняла его с такой силой, что у Сибиряка хрустнули ребра.

– Господи, что ты там творил! – приветствовала его Четверка, широко улыбаясь.

– Что ты делаешь в Арктике?

– Я же слышала куда тебя увезли из аэропорта и знала, что рано или поздно встречу тебя в России.

– Так ты специально поехала за мной?

– Ну, конечно…

Голоса вокруг Сибиряка множились, но он теперь слышал только ее голос.

Через полчаса летчики засобирались обратно на «Петр Великий».

– Ну что, брат, с боевым крещением, – хором поздравляли они.

– Да, спасибо, ребята, – улыбался Сибиряк. Он обнял и похлопал по плечу каждого из них.

– Ты спас мне жизнь, – один из пилотов пожал Сибиряку руку.

– Мы же летная семья, – ответил Сибиряк.

Четверка и Сибиряк смотрели, как в небо поднимаются десять самолетов.

– Бывают такие дни, в которые событий хватит на целую жизнь, – заключил Сибиряк.

Четверка кивнула и улыбнулась. Как он скучал по ее улыбке!

***

В кабинете маршала все успокоилось. Теперь Василий Павлович мог доложить.

– Что им надо было от Сибиряка? – спросил Титов. Лебедев внимательно смотрел на разведчика, стараясь не упустить ни одного слова.

– Им нужен был сам Сибиряк, – ответил разведчик. – Его кровь. Как только он идентифицировал себя, его судьба была решена.

– Они хотят снова создать вакцину? Но у них были образцы крови, по которым была сделана первая партия.

– Неудачная версия. Видимо, больше образцов нет. Бог его знает, куда все это сгинуло из института генетических исследований в Нью-Йорке, – заключил разведчик.

– А еще это значит, что следы Сибиряка теперь есть в их базах, – предположил Антон.

– Никки! – позвал Титов.

Погруженный в свои дела программист сидел в углу кабинета. Он вздрогнул, когда его окликнули.

– Ты можешь уничтожить все следы Сибиряка в американских базах? – спросил Титов.

– Я думаю, это возможно, товарищ маршал, – Никки снова соблюдал субординацию.

– Сделай это как можно скорее, – распорядился Титов.

– Есть, товарищ маршал.

– Свободен.

Никки вышел, все так же уткнувшись в монитор ноутбука.

– Ну, что скажешь? – спросил маршал у Лебедева.

Антон улыбнулся и ничего не ответил. Он знал, что маршал принял когда-то верное решение, определив судьбу Сибиряка. Ведь такой человек как Виктор Титов не может ошибаться.