Читать книгу: «Дикие стихи для чтения в электричке», страница 7

Ржавые гвозди

Мир пуст… Вам сложно, что-то объяснить,

о вас писать лишь время тратить, но так и быть,

я расскажу, что здесь за чем стоит.

Вы все продажны и тупы, для вас нет стопа.

Вам лишь бы жрать и спать на теплых простынях,

тогда, как в мире люди гибнут в нищете и голоде.

Я посмотрела новости на днях

и обомлела…

Нет в мире места больше справедливостью залитого,

чтоб доверху,

есть вы и ваши жирные тела,

что стула два займут, а истощенный будет помирать,

на слабеньких ногах болтаясь.

Я рифму потеряла гневом захлебнувшись, уж извините.

Все дело в ваших душах вы поймете скоро,

в том зле, что вас окутало, но вы терпите,

как терпят гвозди ржавые столовый уксус.

С неба падали люди гнилые

С неба падали люди гнилые.

Они шли ко мне на обед, где за круглым столом

обвиняли меня.

Обвиняли во лжи и в ошибках детей,

что топили в вине свои сладкие грезы.

Они видели звезды и слепой полумесяц,

на дне битых бокалов.

Они плакали и проклинали меня,

называли безмолвной Богиней,

что тьму привела в их дома и с цепи на мужей,

таких верных спустила.

И вина моя в том, что безвольны они оказались.

Гниль пустили корнями в тела проституток,

грязь пихали в их рты дабы чище самим стать,

но нет…

Вы считали, что я ваша мать,

вы доверили мне все секреты свои,

на рассвете рыдая у теплой реки.

Пьяный шепот ваш слышала я по ночам,

как же быстро вы предали то, что так страстно любили.

То, чему молитвы свои завещали, что в священную книгу

ночами писали, а после, под утро, детишкам читали.

С неба падали люди гнилые…

Я не видела смысла ловить их и они на меня ополчились.

Они жгли и топили меня, пока я не ушла в забытье,

и пока не услышала там, на чужой стороне,

собственных тихих рыданий…

Вскармливание

Изголодалась по любви родительской?

За деньги ты готова покупать все, что не дали

близкие когда-то люди.

Давай не будем забывать иль все-таки забудем о том,

как предали тебя все те же милые поэты,

что пишут под луной сонеты о твоём сердце с мир величиной

и о глазах, что красотою мир зальют, моря наполнят до краев,

а с ними и бокалы опустошенные давно.

Пока тебя кормить я буду силой, читай молитву про себя.

Не знаешь коль молитв, так умоляй меня.

Склонись передо мною и пой пока не надоест мне,

затем пляши, а после сказку расскажи,

чтоб я заснула. Со мной усни…

Я не преступница, я лишь пытаюсь накормить то тощее,

несчастное создание, что убивать себя готово

во имя столь размытых идеалов.

Тут пахнет гнилью. Это от тебя.

Поешь, поверь, еще не поздно,

хотя уже ты холодна,

но ты пока глотаешь воздух.

Я так надеюсь, что спасу тебя,

еще есть время…

Налей вина. Теперь почти ты спасена.

Абсурдные картины моего воображения 2

Для меня нет Бога…

Я говорю это лежа на полу в своей комнате,

кончив, от песен своих же, написанных,

рукой неприлично водившей,

по девственно-чистым страницам,

блокнота, что куплен был на распродаже

и продан был там же,

уже весь исписан.

Купили за цент, а продали за фунты,

искусство бесценно, увы, не мое.

Мне надо в стакан лить не воду,

а что-то покрепче,

не с целью напиться, а чтобы увидеть

на дне океаны…

Вокруг опустеет бокал за бокалом

и вот я пропила искусство свое…

Прошу, не ломай мои хрупкие замки.

Я их из песка лепила ночами,

сбегая от матери, что меня била,

и днями вопила о несправедливой,

жестокой любви.

И помню, как сладкою солью кормила,

чтоб я не спала и писала,

ночами и днями писала…