Читать книгу: «Тысяча эпох. Искупление», страница 5

Глава 5
Гроза

 
“I believe in you
It’s not over
I will stand
In the eye
Of the storm”
 

♫ X Ambassadors – Eye of the Storm

Кофейный автомат мерно гудел. Кроме этого потрескивающего шума, в коридоре не было слышно ни звука. За это Фа Линь, скрепя сердце, еще мог полюбить раннее утро – вот эту тонкую грань между пронзительной тишиной в павильонах с застывшими немыми декорациями, как в пустом театре, и моментом, когда все вокруг заполняется шагами, голосами, шорохом одежд, вибрацией телефонов и шипением раций. Он буквально мог начать обратный отсчет до старта рабочего дня. Но пока ему нужен был только кофе.

Автомат выплюнул стаканчик и наконец наполнил его. Фа Линь выкорчевал его из держателя и выудил крышечку из стопки пластика, похожей на башню из одинаковых камушков, как те, что они с Ван Цином строили на пляже в детстве. Он уже начал пристраивать ее к краю стакана, чтобы закрыть его, как почувствовал что-то, что иначе как поглаживанием по заднице не назовешь.

– Какого… – Фа Линь резко повернулся, готовый обрушить все кары небесные и свой горячий кофе в довесок на того, кто догадался подойти к нему сзади и начать вот так лапать, но никого не увидел… пока в замешательстве не опустил взгляд.

Перед ним, округлив и без того большие черные глаза, стоял маленький мальчик с неровно остриженными волосами в каком-то несоразмерном и явно женском, судя по легкомысленным бантикам по бокам, свитере. Из закатанных складками рукавов торчали маленькие ручки. И в одной Фа Линь увидел свою кредитку, до этого мирно лежавшую в заднем кармане.

Ребенок задрожал и попятился. Фа Линь не смог даже в полной мере осознать, что только что произошло, когда он вдруг развернулся и собрался броситься бежать, куда глаза глядят. А именно – в шестой павильон, где ставили действо по заказу очень крупного клиента. Фа Линь рефлекторно дернулся за ним и схватил его за руку.

– Куда?..

– Пусти! – закричал мальчик. Он начал извиваться и брыкаться, пытаясь отбиться острыми локтями. Молотил ими во все стороны, как полоумный.

Не ожидавший такого рьяного отпора Фа Линь отшатнулся назад, не выпуская рукав его свитера из пальцев. Одно неловкое движение – и в следующее мгновение горячий кофе оказался на его животе. И черт бы с ним, с животом, но по любимой мятной рубашке тут же расползлось отвратительное темное пятно.

– Засранец! – взревел Фа Линь. Он бросил уже почти пустой стаканчик на пол и обхватил мальчишку двумя руками, поймав его, как мяч для американского футбола. И откуда столько прыти в таком мелком ребенке?

– Я не хотел! – закричал тот, продолжая вырываться.

– Ну конечно, – с трудом произнес Фа Линь. – Да прекрати ты брыкаться, твою…

Он не договорил, потому что над головой раздалось громкое:

– Фа Линь!

Он перестал пытаться удерживать мальчишку, потому что тот тоже затих, как кролик перед удавом. Повернув голову в сторону, Фа Линь увидел худые лодыжки, обхваченные тонкими черными ремешками туфель на высоченном каблуке.

Только Куан Ли здесь и не хватало.

– Что происходит? – продолжила она. – Ты зачем над ребенком издеваешься?

– Я издеваюсь?! – Фа Линь резко выпрямился, вцепившись в свитер на плечах мальчишки так, что шерстяная ткань вытянулась следом за его руками. – Этот гаденыш стащил мою кредитку!

Теперь он видел не только ноги Куан Ли, но и ее лицо. Она с суровым видом вскинула брови и скрестила руки на груди, переводя взгляд с него на ребенка и обратно. Через пару мгновений неловкой тишины она присела на корточки перед мальчишкой и вопросительно мотнула головой.

– Ну? Что ты здесь делаешь?

Лица ребенка почти не было видно, так как свитер все еще был в руках Фа Линя и горловина скрыла его, оставив над воротом одни наполненные слезами глаза. Он задрожал и попытался попятиться, но тут же уперся спиной в ноги Фа Линя.

Куан Ли вздохнула.

– Попробуем иначе. Как тебя зовут?

Она не улыбалась, не делала то самое выражение лица, какое бывает у большинства женщин, когда они видят маленького ребенка. Фа Линю, несмотря на злость за украденную кредитку, испорченную рубашку и вылитый кофе, вдруг стало смешно. Они оба явно не лучшие люди для общения с маленькими детьми.

Он оказался прав – не прошло и секунды, как ребенок разразился плачем. Сквозь всхлипы он проикал:

– Я… я Го… Ю…

Куан Ли нахмурилась еще сильнее и придвинулась ближе к нему.

– Как-как?

– Го… Юн…

– Оу, – произнес Фа Линь.

Он все же отпустил свитер мальчишки и натянул обратно ему на плечи. С таким же успехом его можно было повесить на проволочную вешалку – Го Юн был худой, как жердь. Тот смял свитер пальцами свободной руки, потому что во второй по-прежнему была кредитка Фа Линя, и с дрожью всхлипнул.

– Из… вините, – выдавил он.

Фа Линь вздохнул и присел тоже, придерживая его сзади за талию.

– Не реви, – сказал он. – Ты откуда здесь взялся?

Мальчик только помотал головой и занес трясущуюся ручку за спину, едва не ткнув Фа Линя в лоб его же карточкой.

– Я больше не буду.

Куан Ли цокнула языком и неумело погладила его по голове.

– Меня зовут Куан Ли. А это Фа Линь.

Го Юн уронил руку вдоль тела, как только Фа Линь забрал кредитку, которую теперь не знал, куда девать, – в карман на корточках ее не засунешь, разве что в зубах держать. Они встретились с Куан Ли взглядами и синхронно закатили глаза.

– Ну… доброе утро, – произнесла она, поднимаясь на ноги и хватая мальчика под мышки. Ребенок все еще размазывал по щекам крупные слезы, но не голосил на весь коридор. Оказавшись у Куан Ли на руках, он неуверенно обнял ее за шею и совсем замолк.

Фа Линь поднялся следом.

– Да уж. Доброе…

* * *

Ван Цин уже дважды постучал в дверь кабинета Юйлань, но не услышал знакомого «войдите». Вообще ничего – тишина, будто внутри никого не было. Но он явно видел чуть рыжеватый свет от лампы сквозь декоративную стеклянную вставку почти под потолком. Юйлань не могла оставить ее включенной и уйти – никогда так не делала.

Он постучал еще раз.

Результат был таким же.

Он не собирался ехать в научный центр и не предупреждал о том, что явится сюда. Почему-то даже не позвонил сестре, прежде чем вскочить с постели рано утром, одеться и спуститься в метро. Юйлань и не могла ждать его в такой ранний час – это слишком на него не похоже. Но Ван Цин вертелся с боку на бок с самого рассвета и никак не мог уснуть, несмотря на то, что лег, как всегда, очень поздно.

Он до двух ночи монтировал старое видео из давно отснятого материала, чтобы сделать обновление на канале. Ничего особо интересного – он тогда пробрался ночью на закрытую крышу, о которой ходили какие-то жуткие городские легенды, но ничего ужасного там не нашел. Зато рассвет заснял дивный.

Однако мысли Ван Цина в момент монтажа были далеки и от крыши, и от розовых в лучах восходящего солнца туманов, что висли в то утро над городом. Он размышлял о постановках с Лун Анем и о том, что ему сказала Юйлань. Сестра просила вести себя максимально естественно и реагировать мягко, насколько это возможно, на поведение Лун Аня, даже если оно шло вразрез со сценарием. Но как он должен этого добиться, если в его ухо постоянно вопит Фа Линь? Он не профессиональный актер, он вообще уже не понимает, какого результата они пытаются достичь. Лун Ань явно не в восторге от происходящего. Так какой смысл продолжать ставить какие-то жесткие рамки? Они так не продвинутся никуда и никогда. Ван Цин терпеть не мог расписания, правила, а теперь, как выяснилось, еще и сценарии. Свои видео он всегда снимал с первого раза и никогда не писал для них текстов заранее.

Ему нужно было поговорить с Юйлань.

Сестра так и не отозвалась, и Ван Цин взялся за ручку двери. Она оказалась не заперта, так что он тихо прошел в кабинет. Внутри действительно никого не было. На столе Юйлань горела лампа, свет от которой он видел из коридора. На спинке стула напротив висел незнакомый белый халат со светло-синими вставками на вороте и карманах.

– Юйлань? – позвал Ван Цин, но ему снова никто не ответил.

Он уже собирался выйти и поискать ее в научном центре – возможно, она спустилась в кафе на первом этаже или пошла к Куан Ли, – как увидел вторую дверь в смежную с кабинетом комнату. Конечно, Юйлань могла быть там – готовить что-то для медитации или прослушивать в тишине записи, которые всегда делала во время работы с пациентами.

Ван Цин подошел поближе. Он уже бывал в этой комнате, порой ему даже нравилось там находиться. Там было до гула в голове тихо, как в колодце или во взлетающем самолете, когда закладывает уши, а еще очень свежо и как-то… бездумно. Все мысли уходили на второй план. Однако долго пробыть там он не мог – становилось скучно. Все-таки Ван Цину больше нравилось общество людей: слышать их голоса, смех, разговоры. Куда спокойнее он ощущал себя в городской толпе, чем за закрытыми стенами в комнате с мягким полом и голубоватым освещением.

Было еще слишком рано, чтобы у Юйлань были пациенты, но сама она приходила на работу не позже восьми утра. Ван Цин как раз успеет обсудить с ней свои сомнения.

Он беззвучно открыл дверь и заглянул внутрь. Юйлань действительно оказалась там. Сидела на полу, чуть склонившись вперед, с телефоном в руках. А напротив…

Ван Цин втянул носом воздух от неожиданности. Лун Ань сидел в позе для медитации, скрестив босые ноги и уложив на колени руки ладонями вверх. Его сомкнутые длинные пальцы еле заметно подрагивали, а брови были сведены к переносице, словно он о чем-то напряженно думал.

Юйлань повернула голову, почувствовав взгляд Ван Цина. Он мог проследить по секундам, как менялось выражение ее лица от сосредоточенного к изумленному. Почему таким ранним утром они уже заняты медитацией с Лун Анем? Кажется, приехав сюда, он рисковал сделать еще хуже. Лун Ань даже ни разу не видел его вот таким: в серых джинсах и толстовке, с торчащей вверх челкой и – да, с той самой родинкой в уголке рта, которую Ван Цин послушно замазывал консилером перед тем, как выйти на площадку.

Он поморщился, одними губами произнес «прости». Юйлань покачала головой и махнула рукой, подзывая его к себе. Лун Ань в этот момент напряженно выдохнул и чуть опустил голову. Ван Цин вопросительно поднял брови, и сестра кивнула, указывая на место на мягком полу возле себя.

Она хочет, чтобы он присутствовал при медитации? Это что-то новенькое.

Ван Цин послушно подошел ближе и опустился рядом с ней, осторожно скрестив ноги, чтобы не задеть Лун Аня. Улыбнулся, взглянув на него. Боковым зрением он заметил, как Юйлань тоже растянула губы в улыбке.

Она взяла свой телефон и что-то напечатала. Ван Цин повернулся к ней, когда она показала ему экран.

«Мы решили попробовать медитацию без моего вмешательства. Запись включена на всякий случай. Не шуми и не говори ничего».

Вот как. Ван Цин кивнул. Юйлань стерла сообщение и положила телефон перед собой. Лун Ань дышал беззвучно и размеренно. От дыхания пряди у его лица, не забранные в хвост, слегка подрагивали. Ван Цин устроил подбородок на ладони и уставился на него. Интересно, он хоть иногда улыбается?

Время, по ощущениям, тянулось бесконечно долго. Юйлань сидела неподвижно, а для Ван Цина это была та еще задачка. Но если он будет без конца ерзать и менять позу, это может нарушить медитацию Лун Аня и отвлечь его, так что приходилось терпеть. Ван Цин сначала просто наблюдал за ним, и это было сродни взгляду на спокойно текущую воду – завораживало. Его мысли скакали с одного на другое, а потом и вовсе стали обрываться на середине, и Ван Цин даже понять толком не мог, о чем думает. В какой-то момент в голове стало пусто, а ощущение собственного тела и вовсе пропало. Только в груди потеплело, как от глотка согревающего чая.

«Она была мертва, когда ты применил духовную силу для исцеления?»

«Почти».

«Какими бы праведными мыслями ни были продиктованы наши поступки, ни один из нас не имеет права стоять на пути баланса самой жизни! Мы лечим, а не возвращаем из мертвых! Пусть это лишь птица, ее душа, ее собственная ци навсегда повреждена! И кто будет за это отвечать?»

«Но она жива! С ней все в порядке! Вы сами видели!»

«Мы используем свои силы и знания лишь во благо. Порядок есть жизнь и смерть, а также круг перерождения, куда уходит все живое. И не тебе стоять у этого на пути!»

Ван Цин вздрогнул всем телом. Ему только что почудилось, что он был совершенно в другом месте. На том самом уроке, что они ставили два дня назад. И «профессор», который ругал их за внешний вид, только что говорил об исцелении и балансе? Стоп, это он сам отвечал ему? Ван Цину казалось, будто он слышит какой-то другой голос, но буквально чувствовал, как двигаются собственные губы. Что это за бред? Взгляд учителя был таким выразительным, что Ван Цин ощущал его беспокойство физически. В груди словно была газировка: десятки тысяч пузырьков, и все они поднимались вверх к самому горлу. Он рефлекторно попытался отвернуться, отстраниться от этого, и вот уже перед ним снова комната для медитаций и сосредоточенное лицо Лун Аня.

Ван Цин глубоко вдохнул и потряс головой. Юйлань положила руку на его запястье. Пальцы тряслись, так что пришлось сжать их в крепкий кулак. Он не смотрел на сестру – только на Лун Аня, лоб которого слегка блестел от испарины. Комната смазалась и закружилась, через мгновение резко остановившись сломанной каруселью.

Во рту пересохло. К горлу подступила тошнота.

– А-Цин, – не выдержала молчания Юйлань. – Что с тобой?

Что он слышал? Он заснул и ему приснился сон? Чей это голос, которым он произносил эти странные слова?

«Порядок есть жизнь и смерть, а также круг перерождения, куда уходит все живое. И не тебе стоять у этого на пути!» – эта фраза учителя словно взорвалась в голове. Ван Цин вцепился пальцами в свои волосы.

Что происходит?

– А-Цин? – громче позвала Юйлань.

– Лун Ань! – невольно вырвалось у Ван Цина, и он повалился вперед, хватаясь за чужую ледяную руку.

Все замерло. Остановилось, затихло, как перед грозой. Ван Цин судорожно выдохнул и поднял взгляд на лицо Лун Аня, который уже открыл глаза и теперь смотрел на него, словно впервые видел. На мгновение его темная, как крепкий кофе, радужка блеснула странным сизым оттенком.

* * *

После ночной вылазки к Лун Байхуа, которая закончилась совсем не дружескими разговорами на крыше, а настоящим сражением на мечах, Ван Сяоши решил, что зашьет рукав утром, и с чистой совестью лег спать. Проснулся он от пинков Фа Шэньхао.

– Проснись давай! Мы так опоздаем! И чего ты улегся в кровать в одежде?

Голова была тяжелой, очень хотелось упасть обратно и уснуть.

– Скажи Учителю, что мне нездоровится, – пробормотал Ван Сяоши, пытаясь повернуться на другой бок.

– Ну уж нет! Сегодня на уроке будут присутствовать Мастер Лун с сыном! Не позорь моего отца! – воскликнул Фа Шэньхао, вцепившись в него с новой силой, грозя порвать и второй рукав.

К стыду Ван Сяоши, вовсе не страх перед мнимым позором Учителя Фа заставил его тут же распахнуть глаза. На урок придет Лун Байхуа! А это шанс показать ему свои знания, чтобы он все же изменил мнение и подарил ему подвеску, пригласив тем самым на обучение в свою семью.

– А это еще что? – спросил Фа Шэньхао, подцепив пальцами его короткий рукав, едва Ван Сяоши поднялся с постели. – Тебя волки ночью грызли?

– Зацепился за ветку. Ничего, Учитель не заметит. Бежим!

Они ворвались в ученический зал, когда все уже сидели по своим местам. У Учителя Фа было немного учеников – всего десять человек, – потому что он считал, что невозможно уделить внимание каждому, имея на воспитании сотни юношей, как в прославленных монастырях и школах. Оказаться в числе его учеников уже было большой честью, и Ван Сяоши не на что было жаловаться. Он был сыном простого фермера, и не видать бы ему достойных учителей, как своих ушей, если бы лекарка Ниан, лечившая его мать от недуга, не судачила столько об одаренном ребенке в их деревне. Слухи о мальчике, который смог приготовить сложное снадобье, быстро поставившее мать на ноги, дошли до Учителя Фа, так что он прибыл лично, чтобы предложить Ван Сяоши постигать дао и целительство.

И теперь, четыре года спустя, Учитель Фа грозно смотрел на них с Фа Шэньхао, сузив пронзительные темные глаза.

– Простите, Учитель, – поклонился отцу Фа Шэньхао.

Ван Сяоши повторил за ним, украдкой обводя взглядом зал. На почетном месте ближе всех к Учителю сидел сам Лун Байхуа. Его невозможно было не заметить – среди других он выделялся ростом и белоснежными, как горный пик, волосами. Все ученики, кроме него, обернулись и смотрели на опоздавших.

– Ничего, Старейшина Фа. Продолжайте урок, – послышался чей-то мелодичный голос.

У пьедестала, на котором обычно вел занятия Учитель, Ван Сяоши увидел статного мужчину с такими же белыми, как у Лун Байхуа, волосами. Подле него скромно стояла молодая девушка на вид едва старше Фа Шэньхао. От ее красоты сложно было отвести взгляд. Копна белых волос, уложенная в высокую прическу, серебрилась, как лунный свет, а глаза были такими же серыми, как у Лун Байхуа, только чуть темнее. Одета прекрасная особа была в нежно-голубое ханьфу с серебристым узором на рукавах.

– Вот это семейка! – шепнул Ван Сяоши другу, когда им все-таки разрешили занять свои места. – Это сестра Лун Байхуа?

Фа Шэньхао только нервно сглотнул, выпрямил спину. Еще чуть-чуть – и сломался бы в пояснице. Ван Сяоши хихикнул и вытянул шею, чтобы рассмотреть Лун Байхуа. Тот даже не шелохнулся, глядя на отца и Учителя у пьедестала.

– У нас сегодня почетные гости, и я прошу вашего внимания. Мастер Лун оказал нам великую честь, посетив наши земли вместе со своим старшим сыном Лун Байхуа и дочерью Лун Шуантао. Мы очень надеемся укрепить союз между нашими семьями, а потому Лун Байхуа посетит пару моих уроков. Попрошу всех с уважением отнестись к нашим гостям.

Ван Сяоши готов был руку отдать на отсечение, что все ученики грезили лишь о дочери Мастера Луна – Шуантао, ведь она действительно была красавицей. Сам же он размышлял о том, как подружиться с Лун Байхуа. Должно же быть у них что-то общее! Только вот как заговорить с ним после того, что произошло вчера? Ночью он долго думал, пока не заснул, и решил, что больше не станет просить отдать ему подвеску или пытаться забрать ее силой. Лун Байхуа сам должен захотеть сделать это, и вот тогда правда будет на стороне Ван Сяоши! Осталось только доказать ему, что он достоин этой чести!

– …ничто не должно отвлекать вас или сбивать с пути. Именно поэтому я требую надлежащего внешнего вида на занятиях! Никаких порванных одежд и растрепанных волос!

Прослушав почти всю речь Учителя, Ван Сяоши вдруг понял, что тот смотрит прямо на него. Отца Лун Байхуа и его старшей сестры уже не было в зале. Только в этот момент он вспомнил про свой обрезанный рукав. Поняв, на что намекает Учитель, Ван Сяоши спрятал руку, накрыв ее целым рукавом.

Учитель Фа покачал головой и продолжил занятие.

Внезапно в зале раздался странный стук, сопровождаемый писком. Ученики отвлеклись и запрокинули головы. Даже Лун Байхуа поднял глаза от своих записей и посмотрел в потолок. Под высокими сводами билась маленькая рыжеватая птичка, натыкаясь то на одну, то на другую стену. Вьюрок, сразу догадался Ван Сяоши. Он с детства любил наблюдать за ними, они всегда казались ему такими оживленными и подвижными. В поисках выхода бедняга сильно ударилась о стену и тяжело рухнула вниз.

Ученики наклонились в стороны, сидя за столами. Вьюрок упал прямо в проход недалеко от первого стола, где сидел Лун Байхуа.

Ван Сяоши тут же встал со своего места и, приблизившись, склонился над птицей.

Та едва дышала. Потрепанные крылья, из которых торчали выбившиеся перышки, еще трепыхались.

– Ван Сяоши… – строго окликнул Учитель.

– Ее еще можно исцелить! – сказал Ван Сяоши.

Он взял птичку в руки и осторожно сжал в ладонях. Внутри забилась духовная сила, приходя в движение. Пальцы тут же нагрелись, когда она прилила потоком к самым кончикам. За мгновение до того, как ци хлынула в ослабевшее тело вьюрка, Ван Сяоши ощутил, как перестало колотиться его маленькое сердце.

– Ван Сяоши! – прикрикнул Учитель Фа.

Все молчали.

Он уже готов был подумать, что у него ничего не получилось, но птица в пальцах вдруг шевельнулась, уперлась тонкими когтистыми лапками в ладонь. Просияв, Ван Сяоши раскрыл руки, и вьюрок выпорхнул из них, устремляясь в резное полукруглое окно. Ученики начали оживленно переговариваться.

– Тихо! – громко потребовал Учитель, и все замолчали. – Ван Сяоши, она была мертва, когда ты применил духовную силу для исцеления?

Ван Сяоши задумался. Сердце птички действительно перестало биться за мгновение до того, как ее коснулась его ци. Но разве это считается?

– Почти, – ответил он.

Лицо Учителя еле заметно побледнело.

– Мы совершенствующиеся, а не нечестивцы, – строго сказал он. – Какими бы праведными мыслями ни были продиктованы наши поступки, ни один из нас не имеет права стоять на пути баланса самой жизни! Мы лечим, а не возвращаем из мертвых! Пусть это лишь птица, ее душа, ее собственная ци навсегда повреждена! И кто будет за это отвечать?

– Но она жива, – возразил Ван Сяоши. – С ней все в порядке! Вы сами видели!

– Ван Сяоши, – выдохнул Учитель. – Ты талантливый ученик, но забываешь, что мы используем свои силы и знания лишь во благо. Порядок есть жизнь и смерть, а также круг перерождения, куда уходит все живое. И не тебе стоять у этого на пути!

– Да, Учитель, – ответил Ван Сяоши, решив не спорить.

Он хотел было пройти к своему столу, но замешкался, заметив, что Лун Байхуа, чуть повернувшись, смотрит прямо на него. Поймав его взгляд, юноша тут же отвел свой, но от Ван Сяоши не укрылся мелькнувший в его серебристых глазах интерес.

У него получилось?

* * *

– Да оставь ты ту же самую комнату, в которой был урок, просто убери лишние столы! Лун Ань сказал, что они были очень похожи! – произнесла Куан Ли, расхаживая по павильону.

Фа Линь следил за ней злым взглядом. Вот-вот взорвется и опять начнет орать, что она ничего не понимает. Он сам ничего не понимает. Юйлань позвонила час назад и сказала, что медитации существенно продвинулись. У них была новая сцена, которую нужно было ставить сегодня же. Эксперимент набирал обороты, и чихать Куан Ли хотела на то, что Фа Линь не успел подготовить павильон. Лучше бы змеями озаботился!

Она вытащила из кармана кардигана телефон и посмотрела на часы. Зоомагазины уже сто раз успели открыться. Лун Ань с Юйлань и Ван Цином, который так удачно оказался в научном центре этим утром, должны были приехать с минуты на минуту. Сценарий эти двое обсудят по дороге в машине. Нечего там писать.

– Для тебя это так просто? – медленно проговорил Фа Линь, явно из последних сил сдерживая раздражение. – У меня в соседнем павильоне гребаная божественная комедия, а я опять торчу тут, как проклятый!

– Данте? – подняла взгляд от телефона Куан Ли.

– Чего?

– Ну «Божественная комедия».

Фа Линь махнул на нее рукой и пнул низенький стол, за которым на прошлой постановке с уроком сидел Ван Цин.

– Если бы. От Данте там только пожелание «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – сказал он.

Куан Ли пожала плечами и пошла собирать свитки, разложенные на столах. На ощупь – как настоящие, правда совершенно пустые. Какая трата дорогой состаренной бумаги.

– Не ной, ты получаешь за это деньги.

– Ты!.. – воскликнул Фа Линь, но в этот момент у него зазвонил телефон. – Да! – рявкнул он, выпрямившись. – Что? Что значит у вас нет белых змей? В смысле?! А я что должен делать, я оставил заказ сорок минут назад! Мне что, звонить в зоопарк?

Куан Ли усмехнулась себе под нос. Сердце билось учащенно, и она выдохнула, внутренне собирая волю в кулак. Все получится. Нужно только немного подождать. То, что медитации так резко продвинулись, да еще и в присутствии Ван Цина, говорило о том, что она была права. Вот ведь заноза в заднице, умудрился приехать в самый нужный момент. Обычно случалось наоборот.

Фа Линь с остервенением бросил телефон на столик. Тот жалобно стукнулся о гладкую поверхность, проехался по ней и свалился на пол. Сейчас будет буря, прямо как та, что разразилась некоторое время назад на улице. Громыхал гром, и сверкали такие молнии, что в коридорах сотрудники синхронно приседали от каждого раскатистого звука с неба.

– Так! – воскликнула Куан Ли. – Я здесь справлюсь. Пришли ко мне Хао Синя, он уже двадцать минут болтает в коридоре с каким-то чудиком в нелепых шмотках из шестого павильона.

– Это заказчик, – сквозь зубы сказал Фа Линь.

– Да хоть сам дьявол. Змеи на тебе. Начинаем через сорок минут.

– Здесь я решаю, когда мы начинаем!

Куан Ли криво улыбнулась и запустила в него свитком, который держала в руках. Фа Линь увернулся, нагнувшись, и замешкался, доставая из-под злосчастного стола телефон. Скрипнули по полированному полу ножки.

– Что вообще в голове у этого вашего Лун Аня? – резко перевел тему он. Залитую кофе рубашку он сменил, но запасной не было, поэтому на нем была черная толстовка с зелеными шнурками на капюшоне. Куан Ли невольно вспомнила старые фотографии, которые ей показывала Юйлань. Ван Цин с Фа Линем тогда таскали в шутку одинаковые шмотки, пока второй не начал одеваться как в рекламе наручных часов ценой с загородный дом. – Белых змей ему подавай. Может, в следующий раз ему привидится дракон!

– Как будто это для тебя проблема. Весь Weibo стоял на ушах, когда вы ставили парк юрского периода.

– Заказчик заплатил полмиллиона.

– Подсознание – сложная штука, ясно? Как будто тебе ни разу не снилось нечто подобное, – скрестила руки на груди Куан Ли.

– Змеи и Ван Цин? Небеса меня миловали, нет, не снилось, – огрызнулся Фа Линь и все же направился к выходу.

Когда тяжелая дверь в пятый павильон захлопнулась за ним, Куан Ли вздохнула и вернулась к прерванному занятию со свитками.

Надо отдать Фа Линю должное, змей он все-таки раздобыл. Неядовитых, разумеется, – безопасность превыше всего. Маисовые белые полозы выглядели на редкость красивыми, а их взгляд завораживал. Куан Ли не умела испытывать умиления ни к животным, ни к детям, считая это профдеформацией, но даже у нее эти существа вызывали неподдельный интерес.

Лун Ань был серьезный и собранный, как скала, покрытая вековым слоем льда. Ван Цин появился на площадке самым последним – весь какой-то рассеянный и всклокоченный. Даже волосы в парике лежали неровно, как будто он только оторвал голову от подушки. Парик, кстати, был другой – пряди были собраны в высокий хвост.

Куан Ли сидела рядом с Хао Синем, который шелестел какими-то бумажками. Зачем они ему без сценария, непонятно. Фа Линь стоял, скрестив руки на груди, как памятник на городской площади.

– Сядь, они без тебя разберутся, – не выдержала Куан Ли. – С тем, как все складывается, они могут просто посидеть молча в нужной обстановке, этого будет достаточно.

Фа Линь передернул плечами, но ничего не ответил. Куан Ли перевела взгляд на площадку. Хао Синь шумно жевал свои конфеты и мурлыкал под нос какую-то незатейливую мелодию. Это раздражало, но не настолько, чтобы Куан Ли предприняла какие-то действия, хотя пнуть его очень хотелось.

Юйлань передала просьбу Ван Цина обойтись без гарнитуры, и она считала это правильным решением. Что бы тот ни вытворял на постановках, все помогало продвинуться в эксперименте, так что имело смысл немного ослабить контроль.

Ван Цин с широкой улыбкой рассматривал змей, осторожно брал их в руки, гладил, даже пытался с ними разговаривать. Лун Ань продолжал изображать альпийскую прохладу. Хотя зачем ему что-то изображать, он всегда таким был. Встреть его на своем пути «Титаник», затонул бы от одного вида такого айсберга.

Куан Ли подперла рукой подбородок и приготовилась наблюдать за ними. Картина, конечно, была дивная. В павильоне было светло – прожектор сменили на дневной, и падающие сверху рассеянные лучи действительно походили на солнечные. Лун Ань сидел за столом с прямой спиной, в то время как Ван Цин распластался на полу, полностью увлеченный змеями.

– И как мне могло взбрести в голову рассказывать о своей идее такому злому и надменному человеку? Оставим его в одиночестве, пусть сидит здесь и дальше за своими книжками, – произнес он со смехом, покосившись на Лун Аня. – Или ты все же хочешь посмотреть?

Лун Ань коротко взглянул на него, в следующее мгновение снова опуская глаза на толстую книгу перед собой.

– Я придумал, – щелкнул пальцами Ван Цин, подбираясь ближе к нему. – Давай попробуем вместе. Тебе одну, а мне – вторую. Посмотрим, кому удастся собрать больше яда!

Глаза Лун Аня еле заметно распахнулись шире.

Куан Ли глянула на Хао Синя. Тот быстро водил ручкой по бумаге, не поднимая головы. Она вытянула шею, чтобы посмотреть, что он пишет. Как она и предполагала, он записывал все, что происходило на площадке. Он предпочитал именно такие пометки, которые делал вручную, хотя рядом с ним всегда стоял ноутбук.

Ван Цин над чем-то рассмеялся. Куан Ли снова посмотрела на площадку. Змеи перестали обращать внимание на них с Лун Анем и сплелись друг с другом в причудливый белый узел.

Едва она решила выдохнуть с облегчением, что все шло как задумано, Ван Цин вдруг вскинул голову и нахмурился, глядя куда-то в сторону.

– Что там? – спросила Куан Ли.

– Сейчас переключу камеру, – сказал Фа Линь. – Отсюда не видно.

Куан Ли развернулась к монитору. Вот дьявол!

– Го Юн! А он там что делает? – воскликнула она, увидев на площадке у стены, которая не была освещена, того самого мальчишку, стащившего кредитку у Фа Линя. Они накормили его и оставили под присмотром Минако в одной из гримерных, решив, что займутся им позже. Нужно было позвонить в полицию, потому что ребенок не отвечал на вопросы и только куксился и дрожал. Как он оказался в павильоне?

Фа Линь подошел к микрофону, торчащему из стола, который был весь заставлен оборудованием.

– Эй, уберите с площадки пацана! – гаркнул он.

Поздно. Го Юн уже сдался на милость очарованию Ван Цина и подобрался ближе, во все глаза глядя на змей.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Ван Цин, осторожно выпутывая одну змею из клубка. Он поднял взгляд на Лун Аня. – Лун Ань, это ты тоже видел?

Тот покачал головой. Казалось, его эта ситуация совершенно не удивила.

– Красивые змейки? – спросил Ван Цин ребенка.

– Угу.

Хао Синь отвлекся от своих записей и посмотрел на Фа Линя, у которого все лицо покрылось неровными красными пятнами.

– Пусть у нас только воображаемый сценарий, это точно идет не по нему.

Фа Линь пнул свой стул, который закрутился от удара вокруг своей оси, и всплеснул руками:

– А когда, твою мать, здесь последний раз что-то было по сценарию?!

Куан Ли успела только подняться со своего места, когда он уже вылетел вон из комнаты. Хао Синь покачал головой и сунул в рот очередную конфету.