Читать книгу: «Моисей: сквозь время», страница 4
Глава 9
В рабочие часы в спальных корпусах царит невероятная тишина. Кажется, что можно услышать шуршание Моисея сквозь густую пучину сверкающих звезд. Инспектор и сержант неспешно вышагивали по скудным металлическим коридорам, проходя мимо множества однообразных дверей. Здесь, на Моисее всё выглядело однообразным. Но это было так привычно! Бороздя просторы чужих галактик, жители Моисея привыкли считать его своим домом. "Земля? А что это?" – спросят они. С рождения они видели только холодный металл космолета. И только картинки с пейзажами далекой дивной планеты напоминали им о происхождении. Едва ли этого было достаточно, чтобы назвать Землю родной планетой.
И всё равно посещает вопрос, а стоило ли оно того? Отправляться так далеко, жертвовать множеством жизней. Ради чего? Экспансия новых территорий… Полетели, потому что могли… Или это был побег? Что же стряслось там, на Земле, когда связь с между Землёй и Моисеем прекратилась навсегда?
– Инспектор, – сержант Ларин нарушил размышления Лема, – а что если не сидеть в засаде, а установить камеру? Помните, вы рассказывали, что давно весь корабль был начинен камерами видеофиксации?! Каждый уголок. И ничто не оставалось незамеченным.
– У тебя появились другие планы на вечер, сержант?
– Нет, я просто подумал, что можно засаду сделать более продуктивной.
– Преступник взломал многоуровневый код защиты, влез в систему безопасности и проник в секретный архив. Ты думаешь, он не справится с видеокамерой?
– Но он может и не догадаться, что она там вообще будет.
– Я предпочту поймать его лично и с поличным. К тому же, после проведенного референдума в четвертном поколении, все камеры были не только демонтированы, но и переработаны. Люди выбрали свою свободу. Они считали, что камеры нарушают их право на частную жизнь. Кроме того, камеры и серверы, обслуживающие их, поглощали слишком много энергии. Если снова встанет вопрос о видеокамерах, и следовало выбирать между мнимой безопасностью и сытным завтраком из свежих овощей, люди безусловно выберут второе. Потому что овощи, выращенные под искусственным солнцем, забирающем много энергии, можно потрогать и съесть. А сознание того, что за тобой следит всевидящее око, безопасности не прибавит. Ты изучал Историю Земли? Ты должен помнить, что в двадцать первом веке все города, большие и малые, были напичканы видеокамерами. И что? Это как–то помогло им в решении вопросов безопасности? Нет. Аварии на дорогах происходили каждый день. Убийцы продолжали ходить на свободе. Подземные поезда подвергались атакам терроризма. Угонялись самолеты. Взрывались дома с жильцами. Чиновники брали взятки… Камеры не давали жителям Земли безопасности. Они лишь помогали вертикали власти следить за передвижениями людей и купировать их попытки к восстанию. Анатолий Куприн, капитан корабля четвертого поколения, предоставил нам возможность отказаться от ненужной Земной привычки.
– Но преступления совершаются по–прежнему, Инспектор.
– Да, но отдел полиции теперь состоит из двух человек. Для сравнения – первые три поколения отдел полиции насчитывал двенадцать человек. Что это, как не прогресс?
– Я все это знаю, Инспектор! – Терпеливый Ларин, устав от исторических поучений Инспектора, повысил голос. Испугавшись собственной резкости, юноша залился румянцем. – Я просто хотел предложить оптимизировать процедуру поимки таинственного взломщика.
– Я подежурю сегодня, Инспектор. – Кротко, как бы все понимая, произнес Лем.
Они остановились у двери с табличкой, на которой было написано: "Азаровы". Инспектор постучал.
– Её может не быть. Днем мало кто бывает в спальнях.
– А ты где с ней сегодня разговаривал?
– Здесь. Но я заранее позвонил, назначил встречу. Она меня ждала. И это было утром.
– Утро, вечер… не имеет значения. Она здесь.
– Почему вы так уверены?
– Потому что её нет на спортплощадке.
Инспектор постучал снова. Наконец дверь распахнулась, и показалось бледное лицо Тамары Азаровой.
– Инспектор? Сержант? – Девушка переводила дрожащий взгляд испуганных глаз с одного на другого.
– Вы позволите войти, мисс Азарова?
– У меня не убрано… Мы можем поговорить в коридоре?
– Я бы предпочел тет–а–тет, дорогая мисс.
Спортсменка неохотно впустила полицейских. В каюте на самом деле царил беспорядок. В приглушенном свете виднелась не застеленная постель; спортивная одежда была разбросана, на столике стояли какие–то баночки, наполненные и пустые. В соседней комнате кто–то спал, громко похрапывая.
– Моя мать болеет. – Пояснила Тамара. – Врачи прописали постельный режим. Я сама за ней ухаживаю.
– Это похвально. – Заметил Инспектор, присаживаясь на свободный стул. – Особенно если учесть, что помимо больной матери на вас "навалилось" множество других проблем.
Тамара заметно переменилась в лице. Она поспешила закрыть дверь в смежную комнату.
– Я не понимаю о чем вы.
– Как ваше самочувствие? Вы чем–то из этого отравились? – Спросил Инспектор, указывая на баночки.
– Возможно. Я бросила их принимать, как только почувствовала недомогание. Даже не знаю, зачем вообще решила это пробовать?! Всегда занималась "чистой".
– И побеждали тоже чисто?
– Конечно!
– А антацид, значит, вам не помогает? – Инспектор внимательно смотрел на девушку сверху вниз.
– В каком смысле? – Тамара занервничала и сложила руки на груди.
– Рвота – естественная реакция организма. Это способ самолечения. Это эволюционное достижение многих живых существ. Правда, ничего приятного в ней нет. И запах изо рта тому подтверждение.
Тамара прижала руку ко рту. Опомнившись, она отдернула ладонь.
– Это не преступление.
– Рвота? Конечно, нет! – Инспектор махнул рукой. – Сколько недель? – Спросил Лем, чем заставил девушку побледнеть и задрожать.
После долгого молчания Тамара взяла себя в руки и ответила почти спокойным голосом.
– Я не поняла вашего вопроса, Инспектор.
– Собственно, я не нуждаюсь в вашем ответе. И так ясно, что вы носите плод семи–восьми недель.
Девушка захлебнулась в волнении. Её взгляд поплыл, тело обмякло и стало заваливаться. Сержант подхватил девушку и уложил на постель.
– Положи голени выше, Коля. Кровь быстрее прильет к голове, и она придет в чувства.
– Как вы догадались о беременности, Инспектор? – прошептал Сержант.
– Очень просто. Травы, которые атлеты принимают в качестве допинга, не вызывают отравления, антацид не спасает при токсикозе, а разлад с тренером – уловка для отвода глаз. Это ведь не законно!
– Она пришла в себя, Инспектор.
Тамара открыла глаза. Мужчины возвышались над ней всей массой своей суровости и важности. Один смотрел на нее с любопытством, другой с сожалением. Тамара потерла бледное лицо ладонями и села на кровати.
– Вы подстроили падение Эллы Огава, – сказал Инспектор, – чтобы обойти её и стать первой. Но дело ведь не в первенстве, так? Нужно было стать чемпионкой, не смотря на пропущенные тренировки, чтобы никто не догадался о ребенке.
– Мы ждём ответа из отдела Эрцхайма.
– А если вам с Райеном откажут в союзе, что вы станете делать?
– Я не знаю. – Тамара закрыла лицо руками.
– Кто он, Тамара?
Девушка закусила губу. Она уже готовилась к оборонительной речи и отрицанию, но Инспектор поспешил её опередить.
– Вы для него украли шоколад из аптечного склада. Кто он?
Тамара и Сержант в недоумении смотрели на Инспектора. Лем очень любил моменты, подобные этому. Непонимание и восхищение окружающих приводило
его в восторг. Он продолжал, наслаждаясь моментом.
– Вы прокрались на склад, когда находились в медкорпусе. До того, как вы сознательно решили оставить медицину, вам успели показать расположение склада и разъяснить назначение всех его стеллажей. Он узнал шифры, взломав компьютер отдела безопасности и сообщил их вам. Так вы проникли внутрь. Вы украли для него шоколад. А он помог вам победить в соревновании.
Девушка тяжело вздохнула.
– Я не хотела ей навредить. Мне нужна была эта победа… – Тамара стыдливо отводила глаза. – Двадцать четвертый цикл соревнований должны были проводить месяц назад. Правление решило приурочить окончание игр ко дню Осажа. И всё пошло наперекосяк… Но Райен не виноват ни в чем! Он даже не знал о том, что… что я натворила.
– Кто он, Тамара? – Нетерпеливо повторил свой вопрос Инспектор.
– Я не знаю! Не знаю! – Нервозность девушки начинала переходить в истерику. Она вскочила с кровати и заходила по комнате. – Ходили слухи о каком–то программисте… У него даже имени нет. То есть, никто не знает. Я искала и нашла.
– Где искали? Как нашли?
Тамара бродила из угла в угол, то вдруг останавливаясь, то снова начиная ходить.. Ей было трудно дышать; она громко втягивала ноздрями воздух. Её бросало в жар, и она, время от времени обмахивалась ладонями.
– В сети есть множество социальных групп для виртуального общения. – Сказала она. – Заходите в любой чат и просто посылаете позывной. И он с вами связывается сам.
– И что нужно сказать?
Девушка остановилась возле кровати и плавно опустилась на неё. Глубокая задумчивость покрыла её лицо. Тамара неосознанно стала покусывать ногти. Наконец, она ответила.
– "Свободное пламя".
– И всё?
– Да. Я назвала свою просьбу, он – свою цену.
– Вы уже передали ему шоколад?
– В тот же день.
– Так кто же он?
– Я не знаю! Он назвал место, где нужно было оставить коробку. Я так и сделала.
– Мне нужна ваша переписка.
– О! Это вряд ли. Его сообщения самоудаляются после прочтения.
Тем не менее Инспектор потребовал у девушки предоставить для следствия персональные данные её часов.
Холодным и гулким голосом на строгом официальном языке Лем зачитал Тамаре её права и обязанности и объявил её арестованной до решения корабельного суда. Вместе с сержантом они конвоировали спортсменку в полицейский участок, где заперли в специальной камере.
Глава 10
Утром следующего дня на завтраке все обсуждали арест победительницы Игр. Люди перешептывались и время от времени оглядывались на Инспектора. В атмосфере всеобщего любопытства находиться было нестерпимо, и Лем быстро покинул столовую и отправился в кислородный бар. Он испытывал усталость и уныние после очередной безрезультатной ночи, проведенной в засаде. Лем начинал серьёзно подумывать о том, что изначально ошибся с выводом и повторно никто не собирался проникать в архив. Пора было признаться самому себе, что взлом секретного архива являлся ничем иным как самым банальным хулиганством. А поскольку сам хулиган был достаточно умен и сумел не оставить никаких следов, то поймать его будет просто не возможно…
В баре царил свежий и в меру прохладный воздух. Кислород, которым была обогащена здешняя атмосфера, имел самое что ни наесть естественное происхождение. Вентиляторы гнали его из лабораторий растениеводства, где тот скапливался благодаря множеству трав, кустов и карликовых деревьев.
Не взирая на страстную тягу человека к разрушению, он все же способен создать две самые прекрасные вещи – родить себе подобного и вырастить зеленое растение. Первое вызывает эйфорическое восхищение, поскольку обусловлено естественной эволюционной необходимостью. А второе – потребность в созерцании трепещущей зелени на ветру. Молчаливые леса давали человеку кров, пищу, одежду и даже оружие. Благодаря зеленой природе человек выживал в течение многих тысячелетий, пока не научился использовать камень и металл. Тогда на замену ветвистым широколиственным и еловым обитателям планеты выросли леса из железобетонных небоскрёбов, со своими законами и порядками. Человек, выращенный заботливым лесом, развивался в своих желаниях достигнуть вершин и, наконец, вырвался в пустой и безжизненный космос. Но за бессчетное множество лет привыкший наблюдать многообразие Земной флоры человеческий глаз жаждал, как и прежде, созерцать пышные и плодоносные растения. Человеку нужно было прикоснуться к частичке своей детской колыбели, вдохнуть пряный аромат трав, вкусить сладость плодов, и потому создание ботанического сада стало первоочередной задачей для пионеров Моисея, и естественной средой для десятого поколения первооткрывателей.
Настроение Инспектора приподнялось, когда он увидел за барной стойкой прекрасную Эллу. Её рука всё ещё была стянута плотной повязкой, однако это совершенно не мешало мисс Огава создавать коктейли из фруктовых и овощных соков. Лем разместился за стойкой бара и заказал ягодный морс.
– Будет сделано, Инспектор! – Отсалютовала Элла и принялась исполнять заказ.
Она бросила на дно высокого бокала пару кубиков льда, налила из кувшина густой сок с мякотью и украсила края долькой медовой груши и веточкой мяты. Движения девушки были изящны, точны, и вызывали восхищение у Инспектора. Элла ощутила на себе горячий взгляд строгих полицейских глаз, и на мгновение её щеки вспыхнули алым светом.
– Спасибо вам, Инспектор, что поверили мне тогда, – сказала девушка.
– Вы обратились за помощью – я сделал всё, что мог. Это моя работа. – Инспектор помолчал, разглядывая обнаженные спортивные плечи. – К тому же, без вашего заявления, вероятнее всего я бы не разгадал другое дело. Как оказалось, оба происшествиия были тесно связаны.
– А что теперь будет с Тамарой? – Бездонные глаза с живым интересом скользили по лицу Инспектора.
– Это уже решают судья и капитан. Здесь мои полномочия заканчиваются.
– Гм… – Неудовлетворенное любопытство легло острой складкой между нахмуренных бровей на прекрасном азиатском личике Эллы. – А как же Тамаре удалось все это… провернуть? – Девушка с нетерпением поглядывала на Инспектора.
– Об этом она молчит. Не сознается. Впрочем, это тайна следствия и я ни с кем не могу ею делиться. Как ваша рука? – Лем намеренно сменил тему.
– Ничего. Как видите, идет на поправку. – Элла взяла из миски несколько апельсинов и подбросила вверх, ловко ими жонглируя.
К бару подошло несколько человек, и Элла оставила Инспектора. Лем с откровенным бесстыдством разглядывал стройный силуэт девушки, потягивая кислый морс. "Не герой, конечно, – размышлял Инспектор, – но вроде как очистил запятнанное имя победительницы будущих соревнований. Помог, значит. Может, и награда найдется…"
Инспектор в испуге отогнал эту мысль. Человек в космосе выживает уже около двух сотен лет. И одной из заслуг является строгий учет взаимоотношений между представителями противоположных полов. Почти никто не женится на том, кто нравится, а те, кто нравятся друг другу всегда оказываются вне закона, если решаются на тайные отношения. Отдел учёта населения принимает заявки на рассмотрение совместимости каждый день. И большую часть из них отклоняет. Строгая комиссия опирается в первую очередь на пользу, которую пара может принести. То есть, предоставленный генетический материал детально рассматривается под микроскопом. Генетиками изучается каждое соединение пептидных связей, а так же просчитывается вероятность возникновения нежелательных отклонений при соединений двух гаплоидных наборов ДНК. Если число этих нежелательных отклонений превышает отметку в 18%, то паре категорически запрещается сближаться. И как после всего оставаться влюбленным?!
Никто и не думает бороться с этой системой. Все понимают очевидную пользу. Рождение детей не может быть бесконтрольным процессом слепого размножения. Моисей – это продолжение высокообразованной, научной жизни, которая преследуют важную миссию – долететь до Осириса и оплодотворить безжизненную планету. И потому в замкнутой системе корабля нужны только самые жизнеспособные особи, с высоким уровнем интеллекта и здоровые физически. Никто не желает подтирать слюни за больным синдромом Дауна, возиться с эпилептиком и всюду таскать за собой безногого, безрукого, слепого или глухого. Они не будут приносить очевидной пользы, зато на них потребуется расходовать еду и воду! И ещё больше никто не хочет брать на себя ответственность за умерщвление "невыгодных" человечеству особей. Стадия планирования, которой занимается отдел Эрцхайма, решила все эти проблемы. Кроме одной. Что же все таки делать тем, кто безумно влюблен, но по решению закона не может прожить жизнь рядом с объектом своих сердечных чувств?
От этих мыслей Лем впал в уныние, и трепетное, обдающее жаром тело Эллы приносило ему лишь боль и разочарование. К чему эти бесплотные надежды и слепые попытки, если человек лично ничего не решает, а за всем стоит его невидимая для глаз генетика?
Вот если бы они оказались тем самым поколением, которому суждено, наконец, коснуться твердой поверхности планеты, то Элла стала бы для него той единственной, ради которой Лем охотился, наверное, построил дом и собрал бы все звезды с небосвода, чтобы осветить путь, по которому они рука об руку пройдут до конца их жизней.
Сладкие, сладкие фантазии.
Инспектор разогнал их и вернулся к мыслям о не пойманном расхитителе архива. Отступать Лем не привык, но и совершение бессмысленных действия тоже не приносит ни какой пользы. "А что если, – рассуждал Инспектор, – преступник знает, что я за ним охочусь, поджидаю в засаде?.. А как он мог узнать?.. Слухи… Сержант мог кому–то проболтаться. Скорость звука предельно высока в условиях замкнутого социума. Значит, нужно громко объявить, что дело это закрыто. А самому тайком пробираться в засаду".
– Подлить ещё морса? – Элла возникла перед глазами Инспектора, сияя белоснежной улыбкой. В руках она держала запотевший кувшин.
– Благодарю, – Лем подставил бокал, и густой алый сок быстро его наполнил.
– Инспектор, вы придете на празднование дня Осажа?
– Загляну. Все же круглая дата.
– Две с половиной тысячи месяцев. Это большой срок. Люди будут праздновать тот факт, что совсем скоро мы выберемся отсюда.
– Это прекрасные надежды. Но мы с вами не застанем посадки на Осирис. Это привилегия следующего поколения.
– Фантазировать не запрещено. И надеяться. Кто знает, может мои ноги успеют коснуться твердой поверхности планеты.
Элла отошла приготовить заказ для компании подростков, шумно обсуждавших теорию квантовых струн, после чего поспешно вернулась к инспектору.
– Инспектор, а это правда, что Тамара беременна? – Элла перегнулась через стойку бара, наклонившись и шепча Эльдару прямо в ухо.
Её горячее дыхание обожгло ему щёку, и горсть мурашек пронеслась от шеи по спине вниз живота.
– Слухи очень быстро разлетаются. Но это правда. – Быстро пролепетал Лем, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
– От Райена? – Любопытные, игривые карие глаза горели жаром, обжигая Инспектору щеки, губы, сердце. – И его теперь будут судить?
Лем слегка качнул головой в ответ, прижавшись губами к холодному бокалу.
– Что ж, его помощь мне больше не понадобиться!
– Вы бросаете спорт?
Элла загадочно улыбнулась, оставив вопрос без ответа.
– Инспектор, – Элла наклонилась ещё ближе к уху Лема, – а это правда, что из аптекарского склада был украден шоколад?
Лем озадаченно посмотрел на девушку. Закрытая информация разлетается по кораблю мгновенно. Любознательные уши словно поджидают за углом, а услышав хотя бы малую крупицу, тут же спешат поделиться ею с другими. И, однако, привлекательность тайны, которая так будоражит жителей Моисея, можно использовать.
Инспектор отпил холодного морса, с удовольствием затягивая паузу.
– Однако, от вас ничего не утаишь! – И наклонившись ближе к девушке, ощущая тепло её щек и тонкий аромат цветочного мыла, Лем прошептал: – Тамара это сделала. Но так до сих пор и не призналась, куда спрятала.
– Зачем же ей столько? – Шептала Элла.
– Это предстоит выяснить судье. – Лем откинулся на спинку. – Моя работа по этому делу окончена, и данный вопрос более меня не интересует. Строго говоря, у меня в данную минуту вообще нет никаких открытых дел. Это удручает.
Инспектор терпеливо ожидал реакции, непринужденно потягивая морс и любуясь симметрией азиатского личика.
Элла отступила назад, задумчиво озираясь по сторонам. Она замерла в нерешительности, обдумывая нечто очень важное, что тревожило её. Наконец, девушка решилась. Наклонившись к самому уху Инспектора, Элла спросила:
– А как же архив?
– А что с ним?
– Вы уже поймали того, кто его вскрыл?
– Вашей осведомленности, Элла, можно позавидовать, – Лем улыбнулся, заглядывая в темные глаза девушки, ища в них причину и источник этих глубоких познаний. – Нет, мы с сержантом его не поймали. Нам пришлось пересмотреть дело. Приходится признать, что я ошибся в своих выводах. Это было хулиганство. Очень качественно проделанная работа. Но, тем не менее, хулиганство.
Элла игриво и насмешливо взглянула на Инспектора. Это холодное выражение лица укололо Инспектора прямо в сердце. Однако он сохранил самообладание.
– Все совершают ошибки. – Продолжил Лем. – Я поторопился с выводами, и вынужден был на протяжении долгого вреени проводить бессонные ночи в засаде, ожидая того, кто и не собирался приходить.
– Ничего! – Элла потрепала Инспектора за рукав. – Мы все иногда ошибаемся. Мы люди.
Элла отвлеклась на новых посетителей бара. Она выжимала для них свекольный сок, а Лем следил за каждым её движением, вздрагивая от волнения всякий раз, когда замечал, как натруженные мышцы проступают под белой, почти фарфоровой, кожей.
– Инспектор! – Послышался встревоженный голос за спиной. – Инспектор! Там… там… это так ужасно!
Лем обернулся и увидел в дверях бара девушку–подростка, стажерку. На нагрудной нашивке было написано имя. Маша. Она училась и работала в сельско–хозяйственном отделе, в лабораториях земледелия и растениеводства.
– Маша, что случилось? – Спросил Инспектор тихим, вкрадчивым голосом..
Элла налила стакан воды и протянула его стажерке.
– Там тело… Он умер!
Девушка расплакалась. Посетители бара, из любопытства окружившие девушку, отпрянули в ужасе, услышав страшные слова.
– Элла, отведи нашу Машу к доктору Изабелле. – Скомандовал Инспектор. – Пусть успокоит её.
Инспектор, сам встревоженный не на шутку, поспешил в отдел сельского хозяйства. Тело? Серьёзно? Может, опьяненный кислородом и обществом красотки, он неверно расслышал Машины слова?
