Читать книгу: «Королева красоты. Серия «Мир детектива: Франция»», страница 2
Глава V
За этим страшным шумом последовала гробовая тишина. Обитатели дома, господа и слуга были так испуганы, что несколько минут не смели издать ни звука и не могли двинуться с места. Вероятно, все ожидали нового взрыва. Первой пришла в себя княгиня, которая звала на помощь. Выбежав из своей комнаты, она очутилась на площадке лестницы первого этажа. Сначала никто ей не отвечал, потом появился камердинер князя, за ним дворецкий и несколько человек слуг, которые жили на втором этаже. Все были бледны, взволнованы, полумертвые от страха.
– Что такое? Что случилось? – спрашивала княгиня.
Все молчали, никто не знал, что ответить.
– А князь? Где князь? Почему его нет здесь? Он, вероятно, слышал грохот, так же, как и мы.
– Взрыв был слышен со стороны его кабинета…
– Скорее к нему! – и она сбежала с лестницы самой первой.
Люди робко следовали за ней. Они, кажется, боялись нового взрыва, а потому следовали за ней на расстоянии.
Княгиня смело открыла дверь, ведущую в кабинет мужа, но замерла на пороге. Дым и острый запах пороха, серы или чего-то вроде этих горючих веществ, вырывающийся из открытой двери едва не задушил ее. Она не решалась идти дальше, поскольку в кабинете была полная темнота…
– Воздух! Воздух! Откройте окна, – закричала она. – И дайте огня! Света! Скорее!
Но испуганные резким запахом и неизвестностью слуги стояли как завороженные.
– Быстро! – снова крикнула она, топнув ногой. – Или я всех вас уволю!
В этот момент в дом вошла прислуга с улицы: кучер, садовники и другие. Они были не меньше напуганы ужасающим грохотом.
В один момент испуганные слуги стали приносить со всех сторон зажженные канделябры и свечи. Княгиня схватила канделябр из рук того, кто стоял ближе к ней, и вошла первая, за ней последовали остальные. Она подвигалась медленно, шаг за шагом, оглядываясь кругом, спотыкаясь о разбросанную в беспорядке мебель, и вдруг страшно вскрикнула, а канделябр выпал у нее из руки. Испуганные люди жались один к другому, не смея двинуться с места, наконец, наиболее смелый из них сделал несколько шагов в глубину кабинета и так же закричал:
– Князь! Князь! Там! – смотрите!
Толпа хлынула в комнату, и глазам зрителей предстало страшное зрелище. Князя не существовало более… Вместо него на полу лежала какая-то бесформенная масса костей, мяса и крови. На груди было огромное отверстие, из которого ручьем текла кровь.
Вся мебель в кабинете была в беспорядке, изломана, изорвана, перевернута… Можно было думать, что на кабинет был выпущен град пуль. Несмотря на свою смелость и храбрость, княгиня не вынесла этого зрелища. Она упала без чувств. Ее вынесли на руках.
Четверть часа спустя, к дому князя Лавизина подъехал полицейский комиссар.
Глава VI
Такому скорому и неожиданному визиту комиссара были обязаны одному из слуг, который обезумев от страха сбежал. Одумавшись побежал сообщить в полицию о случившейся катастрофе. Не мешкая ни минуты, комиссар вместе с секретарем сел в карету и приказал как можно скорее везти себя на улицу Мурильо, где находился дом князя Лавизина. Он пока не понимал, что случилось, но торопился по долгу службы, чтобы предотвратить последствия или возможное несчастье.
Прежде чем войти, полицейский перекрестился. И уже в передней встретился с доктором Н., знаменитым профессором из Медицинской школы, за которым послала княгиня Софья, едва ее привели в чувство. Доктор и комиссар вместе вошли в кабинет, где все оставалось на своих местах, а князь лежал на окровавленном ковре. Доктор подошел, наклонился, измерил глубину зияющей в груди раны, послушал сердце и сказал:
– Он умер с полчаса.
– От взрыва или горючего вещества? – заметил комиссар.
Доктор вдохнул дым, который не успел еще выветриться и сказал:
– Я полагаю, это взрыв динамита… чувствуется запах азотной и серной кислоты – основы нитроглицерина, которые используется для создания динамита.
– Князь, вероятно, совершал какие-то химические опыты? Подошел к огню, и…
– Нет, – возразил ученый практик. – Динамит, благодаря его смешиванию с кремнистым веществом, предназначенным для выделения молекул жидкости, можно безнаказанно подносить к огню, даже бросать в огонь… он будет медленно гореть без пламени или детонации… Разрушающее действие динамита происходит от сильного толчка гремучей капсюли, наполненной нитроглицерином.
Говоря это, доктор ходил по кабинету, внимательно осматривал причиненные взрывом повреждения. Вдруг он поднял предмет, который попался ему под ноги и, передав его комиссару, сказал:
– Смотрите, я не ошибся. Динамит в соприкосновении с этой капсюлей разбил свою оболочку и, разорвавшись на куски, не только изуродовал несчастного князя, но и разбил все, что здесь находилось. Вот один кусок чугуна, другие в мебели, на полу и в стене.
– Значит, вы предполагаете, доктор, что князь рассматривал бомбу, начиненную динамитом, что она упала из его рук, и этого сотрясение стало причиной взрыва?
– Не думаю, потому что покойный князь, насколько я имел честь его знать, не занимался химией и был слишком осторожен, чтобы держать у себя всякие горючие вещества.
– Но он мог не знать, что бомба начинена, – заметил комиссар. – После войны были подобные случаи, которые следует отнести к разряду несчастных случаев.
– Хорошо, но если эта бомба выпала у него из рук, пострадала бы нижняя часть туловища, а здесь, напротив, ноги целы, поражены голова и грудь.
Он оглянулся кругом пристальным взглядом и прибавил:
– Кажется, мои догадки не оставляют никаких сомнений, в том что произошло.
– Я прошу прощения за то, что расспрашиваю вас, – сказал комиссар, – но мне показалось, что мнение человека вашей компетенции будет для меня весьма ценным.
Не обращая внимания на комплимент, увлекшись расследованием, доктор продолжил:
– Вот что было. В ожидании ужина князь по обыкновению работал у бюро при свете лампы, которая как вы видите, разбита вдребезги. Бомба упала на бюро, моментально разорвалась и убила его.
– Бомба, говорите вы? Значит, полагаете что это преступление?
– Не мое дело предполагать, – а ваше. В качестве доктора, я только констатирую причину смерти князя… остальное меня не касается.
Но комиссар уже не слушал доктора, он быстро подошел к окну кабинета и начал его осматривать.
Глава VII
Это окно, точнее оконная дверь, выходила в палисадник, который отделял дом князя Лавизина от Парка Монсо. Комиссар тотчас же констатировал, что оба большие стекла были разбиты по всей длине, но это не могло случиться при поражении каким-либо снарядом, только в результате сильной вибрации или сотрясения. Он подошел к другому окну, которое находилось как раз против бюро князя. Одно из стекол было расколото, а посредине виднелся довольно большой круг, выбитый чем-то тяжелым. Обратив на это особенное внимание, комиссар желал, однако, услышать мнение ученого человека, который был еще рядом, и потому сказал:
– Доктор, сделайте милость, подскажите, приблизительно какой величины была бомба, о которой вы говорили.
Доктор подумал с минуту, внимательно рассмотрел несколько кусков чугуна, поднятых с пола, и сказал:
– Она, должна быть, величиной со страусиное яйцо.
– Не угодно ли вам теперь посмотреть на это окно. Что скажете? – спросил комиссар, когда доктор окончил осмотр.
– Отверстие как раз величиной с бомбу. Значит ее бросили снаружи?
– Да, ее бросили из палисадника.
Бросив взгляд на сад, освещенный газовым фонарем, и добавил:
– Человек сильный и с твердой рукой мог бросить ее из аллеи парка, ему не надо было даже перелезать через решетку. Она находится всего в шести метрах от этого окна. Шторы не спущены, князь сидел у стола, освещенный лампой, следовательно, могли целить прямо в него.
– Однако, – заметил комиссар, – первый этаж возвышается почти на два метра над землей, следовательно, человек, стоявший с той стороны решетки, не был не на одном уровне с окном.
– Для этого ему нужно было только взобраться на цоколь, в который вделана решетка. А если вы прибавите, что он еще был высокого роста, не удивительно, что бомба попала как раз в средину окна.
– Злодеяние очевидно, – согласился комиссар, – остается найти преступника.
Последние слова вызвали у доктора неприязнь, он согласился посвятить свой опыт и знания, свою проницательность служению тому, кто просил его об этом, но ему не нравилось, когда напоминали, что он участвует в полицейском расследовании.
– Ну, так как это не мое дело, я вас оставляю и иду к княгине. Возможно, ей понадобится моя помощь, – поклонился доктор.
После его ухода, комиссар продиктовал секретарю следующую телеграмму:
«Комиссар Европейского квартала, префекту полиции. Убийство русского поданного князя Лавизина в собственном доме, улица Мурильо. Прошу прислать полицейских агентов».
Отослав телеграмму, комиссар продиктовал короткий рапорт:
«Прибыв в улицу Мурильо, в дом князя Лавизина, где как утверждали, произошел несчастный случай, я был вынужден констатировать, что причиной взрыва была бомба, начиненная динамитом, которая была брошена в кабинет князя снаружи и стала причиной его смерти. Бомба была брошена из парка Монсо. В данную минуту не могу дать другую информацию. Я остаюсь на месте и произвожу дознание».
Комиссар подписал рапорт, и его без промедления отправил прокурору Республики.
Глава VIII
Приняв стандартные меры, комиссар спешил продолжить расследование, которое должно было послужить основой для следственных действий и руководством для первых поисков судьи-следователя, которого прокуратура должна была назначить на следующее утро.
Согласно инструкции, он хотел собрать максимум улик на месте преступления, а потому сам спустился в палисадник. Несмотря на тщательный осмотр при помощи фонарей, которые ночной сторож парка Монсо предоставил в его распоряжение, комиссар не нашел ни на клумбах, ни в круглой аллее, покрытой мелким песком, никаких следов. Тогда он открыл калитку, которая соединяла палисадник с парком, и вышел в парк, чтобы осмотреть участок, по другую сторону решетки, в общественной части сада. Перед решеткой расстилалась небольшая, покрытая дерном лужайка. На влажном дерне отчетливо виднелись следы ног, такие же как и на цоколе решетки, на который неизвестный наверняка взобрался, когда он бросал бомбу, потому что на камне сохранились следы его ботинок с землей и дерном. Отдав приказ прикрыть следы соломой и небольшими досками, чтобы они сохранились до утра, комиссар вернулся в дом.
Теперь он собирался перейти к той части расследования, которое называется информационной, то есть кратко допросить людей, не требуя присяги, которые могли предоставить информацию.
Прежде всего, он приказал позвать охранников из парка Монсо и спросил, не видели ли они какого-нибудь подозрительного человека, который мог бродить рядом с домом князя. Первый сторож показал, что часов около семи вечера, когда уже надо было закрывать ворота парка, высокий человек с приподнятым воротником вдруг вошел в парк через аллею Рюисдейль и быстро повернул к дому князя Лавизина. Другой сторож заявил, что запирая калитку, выходящую на улицу Рембрандта, он видел человека, который хотел выйти из парка.
– И вы открыли ему? – спросил комиссар.
– Он не просил открыть, а отправился дальше и, наверно, свернул на аллею Ван-Дик.
– Какого роста был этот человек?
– Выше среднего.
В это время к комиссару подошли три полицейских агента, присланные префектом. Комиссар обратился к старшему из них:
– Вы знаете о случившемся, Корбин? Что-нибудь хотите сообщить мне по этому поводу?
– Очень много господин комиссар. На улицах Курсель и Мурильо мы нашли несколько человек, утверждающих, что видели около дома князя субъекта подозрительной наружности.
– Приведите их, – распорядился комиссар.
Вошла женщина, торгующая пирожками и детскими игрушками. Она показала, что несколько минут спустя после взрыва мимо нее прошел человек, приметы которого были схожи с приметами субъекта замеченного охранниками парка. За торговкой последовал допрос кондуктора омнибусов. Он стоял на бульваре Курсель, мимо него быстро прошмыгнул человек, который казался очень взволнованным и громко разговаривал сам с собой.
– Какого он был роста?
– Среднего, одет прилично…
– Воротник его пальто был приподнят?
– Нет, господин комиссар, потому что я хорошо рассмотрел его лицо и смогу узнать.
Еще одно показание подтвердило показание кондуктора. Хозяин небольшого ресторана в улице Мурильо рассказывал:
– Часов около шести вечера, человек лет пятидесяти, довольно высокий, одетый просто, но в опрятную одежду, вошел ко мне и попросил перо и бумагу. Закончив письмо, он отослал его с моим мальчиком в дом князя Лавизина. Я сам видел адрес. Мальчик ждал несколько минут ответа, но князь приказал только сказать: «Ответа не будет. Пусть меня оставят в покое». Получил ответ, мой гость задумчиво сидел примерно полчаса и что-то бормотал про себя, а потом ушел.
– Не можете ли сказать, в какую сторону? – спросил комиссар.
– Извините, не могу. Я в тот момент спускался в подвал.
– Пока он сидел у вас, не заметили ли вы чего-нибудь в его карманах?
– Заметил. В одном кармане пальто было что-то и он часто опускал туда руку.
Проводив последнего свидетеля, комиссар пробежал глазами заметки, которые он диктовал секретарю во время допроса свидетелей. И еще раз убедился, что все они имеют сходство. Разнились они только в двух пунктах: приподнятый или опущенный воротник пальто и вопросе о росте незнакомого человека: одним незнакомец казался высоким, другим среднего роста. Все остальное несомненно относилось к одному и тому же субъекту, действия которого можно было проследить шаг за шагом с момента его появления в районе и до его бегства. Он приходит в ресторан, расположенный у входа на улицу Мурильо, около шести, пишет письмо, приказывает отнести его к князю Лавизину и нетерпеливо ждет ответа. Неблагоприятный ответ приводит его в волнение. Он решается исполнить давно задуманный план: покидает ресторан и в семь часов вечера, проходит мимо первого охранника, перелезает решетку, отделяющую парк от палисадника, влезает на цоколь и, увидав князя, бросает в него бомбу. Совершив преступление, он пытается выйти через улицу Рембрандта, но ворота парка уже закрыты, а потому он проходит через аллею Ван-Дик мимо торговки детскими игрушками, наталкивается на кондуктора омнибусов, потом меняет маршрут, доходит до бульвара Курсель и исчезает. Все это показалось комиссару предельно ясным. Но кто убийца? Возможно, его письмо, написанное князю Лавизину, могло бы дать ответ на этот вопрос.
Глава IX
– Разве вам не приносили сегодня около пяти часов вечера письмо на имя князя? – спросил комиссар у швейцара.
– Точно так, сударь. Письмо приносил мальчик из соседнего ресторана.
– Кому вы передали письмо?
– Камердинеру князя.
– Позовите его.
Прошло несколько секунд, появился камердинер, и комиссар задал ему тот же вопрос.
– Когда вы передали письмо князю?
– Сию же минуту.
– Где находился князь?
– В кабинете. Его сиятельство только взглянули на подпись и бросили письмо в корзину, – и я больше его не видел…
– Может вы поищите корзину где-нибудь. Вся мебель перевернута, – заметил комиссар.
Действительно, камердинер нашел корзину в углу кабинета. Корзина была сплюснута, дно вылетело, никаких писем в ней не оказалось. Комиссар уже пришел в отчаяние, как вдруг Корбин подал ему измятый лист почтовой бумаги, найденный под столом.
– То самое письмо, которое я подал князю, – заявил камердинер.
Комиссар начал читать. Вот содержание письма:
«Князь!
Я был сейчас у вашего управляющего, умолял его об отсрочке, но он сказал, что получил приказание действовать решительно. Завтра он выгонит меня из вашего дома и продаст мое имущество. Я еще раз прошу у вас отсрочки. Пощадите меня. Вот уже сколько времени я не могу найти работу. Я изобрел снаряд, который может стать настоящим прорывом в военное время… Мое изобретение со временем обогатит меня. Не за себя умоляю вас, а за дочь, которую боготворю. Я способен на все ради ее спасения. Сжальтесь надо мной! Что значат для вас две сотни франков? Но дело не в том… Вы, может быть, сердитесь на меня за угрозы? Я не угрожаю более, а молю о благоприятном ответе. Не доводите меня до крайности.
Берар.Бульвар Курсель, дом №40».
У комиссара не оставалось никаких сомнений. Чтобы наказать квартиросъемщика за дерзкие угрозы, князь Лавизин оставался жестоким, неумолимым. Жилец сделал последнюю попытку, отчаявшись обезумел и решился отмстить.
Только один вопрос все еще довольно серьезно тревожил комиссара. Зачем? По какой странной прихоти убийца, совершая свое преступление, он выбрал бомбу начиненную динамитом? Это ужасное оружие до сих пор служило только для совершения политических преступлений, нанесения ударов императору или королю. Это было любимое оружие политической партии, секты, но никогда не было обычным оружием обычных убийц.
Эти мысли, приходившие ему в голову, не помешали ему отдать приказ о немедленном аресте.
Он выписал ордер на арест и передал его инспектору полиции Корбину, рекомендовав ему действовать как можно более осторожно. Этот совет заставил Корбина улыбнуться, он счел его бесполезным, поскольку утверждал, что хороший полицейский, при аресте преступника, должен использовать только уговоры.
Глава X
Полицейский надзиратель в сопровождении двух жандармов, отправился на бульвар Курсель и, облокотясь на перила парка Монсо, осмотрел дом №40. Дом был двухэтажный, находился в глубине двора и из-за своей ветхости больше напоминал старую заплату на новом платье. Кругом возвышались пятиэтажные красивые дома, а дом №40 один выглядел мрачным и запустелым. Князь Лавизин, вероятно, купил его с целью построить на этом месте новый дом. Приметив все, что ему было нужно, осторожный и ловкий Корбин, оставил жандармов в парке, а сам пересек проезжую часть и вошел в маленькую табачную лавчонку, находившуюся возле ворот дома №40. Выбрав десяток сигар, он ни в чем себе не отказывал, когда был на задании, завел разговор с продавщицей, которая, казалось, была в веселом настроении.
– Не могли бы вы, сударыня, подсказать мне квартиру одного господина, который должен жить в этом доме, – начал Корбин. – У меня к нему поручение, а я не знаю номера его квартиры.
– А как его имя? – спросила торговка.
– Его зовут Берар.
– Берар живет здесь, во дворе, – на втором этаже, дверь направо.
– Правда! Как мне повезло, что я обратился к вам! Я уже час мотаюсь по окрестностям… знаете пословицу?
– Какую?
– На ярмарке, что называется, больше одного осла…
– Мартин, – любезно закончила продавщица.
– А нет ли здесь другого Берара? Я не хочу тревожить ночью людей незнакомых…
– Может быть вы опишите мне наружность вашего Берара.
– Он лет пятидесяти, – сказал Корбин, – росту скорее высокого, худощавый…
– Он! Он! Это его портрет, – вскричала торговка. – Позвольте… у вашего Берара есть дети?
– Дочь.
– Ну, конечно он. Дочь так хороша, что мы все соседи, называем ее «Королева Красоты»!
– Как вы думаете, он сейчас дома?
– Наверное уже дома. Часов около восьми, он прошел мимо меня. Он обычно возвращался домой, и больше не выходит.
– Но, может быть, он уже лег спать. А я побеспокою его.
– Нет, едва ли. Он не ложится рано, до половины ночи работает.
– Что же он делает?
– Право не знаю. Говорят он ученый… инженер… химик… как бы это сказать?.. бывший студент Горного училища.
– Может быть бомбы?
– Он изготавливает какие-то вещи, делает опыты, проводит эксперименты, и часто пугает нас.
– Чем пугает?
– Мы боимся взлететь на воздух… Знаете ли, он однажды просил у виноторговца достать ему какой-то необыкновенный спирт.
– Зачем?
– Чтобы смешать, говорил он, с… с… забавное название… с… нитро… нитроглицерином… и сделать его менее опасным.
– Да! да! Это именно тот Берар, которого я ищу… Пойду, зайду к нему. На втором, справа? Благодарю вас, сударыня!
Отдав приказание жандармам найти карету и ждать его у ворот, и арестовать любого, кто попытается сбежать. Сам Корбин засунул руки в карманы, так же небрежно, словно он ничем не рискует, открыл дверь, пересек маленький дворик и поднялся по лестнице.
Глава XI
Поднявшись на второй этаж, Корбин подошел к правой двери и позвонил. Через несколько минут дверь открылась.
– Господин Берар? – спросил Корбин, вежливо прикладывая руку к шляпе.
– Я самый. Что вам угодно?
– Мне нужно поговорить с вами об одном весьма важном деле. Извините, что пришел поздно, днем я был очень занят.
– Войдите, – сказал Берар, – но, – добавил он, понижая голос, – позвольте попросить вас говорить потише. Моя дочь очень устала и уже легла. Я думаю, она спит.
– Не извольте беспокоиться, – ответил Корбин, улыбаясь, – я умею ходить и говорить очень тихо.
Берар ввел гостя в небольшую комнату, которая служила одновременно приемной, столовой и рабочим кабинетом… В ней царил страшный беспорядок. На столе и на стульях валялись книги, одежда, бумаги.
«Он хочет переехать в другую квартиру», – подумал Корбин, – «я пришел вовремя».
Однако, лицо Берара не выражаю ни малейшего смущения, скорее любопытство. Он освободил старое кресло от наваленных на него предметов и предложил своему гостю, а сам встал у камина, где медленно тлели какие-то бумаги.
– Вы, наверно, пришли ко мне по поводу моего изобретения? – начал Берар.
– Ваше изобретение очень меня интересует, но мы поговорим о нем после, – сказал вежливо Корбин, – а теперь я хочу сказать несколько слов о князе Лавизине…
– Князе Лавизине? – спросил Берар, который не смог подавить своего удивления.
– Да, о князе. Вы же писали ему сегодня?
– Да, писал, – согласился Берар.
– Он дал вам неблагоприятный ответ, а теперь одумался и согласен выслушать вас, если только вы будете настолько добры, что поедете со мной?
– Сейчас? О, нет, я не могу! Я не могу оставить мою дочь одну. Район здесь не безопасный.
– В таком случае пожалуйте к комиссару полиции… Я отвезу вас к нему, он ждет вас.
– Что ему нужно от меня?
– Письмо, которое вы писали князю Лавизину, наполнено угрозами, а князь сообщил об этом комиссару. Прошу вас проследовать за мной. Я инспектор Службы безопасности. Если вы сомневаетесь, вот моя карточка.
– Боже мой! Я не угрожал ему, уверяю вас, – сказал Берар, – напротив, писал: «я более не угрожаю вам».
– Значит, вы угрожали ему прежде. Еще раз прошу вас, проследовать за мной. Давайте не будем заставлять ждать комиссара, он человек нетерпеливый… одевайте пальто и шляпу, и пойдемте.
Берар выглядел сбитым с толку, потрясенным, неспособным защищаться и сопротивляться.
– Хорошо, хорошо, я иду, но пожалуйста не повышайте голос, моя дочь спит. Не нужно, чтобы она знала.
– Не беспокойтесь, она ни о чем не заподозрит.
Будучи человеком осторожным, который думает о мелочах, он воспользовался моментом, пока Берар искал свою шляпу, Корбин взял щипцы и вытащил из камина не успевшие еще сгореть клочки бумаги.
– Я готов, – сказал Берар, тихо выходя из комнаты дочери.
– Идите вперед, – попросил Корбин.
Берар послушно запер дверь снаружи, положил ключ в карман и спустился по лестнице.
Инспектор следовал за ним, засунув руки в карманы, и с довольным видом говорил себе: «уговоры, всегда только уговоры… только это… они способны заменить любые наручники и веревки».
У ворот они сели в карету и через пару минут подъехали к дому князя Лавизина.
– Почему здесь столько народу? – спросил Берар, заметив толпу людей, которую едва сдерживали полицейские сержанты.
– Наверно, выкинуло из трубы. В Париже столько ротозеев, – отвечал Корбин.
В передней Корбин поручил Берара полицейским агентам, а сам отправился к комиссару, чтобы доложить об успешно выполненной миссии.
– Я полагаю, – сказал он в заключение своего доклада, – что этот человек будет препятствовать правосудию… он как кролик… но нервный и беспокойный.
– Все в порядке приведите подсудимого в маленькую гостиную. Я организую ему очную ставку со свидетелями.
Берара привели в зал.
– Вы сказали, что угрожали князю Лавизину? – спросил его комиссар. – Почему?
– Правда, – согласился Берар, – потому, что князь был безжалостен ко мне.
– В письме, посланном князю сегодня, вы говорите: «я прибегну к крайним мерам». Что вы подразумеваете под этим выражением?
– Право не знаю… кажется, я думал о самоубийстве.
– Вы хотели лишить себя жизни, имея дочь? Что же в таком случае было бы с ней?
– Она умерла бы вместе со мной.
Комиссар внимательно посмотрел на него и сказал:
– Вы очень взволнованы. В чем причина?
– Неужели вы не понимаете? – отвечал Берар, возмущение которого росло. – Как я могу быть хладнокровным? Человек обладает миллионами, живет во дворце, а я бедный труженик и честный, заметьте – я вспыльчив, потому что много перенес в своей жизни, – и вот я, честный труженик умоляю его об отсрочке, умоляю не продавать мои вещи, дорогие мне из-за воспоминаний, а он приказывает продать все и выгнать меня на улицу. И потому, я от горя и отчаяния написал необдуманно, а он отдает мое письмо вам… Извините, господин комиссар, но подобный поступок недостоин порядочного человека, тем более, князя и богача. Завтра он отнимет у меня все, выгонит из дома, и я буду нищим, но предпочту лучше называться Бераром, чем князем Лавизиным.
Полицейский комиссар, привыкший к разным уловкам подсудимых и подозреваемых, на этот раз засомневаться в виновности Берара, так он совсем не походил на злодея.
– Я собрал всех свидетелей для очной ставки, – шепнул комиссару Корбин.
– Вводите их поодиночке, согласно порядку указанному мной в бумаге, – отвечал комиссар.
Он вспомнил о собранных против подозреваемого убедительных доказательствах, и раскаиваясь в своих колебаниях, решил как можно скорее убедиться в правоте своих подозрений.
Хозяин ресторана, где Берар писал письмо, сразу же узнал его.
– Я нисколько не запираюсь в этом, – отвечал Берар, бросая вокруг себя обеспокоенные взгляды. – Почему меня ставят напротив месье? Это чтобы он узнал меня?
– Итак, вы не пытаетесь скрывать, что больше часа провели в кафе и там же написали письмо?
Не услышав ответа, комиссар полиции резко спросил:
– Что было у вас в кармане?
– Право не знаю… Книга, верно. Когда я выхожу, всегда беру с собой книгу и иногда читаю на улице.
– Это он! – вскричал контролер омнибусов, которого пригласили войти после трактирщика.
– Где вы видели меня? – спросил Берар.
– На бульваре Курсель… Он шел очень быстро и казался очень взволнованным, разговаривал сам с собой?
– Очень может быть. Я был сильно раздражен на князя и часто в такие моменты разговариваю сам с собой.
– Вы шли домой? – спросил комиссар.
– Домой.
– Почему же вы шли в противоположном направлении от вашей квартиры?
– Я был очень взволнован и, кажется, действительно, прошел мимо своей квартиры, но потом вернулся.
– Разве вы не видели, как я вернулся?
– Да, все верно. – Подтвердил свидетель.
Охранники из парка и продавщица детских игрушек также подтвердили свои показания, но добавили, кажется, что проходивший мимо человек, был выше ростом.
Комиссар раздумывал несколько минут. Ему пришла в голову мысль: не ищет ли он двух людей по одному и тому же следу. Один человек появляется в семь часов в кофейне, где ждет ответ и, не дождавшись его, уходит домой. Другой входит в парк через аллею Рюисдейль, направляется к дому князя, бросает бомбу, а затем упирается в запертые ворота парка и исчезает через аллею Ван-Дик.
– Наконец, господин комиссар, в чем меня обвиняют? – спросил вдруг Берар.
– Вы сейчас узнаете, – заметил комиссар, вставая. – Пойдемте в кабинет князя.
– Нет, я не хочу! Не хочу! – вскричал Берар. – Он очень дурно поступил со мной. Я не вытерплю, и выскажу ему всю правду.
– Однако нужно пойти…
И комиссар открыл дверь кабинета, где все еще лежал труп князя…
Берар снова попытался оказать некоторое сопротивление. Затем он наконец вошел в сопровождении комиссара, а за ним следовали сотрудники Службы безопасности.
