Читать книгу: «Безразмерный спецназ», страница 2

– Ну, точно как в пионерском лагере на линейке! – воскликнул Александр.

– Пусть будет линейка, если хотите, – капитан посмотрел на друзей, и неуловимая смешинка загорелась в его ярких синих глазах. В этих же глазах отразились четыре десятка измотанных и поникших «рекордсмена», с расписанием в руках.

– Да тут ни одной свободной минуты! – воскликнул Арсеньев, прочитав распорядок дня.

– Ежечасный труд – главное в нашей методике!

– А оскорбления – её основа? – возмущенно запыхтел Бубликов. – Вы только послушайте, что они пишут: утренний сбор зелени, бой лопухам! Значит, мы для вас зелень, лопухи?

– Нет, зелень для нас, как и для всех нормальных людей – это крапива, одуванчики и прочая трава, а лопух, он и в Африке лопух, – ухмыльнулся староста Ефимов. – Так, съедобную траву рвете себе на обед, а от лопухов спасаете наш грядки, понятно?

– А некоторым, особенно кабинетным психологам, следует теснее пообщаться с природой, а прополка крапивы – самый подходящий для этого способ, – добавил старшина. – А теперь за работу, господа, пора трудиться и худеть! Разве не за этим вы сюда приехали?

2

Последующие дни заставили многих поверить в существование ада, в котором физрук и старшина были добровольными и самыми рьяными его поборниками. Они не давили мученикам ни одной минуты отдыха! В семь утра – встреча со спортинвентарем на стадионе, затем – упражнения с мотыгой и лейкой в саду и на грядках, а между делом – остальная кухонная и постирочно-уборочная мелочевка. А как же иначе? Ведь пациенты жили на полном самообслуживании. Большую часть пищи также добывали сами: огород снабжал овощами и фруктами, лес – грибами и ягодами, а речка – свежим рыбным ассортиментом, если повезет, конечно.

Поначалу многие возмутились такими тяжелыми рабскими условиями и отказались работать. Руководство не перечило им, а культурно и интеллигентно лишило зачинщиков беспорядка ужина.

– В нашем дружном коллективе существует незыблемый закон! – разъяснял бунтарям Кузьмин. – Кто не работает – тот не тратит энергию, кто не тратит энергию – тому пища не требуется! Короче: кто не работает – тот не ест!

– Смею напомнить вам, – строго продолжил капитан, – что согласно контракту, вы полностью подчиняетесь строгим правилам оздоровительной программы. Тем же, кто желает прервать контракт, мы не чиним препятствий – после выплаты нам неустойки он будет отправлен домой незамедлительно!

– И сколько требуется заплатить? – недовольно запыхтел Бубликов.

Старшина назвал сумму.

– Сколько?! – присвистнули все.

– Товарищ Кузьмин, прошу вас вечером, после лекции профессора Зудина, еще раз ознакомить наших невнимательных клиентов и их обязанностями, с которыми они безоговорочно согласились и под которыми собственноручно подписались!

После ознакомления бунтарский пыл быстро пошел на убыль, толстяки потуже подтянули пояса, залепили трудовые мозоли, смазали ноющие мышцы и приготовились к тяжелому, безрадостному существованию.

Удивительно, но повсеместная тоска и уныние совершенно не коснулось, даже краем, двух закадычных друзей – писателя Арсеньева и редактора Парнаса. Один своим подбадриванием, другой неожиданной, но всегда уместной остротой, поддерживали боевой дух всего коллектива. Харченко старался не отставать от них, подхватывал шутки, смешно пародировал известных людей; Фишер-Селедкин не отходил от новых друзей и с готовностью поддерживал все их затеи и проказы. Остальные тянулись к неунывающей команде, ловили каждое слово признанных оптимистов, а в столовой всегда старались сесть поближе к центральному столику бригадира, как все теперь называли Арсеньева.

Как-то за ужином Александр сидел, нахмурившись, что само по себе было большой редкостью. Ох, не нравился ему один лысый тип, всегда хамит и норовит оскорбить слабого, вот как сейчас.

– Вали с моего места, заика убогий, – толкнул он Петьку, своего соседа по столику. – Твое место спиной к нормальным людям.

Прыгун обижено поник.

– А помнишь, Витька, ты в восьмом классе после экзамена заикаться стал? – громко, чтобы все слышали, спросил Александр и стукнул друга под столом ногой.

Тот, нужно отдать ему должное, быстро сориентировался.

– Я-то уже забыл, а вот Кульков, думаю, никогда не забудет! Заикой меня обозвал! Интересно, он так и ходит на костылях, или медицина сотворила чудо? – последовала многозначительная пауза. – Да что мы все о своем, кому это интересно? Я вот что подумал, мужики, хватит нам уже безымянными задницами друг на друга пялиться, давайте составим все столики вместе и будем есть за одним общим столом, дружно, и по-семейному.

– Все вместе не получится, – с робкой радостью отозвался Петр, – по длине не поместиться.

– А мы не дураки, поставим наискосок. Да один столик оставьте вон тому безволосому, хотел сидеть у окна, пусть сидит. Ну, давайте, перестановку сделаем и будем знакомиться.

Ужин уже подходил к концу, когда очередь дошла до последнего парня, самого молодого из пациентов, в серьгах и тюбетейке.

– Я Евгений Марленский, начинающий модельер, – юный красавиц скромно прикрыл большие карие глаза пушистыми ресницами, – работаю у самого Поплинского!

– У того самого супергламурного модельера?

– Да. Поверьте, он настоящий волшебник моды…

– Нам бы сейчас настоящего волшебника кулинарии, раз – лопухи и пырей нарезались в сытную закуску, два – местные вороны в гусей превратились и по-пекински на столах красуются.

Все мечтательно сглотнули и разговор плавно перешел на еду. Вспоминали самые невероятно-вкусные блюда, самые свежие их ингредиенты; желудки заслушались и стали подпевать, урча от нетерпения. Леший, тощий черный кот, вытянувшись на коленях у Гоши, как полноправный член этого сообщества тоже участвовал в волнительном разговоре, одобрительно мяукая после каждого названного блюда.

– Что бы ты понимал, зверюга, – ласково пожурил кота Арсеньев.

– Не скажи, знаешь, какой он умный! Вчера Блендер возле забора грибы нашел и давай щеки набивать, так Лёшик их чуть не изо рта вырвал! Оказалось, это ложные опята, очень ядовитые!

– Молодец, чертеняка!

– Смотри, не возгордись, грибной эксперт.

– Сейчас бы грибочков, малосольных, с молодой картошечкой.

– Интересно, среди нас есть генералы? – неожиданно спросил Александр.

– С чего ты вдруг о чинах заговорил? – встрепенулся Виктор.

– Вспомнился мне наш великий писатель Салтыков-Щедрин и два его генерала, что только о еде разговоры вели. Уж очень они мне кого-то напоминают?

Все поняли намек и дружно засмеялись.

– А, правда, хороша идейка! Я последую примеру русского сатирика и сочиню сказ про нас! Харченко, готов исполнять перед публикой новый монолог? – хлопнул артиста по плечу Арсеньев.

– Всегда готов, мой дженераль, ты только напиши, а я все это в лицах перед зрителем разыграю!

– Решено, завтра и начну!

Ночь дарила приятный покой, сладкие сны помогали забыть тяготы трудного дня и заманчиво предлагали спящим все утраченные радости жизни. Харченко громко причмокивал и махал руками: сейчас он был далеко, на сказочном пиру и тянулся огромным черпаком к большому котелку щей; Александру грезилось, что он работает редактором меню в лучшем ресторане и сейчас ему предстоит «отредактировать» расписанной под хохлому ложкой две сотни блюд. Гоша, и тот сочинял гастрономическую симфонию для тарелок с графином! И вдруг в эту поэтическую мелодию вторгся посторонний гудящий звук – громкий звон гонга.

– Вставайте все, проснитесь! – вопил в темноте испуганный голос.

– Пожар! Грабят! – вторил ему психиатр, раньше других оказавшись на улице.

– Прекратить крики! Спокойно объясните, в чем дело? – успокаивал взлохмаченную, полуголую толпу Кузьмин, придерживая гудящий гонг. – Что случилось, гражданин Марленский, из-за чего такой переполох?

– Я слышу, Краснов, сосед мой по койке, вышел, говорит по нужде, – сбивчиво тараторил парень. – Полчаса прошло, час – нет его, я за ним в туалет – нет нигде, я все обыскал, в комнату еще раз заглядывал – он как в воду канул! С тех пор часа два прошло, а его все нет, я испугался и решил поднять тревогу.

– Мужики, берем фонари и на поиски! – без лишних раздумий предложил Парнас.

– Стоп! Никакой самодеятельности! – подошел к взбудораженной толпе Федоров, как всегда аккуратно одетый, и резко осадил боевой настрой. – Поиск сбежавшего, а я уверен, что это побег, дело работников лечебницы, а ваше задача – не мешать нам своими неорганизованными действиями. Прошу всех разойтись по палатам, старосты – проконтролировать.

Все нехотя разошлись по своим комнатам и еще долго не могли успокоиться и уснуть.

Утром только и разговоров было, что о ночном происшествии. Дружно вспоминали личность пропавшего. Краснов за прошедшие дни показал себя уравновешенным, спокойным парнем, он никогда не возмущался заведенным здесь порядком, а как и все удивлялся вечному занудству Бубликова и искренне хохотал над шутками Арсеньева и Харченко. Возник вопрос: что же толкнуло его на столь радикальный и необдуманный поступок?

– Я уверен, что он не сбежал, а погиб, в пруду утонул, например, – злился Бубликов. – Спросонок забрел туда, а выбраться из тины сил не было, да и откуда им взяться-то, силам, вон как нас измотали эти людоеды!

– Нет, он точно сбежал, – заикаясь, произнес Петр. – Все его вещи пропали.

– Откуда ты знаешь?

– Случайно услышал, как капитан по телефону говорил…

– Это он специально так сказал, чтобы мы не выступали, – каркал Эдик, – придумал про вещички, чтобы замять дело.

– Да, столько времени прошло, а наши командиры и не суетятся. – Арсеньев в нетерпении крутил в руках метлу. – Сейчас уберем территорию и пойдем начальство пытать.

Но как не пытали встревоженные пациенты своих старост и весь персонал, узнать ничего не удалось. На все вопросы о Краснове работники лагеря в один голос твердили: «Напали на след! Найдем и накажем! Поймаем и с позором отправим домой!» Но ни в этот день, ни на другой, обнаружить сбежавшего так и не удалось.

– Что же делается, друзья? Как же так, бригадир? – волновался народ.

– Завтра разберемся! Я прямо с утра позвоню в одно место, выясню ситуацию.

– Так тебя и разрешат позвонить! Пустая затея, – махнул рукой Бубликов. – Мобильные телефоны-то наши у старшины под большим замком припрятаны.

– Если Виктор говорит, что позвонит, значит так и будет! – шикнул на него Сашка. – У нас всегда запасной вариант есть, только для близких!

Утром друзья встали пораньше, прогулялись вдоль зеленого забора, изображая страстных любителей природы, потянули ноздрями сонные цветы, и, удовлетворенные, поспешили на зарядку.

– Все, мужики, птичка улетела, но в полдень обещала вернуться, – с видом заговорщика подмигнул Арсеньев.

– О чем это ты?

– Вот ты, Гоша, непонятливый. Я о звонке, насчет сбежавшего. Позвонил одному полковнику, к вечеру все о Краснове знать будем! Смотрите, а что там за переполох у пруда? Собаки шныряют?

Из-за деревьев раздался радостный собачий лай, и не менее радостный возглас старшины:

– Сидеть! Место! Молодец, дай сюда! Ну, что тут у нас? Телефон! И чей же он, интересно?

Подтянувшиеся к сержанту подозреваемые угрюмо молчали.

– Ого, сколько здесь непринятых вызовов! Сейчас перезвоню…

– Не надо! – неожиданно наскочил на Кузьмина Прыгун, пытаясь выхватить работающий аппарат. – Отдайте, это очень личный звонок!

– Кто же тебя так усиленно домогается?

– Это… одна из любовниц, – с вызовом заявил Петр, – я второй телефон только для них и подключил, чтобы не было там разных накладок и недоразумений, ну, вы понимаете…

Со всех сторон послышались одобрительные смешки.

– Трубку изымаю, – пряча находку в карман, заявил старшина, – наказание назначу после обеда. Надо же такое придумать, в дупло спрятать! А ты, Вдова, молодец, держи конфетку… фу, Блендер, фу! Совсем оголодался? в пасть руку суешь!

– Вдова? Смешное имечко для собаки.

– Тем бабам, что при живых мужьях вдовами стали, не до смеха теперь! – Кузьмин ласково погладил здоровенную морду.

– Ты о чем, товарищ старшина?

– Вдову эту нам уголовный розыск презентовал, умная псина, но с одним недостатком – когда видит убегающую мужскую особь, догоняет, валит с ног и все мужское достоинство в тряпку!

– Ну и зверюга! – все в страхе отскочили подальше. – Мужененавистница! Феминистка!

– Преступников, значит, пожалели, а наше достоинство не в счет? – прячась за широкую спину Магнитова, отстаивал свои мужские права Бубликов.

– Так она только тех мнет, кто убегает, а куда вам, с вашими авторитетами бегать, ха-ха-ха…

Собака, казалось, тоже улыбнулась, затем подошла к Парнасу, виляя хвостом, и ткнулась мокрым носом в его ладони.

– Ты это, Санька, поосторожнее!

– Да я ласковей и симпатичнее собачки не встречал!

– Может, дать список её жертв? – потянул на себя поводок старшина.

– Мы все измученные жертвы женского пола! – вдруг выпалил Адамов, сосед Бубликова по комнате. – Все они, с виду симпатичные и милые, норовят схватить за самое больное место, когда ты и не ожидаешь! Нет ни одного мужчины, кто бы полностью, или частично, не пострадал от их козней!

Все с удивлением и интересом слушали «жертву прекрасного пола»; каждый вытаскивал из памяти мешок с оттяпанным у них добром и кучу неприятностей, оставленных в наследство. Большинство втянули плечи в себя, еще раз окинули овчарку обиженным взглядом и поспешили на долгожданный обед. Собака теснее прижалась к Парнасу темным боком, затем лизнула теплую руку Семена, и поспешила по своим, только ей известным делам.

В столовой взволнованно и шумно обсуждали последние события. Тем, кто не видел живописную сцену у пруда, очевидцы в ярких красках и с помощью характерных жестов преподносили информационное блюда, и так распалились, что чуть было не прослушали объявление.

– Господа похудающие, – радостным тенором пропел Зудин. – Сегодня у вас очень значимое событие – ваш первый выезд в люди, а точнее, в село Мельситово! Надеюсь, вы покажете себя с лучшей стороны и не опозорите нашу лечебницу! В поездке прошу строго придерживаться следующих правил: на чужие огороды не покушаться, у местных жителей ничего не выпрашивать, в рот ничего не совать, это особенно вас касается, господин Блендер!

– А? Что? – промямлил Осип, рассыпая крошки из набитого рта.

– И где он только жратву находит? – скривился Бубликов.

– Так, всем грузиться в грузовик! Прыгун и Арсеньев, отойдите от машины, вы никуда не едете.

– Как так…

– Вы остаётесь в лагере, почистите свинарник и заодно в курятнике порядок наведете.

– Прыгуна, понятно, за мобилу рихтуете, а бригадира-то за что на такую муть посылаете? – возмутился кто-то.

– Ему видней, за что и куда его посылают! – Кузьмин сощурился и многозначительно посмотрел на Арсеньева.

День уже клонился к вечеру, хозяйственная повинность была наполовину отработана, а Арсеньев никак не мог привести мысли в порядок. Что-то много в последнее время было неприятных совпадений, прослеживалась в этой цепочке какая-то неслучайная закономерность, и именно эта неслучайность настораживала, не давала покоя. И чем больше сатирик думал о последних событиях, тем непригляднее вырисовывалась картина. Виктор, рассеянно раскидывая вокруг себя зерно, попытался собрать воедино последние кусочки головоломки.

– Вот, черт! – вдруг подскочил он, и «кусочки» брызгами рассыпались по всему курятнику. – Ты чего клеваться? Петька, чего это петух клюется?

– Так вы уже два часа сидите на его месте, курочки пригрелись около вас, вот петух и приревновал.

– Ишь ты, Казанова в перьях, как наскакивает! Кыш от меня! Все мысли из-за тебя вылетели, яйцо на ножках!

– Пора свинарник чистить, – отгоняя от Виктора кур, произнес Петр.

– Может, ты без меня справишься? Мне бы мысль одну до ума довести, с утра по всем мозгам крутит, а в кучу никак не соберется. Да и сказку дописать надо, обещал же народу.

– Конечно, я понимаю, вы же не для себя, для нас стараетесь.

– А ты для кого старался, когда в эту истории встрял? Телефон же не твой, зачем вину на себя взял?

– Так что мне сделают? Так, ужина лишат, и все! У вы у нас голова, источник юмора, вас если от коллектива удалят, все расстроятся, особенно Александр…

– Да, где ты сейчас, друг Сашка? Как не хватает моей изголодавшейся музе твоего оптимизма.

А друг Сашка в это время ехал вместе со всеми на стареньком грузовике, растрясая на ухабах и оптимизм, и остатки скудного обеда. Рядом, вцепившись мертвой хваткой в шершавые борта машины, тряслись остальные. На полу, без движения, валялся как бревно Осип Блендер.

– Говорил же старшина, не ешь сырую свеклу, живот раздует, – сочувствовал ему Гоша.

– Это не от свеклы! Он же вместе с ботвой мышь полевую прихватил, не глядя, сунул в рот и откусил половину…

– А другая во рту шевелиться… смотри-и-и-те! – завизжал Бубликов. – Ой, да тут кругом мыши, сейчас покусают, мышиным гриппом заразят! Ай-й-й!

И действительно, из-под Блендера, как в кошмарном сне, в разные стороны разбегались грызуны, и прятались под рубашки, брюки толстяков.

– Стой, старшина, стой! – забарабанил по кабинке Парнас.

– Ну, что тут у вас? – недовольно выкрикнул Кузьмин.

Все высыпали из грузовика, извиваясь и хихикая от щекотки. Мыши в страхе выпрыгивали из самых неожиданных мест.

– Чья это выходка? Отвечать!

– Не ругайся, старшина, это я виноват, – смущенно потупился Гоша. – Набрал побольше грызунов в поле, хотел в лагере мышиный питомник соорудить, Лешику для охоты, а Ося упал на мешок, зубами в него вцепился и дыру, наверное, прогрыз.

– Тебя, Магнитов, в стог сена брось – задница сама иголку отыщет! Ох, горе с тобой. Так, все, фокстрот закончить и в путь, а то к ужину опоздаем.

Шофер поддал газу. Желание порадовать желудок подскочило со скоростью под сто девяносто!

– Подождите, а где Блендер? – заглядывал под лавки Магнитов. – Помню, как я его из кузова вытащил, мышат повытряхивал, а вот обратно закинул ли?

Осипа обнаружили три километра назад, на краю дороги. Тот мирно посапывал, шлепая губами и время от времени покусывая жесткую травинку.

– Грузи, Магнитов! И знай, если по твоей вине команда без ужина останется, я у тебя… да я твой саксофон отберу, и кота из лагеря депортирую! И не жалоби меня, поздно слезы лить! Гони, Коля, давай, поспеши… Стой-й-й!!!

Грузовик резко вздыбился, зарычал и сердито встал на задние колеса. Пассажиры повылетали из кузова и повисли смятыми грязными мешками по бортам.

– Ты что, Варька, сдурела, под колеса лезешь! – хлопая дверью кабинки, выскочил Кузьмин. – Да мы…

– Тпру, Федор, притормози, осади маненько.

Варвара, красивая селянка, в самом расцвете лет и сил, с любопытством оглядела городских и замерла взглядом на Семене, удивленно вскинув бровь. Тот покраснел, отвел глаза, в смущении вдавливаясь в спину Александра. Варя переметнула синий огонь на Парнаса, томно вздохнула, сняла с головы косынку и отерла ей свою весьма выдающуюся грудь. Та колыхнулась, теплая волна поплыла от неё в сторону разинутых ртов и накрыла всех без исключения.

– Ты мне, Федя, пришли кого-нибудь, по хозяйству пособить, хоть вот этого, востроглазого красавца. Да и Лизке помощь требуется, бородатый, думаю, подойдет.

Два «избранника» в смятении прижались друг к другу, сердца барабанили в унисон.

– А мы женаты! – сам не зная почему, выкрикнул Саймон.

Варвара звонко захохотала.

– Я же вас не под венец зову, а так, баньку подправить, пружины на кроватях подтянуть…

– Ты за этим на машину наскочила? – Кузьмин сердито пресек неположенные взгляды.

– Я к вам больше по имущественному вопросу. Говорят, мужик у вас пропал, гляньте, не его вещички?

Варвара протянула кожаный, слегка покоробленный чемодан.

Кузьмин осмотрел его, осторожно расстегнул замки и дрожащей рукой откинул верх – на мокрой одежде лежали размякшие листы бумаги, где немного расплывчато, но вполне ясно было напечатано: я, Краснов Владислав Анатольевич, обязуюсь…

– Где нашли вещи? – сдавленно произнес Федор.

– Пастухи вчера выловили, у кевдинского омута.

Хорошее настроение у всех мгновенно упало, и его без следа затянуло в бездонный кевдинский омут.

А в лагере беспокоились: прополка свеклы закончилась два часа назад, так где же работники? Арсеньев нервно вышагивал возле ворот, время от времени всматриваясь вдаль. Леший, подмигивая горящим глазом, крутился около.

– Ну, хвостатый, что тебе подсказывает чутье, не случилось ли с нашими товарищами беды?

Кот встрепенулся.

– Едут, едут! – радостно подскочил Прыгун. – Слышу мотор!

Троица выбежала за ворота навстречу машине, кот тут же метнулся в протянутые руки музыканта, а Арсеньев первым делом отыскал в толпе Сашкино лицо, и в душе его потеплело.

– Бригадир, мы сейчас такое порасскажем, столько всего случилось, – наперебой загалдели толстяки.

– После наговоритесь, ужин стынет! – перебил всех старшина. – Быстро в душ, а потом бегом в столовую!

На ужин спешили дружной гурьбой. Дорожные приключения уже были расписаны во всех подробностях, и теперь голодная орда наперебой строила предположения, какие блюда приготовил сегодня повар Тучкин? Желаемое никогда не совпадало с действительным, но кто запрещает мечтать? Харченко мечтал вслух, мечтал красиво и со вкусом: на первое – солянка из пяти сортов мяса, на бульоне из копченых ребрышек – тройная порция; на второе… на втором блюде он споткнулся:

– Нет, только не это!

Но это – грозное непрерывное гудение гонга – звучало и созывало всех к штабу.

– Лысый только что сбежал! – на ходу сообщил Прыгун, еще больше заикаясь от волнения. – Выскочил как ошалелый за ворота, а Вдова следом!

– Бежим за ними, может, успеем еще спасти мужика! – крикнул Александр.

«Спасите», – раздалось вдали, затем послышался яростный собачий лай и через минуту в зарослях раздались душераздирающие вопли.

– Опоздали!

Группа толстяков в страхе замерла. Из леса, навстречу им, вышли два санитара с носилками, на которых раскинулось бледное неподвижное тело, накрытое простыней. Взгляды всех приковало кроваво-красное пятно между ног пострадавшего. Бубликов осел на траву, а остальные, почувствовав головокружение и зримую боль внизу живота, в ужасе попятились. Подбежавший Кузьмин раздвинул толпу, осторожно приподнял простыню и сдавленно, как бы про себя, произнес: «Уже не помочь, все всмятку!»

Вечером, на тайном собрании возле пруда, вовсю кипели страсти. Одна выплеснулись из Бубликова и окатила всех:

– Нас сюда для опытов заманили, хотят опробовать на нас запрещенные препараты! А некоторых, у которых все анализы в порядке, уже на органы разделывают! Краснов якобы утонул, лысый от шока якобы умер, устроят им тихие похороны, остатки кремируют, и концы в воду!

– Лысый вроде пока не собирается помирать?

– О том и разговор! – нагнетал обстановку психиатр. – Видели, какая за ним машина приехала? Нет, не скорая помощь – холодильник! Так и написано: «для замороженных продуктов»! Да, погрузили туда втихаря покусанного лысака, а тот даже и не пошелохнулся, усыпили, небось! По дороге в холодильнике на запчасти раскромсают и доставят на место уже в коробочках, по частям! Не верите! А у меня свидетель есть, давай, говори, – прошипел Бубликов и с силой толкнул Прыгуна в бок.

– Ой! – сжался тот. – Я сомневаюсь, стоит ли говорить…

– А ты не сомневайся, рассказывай, мы разберемся.

– Я несколько раз, так, случайно, слышал, как капитан Федоров звонил в какую-то больницу, обещал, что если им доноры подойдут, он без проблем сколько надо доставит.

– Самого Федорова, между прочим, в лагере не наблюдается, – сверлил глазками испуганных толстяков Эдик. – Ждет в подпольной клинике прибытие живого «товара», вернее, частично живого.

– Не вериться мне, что Федоров такими делами занимается, недоразумение это.

– Сам ты недоразумение! – злобно шикнул на Прыгуна Бубликов. – Тут наши жизни на волоске висят, и каждый может завтра на разделку пойти! Тебе-то бояться нечего, такого как ты точно напоследок оставят, а на меня многие польстятся – не пью, не курю, распутством не злоупотребляю…

– Речь не о тебе, правильный ты наш! – осадил не в меру разошедшегося хвастуна Арсеньев. – Что-то действительное необъяснимое твориться здесь, с этим никто не поспорит.

– Да, загадочные дела происходят в нашем тихом омуте, страшные дела, непонятные.