Цитаты из аудиокниги «Время жить и время умирать», страница 39

И вечно вы, образованные, чего-нибудь накрутите.

— Вот ваша книга о Швейцарии. Её немножко подмочило дождем. Чуть было не потерял, а потом нашёл и спас.

— Могли и не спасать. Мечты спасать не нужно.

— Нет, нужно. А что же еще?

— Веру. Мечты придут опять.

Иногда мне кажется, что мы бы уж сумели с толком прожить нашу жизнь, если бы нас оставили в покое.

На ваш вопрос нет ответа. – Польман замолчал, потом тихо добавил. – Есть, собственно, только один: надо верить. Верить. Что же нам еще остается?– Во что?– В бога. И в доброе начало в человеке.– Вы никогда не сомневались в этом добром начале? – спросил Гребер.– Нет, сомневался, – ответил старик. – И часто. А разве возможна вера без сомнений?

Если не предъявлять к жизни особых претензий, то всё, что ни получаешь, будет прекрасным даром. Умирают всегда слишком рано, даже если человеку девяносто.

1. мені хотілось мати в житті якусь опору, але я не знав, що з неюстаєш вдвічі вразливішим.

— Ненавидеть! Кто может позволить себе такую роскошь? Ненависть делает человека неосторожным.

В какой мере я стану соучастником, если я знаю, что не только война проиграна, но мы должны ее проиграть, чтобы было покончено с убийством, рабством, концлагерями, эсэсовцами и штурмовиками, массовым уничтожением и бесчеловечными зверствами — если я это знаю и все‑таки через две недели вернусь на фронт и буду опять сражаться за прежнее?

У декабрьских мертвецов оказывалось оружие, принадлежавшее январским -

винтовки и ручные гранаты уходили в снег глубже, чем тела; иногда

вытаскивали и стальные каски. У этих трупов было легче срезать

опознавательные жетоны, надетые под мундирами; от талой воды одежда успела

размокнуть. Вода стояла и в открытых ртах, будто это были утопленники.

Некоторые трупы частично уже оттаяли. Когда такого мертвеца уносили, тело

его еще не гнулось, но рука уже свисала и болталась, будто посылая привет,

с ужасающим, почти циничным равнодушием. У всех, кто лежал на солнце

день-другой, первыми оттаивали глаза. Роговица была уже студенистой, а не

остекленевшей, а лед таял и медленно вытекал из глаз. Казалось, они

плачут.

Единственное, что мне нужно, это думать, что хочу, говорить, что хочу, и делать, что хочу.