Цитаты из аудиокниги «Лето, прощай», страница 8

Вот я, к примеру, разменяв шестой десяток, сразу сообразил, что влился в ряды лишних людей. Мы, конечно, не африканцы, Квотермейн, и даже не язычники-азиаты, но мы помечены клеймом седины, а руки у нас покрыты ржавчиной, хотя еще недавно были гладкими и чистыми. Терпеть не могу того субъекта, чья растерянная одинокая физиономия глядит на меня по утрам из зеркала. А что со мной творится при виде хорошеньких женщин, боже мой! Меня охватывает неистовство. Такой весенний сумбур в мыслях смутил бы даже мумию фараона.

"Прежде чем научиться отпускать, научись удерживать. Жизнь нельзя брать за горло - она послушна только лёгкому касанию. Не переусердствуй: где-то нужно дать ей волю, а где-то пойти на поводу."

« - Что ты хочешь узнать?

- Всё, - выпалил Дуглас.

- Всё? – Квотермейн хмыкнул себе под нос. – На это потребуется аж десять минут, никак не меньше.

- А если хоть что-нибудь? – спросил Дуглас.

- Хоть что-нибудь? Одну, конкретную вещь? Ну, ты загнул, Дуглас, для этого и всей жизни не хватит».

Правда, сейчас все вокруг притихло в заповедных голубых сумерках, которые блестками света пометили на могильных плитах те места, куда некогда опускались едва появившиеся на свет желтые бабочки, чтобы набраться сил и обсушить крылышки.

"Для меня самое главное - не переставать удивляться."

Смерть — это когда уплываешь на корабле, а вся родня остаётся на берегу?

Иные дни похожи на вдох: Земля наберёт побольше воздуха и замирает - ждёт, что будет дальше. А лето не кончается, и всё тут.

В такую пору на обочинах буйствуют цветы, да не простые: заденешь стебель, и окатит тебя ржавый осенний дождик. Тропинки, всё подряд, словно бороздил колёсами старый бродячий цирк, теряя разболтанные гайки. Рассыпалась после него ржавчина под деревьями, на речных берегах и, конечно, у железной дороги, где раньше бегали локомотивы; правда, очень давно. Нынче эти рельсы, обросшие пёстрой чешуёй, томились на границе осени.

...вначале жизнь даёт нам всё. Потом всё отнимает. Молодость, любовь, счастье, друзей. Под занавес это канет во тьму. У нас и в мыслях не было, что её - жизнь - можно завещать другим. Завещать свой облик, молодость. Передать дальше. Подарить. Жизнь даётся нам только на время. Пользуйся, пока можешь, а потом без слёз отпусти. Это диковинная эстафетная палочка - одному богу известно, где произойдёт её передача. Но ты уже пошёл на последний круг, а тебя никто не ждёт. Эстафету передать некому. Бежал, бежал - и всё напрасно. Только команду подвёл.

Часы!

Это они отравляют и губят жизнь, вытряхивают человека из теплой постели, загоняют в школу, а потом и в могилу! Не Квотермейн с кучкой старперов, не Брейлинг и его метроном, а эти часы хозяйничают в городе, будто в часовне.

Погода в тот день стояла такая, что все двери с самого утра были нараспашку, а оконные рамы подняты. Сидеть в четырех стенах стало невыносимо, вот люди и высыпали на воздух: никто не хотел помирать, все хотели жить вечно.