Цитаты из аудиокниги «Русские народные сказки», страница 79

До сих пор мне все в жизни было ясно (недаром же у меня, кажется, некоторое пристрастие к этому самому слову «ясно»). А сегодня… Не понимаю.

Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у древних, когда - смешно сказать - даже неизвестен был заранее самый результат выборов. Строить государство на совершенно не учитываемых случайностях, вслепую - что может быть бессмысленней? И вот все же, оказывается, нужны были века, чтобы понять это.

Город внизу - весь будто из голубых глыб льда. Вдруг - облако, быстрая косая тень, лёд свинцовеет, набухает, как весной, когда стоишь не берегу и ждешь: вот сейчас все треснет, хлынет, закрутится, понесет; но минута за минутой, а лед все стоит, и сам набухаешь, сердце бьется все беспокойней, все чаще (впрочем, зачем пишу я об этом и откуда эти странные ощущения. Потому что нет ведь такого ледокола, который мог бы взломать прозрачнейший и прочнейший хрусталь нашей жизни...).

Завтра - день ежегодных выборов Благодетеля. Завтра мы снова вручим Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья.

Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у древних, когда - смешно сказать - даже неизвестен был заранее самый результат выборов. Строить государство на совершенно неучитываемых случайностях, вслепую - что может быть бессмысленней? И вот все же, оказывается, нужны были века, чтобы понять это.

сердце – не что иное, как идеальный насос; компрессия, сжатие – засасывание насосом жидкости – есть технический абсурд; отсюда ясно: на сколько в сущности абсурдны, противоестественны, болезненны все «любви», «жалости» и все прочее, вызывающее такую компрессию

А с каким трудом давалось это вашим предкам. Они могли творить только доведя себя до припадков "вдохновения" – неизвестная форма эпилепсии.

Верите ли вы в то, что вы умрете? Да, человек смертен, я -- человек:

следовательно... Нет, не то: я знаю, что вы это знаете. А я спрашиваю:

случалось ли вам поверить в это, поверить окончательно, поверить не умом, а

телом, почувствовать, что однажды пальцы, которые держат вот эту самую

страницу, -- будут желтые, ледяные...

Нет: конечно, не верите -- и оттого до сих пор не прыгнули с десятого

этажа на мостовую, оттого до сих пор едите, перевертываете страницу,

бреетесь, улыбаетесь, пишете...

отзывается. Вот она вошла и стала жить в лошадинойлягушка-квакушка

платье. Аленушка ожила и стала краше, чем была

отец уехал куда-то, мачеха и говорит девочке: «Поди к своей тетке, моей сестре, попроси у нее иголочку и ниточку – тебе рубашку сшить». А тетка эта была Баба-яга костяная нога. Вот девочка не была глупа, да зашла прежде к своей родной тетке. «Здравствуй, тетушка!» – «Здравствуй, родимая! Зачем пришла?» – «Матушка послала к своей сестре попросить иголочку и ниточку – мне рубашку сшить». Та ее и научает: «Там тебя, племянушка, будет березка в глаза стегать – ты ее ленточкой перевяжи; там