Читать книгу: «Всемирная философия в кратком изложении. Книга вторая. Классическая западная философия (от Средневековья до немецкой классической философии)», страница 3

Глава 1. Средневековая западная философия

1.1. Формирование христианской философии

В истории период Средневековья в Западной Европе датируют с V по XV вв. Однако средневековая христианская философия начала формироваться во II веке н. э. Время возникновения христианства характеризовалось глубоким кризисом рабовладельческого общества. Восстания рабов подавлялись. Все попытки изменить реальные общественные условия терпели поражение. Оставалось надеяться на чудо, верить на помощь «божьего спасителя» и его сверхъестественные силы. Эту веру принесла новая религия – христианство. Христианство, появившееся в Римской империи вначале II веке н.э., становится государственной религией в IV веке. Чем же объясняется такое успешное развитие христианства?

Во-первых, христианство предложило монотеизм – веру в единого и всемогущего Бога. В это время кризис политеизма стал очевидным. Люди, сталкиваясь в различных странах с верой в разных богов, стали сомневаться в истинности своих. Возникает стремление к признанию какого-то единого, общего бога. Под влиянием античной философии возникает представление о Боге—Логосе, мировом разуме, управляющем космосом.

Во-вторых, в прежних религиях был слабо развит моральный аспект. Христианство предложило учение о неизбежном наступлении Страшного суда и воздаяния за добро и зло. Праведникам оно обещало «спасение души», т.е. вечную и блаженную жизнь в Царстве Небесном, в раю, а грешникам – вечные муки в аду. При этом у бедных и страдающих в земной жизни было больше шансов попасть в рай, чем у богатых.

В-третьих, новая религия привлекала людей своеобразной демократичностью, она обращалась ко всем людям, без различия их национальности и сословных делений, как к равными перед богом.

Сначала власть жестко преследовала христиан. Но апостолы христианства, названные позднее апологетами, убеждали власть имущих, что христианство выдвигает вопросы, которые ставила и «языческая» религия, но дает на них более совершенный ответ и призывает людей быть покорными власти. Апостол Петр призывал христиан: «Будьте покорны всякому человеческому начальству». Власти осознавали, что многонациональной империи необходима единая наднациональная религия, а христианство уже не представляло социальной опасности, и было способно стать защитником существующего строя. Преследования христиан прекратились. В 390 г. были запрещены языческие культы и разрушены языческие храмы. Христианство стало государственной религией Римской империи.

По мере формирования христианского вероучения складывается христианская философия. Она начинается с идеи о том, что для достижения истины нужно уяснить смысл библейских сказаний. Этот смысл скрыт в тексте Библии. Задача философии – расшифровать, раскрыть и разъяснить священные письмена, т.е. содержание Библии следует перевести с языка образов на язык философских понятий. Христианская философия – это синтез иудейско-христианской мифологии и греко-римской философии.

Первым христианским философом, заложивший основы греческой патристики был Филон Александрийский (ок. 25 г. до н.э. – ок. 50 г.н.э.). Он впервые предпринял перевод образного языка Ветхого Завета на язык понятий греческой философии. Бог, для него, – это высшее существо, стоящее вне времени и пространства. Он трансцендентен миру, т.е. находится за пределами, сотворенного им мира. В силу этого, бог не может вступить в непосредственный контакт с миром, для этого нужен посредник. На мифологическом уровне эта проблемы была разрешена в христианстве через образ Иисуса Христа, принявшего жертвенную смерть за грехи человечества во имя его спасения. Но для зарождающейся христианской философии требовалось дать решение этой проблемы на теоретическом уровне. Для ее решения Филон использует одно из центральных понятий античной философии – понятие Логоса. Логос – это мировой порядок, закон, приводящий все разнообразие вещей к единству. Но в отличие от античной философии, Логос у Филона выступает как сотворенный богом дух. Логос – это ипостась бога, обладая бестелесной и сверхчувственной природой, он воздействует на мир вещей, упорядочивает и сохраняет мир в его гармонии и целостности. Бог выше Логоса – его атрибута, а поэтому он может нарушать законы природы и совершать чудеса.

Пифагорейцы, Платон и его последователи заложили основные принципы учения о духовном единстве мира. Но они не создали концепции Бога-личности. Они трактовали Единое как первоначало, произведшее из себя все бытие, как некую абстрактно-безличную индивидуальность. Личностное понимание бога впервые было дано Филоном Александрийским. Сущность бога, согласно Библии, абсолютно проста, а потому непостижима для человеческого разума. Мы можем знать, что бог есть, но не можем знать, что он есть. Вот почему в книге Исхода Бог назвался Моисею только как «Сущий», «существующий» (Яхве) и не открыл других своих имен. Бог Яхве бестелесен, един, всегда равен и подобен себе, он не может отклоняться ни к лучшему, ни к худшему. Будучи единым и самодостаточным Яхве – чистый ум, благо и красота.

Если античное мировоззрение космоцентрично, то средневековое теоцентрично. Реальностью, определяющей все сущее в мире, для христианства является не природа, не космос, а сверхъестественное начало – Бог. Смысл человеческого бытия состоит не в познании и преобразовании природы и общества, а в соединении с богом в так называемом «божьем царстве». Путь к спасению лежит через «откровение». Общение бога с человеком понимается как процесс передачи богом людям своей «тайны», как акт божественного самораскрытия через пророков и апостолов в священном писании. Учение Филона явилось теоретической основой формирования патристики и, не смотря на острую критику со стороны ортодоксального христианства, стало связывающим звеном между язычеством и христианством.

1.2. Патристическая философия

1.2.1. Клемент Александрийский

Тит Флавий Клемент Александрийский (ок. 150 – ок. 215) в начале III столетия становится главой христианской школы в Александрии. Он стремился превратить христианское учение в упорядоченную систему знания. Основная его заслуга заключается в создании учения о гармонии веры и знания. Клемент показывает сложность понятия веры. С одной стороны, существует религиозная вера как особый, сверхъестественный познавательный феномен. С другой стороны, вера вообще является необходимой частью познавательной деятельности. В любом знании есть элемент веры: нет знания без веры и веры без знания.

Придя к христианству от платонизма, Клемент сохранил уважение к философии. Философию он называет «бесценным сокровищем», обретению которого мы должны посвящать все свои силы. Философия, пишет он, «не есть ложь, и выражает истину, хотя и искаженным способом. И поэтому не следует отметать по незнанию то, что сказано [философами] … Философия, способствует постижению истины»². Философия необходима для того, чтобы перейти от веры к истинному знанию. Философия союзница веры, но между ними есть различия. В религии истина дана целиком и полностью, а в философии истина содержится не целиком в одной какой-либо школе, а по частям во всех. «Несомненно, что некоторые лучи истины достигли умственного взора философов и нашли отражение в их учениях»³. Это было одним из проявлений божественного промысла. Но «разумеется, самой истине, единственной и царственной, мы учимся только благодаря Сыну Божиему»⁴. Клемент доказывал, что античная философия является необходимой предшественницей христианства, ибо для человека, желающего углубить свою веру, нужен разум. Другими словами, не отбрасывая философию, он стремился подчинить ее откровению.

Свою главную задачу Клемент видел в том, чтобы убедить язычников в преимуществах новой религии и способствовать их обращению в христианство. При этом в особенности его интересовали богатые язычники. Он даже написал сочинение «Какой богач спасется?», в котором доказывал, что известные слова «Евангелия от Матфея» относительно богача, которому столь же трудно войти в небесное царство, как и верблюду пройти сквозь игольное ушко, не следует понимать буквально. Если богач не стал рабом своего богатства и может правильно его употребить, то он может рассчитывать на спасение, как и всякий другой человек. При этом при «правильном» употреблении богатства понималась его хотя бы частичная его передача в пользу христианской церкви. В христианском учении Клемент видел завершение античной философской мысли, полагая, что, его философия – начало богоискательской мудрости, а христианство ее завершение.

1.2.2. Тертуллиан Квинт

В отличие от гностиков, стремящихся сблизить античную философию и христианство, Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (160—220) обосновывает тезис о несоединимости философии и религиозной веры. Он резко выступил против союза философии и христианства, утверждая, что между верой и разумом нет никаких точек соприкосновения. Всякая философия и сама еретична, и источник всех религиозных ересей. Ересь означает «выбор», философы – «умы спорливые», занятые «празными вопросами и разговорами», они не знают истины, «они еще ищут, стало быть, не нашли». Тертуллиан пишет: «Хороша же эта философская мудрость, о чьей истинности свидетельствует, прежде всего, разнобой во мнениях, происходящий от незнания истины»⁵. И далее добавляет: «Где нет Бога, там нет и истины»⁶. Другими словами, истина от бога, а философия и религиозные ереси от дьявола.

Тертуллиан полностью разделяет тезис о творении мира богом «из ничего» и резко критикует христиан-платоников, которые, вслед за Платоном, признают вечность материи, видя роль бога лишь в ее организации. Он обрушивается, в частности, на Гермогена, который ставит материю наравне с вечным богом, отрицая творение вселенной богом из ничего. Тертуллиан пишет: «Гермоген вводит двух богов, раз материю считает равной Богу… Если материи приписывается вечность, то она признается равной Богу»⁷. Гермоген полагает, что материя не равна богу, тем самым подчиняя ее Ему, но «на самом деле даже ставит ее выше Бога и, скорее, Бога подчиняет материи, когда считает, что Бог все сотворил из материи. Ведь если Он использовал ее часть для создания мира, то материя, которая доставила ему средства творения, оказалась выше Него, а Бог кажется подчиненным материи, в чьей субстанции он нуждается»⁸.

Гермоген думал, что если материя не совечна богу, то тогда бог как единственная причина мира должен быть источником не только добра, но и зла, которое в противном случае можно было бы приписать материи. Но, возражает Тертуллиан, в таком случае бог все равно будет источником зла, раз он потерпел злую материю, а не исправил ее, а то и не уничтожил. «Сотворив зло явно не по Своей воле, Бог оказался рабом материи, не будучи способен делать ничего другого, кроме как творить из зла. Конечно, Он творил неохотно, так как Он добр. И по необходимости, раз неохотно. И в силу рабской обязанности, раз по необходимости. Что же достойнее, сотворить зло по необходимости или по доброй воле? Конечно, Он сотворил по необходимости, если из материи; а если из ничто (ex nihilo), то по своей воле. И совсем напрасно ты стараешься представить Бога неповинным в зле. Потому что, если Он сотворил из материи, то зло приписывается тому, кто сотворил, поскольку сотворил именно Он. Напротив, если бы он сотворил из ничего, то уже неважно, из чего именно. Таким образом, имеет значение, как он сотворил, – дабы Он сотворил наиболее подобающим для Него образом. А наиболее прилично для Него творить по своей воле, чем по необходимости, то есть скорее из ничего, чем из материи»⁹. Но несмотря на все словесные ухищрения, Тертуллиан так и не может решить проблему теодицеи, проблему происхождения зла в мире. Он обращается к «Священному Писанию», но и там не находит ответа. Ему приходится признать, что в Писании ясно и точно не сказано, что все было сотворено из ничего.

Не все в учении Тертуллиана было принято церковью. В частности, не был принят его теологический материализм, когда он утверждал, что бог есть чистый дух, но этот дух, телесен. Тертуллиан не может представить себе существование нематериального. Следуя букве Писания, Тертуллиан наделял своего бога даже глазами, руками и ногами, хотя и приписывал им особую природу. Библия имела для него значение абсолютного авторитета. Материальна и душа человека, но она имеет невидимое тело. Душа, рассуждает Тертуллиан, не может существовать, «не имея того, благодаря чему существует. Но поскольку она существует, то необходимо обладает тем, благодаря чему существует. А если она имеет нечто такое, благодаря чему существует, то это будет ее тело. Все что существует, есть своего рода тело; бестелесно лишь то, что не существует»¹⁰. Человек, согласно Тертуллиану, есть единство души и тела. Тело приводится душой в движение. Душа может чувствовать состояние тела и воздействовать на него только потому, что она сама есть тончайшее тело, как бы разлитое по всему человеческому организму и предающее ему форму. Считая душу телесной, Тертуллиан вместе с тем настаивает на ее бессмертии.

Тертуллиан утверждает, что христианская вера содержит в себе истину и не нуждается в доказательстве. Споры о скрытом смысле Библии он считал бесполезным мудрствованием. Достаточно буквального понимания, если даже оно противоречит правилам логики. Тертуллиан пишет: «Я не нахожу причин для стыда, которые показывали бы, что я, презрев стыд, счастливо бесстыден и спасительно глуп. Сын Божий распят – это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын божий – это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес – это несомненно, ибо абсурдно»¹¹. Исходя из подобных утверждений Тертуллиана, средневековая философия приписала ему такую фразу: «Верую, ибо абсурдно». Этот тезис Тертуллиана довольно точно выражает смысл его учения, в котором истинность веры является совершенно иной, чем истинность разума. Понятие веры как высшей истины подготовило почву для подчинения философии теологией, что было характерно для всего последующего периода развития христианской философии.

1.2.3. Аврелий Августин

Крупнейшим христианским мыслителем периода патристики был Аврелий Августин (354—430) – «блаженный» у православных и «святой» у католиков. Он написал около ста работ против науки и материалистической философии, в защиту и обоснования христианской религии: «Против академиков», «О бессмертии души», «О свободе воли», «О жизни блаженной», «Об истинной религии», «Исповедь», «О граде Божьем» и др. Учение Августина стало определяющим духовным фактором средневекового мышления, оказало огромное влияние на всю христианскую Западную Европу.

Теология для Августина – универсальная наука, или всеобщая мудрость, охватывающая все знания, необходимые для глубокого постижения Святого Писания. Священное учение при этом понималось как мудрость в отличие от философии. Августин пишет: «Философией называется не сама мудрость, а любовь к мудрости; если ты к ней обратишься, то хотя и не будешь мудрым, пока живешь (ибо мудрость у Бога, и человеку доступной быть не может), однако если достаточно утвердишь себя в любви к ней и очистишь себя, то дух твой после этой жизни, т.е. когда перестанешь быть человеком, несомненно, будет владеть ею»¹². Предметом философии и науки является мир чувственных вещей. Священное учение – это мир мудрости, которая соприкасается с богом. Цель мудрости – вечная общность с богом. Поэтому и философия, и науки должны находиться под эгидой теологии как универсальной науки.

Августин был убежден в сотворении богом всего сущего в мире. Креационизм, сформулированный в начале Ветхого Завета и утверждающий творение мира «из ничего», он комментирует и многократно обосновывает. В «Исповеди», обращаясь к богу, он говорит: «Как сотворил ты, всемогущий боже, небо и землю? Конечно, не на небе и не на земле творил ты небо и землю; ни в воздушных странах, ни во глубинах морских, потому что и воздух, и вода принадлежат к небу и земле; не могло это совершиться нигде и в целом мире, чтобы мир творился в мире, потому что мира не было до сотворения его и он никак не мог быть поприщем своего творения… Не было ли тебя под руками какой-нибудь материи, из которой мог бы ты сотворить небо и землю? Но откуда взялась бы эта материя, не созданная тобой, а между тем послужившая материалом для твоего творчества? Допущением такой материи неизбежно ограничивалось бы твое всемогущество… До творения твоего ничего не было кроме тебя, и… все существующее зависит от твоего бытия»¹³.

Бог не только сотворил мир, но и постоянно поддерживает его существование посредством непрерывного творения, поскольку без этого перманентного творения мир тут же провалится в небытие. У сомневающихся в быстром творении мира «из ничего» возникал вопрос: если бог сотворил мир в короткий промежуток времени, то, что он делал до момента творения? Отвечая на него, Августин вслед за Аристотелем говорит, что время не существует независимо от вещей: оно есть характеристика изменений, происходящих в вещах. Поэтому «если бы вещи были неподвижными, то не было бы и времени». В отличие от изменяющихся вещей бог неподвижен, следовательно, он находится вне времени. Бог сотворил время вместе с миром. В труде «О граде божием» Августин пишет: «Времен не было бы, если бы не было творения… Несомненно, что мир сотворен вместе со временем…»¹⁴.

В основе философской системы Августина стоит проблема бытия. Бытие в истинном смысле, – утверждает он, – есть то, что не имеет никакой примеси небытия. Оно не может изменяться и существовать во времени, поскольку изменяющееся есть нечто среднее между бытием и небытием. Абсолютное бытие вечно. Сотворенные вещи, по Августину, только причастны бытию, или имеют бытие, но сами не суть бытие. Только бог есть высшее бытие, высшая субстанция, высшая форма, высшее благо. «Что сущность, выше которой нельзя ничего помыслить, должна с необходимостью существовать, – для Августина истина самоочевидная»¹⁵.

В отличие от Бытия, Единого, Блага античной философии, христианский бог есть, прежде всего, бог личностный. В качестве личности он наделен волей, причем волей безмерной, всемогущей. Отсюда бесконечность и беспредельность оказываются важнейшими атрибутами бога, а в философской мысли средневековья формируется идея волюнтаризма. Однако не только в волюнтаризме обнаруживается то новое, что можно найти в учении Августина. Не менее существенно, что в центре его внимания оказалась внутренняя жизнь души и те силы, и способности, которые эту жизнь определяют. Особое внимание Августин обращает не на ум, способный отражать внешнее объективное бытие, а на процессы психической жизни – волю и чувство. П.П.Гайденко совершенно справедливо отмечает: «Внимание к человеку, к содержанию его духовной жизни, столь свойственное Августину, в немалой степени определило характер не только западноевропейской теологии и философской мысли, но и западной духовной культуры вообще»¹⁶. Из принципа, что бог первичен, вытекало положение о первичности души над телом. Не найдя признаков существования бога в окружающем мире, Августин обратился к изучению внутренних духовных сил человека. И здесь он столкнулся с проблемой свободы воли человека.

Бог – это абсолютная сила, абсолютная власть. Поэтому возникает вопрос: «Свободна ли человеческая воля от действий и воли бога или не свободна?». Если воля человека свободна, если человек поступает так, как ему подсказывает его разум, то это означает, что бог никакого влияния на человека и на его поведение не оказывает, бог не властен над человеком! Понятно, что с таким выводом Августин согласиться не может. Но оказалось, что и обратное решение вопроса не спасает положение. Если предположить, что воля человека не свободна от воли бога, то это должно означать безгрешность человека, ибо, не может же сам бог вдохновлять человека на греховные дела! Следовательно, оба решения вопроса о свободе воли противоречили религиозным догмам. По разъяснению Августина, воля человека свободна, но лишь в границах божьего предопределения. Каждый человек действует сам по себе и от себя. Но то, что он делает, делает бог через него. Одних он предназначил к вечному блаженству в раю, других – к вечным мукам в аду. Источник зла и греха не в боге, а в отпадении низшего от высшего. Виновник этого отпадения – дьявол, один из падших ангелов. Тезис Августина, что бог изначально предопределяет одних людей к добру, спасению и блаженству, а других – к злу, погибели и мучениям вызвал острую дискуссию, длившуюся многие века. Оппоненты утверждали, что «спасение человека должно зависеть от его собственных нравственных усилий».

Самая фундаментальная работа Августина «О граде божьем», изложенная в 22 книгах, посвящена истории развития человеческого общества. Здесь он сделал попытку охватить всемирно-исторический процесс, поставить историю человечества в тесную связь с планами и намерениями божества. Согласно Августину, вся мировая история человечества есть история борьбы двух непримиримых царств: царства бога и царства дьявола. Царство дьявола Августин связывает с государством. Оно основано на любви человека к самому себе, на эгоизме. Это область непрерывной борьбы, войны, борьбы одних слоев народа против других. «Град земной» – это воплощение тьмы и зла, пороков и греховности. «Град божий» – христианская церковь, основанная на любви человека к богу, царство покоя и мира, любви и благодати¹⁷. Таким образом, дуализм бога и природы Августин переносит на общество. Смысл истории он видит в победе христианства в мировом масштабе. Философия истории Августина резко отличается от языческих концепций, где господствовала идея кругооборота. У Августина история человеческого общества имеет начало, смысл и завершение. При всей фантастичности история Августина подготовила теорию общественного прогресса, когда прогресс связывается уже не с христианизацией человечества, а с прогрессом материального производства, социальной сферы, науки и искусства. В самой церкви Августин различает две церкви: видимую и невидимую. Видимая церковь состоит из всех христиан, которые посещают храмы и надеются на спасение, но не все они избраны к спасению. Невидимая церковь состоит из избранных, но никто не знает, избран ли он к спасению. Поэтому это «невидимая церковь».

1.2.4. Северин Боэций

Аниций Маний Торкват Северин Боэций (ок. 480 – ок. 525) – римский философ, государственный деятель, христианский богослов. Его не случайно называют «отцом схоластики». Для латинского средневековья Северин Боэций – один из главных авторитетов в античной философии и логики, а также в специальных науках (арифметике, геометрии, музыки, астрономии, риторике). Он еще в юности перевел с греческого языка на латинский сочинения Архимеда, Евклида, Птолемея и Никомаха. Когда в период раннего Средневековья греческий язык был почти полностью забыт на Западе, переводы Боэция и созданные на их основе учебники по арифметике широко использовались вплоть до XV века, а в университетах Англии изучались еще и в XVIII веке. Боэций перевел и прокомментировал все основные логические произведения Аристотеля, которые стали основным источником «диалекти-ческого искусства» для западноевропейского средневековья вплоть до XII в. Он сформулировал вопросы, ставшие главными для последующего развития схоластики: рациональные доказательства бытия бога, божественного устройства мира, свободы воли и совместимость ее с провидением, оправдания существования в мире зла и другие.

Северин Боэций, как уже отмечалось, был видным государственным деятелем, но в результате придворных интриг был заключен в тюрьму и казнен. Находясь в тюрьме в ожидании смерти, он написал свою самую значительную книгу «Утешение философией», которая многократно переиздавалась. В этой книге Боэций затрагивает почти весь круг фундаментальных проблем античной философии. В лице Боэция средневековая философская мысль достигает значительного теоретического прогресса в области онтологических разработок. Он пытался синтезировать платонизм, аристотелизм и христианскую философию, обогатить греческую философскую традицию новым духовным опытом. Боэций исследует и уточняет такие фундаментальные понятия онтологии как «бытие», «сущность», «существование», «акциденция», «атрибут», «качество», «свойство» и другие.

Важной проблемой схоластической философии явилась проблема источника онтологического знания. Толчком к ее обсуждению послужили комментарии Боэция к неоплатонику Порфирию, который во «Ведении в „Категории“ Аристотеля писал: „Я не стану говорить относительно родов и видов, существуют ли они самостоятельно, или же находятся в одних только мыслях, и если они существуют, то тела ли это, или бестелесные вещи, и обладают ли они отдельным бытием, или же существуют в чувственных предметах и опираясь на них: ведь такая постановка вопроса заводит очень глубоко и требует другого, более обширного исследования“¹⁸. Обсуждение этого вопроса привело к дилемме номинализма – реализма, к проблеме универсалий – проблеме общих понятий (т.е. где они существуют: в божественном разуме, в вещах или в разуме человека). Но на этапе ранней схоластики обсуждение этого вопроса ограничилось разграничением двух уровней бытия – чувственно постигаемого или умозрительно постигаемого интуитивным путем. Испытывая колебания между аристотелизмом и неоплатонизмом, Боэций ограничивается констатацией того, что универсалии „существуют одним способом“, а мыслятся – другим; они бестелесны, но будучи связаны с чувственными [вещами] существуют [в области] чувственного. Мыслятся же они помимо тел, как существующие самостоятельно, а не как имеющие свое бытие в других»¹⁹.

В философии Боэция достигается четкое различение сущности и существования. Он предлагает во всяком сущем выделять два момента: «то, что есть» (сущность) и существование «того, что есть» (бытия). При этом понимание Боэцием «того, что есть» соответствует аристотелевскому понятию единичной вещи – первичной сущности. «То, что есть» отлично как от бытия, так и от свойств, присущих тому, что «есть». Он пишет: «То, что есть» ничем не отличается от форм, приписываемых ему в качестве акциденций. «Допустим, – говорит Боэций, – что одна и та же субстанция будет благая, белая, тяжелая и круглая. В таком случае, сама эта субстанция будет одно, а ее округлость – нечто другое, ее цвет – нечто третье, а благо – четвертое. Ведь если бы каждое из них было бы то же самое, что и субстанция, то тяжесть была бы то же самое, что цвет и благо, а благо – то же самое, что и тяжесть: но это не допускает природа. Из этого всего следует, что [в существующих вещах] быть – это одно, а быть чем-то – другое»²⁰.

Боэций трактует материю в духе платоновско-аристотелевской традиции – как источник множественности и сложности, а форму как источник единства и простоты. Божественная субстанция есть форма без материи, а тем самым она едина. Только в боге, согласно Боэцию, бытие и сущность тождественны, поэтому бог есть простая субстанция, которая ничему не причастна, но которой причастно все. Напротив, в сотворенных вещах, которые сложны, их бытие и сущность не тождественны, они имеют бытие только в силу причастности тому, что само есть бытие. Вещи лишены абсолютного единства, поскольку состоят из материи и формы и в них бытие не совпадает с тем, что им обладает, т.е. одно в них обладает большим бытием, другое – меньшим. Рассматривая эти вопросы, Г.Г.Майоров пишет: «Совпадение в простоте божественной субстанции самого бытия (esse) и того, что обладает этим бытием (id quod est), является важнейшим тезисом… теологических трактовок Боэция. Этот тезис станет основополагающим для будущей схоластики. Он, как и учение о совпадении в Боге всех его атрибутов, проистекает из требований последовательного монизма»²¹.

Развивая тезис Аристотеля о божественном начале, философы средневековья вкладывают в него совершенно иное содержание. Бог Аристотеля является причиной мира, но только его конечной, целевой причиной. Аристотель никогда не рассматривал бога в качестве причины физического мира. Бог Аристотеля не только не создал мир, но даже игнорирует и не любит его, «ибо мыслит только самого себя». М. Гурина по этому поводу говорит: «…остается только удивляться тому, как томизм сумел найти применение аристотелевской метафизики»²². Действительно, в христианской теологии бог, напротив, активен и ради спасения мира готов пожертвовать даже своим сыном.