Читать книгу: «Я слишком много думаю…», страница 2

Глава 2. Подруги с доставкой на дом

– Извини, не хотела напугать! Меня зовут Ника! – бодро выдала жгучая брюнетка, которая держит мой локоть. Она лучезарно улыбается и хлопает длинными ресницами, щедро смазанными тушью. – Ты живёшь в тридцать седьмой квартире?

Я ошарашенно кивнула. Испуг до сих пор пульсирует в кончиках пальцев.

– Я из сорок пятой! В конце коридора! – воскликнула она.

– Ясно, – сипло выдавила я.

– Не одолжишь стакан сахара? Я хочу испечь печенья, а ингредиентов не наскребла, – затараторила Ника. – Только недавно переехала. Обошла всех соседей. Ни у кого нет лишнего сахара!

– Ходят слухи, что его прибрала к рукам местная пряничная мафия, – вспомнила я утренние слова старика По.

– Чего?! – захохотала Ника.

– Не бери в голову… Без проблем. У меня куча сахара, – растерянно пробормотала я и открыла двери своей квартиры.

Ника не стала ожидать приглашения. Она быстро скинула лакированные сапожки и нырнула в мою обитель.

– Как у тебя миленько! – звонко всплеснула она ладонями.

– Правда? – удивилась я.

– Ещё бы!

Ника ураганом закружилась по квартире, осматривая каждую комнату, каждый угол, каждую щель. По воздуху потянулся шлейф её дорогих духов.

Неугомонная соседка с восторгом разглядывала обстановку и щупала предметы, а я с любопытством глядела на неё саму.

– У тебя есть балкон! – завопила Ника. – И камин! И черепашка! Ой, какая малюсенькая черепашка! Можно взять на руки?

– Конечно, – опасливо разрешила я. Но зря волновалась.

Ника весьма бережно взяла Моклю в ладони.

– Она такая приятная на ощупь! Тепленькая и бархатистая, – удивилась девушка. – Я думала, что черепахи холодные и скользкие.

Я покачала головой:

– Мокля – сухопутная черепаха. К тому же, она живет в террариуме под лампой.

– Очень интересно, – Ника положила Моклю на место, а потом повернулась ко мне. – Ты не сказала своего имени.

– О! – спохватилась я. – Меня зовут Дарантия. Как «гарантия», но через букву «Д».

– Как круто! – воскликнула Ника. Её глаза сверкают восхищением.

– Правда? – засомневалась я.

Ника взмахнула рукой и обвела квартиру многозначительным жестом:

– У тебя всё такое… уникальное! В каждом углу можно делать съёмку.

– Что ты имеешь в виду?

– Я – блогерша, – пояснила Ника. – Снимаю видео на разную тематику: психология, мода, знаменитости. Поэтому очень ценю красивую фоновую обстановку. К сожалению, у меня в квартире только один угол выглядит прилично. В нём и снимаю.

– О… Понятно.

– У меня глаз намётан на красивые локации, – сказала Ника. – Твоя квартира шикарна!

– Ну… барельефы, бархатные шторы и хрустальная люстра были в этой квартире и до меня, – честно призналась я. – Не подумай, что у меня замашки средневековой баронессы.

Ника рассмеялась и схватила меня за щёки:

– Ты такая милашка!

– Я?! – уточнила в полном ступоре.

– А кто же ещё? И почему мы раньше не общались?!

– Потому что… ты здесь не жила? – робко предположила я. Ника по–прежнему сжимает мои щёки, так что мой рот собран гармошкой.

– Точно! Вот почему! – согласилась Ника.

– А ты… можешь отпустить моё лицо?

– Да! Прости! – Ника отдернула ладони и потрепала меня по макушке: ласково, опекающе, словно старшая сестра.

– Но меня впечатлили не барельефы, а твои уютные мелочи, – сказала девушка. – Повсюду салфеточки, кашпо, плетёные гобелены. А какие атмосферные полки!

Ника снова всплеснула ладонями, глядя на мою коллекцию вязаных игрушек: снеговики, мишки, пингвины и совы. Все в разноцветных шарфиках, шапочках и бантиках.

– Я сама вяжу, – сообщила я.

– Да ладно! – глаза Ники округлились, как два блюдца. – Заливаешь!

– Честное слово! – возмутилась я. – Вон моё рабочее место.

Я указала на Ковёр Чудес, по которому живописно рассыпались клубки и мотки пряжи.

– И правда! – наконец поверила Ника. – Вы с Зоей точно подружитесь!

– С кем?

– Зоей! Моей сестрой. Мы живём вместе. Секунду! – Ника молнией метнулась к двери и скрылась из виду.

Не прошло и минуты, как она затащила в коридор смущенную девушку, одетую в халат и пушистые тапочки.

– Ника! Это невоспитанно! Вот так врываться в чужой дом! – бормотала Зоя. – Извините, пожалуйста, – обратилась она ко мне, залившись краской.

– Ничего, – спокойно улыбнулась я.

Зоя очень похожа на сестру. Только лицо круглее и румянее. У неё красивые каштановые волосы, которые волнами рассыпаны по плечам.

Ника отпустила Зою и рванула к мягким игрушкам.

– Смотри-смотри! Дарантия сама вяжет такую красоту! А ещё у ней есть черепашка! И балкон!

Ника снова закружилась по квартире. Тем временем смущенная Зоя шагнула ко мне и еле слышно прошептала:

– Ника у нас в семье самая… энергичная и громкая.

– Я заметила, – улыбнулась я.

Зоя улыбнулась в ответ.

– О чём шепчетесь? – возмутилась Ника. – Ещё и минуты не знакомы, а уже спелись против меня? – шутливо обиделась она.

– Не выдумывай, – закатила глаза Зоя.

– Дарантия, можно я пофоткаюсь на фоне твоих полок? – Ника сделала умоляющие глазки. Ну как тут отказать?

– Конечно, – кивнула я.

– Спасибки! Ты настоящее сокровище! – Ника отправила мне воздушный чмок губами, а затем достала смартфон и «супермодельно» уставилась в камеру. Она принялась эффектно позировать, откидывая свои черные волосы, подмигивая и запрокидывая голову.

Похоже, она действительно профессиональный блогер. У неё в запасе десятки поз и выражений лиц. А ещё она потрясающе знает свои выигрышные ракурсы.

– А я вот ненавижу фоткаться, – вздохнула Зоя.

Я удивленно вскинула брови:

– Я тоже! Впервые встречаю единомышленницу.

Зоя обрадованно встрепенулась.

– Я не фотогеничная до ужаса! – пожаловалась она. – Как бы ни старалась, на фотках мой нос расплывается и превращается в гигантский шнобель! Как у муравьеда!

Я хихикнула. Ведь у Зои довольно симпатичный, аккуратный носик.

– Ты не виновата, – сердобольно утешила я. – Просто селфи искажают пропорции лица. Я об этом читала. Те части тела, которые ближе всего к фронтальной камере, кажутся самыми крупными. Но это иллюзия. Около 50% людей, которые обращаются к пластическим хирургам для уменьшения носа, решились на это из–за искаженных носов на селфи. На самом же деле, у них замечательные носы.

– Правда?

– Конечно! Ведь в зеркале нос кажется намного меньше, чем на фотках. Верно?

– Да, это точно, – согласилась Зоя. – Ты меня успокоила!

– Всегда пожалуйста, – скромно ответила я. В моём сердце разлилось приятное, медовое чувство. Неужели я помогла? Неужели куча информации, роящейся в моей голове, оказалась кстати? Неужели я способна вот так непринужденно беседовать?

– Давай я насыплю тебе стакан сахара, о котором просила Ника, – предложила я.

– Давай!

Ника продолжала самозабвенно позировать, а мы потопали на кухню.

Кухня у меня персиковая. Маленькая. Уютная. Девчачья. На стульях лежат лоскутные подстилки с рюшами по бокам, а чайник укутан грелкой-курицей, которую я связала из желтых ниток. Весь холодильник увешан магнитами и фотографиями.

На одном фото я обнимаю высокого, мускулистого блондина.

– Ого! Кто этот красавчик? – загорелись глаза Зои.

– Мой брат Дарий. Он учится заграницей, – ответила я и горько добавила. – Все лучшие гены достались ему.

– О чём ты говоришь? – Зоя возмущенно надула свои круглые щёчки. – Вы оба как с обложки журнала!

– Ага-ага, – скептично крякнула я. – Слушай… Я бы угостила чаем, но у меня нет чашек для гостей. Извини. Ещё не купила. Да и гостей у меня пока не бывало…

– Всё нормально, – замахала руками Зоя. – За что ты извиняешься? Мы и так ворвались без предупреждения.

Зоя обошла вокруг кухни и села за стол, теребя край кружевной салфетки.

– Ты очень красиво вяжешь, – сказала она.

– Спасибо, – ответила я, пока насыпала сахар в стакан.

– Я тоже увлекаюсь рукоделием. Веду творческий кружок для маленьких детей, – сказала Зоя.

– Как мило! – я подсела за стол и протянула Зое стакан сахара.

– Спасибо.

– Тоже вяжешь? – спросила я.

– Совсем немножко. Я больше специализируюсь на изделиях из бумаги: оригами, аппликации, квиллинг, папье-маше, скрапбукинг.

– О! Я всегда мечтала заняться скрапбукингом! Оформить пару альбомов и подарить родителям, например. Но руки никак не доходят! – призналась я.

– Хочешь, дам тебе пару уроков? А ты взамен научишь меня вязать крючком? – предложила Зоя.

– По рукам! – просияла я.

Похоже, у меня наметились регулярные девчачьи посиделки! Ура-а-а!!! Нужно срочно прикупить чашки для чая.

– Эй, тихони! – вошла в кухню Ника и плюхнулась на ближайший стул. – Уже подружились? Так и знала, что вы поладите. Теперь под моим крылом будут целых два интроверта!

– Пф! – в один голос фыркнули мы с Зоей.

– Я таких классных фоток нащёлкала! – похвасталась Ника.

– В Лиловом Доме множество красивых локаций. Ты найдешь много интересного, – сказала я и принялась загибать пальцы. – Скульптуры. Башни. Лепнина. Арки. Ажурные кованые решетки, балконы и ворота.

Ника беспокойно заерзала на стуле и опустила взгляд. Её беззаботное лицо омрачилось тревогой.

– Ммм… Да-да, конечно, – пробормотала она.

– Чего потухла? – удивилась Зоя.

– Ничего.

В кухне повисла тягучая тишина. Мы с Зоей недоуменно переглянулись.

– Выкладывай! Явно что-то не так! – с нажимом потребовала Зоя у сестры.

Ника обвела нас заботливо-оценивающим взглядом. Она будто прикидывала, выдержим ли мы то, что она сейчас расскажет.

– Ладно! – выдохнула она и положила в центр кухонного стола смартфон. – Дело в том, что я уже пыталась сделать фотографии на фоне местных достопримечательностей. Но… Здесь творится какая-то чертовщина! Смотрите!

Мы дружно склонились над экраном и Ника принялась листать фотки. Чем дальше она листала, тем больше наши глаза наполнялись ледяным ужасом и первобытным, животным страхом перед неизвестностью.

На всех фотках был размытый фон! Только Ника была четкой.

Мало того! За её спиной выползали какие-то надписи огненной латынью и даже… мутные очертания лиц! Бледные, студенистые, расплывчатые образы походили на привидений. Замученные лица выплывали из темноты. Пустые глазницы и дымчатые длинные бороды… Кое-где вихрился туман. Если сощуриться, то он сгущался в форму черепа или жуткой пентаграммы с рогатой головой посередине.

Моё сердце неистово заколотилось. Пугающие картины проникали под кожу до самых костей. Ажурные решетки, скульптуры и арки – на снимках всё мутировало и принимало другую форму, чем в реальности. Будто Лиловый Дом посылал смертоносные, призрачные сигналы. Предупреждал. Или отпугивал. Пока не ясно.

Я нервно сглотнула. На лицах сестёр тоже читалась паника.

– Всё! Хватит! – воскликнула Зоя и накрыла экран ладонью.

Воцарилась замогильная тишина.

Круглые часы на стене мерно тикали. А возня Мокли в террариуме немного успокаивала.

– Наверняка этому найдётся рациональное объяснение, – прошептала я. Хотела произнести слова уверенно, но голос предательски ломался.

– Конечно! – звонко воскликнула Ника. Она напустила небрежный вид. – Какие-то оптические иллюзии. Вот и всё!

– Да-да! – подключилась Зоя. – Я слышала, что в этом доме проживали фокусники, шуты и кукловоды. Наворотили своих приколов, чтобы пугать людей. Ничего больше!

Мы натужно рассмеялись, но смех вышел обрывистым, резким, испуганным.

– Посидите ещё немножечко, – взмолилась я. – Не хочу оставаться одна.

– Без проблем!

Девчонки сбегали в свою квартиру. Они принесли чашки и коробку шоколадных конфет. Я достала из холодильника остатки вишневого пирога и заварила ароматного чая с лимоном. Хорошо посидели. Душевно.

За весёлой болтовней наши сердца окончательно потеплели и успокоились.

Чай растекся по телу приятной, согревающей волной. Я буквально расплылась по стулу, с упоением слушая смешные рассказы Ники о её блогерской жизни и рассказы Зои о проделках детишек в её кружке.

Я не хотела отпускать сестёр. А они не хотели уходить.

Мы болтали и болтали, болтали и болтали. Как только заканчивалась одна тема, за ней крючком цеплялась следующая.

За один вечер между нами сплелись теплые, уютные, бархатные связи. Такое чувство, что мы были знакомы всю жизнь, просто ненадолго разлучились, а теперь снова встретились.

Впервые я ощущала себя не изгоем, а на своём месте… Я ощущала себя нужным, правильным, уникальным звеном в кругу родных людей.

***

После ухода девчонок осталось теплое, сладкое послевкусие. На меня накатила приятная усталость от длинного разговора. В голове до сих пор вертелись отрывки рассказов и историй, сестринских споров и шутливых примирений. Эти отрывки кружились цветастыми лоскутами, собираясь в сокровищницы моей памяти.

Ника и Зоя – удивительно разные, но удивительно гармоничные. Они принимают друг друга безусловно, со всеми странностями, чудачествами и различиями. Надеюсь, я тоже стану частью этого принятия.

Я взбила подушку и легла в постельку, укутавшись в пушистое одеяло.

Не верю, что Лиловый Дом желает мне зла. Я чувствую, что именно он свёл меня с сестрами. Да, дом жутковат и полон скелетов в шкафу, но странным образом я чувствую его незримую опеку и заботу.

Я смачно зевнула. Веки отяжелели и начали слипаться в нежной полудрёме, как вдруг…

Ба-бах! За стеной раздался стук молотка и скрежет гвоздодёра. Один стук. Второй. Третий…

Мой шумный сосед справа! Я ни разу его не видела, только слышала. И это странно, ведь у нас общая стена и даже смежный балкон, разделенный кованой перегородкой.

Зато за прошедший месяц я успела «насладиться» стуком, скрежетом, лязгом и грохотом, которые раздаются в его квартире и бьют по мозгам, словно кувалдой.

Конец терпению!

Я спрыгнула с кровати и яростно заколотила по стене.

– Можно потише?! – прикрикнула я. – Тут люди пытаются заснуть!

Шорохи мигом стихли.

– Прошу прощения! – раздался голос за стеной. Очень приятный, молодой, мужской голос. – Ещё пять минуток и всё! Обещаю!

– Вам дай пять минуток, а вы целых шесть оттяпаете! – воскликнула я.

За стеной послышался смешок.

– Я только недавно заселился! – говорил через стену парень. – В квартире работы непочатый край! Все полки перекошены, ручки ржавые, а гвозди расшатанные! Я даже на балкон не могу выйти, так как дверь заклинена! И окна закрыты наглухо! Духота неимоверная!

Я вздохнула с пониманием и сочувствием. Сама проходила через такое.

– Ла-адно! Стучите сколько надо! – смилостивилась я.

– Вы безгранично добры, мадам!

– Между прочим, мадемуазель!

– Вот как? Пардон! – извинился голос как-то мягче, с заинтересованными, игривыми нотками.

Я прислонилась к стене и громко посоветовала:

– Не пытайтесь взломать замки. У этого дома женская душа. Он живет своей жизнью. Когда квартира захочет – сама откроет окна и двери балкона.

– Что?! – надломился голос за стеной.

– Просто подождите, – повторила я вполне серьёзно.

За стеной воцарилась тишина.

– Вы там грохнулись в обморок от страха? – спросила я с тревогой.

– Ничего подобного! – возмутился мужской голос. – Просто последовал вашему совету. Больше не буду выкручивать замки. Ложусь спать.

– Вот и отлично.

Я вернулась в постель и сладко потянулась, застонав от предвкушения сна. Потом перевернулась на другой бочок и опять со стоном выдохнула. Как же хорошо!

– Мадемуазель! – снова послышался голос за стеной.

– Да-да? – повернулась я на бок.

– Вы могли бы… не издавать такие соблазнительные звуки? Здесь слишком хорошая слышимость.

Я судорожно закашлялась и была готова провалиться сквозь землю. К лицу прилил стыдливый жар. Грудь обожгло позором.

Умирая от смущения, я ничего не ответила. Только зарылась с головой в одеяло и больше не высовывалась из своего убежища до утра. Надеюсь, что никогда не встречусь с соседом лицом к лицу. Иначе сгорю дотла…

Глава 3. Каменный Джонателло

Проснулась я поздно. Комнату позолотил свет солнца, а во внутреннем дворе уже звучала утренняя возня жильцов: голоса, шаги и звон ключей. Через щель балкона струился умопомрачительный аромат чужого кофе. Он щекотал ноздри, окончательно пробудив меня ото сна.

Я смахнула остатки вчерашнего позора и встала с кровати. Надела лосины и свой любимый растянутый свитер. Розовый. В красное сердечко. С воротом под самый подбородок.

– Здравствуй, новый день! Встречу тебя бодренько.

Я воодушевленно зашагала на кухню, но ударилась мизинцем о тумбочку.

– Твою ж пряжу! – ругнулась я.

На тумбочке как раз зазвонил домашний телефон. Старинный, золочёный, с выгнутой трубкой и дисковым набирателем номера.

– Алло, – сипло молвила я.

– Почему хрипишь? Ты только что проснулась? – послышался осуждающий тон мамы на другом конце провода.

Я обреченно прислонилась лбом к стене. Сейчас меня ждёт щедрая порция непрошенных нравоучений.

– А вот мы с папой уже давным-давно проснулись и даже позавтракали.

– Мам! Я съехала жить отдельно не для того, чтобы продолжать придерживаться вашего распорядка, – мягко, но настойчиво напомнила я.

– Знаю я твой «распорядок»! – фыркнула мама. – Вяжешь весь день до боли в глазах, а потом ложишься спать. Вот и весь распорядок! Ещё небось питаешься всухомятку!

– А вот и нет! – воскликнула я. Внутри нарастало раздражение. – Я нахожу в интернете интересные рецепты и каждый день готовлю что-то новое! Очень вкусно получается.

– Да ну? – в голосе мамы звучали насмешливо-снисходительные нотки.

– На прошлой неделе получилась изумительная сырная запеканка! – отчаянно защищалась я. – А ещё грибные котлеты и овощное рагу…

– Ладно-ладно, – небрежно перебила мама. – Главное, кухню не сожги!

– Ма-а-м! Это было всего один раз! И мне было семь лет!

Я принялась легонько биться лбом о стену. В принципе, разговор с мамой – это оно и есть. Ей ничего не докажешь, хоть лоб разбей.

– Мне нравится, как я готовлю, – упёрлась я. – Не зря ведь люди говорят, что двум хозяйкам невозможно ужиться на кухне. И это правда. Теперь я могу готовить по своему вкусу. Как мне вздумается и как мне хочется. Без твоего придирчивого надзора.

Мама что-то невнятно и возмущенно пробормотала, а потом повысила голос:

– Не перенапрягай глаза и не сутулься, когда вяжешь, – резко произнесла она. – А то станешь слепой и горбатой. Кто тебя такую замуж возьмёт?

– Не знаю. Может, Квазимодо? – предположила я. – Ему бы понравился Лиловый Дом. Здесь куча горгулий, чердаков и башен…

– Я с тобой серьёзно говорю! – оборвала меня мама. – Твой брат уже нашел невесту заграницей!

– Какой молодец, – пробурчала я.

– А как у тебя на личном фронте? Или надеешься на свою дурацкую тактику «Просто подождать»? – въедливо спросила мама. – Так можно и сорока лет дождаться!

Я запрокинула голову и отдалила трубку от уха. Пора заканчивать, а то снова поссоримся.

– Ш–ш–ш… – зашипела я в телефон. – Ой! Что–то связь обрывается! Ш–ш–ш…

– Дар… Дарантия! – озадаченно вопила в трубку мама.

– Ш–ш–ш… Люблю тебя! Передавай папе привет! Ш–ш–ш… На праздниках к вам заеду! Привезу вкусняшек и подарков! Ш–ш–ш…

Я положила трубку и свободно выдохнула. Как же хорошо, что я могу позволить себе жить отдельно! Положила трубку – и поток давления оборвался. Красота!

Пританцовывая, я зашла на кухню и поставила чайник.

– Э-эх. Жаль к чаю ничего вкусненького не осталось, – осознала я, глядя на пустую тарелку от вишневого пирога.

Я уныло облокотилась о стол. Сладости закончились, нужно идти в магазин. Здесь уже не сработает тактика «Просто подождать». Ведь не существует такого чуда, которое бы подсунуло мне прямо под дверь что-нибудь…

Мои размышления прервал стук в дверь. Я закопалась глубже в свитер и настороженно устремилась в коридор. Кто это может быть?

Я тихонько, на цыпочках, подошла к двери и приоткрыла. На пороге никого не было. Но оказался бумажный пакет со свежими, румяными булочками!

Над булочками лежит записка:

«Для безгранично доброй мадемуазель от Шумного Соседа.

P.S. Ваш совет сработал! Я просто подождал и рано утром окно спальни открылось само!»

Я выглянула за дверь, но соседа уже не было. Улыбнувшись, я сразу откусила хрустящий край булочки. Она ещё теплая! Пахнет ванилью и корицей.

– Какая вкуснятина! – причмокнула я и побрела обратно в кухню. На душе стало так тепло, будто его согрели лучиками солнышка. – А сосед – приятный парень! Зря я на него взъелась.

Как только высыпала булочки на стол, в дверь опять постучали. Я суетливо поправила волосы и побежала открывать.

– Проснись и пой! – бодро воскликнула Ника, ворвавшись в коридор.

За ней последовала смущенная Зоя:

– Мы тебе печенья принесли! То самое, для которого брали сахар, – она протянула мне корзинку с угощением.

– О! Проходите! – улыбнулась я и указала на кухню.

Девчонки поразительно свежи и красивы. Ника при полном макияже и с гладкой укладкой на голове. Зоя тоже прихорошилась – завила волосы и подкрасила глаза.

– Чего зажатая такая, как не родная? – щелкнула меня по носу Ника.

– Ужасно выгляжу. Ещё не умылась и не причесалась, – я закопалась в свой спасительный свитер.

– Пф-ф! Ерунда какая! Ты очаровашка! – Ника потрепала меня по щеке. – Видела бы ты МЕНЯ спросонья! Только детей пугать.

– Мы ненадолго, – предупредила Зоя. – После обеда заедет хозяйка, у которой мы снимаем квартиру. Она любит печенье, поэтому мы решили её задобрить и напечь целых три порции.

– Да-да. Ещё нам нужно прибраться в комнатах и выглядеть паиньками, – добавила Ника, картинно поправив идеальные волосы.

– Мы и есть паиньки! – настояла Зоя.

– Говори за себя, – хихикнула Ника. – Кстати, Дарантия, а сколько тебе обходиться снимать эту квартиру?

– Я не снимаю эту квартиру. Я её… купила.

– Что?! – ошарашенно воскликнули Ника с Зоей.

Зоя выронила корзинку. Печенье рассыпалось по всему столу.

– Ты крутая! – зааплодировала Ника. – Вязальный бизнес намного прибыльнее, чем я думала!

– Ну… мне повезло найти клиентов, которые ценят ручную работу, – признала я без ложной скромности. – К тому же… Я купила эту квартиру по смешной цене. Она почти вдвое дешевле всех остальных в Лиловом Доме.

– Почему? – с интересом спросили сестры.

– Из-за Джонателло, – ответила я.

– Кого? – Ника и Зоя недоуменно переглянулись.

– Пойдёмте на балкон. Покажу.

Я направилась к балконной двери, попутно рассказывая:

– Увидев объявление в газете, я даже глазам не поверила. Спросив у хозяйки причину такой дешевизны, я так и не получила внятного ответа. Она пролепетала про какого-то Джонателло. Мол, никто не может вынести его взгляда. Он отпугивает всех покупателей. Тогда я не знала, кто это. Но была ему благодарна. Лишь потом я поняла, о ком речь.

Мы вышли на балкон и прислонились к перилам.

– Джонателло – это он, – я указала на часовую башню, которая темнела напротив нас.

Девушки уставились вперёд и побледнели.

Над часами сидит каменная статуя. Это красивый мужчина с вьющимися волосами и хмурыми бровями. Мужчина задумчиво глядит вниз, подперев подбородок одной рукой. За его спиной распахнуты мраморные крылья. Мощные. Страшные. Совсем не ангельские, а скорее демонические. Перья острые, как кинжалы. Угрожающе торчат во все стороны.

Мрамор, из которого выбит Джонателло, покрыт темными пятнами времени. А руки и ноги статуи почему-то окованы цепями, древними и ржавыми.

– Какой жуткий, – поёжились сестры. Их лица осунулись, будто обе вот-вот грохнутся в обморок, словно из них выпили всю энергию.

– Нам уже пора, – попятилась назад Ника.

– Да-да. Мне как-то нехорошо, – поддержала Зоя и прижалась к сестре.

Не успела я и слова молвить, как девчонки убежали с балкона, прикрикнув:

– Позже увидимся!

– А как же чай? – вдогонку крикнула я.

Но входная дверь уже хлопнула.

Я осталась на балконе одна. Растерянная и сбитая с толку.

Закопавшись в складки своего безразмерного свитера, я снова глянула на часовую башню и погрузилась в размышления.

Похоже, Джонателло произвёл на сестёр огромное впечатление. Чудовищное и неизгладимое.

Он парализует и шокирует людей, ужасает и отталкивает всех, кроме меня. Странно, почему так? Глядя на Джонателло, я не чувствую ничего, кроме любопытства и странной печали, которая тихо ноет в сердце каждый раз, когда смотрю на его склоненную голову. Между бровями мужчины застыла глубокая, задумчивая морщина. Совсем как у меня в моменты размышлений. Мама с детства ругала меня за эту морщину…

Что в Джонателло страшного? Он красивый и загадочный. К тому же поразительно гармонирует с горгульями по углам дома, словно они – его питомцы. Каменные львы, химеры и драконы – все уставились на Джонателло, послушно ожидая зова хозяина… Или мне только кажется?

– Что? Загляделась на Джонателло? – окликнул голос снизу. Я дрогнула и очнулась.

Это старик По. Он стоит под балконом, натирает платком блестящую лысину и ждёт моего ответа.

– Вы что-то знаете о статуе? – удивленно воскликнула я, глядя вниз.

– А то! Я же старожил этого дома! – многозначительно задрал нос старик. – Хочешь, расскажу?

– Очень! Сейчас спущусь, – поторопилась я, сгорая от интереса.

– Не утруждайся! Я сам поднимусь.

– Но…

Я только рот раскрыла. Вопрос застыл на языке, не успев сформироваться в слова.

Во дела! С поразительной ловкостью старик По принялся подниматься по пожарной лестнице, как обезьянка цепляясь своей тростью за перекладины! Не прошло и минуты, как юркий дедуля перелез через перила моего балкона и сел на мраморный столбик, украшающий угол.

– Я уже не тот живчик, что был в восемьдесят. Но ещё есть порох в пороховницах, – улыбнулся старик. Вставная челюсть сверкнула белизной. – Угостишь чашечкой кофе?

– А… да… конечно, – промямлила я, до сих пор находясь под впечатлением.

Дрожащими руками я принесла единственную праздничную чашку и протянула старику. Он потянул круглым носом аромат напитка.

Дедуля довольно крякнул и достал из потайного кармана пиджака флягу, а затем плюхнул в кофе немного коньяка.

– Ни слова моей супруге! – добродушно погрозил он пальцем.

Я кивнула и картинно застегнула рот на невидимую молнию.

– Коньяк полезен для сосудов. Пью чисто из соображений здоровья, – подмигнул он. Отхлебнув чудо-напитка, старик По засиял истинным счастьем. Глубокие морщины разгладились от удовольствия. Даже помолодел лет на десять.

– Так вот, Джонателло, – начал свой рассказ старик. Я села на пол, поджав ноги и превратившись в слух. – Джонателло жил в Лиловом Доме сотни лет назад.

– Так он был реальным человеком? – ахнула я.

– Как я и ты. Из плоти и крови, – кивнул старик. – Джонателло был талантливым алхимиком. Он не выходил из своей квартиры, превратив её в настоящую лабораторию. Парень был юным гением, которому удалось совершить невероятное – соединить магию с наукой! Говорят, Джонателло научился создавать и оживлять скульптуры, а потом обратно превращать их в камень. Все эти горгульи – его рук дело!

Я шокировано разинула рот и оглянулась на многочисленные статуи чудищ, которые восседали по углам Лилового Дома. Их перепончатые, когтистые лапы намертво вцепились в кромки здания. Солнце подсвечивало спины монстров, отбрасывая вокруг жуткие, шевелящиеся, крылатые тени.

Старик По продолжил рассказ:

– Свои гениальные формулы и чертежи Джонателло записывал в дневнике, который каждую ночь прятал в секретном тайнике.

– И где этот тайник? – облизнулась я.

– Кто ж знает? – пожал плечами старик и отхлебнул глоток кофе.

– Ладно-ладно. А что случилось дальше? – заинтриговано спросила я. Любопытство кололо изнутри малюсенькими иголками.

– К сожалению, раздумья и эксперименты так захватили Джонателло, что бедный парень сошёл с ума. Рехнулся, чокнулся, ошалел. Э-эх! – хрипло вздохнул старик По. – Безумец начал экспериментировать на себе самом. Разрезал свою спину и привил себе крылья! А ещё… вживил в рот хищные клыки…

– Ужас-с-с! – с пламенным возбуждением протянула я и спряталась глубже в мягкий свитер.

– Он стал затворником. Отрёкся от друзей и родных, а невеста сама сбежала от него, – мрачно поведал старик. – Джонателло даже… пропустил похороны родной матери! Ходят легенды, что мать прокляла его, лежа на смертном одре.

– Какой кошмар! И что за проклятье?

Старик наклонился ниже и прошептал по секрету:

– Она пожелала, чтобы исследования Джонателло пожрали его душу и тело. Чтобы эксперименты, которым он посвятил жизнь, настигли его самым страшным образом. И проклятье сбылось…

– И как же? – затаила я дыхание. Сердце билось рваными толчками.

– С Джонателло приключилась магическая болезнь, – прошептал старик. – Как только он погружался в раздумья – начинал каменеть! Однажды он ушел в мысли так глубоко, что окаменел полностью! И… превратился в эту самую статую.

Старик По многозначительно кивнул в сторону часовой башни.

– Хотите сказать, – сипло прошептала я, теребя воротник. – Что внутри этой статуи… То есть… Эта статуя… И есть Джонателло?!

– Именно, – подтвердил рассказчик. – Но самое жуткое…

– Что может быть ещё жутче?! – изумилась я. Волосы встали дыбом даже на шее.

– Самое жуткое, что…

Глядя на меня, старик По умолк и переменился в лице. Его взгляд смягчился, а жуткий шепчущий тон исчез.

– Я и так тебя напугал, бедняжку. Увлёкся, – погладил он блестящую лысину. – Не бери в голову. Это лишь легенды.

– Что? Что? Что? Что самое жуткое? – захныкала я из-под свитера. – Расскажите!

– Нет, не буду, – твердо отказал старик. – Ты и так спряталась в свитере, что один нос торчит. Это всё пустые мифы. Не хочу тебя понапрасну страшить, а то бессонницей замучаешься.

Старик допил кофе и вручил мне чашку.

– До завтра! Спасибо за кофе!

Дедуля перепрыгнул через перила балкона и спустился по пожарной лестнице так же ловко, как и поднялся. А я снова осталась одна. В ещё большем замешательстве, чем прежде.

Я сидела на полу балкона, но ощущала себя воздушным шариком, подвешенным в пустоте. Невесомо. Глупо. Непонятно. Без опоры и направления.

Что старик По не договорил? Почему статую Джонателло оставили в Лиловом Доме? Кто и зачем заковал алхимика в гремучие цепи? Кому понадобилось сдерживать статую, которая и так каменная? Или же… ему суждено ожить вновь?

По моей спине побежали колючие мурашки. Ледяные. Режущие. Волнительные.

Рассказ старика, будто ключ, разомкнул мистический канал в моей душе. Совсем как после страшилок, которые в детстве слышишь у ночного костра. Теперь везде мерещатся монстры, заговоры и проклятья. Любой шорох заставляет вздрогнуть. Любой скрип уносит сердце в пятки. Любой отблеск в зеркале таит замогильный холод.

Я встала на ноги и вернулась в квартиру. Дверь на балкон закрыла резко, плотно, до щелчка. Даже задернула тяжелые бархатные шторы, но ничего не помогло.

Весь оставшийся день шёл наперекосяк. То спицу выроню, то в нитках запутаюсь, то Моклю потеряю из виду…

Но самое мерзкое, что теперь я чувствую чужое присутствие за своей спиной. Незримое. Обволакивающее. Витающее в воздухе, будто бледный призрак.

Я включила лампу и усиленно вязала до самой ночи. Рядок за рядком, рядок за рядком, рядок за рядком. В глазах уже рябило, а шея ныла от напряжения, но мирное постукивание спиц вселяло покой и уют.