Читать книгу: «Одухотворённые», страница 2
Мигранты 21 века
Желающих вытащить свой счастливый билет, странствуя за границей было немало. При первой же возможности отважные белорусы выезжали целыми группами на заработки в вожделенную Европу, среди них была и Таня. Провидение дало ей шанс попытать счастья в немецком Франкфурте. Уже по дороге туда Татьяна столкнулась с интересными фактами европейского гуманизма. Например, в берлинском экспрессе ехали наши белорусские девушки с визами в Польшу, а билеты у них были куплены прямо до Германии.
Немецкие проводники в вагонах, зная плачевное финансовое положение этих девиц, закрывали глаза на такую уловку. Они, напротив, были веселы и доброжелательны с девушками и даже не требовали от горе-пассажирок взяток! Даже если проводники догадывались, что в большинстве своём эти девушки были новоиспечёнными «жрицами любви» (а что ещё можно было делать на чужбине «без языка»? ) … это никак не оправдывало такой халатности работников транспорта. Во всяком случае, раньше Таня подобного снисхождения у себя на родине нигде не видела.
Оба образования экономическое и знахарское, неплохое знание языков – всё это позволило ей устроиться хотя бы рабочей на шоколадную фабрику. Не полных три месяца работы на конвейере в Лейпциге и попутное знахарство (немцы – тоже люди) раскрыли её личный потенциал общения с другой культурой. Скажу Вам, Татьяне там не раз пришлось как «Отче наш», повторять знакомую всем пословицу: Терпение и труд всё перетрут. Не секрет, что белорусы для немцев – «понаехавшие» гастарбайтеры, люди второго сорта. И убедить их в обратном не так – то просто. Татьяна выстояла, и теперь радовалась своей маленькой победе.
– Перестройка на немецкий лад – легко! – доказала судьбе Татьяна. Как наградой за это стал приобретённый там, в Германии, немного подержанный, но в «европейской» сборке и приличном состоянии, автомобиль «Жигули», седьмой модели. Такую машину мечтали купить все её земляки, работавшие целыми днями и собиравшие нужную сумму десятилетиями. А тут – за лето! Иванцова научилась самостоятельно решать многие жизненные задачи, с которыми она никогда раньше не сталкивалась у себя на родине.
Например, всем работникам фабрики не запрещалось выносить из цеха шоколадные изделия своим детям, а молодые и горячие немцы предлагали валюту за любовь.
Некоторые землячки соглашались на всё. Помучившись на конвейере, женщины предпочитали более лёгкий способ заработка, вместо цеха, они спешили в конторы своих вчерашних начальников. Татьяна понимала, что уважение этим ремеслом не сыщешь, отказывала даже особенно настойчивым, мол, у меня дома получше мужчина есть. Надо отдать должное, дойче вели себя прилично, никто никого силой и хитростями не принуждал. И такая свобода была всем по сердцу. К тому же, Таня много времени отдавала изучению немецкого, да ещё заинтересовалась местной культурой и историей. На конвейере работали руки, а в остальное время у Иванцовой работала голова. Такой жизненный уклад был ей роднее и приятнее, чем «кабинетные веселухи» сомнительного толка. Одним словом, Тане было в Европе хорошо. Она бы осталась там навсегда.
Многие нашли там, что искали, и практически не вылезали из Германии. Там действительно всё – для людей! Можно было совмещать работу, учёбу, развлечения, при этом получая достойные денежки… Таня была не готова, дети ждали домой – маму, а мужу нужна была – жена. Таня вернулась на родину.
Ей по – прежнему приходилось довольствоваться малым, решать свои финансовые проблемы по-другому, не выезжая за рубеж. Как только именно выглядит это «по-другому», никто не мог подсказать Татьяне… всё её окружение тоже перебивалось от зарплаты до зарплаты. Родные и близкие люди, не выезжавшие за границу, тоже мечтали о лучшей жизни, но при этом ждали, что кто-то или что-то им поможет разбогатеть на месте, в Беларуси. Это их выбор, тут единого мнения нет!
Таня столкнулась с этим, когда попыталась убедить мужа о переезде в Германию, но услышала в ответ категоричное:
– Нет!
Глава семейства Иванцовых снова не стал распыляться на объяснения, как всегда. Он только пугающе стукнул кулаком по столу и монотонно добавил:
– Мы никуда не поедем. Ты – тоже. Будешь лечить здесь… детям нужна мать! Где родИлись, там сгодИлись. Поняла? – Таня понимала, что следующим аргументом мужа будет мордобой.
– Да, поняла… – женщина опустила глаза. Всё, что творилось в её мятежной душе, скорее, была глупая женская блажь… для Влада это было однозначно! Не дав жене права голоса, он тем самым поставил все точки над «i». Таня поняла… она поняла, что свои проблемы должна решать сама… и за себя, и за детей, которым она желала не этой беспросветной жизни.
Смирение Иванцовой скорее было ритуальным, так принято, что жена во всём должна слушать мужа своего. Казалось, жизнь закружила женщину в своём патриархальном танго. Таня не хотела кровопролитья, ведь она – женщина! Предпочитала жить – танцуя… и это у неё получалось. Во всяком случае, все вокруг неё, казалось, были счастливы. А это, согласитесь, не мало!
Сама же Татьяна, не переставая, общалась на своём потаённом языке: молитвами и заговорами с Богом. И дождалась. В качестве Знака Вселенной – произошёл сногсшибательный зигзаг удачи.
Двоюродной бабушке из Ленинграда (ныне Санкт – Петербург) – фронтовичке, блокаднице понадобилась Танина помощь. Вернее, прежде она перезвонила многим другим родственникам, но никто не смог найти для неё время и силы. Отчаявшись, немощная Лидия Ефимовна кричала в трубку, что отдаст свою квартиру, если Таня позаботится о ней. Вот он – шанс! Сразу поняла Иванцова. Немедленно отправилась в Питер, первым делом подлечила старушку, а потом порешали все свои дела. Тётю Лиду привезли в её родную Беларусь. Бабушку согласилась смотреть Татьянина мама Мила, чтобы дети всей семьёй переехали в центр «Северной столицы России». Как задумали, так и сделали.
По – началу житьё в тёткиной квартире на проспекте Стачек, в знаменитом «доме – Корабле» показалось достойным, но позже стало ясно, Россия – не Европа. В конце девяностых страна изнывала от процветавшего криминала и… голода. Татьяна со временем поняла истинный смысл народной реплики – «бандитский Петербург».
Со всех сторон обнаружилось великое множество персон, желающих наказать новоявленных наследников, которые помешали прикарманить-таки ускользнувшую от них жилплощадь якобы совершенно одинокого Ветерана Второй Мировой, кем была их бабка. Иванцовы оказались там банальными гастарбайтерами, но не за достойные деньги, а за копейки. К тому же семья наших переселенцев столкнулась с тем, что в российских школах уже были непомерные поборы, которые белорусам и не снились, и ещё, и ещё… Таня убеждалась всё сильнее, что Россия – не Европа. Столкнувшись со всеобщей неприязнью в городе на Неве, Иванцовы решили срочно покинуть утопающую в ненависти Россию, чтобы вернуться назад в Беларусь.
Конечно, там по любому им будет уже тесно. Но там рядом была любящая мама Мила, а это, согласитесь, неплохая поддержка в осуществлении различных жизненных планов. Любимая мама Мила…
Родившись в глухой деревне, она умудрилась в одних брезентовых тапочках и скромном ситцевом платьице добраться до столицы, работать несколько лет препаратором в мединституте и одновременно учиться в вечерней школе. Кроме того, она ещё мыла полы в офисе – на полставки и продавала знакомым связанные своими руками кружева. Тогда же молодая и неугомонная девушка научилась шить на машинке, которой иногда разрешала пользоваться её тётя, жившая на соседней от общежития улице.
Мила упорно шла к своей цели – хотела стать врачом! Потом случилось, как всегда, это бывает, неожиданное замужество, пошли дети… о ежедневном сидении за партой и речи быть не могло. Ну, раз так, Мила пошла учиться на заочное отделение… куда брали. Сначала получила средне – специальное образование, а потом и высшее. Стала ни много – ни мало экономистом. И это несмотря на то, что её муж мог достаточно неплохо обеспечивать семью. Мила уважала себя, как человека. Она всегда повторяла:
– Надо учиться, во что бы то ни стало, надо учиться!
Тане хорошо запомнился рассказ о её рождении. Мама Мила с любовью и нежностью пересказывала то незабываемое событие памятных 60-х.
Утро нового человечка
Беременной студентке – заочнице Миле становилось все хуже и хуже… Когда два года тому назад у неё появилась дочь Верочка, все мечты о высшем образовании отдалились на неопределённый срок в будущее… И всё-таки молодая мамочка не отказалась от своей заветной мечты и продолжала по возможности учиться.
Как бы там ни было, но она поступила в университет, продолжала ездить в столицу – Минск на сессии. Это стало возможно благодаря свекрови Ольге Петровне, приехавшей из глухой деревни на благоустроенную городскую жилплощадь сына, чтобы поправить своё слабое здоровье и, заодно, помочь молодым удовлетворять свои амбиции – учиться, учиться. Она хорошо ладила с Милой, не бесила её советами и упрёками, хотя у пожилой женщины было чему поучиться, что Мила и делала с удовольствием.
Свекровь хваталась за любую работу по хозяйству, искала дешёвые продукты, готовила вкусные обеды, чистила служебную форму сына, водила двухлетнюю Верочку в садик.
Оставшись после войны молодой вдовой, красивая и статная – Ольга Петровна так и не вышла замуж. Не до любви было, да и не за кого. Всю свою жизнь она посвятила любимому сыну. Ради его благополучия помогала по хозяйству многодетной семье своей младшей сестры Марии. Ольга Петровна была очень религиозным человеком. С утра – молитва и перед сном – молитва, так и запомнилась бабушка своим внукам. Трудно судить, но, по каким-то своим соображениям… свекровь была против второго ребёнка в молодой семье сына. Жили они очень скромно, как многие тогда, лишней копейки не было, каждая крошка хлеба была, что называется, на счету…
Пожилая женщина, выросшая в семье, где было 18 детей, советовала молодым не нагружать себя любимых, учила много не горевать, больше веселиться… «Лишь бы не было войны», – часто повторяла всуе Ольга Петровна. Узнав о беременности невестки, она настойчиво уговаривала молодую женщину – избавиться от ребёнка. Миле и самой было страшно представить детей почти погодок… когда муж постоянно пропадал на службе. (Тогда у Сергея Ивановича доход был не завидный). Поразмыслив немного, она всё-таки согласилась со свекровью. И в тот же день «началось бабье колдовство» … Народные средства были простые: прогреться над жаром кирпичей, сидя на перевёрнутом табурете, а потом напиться горячего отвара вишнёвых веток.
Конечно, здоровому организму одной такой процедуры было недостаточно, пришлось бы ещё, как минимум, раза три-четыре помучиться. Наверное, всё так бы и было. Женщины не учли присутствие в квартире 2-летней Верочки. А та, в свою очередь, зорко познавала мир, глядя на суету мамы и бабушки… И вот, когда вечером после работы, на кухне Сергей – глава семейства, любимый сын и муж, доедал, как обычно, вторую миску борща, забежавшая Верочка устроила папе целое представление. Она повторила все действия женщин, достав из-под буфета кирпич. Потом, имитируя заварку чего-то, дала папе, типа попить, как мама…
Сергей пришёл в бешенство от дочкиного спектакля, ведь он всё сразу понял, не дурак был! В тот вечер досталось всем, особенно Ольге Петровне, которую родной сын чуть не выгнал с вещами на мороз… того дня он ежедневно скрупулёзно следил за здоровьем своей Милы, обещал супруге всяческую поддержку в учёбе и воспитании детей. И Мила со спокойной душой вернулась к заочной учёбе и работе в своей конторе. Ольге Петровне же оставалось – втройне молиться, так как Сергей предупредил мать, что в случае «нехорошего конца» он её не пощадит.
Время летело, срок рождения приближался. Молитвы хорошо помогали, Мила благополучно дохаживала свой срок. Сентябрь – тёплый и урожайный месяц. Это успокаивало сердце будущей мамочки. Она думала о том, что можно будет подешевле купить овощей, фруктов, орехов. Мы наварим варенья. Молочко будет вкусным. Ничего, как-нибудь справимся. Да и мои старики – родители подсобят, если понадобится…
Вот только странные сновидения посещали Милу все чаще. Дело в том, что в их многочисленном роду издавна рождались девочки с особенными способностями. Некоторых таких женщин в будущем ждала нелёгкая судьба, их называли Ведьмами и Гадалками. Все знают, что в средневековье таких «ведьм» сжигали на кострах. А позже люди толпами дожидались помощи возле их жилищ, так как они врачевали и помогали другим. Так вот, сны вещали Миле о рождении именно такой девочки, и это было большой радостью для неё. Хотелось кому-то передать свои родовые способности, да и лишний доктор в семье не помешает… а если нет, то всё равно хорошо, вот и будут – две сестры, две подружки. Тем более и имя уже есть!
Когда-то в Минске Миле пришлось увидеть оперу П. И. Чайковского «Евгений Онегин» – лирическая, камерная, в 3-х актах… незабываемое зрелище, шедевр сценического искусства! Именно тогда Божественное соло героини оперы Татьяны заставило задуматься юную девушку… Из оперы было понятно, что Татьяна была очень скромной, боязливой, задумчивой девушкой. Она часто сиживала у окна, любуясь печальной русской природой. В детстве героиня оперы Татьяна не играла в куклы и не веселилась с другими детьми. Больше всего ей нравилось, гуляя одной по лесу, беседовать с тонкоствольными рябинками, берёзками и клёнами. Кроме этого, красавица Татьяна верила преданьям, гаданьям и предсказанием луны. Больше всего импонировало то, что Татьяна была умной, волевой, решительной девушкой с нежным сердцем. Очень было печально, когда герой оперы Онегин отверг её пламенную любовь… не комильфо, почти как в жизни!
Мила плакала и восхищалась великолепной музыкой, костюмами и игрой актёров. Браво! Образ Татьяны глубоко запал в сердце Милы. Казалось, что сам А. С. Пушкин был влюблён в свою героиню, когда воспевал её достоинства и совершенства… С тех пор имя Татьяна было для Милы особенным, самым красивым в мире… А платьица для дочек Мила обязательно будет с любовью шить сама на своей новой швейной машинке. Сестрички смогут донашивать одежду друг за другом, это было важно, когда хотелось скопить денежек на машину.
К тому же любвеобильный Сергей, не пропускавший случая поволочиться за какой-нибудь случайной красавицей, да со своим круглосуточным служебным долгом, мало годился в надёжные помощники и друзья, А ещё одна девочка по любому материнскому сердцу ближе и роднее…
Наступил праздник школьников – День Знаний – 1 сентября. Дети пошли в школу, а Мила засобиралась в роддом. Звонить в «Скорую», чтобы вовремя забрали в родильное отделение, было бесполезно, в их небольшом городке – по бездорожью машина никак не могла прийти вовремя. Поэтому, при первых же признаках надвигающихся родов, было решено добираться в больницу – своим ходом. Вечером Сергей пришёл с работы пораньше. Оставив Верочку на бабушку, супруги – рука об руку – ушли по осенней распутице, за три квартала – в больницу.
Низ живота нестерпимо болел и тянул вниз. После тёплого сентябрьского дождя грязь прилипала к ногам, но в небе Мила увидела семицветную радугу. Какое чудо! Радуга в сентябре – явление редкое. Женщина отвлеклась от своих проблем, воскликнула:
– Радуга, какая красивая, это к счастью! Значит, всё-таки будет Танечка. Я точно знаю, – глаза её блестели от восторга и радостного волнения.
Когда-то Таней Мила хотела назвать свою первую дочку, но Сергей настоял на своём выборе, и назвали дочку так, как хотел он – Верой. Верой так Верой, это правильно, тем более там было очевидно, что девочка была – вся в папу! Вряд ли бы ей подошло имя Татьяна. А теперь, похоже, сбудется давняя мечта. Да, теперь точно будет Татьяна! Поймав задумчивый взгляд жены, Сергей, сочувственно, но по-мужски деловито и уверенно прошептал будущей мамочке на ушко:
– Все будет хорошо!
Милу положили в палату, после осмотра заключили, что ей можно ещё поспать до утра, на всякий случай вкололи снотворное. Раннее утро разразилось мощными схватками, Мила только успевала заплетать вновь расплетающиеся от метаний по койке длинные косы… Вместе с роженицей по стенам, залитой светом, палаты метались солнечные зайчики. Так что можно сказать, что Татьяна появилась на свет в лучах золотого рассвета.
Лошадь в конке
Бесконечно плакал дождями холодный ноябрь. В бухгалтерском отделе городского коммерческого банка – уже в 8—00 утра все были на своих рабочих местах. Среди всех выделялась красивая и статная 38-летняя блондинка Таня – заместитель главного бухгалтера, всегда в модном деловом костюме и с улыбкой на лице, несмотря ни на что. Сотрудники банка восхищались её работоспособностью и безмерным терпением, но всему есть предел… Она только что сделала разборку входящих документов и сразу же поняла – там царит хаос. Её слегка припудренное личико охватили уныние и печаль. Опять новоиспечённая секретарша Ксюша давно туда не заглядывала, хотя, конечно же, разборка почты входила в её непосредственные обязанности.
– Да здесь, похоже, «конь не валялся», полно просроченной корреспонденции!.. Что же теперь будет? Это не может оставаться безнаказанным! Как думаешь, Галь? – возмутилась Таня, обращаясь к подчинённой, сидящей справа, – Что там слышно актуального из биографии нашей новенькой секретарши?
Поскольку Галина была несколько моложе и любознательнее своего шефа, то не преминула блеснуть перед той последними банковскими сплетнями:
– Так мы про неё уже всё вычислили. Оказывается, она двоюродная сестра нашего соучредителя, очередная пассия главного… молодая, шустрая… и, говорят, быстро одевается (хе-хе).
– Так, так… – Подтвердилась прятавшаяся далеко в глубине души догадка, – теперь понятно, почему новая секретарша не хочет и не будет хорошо работать… да, уж как-то вызывающе она с самого начала себя повела… теперь всё ясно, как Божий день, её обязанности выполнять придётся всем остальным «рабочим лошадкам» в их небольшом коллективе, – Таня возмущённо перебирала мысли в своей голове. А вслух она только заметила:
– Так хочется, наконец, начать войну со всем этим форменным бор-де—лем!
Кроме сексуального объекта барских утех, бездельницы Ксюши, в банке была ещё одна удивительная персона – Серый Кардинал – главбух Роза Львовна, которая под тяжестью финансовых грехов, по всей видимости, обросла таким количеством всевозможных диагнозов, что почти не появлялась на рабочем месте. Она постоянно то оформляла больничные листы, то догуливала свой канувший в Лету мифические отпуск. При этом только одно упоминание имени Розы Львовны приводило в трепет служащих банка, они и боялись, и боготворили свою царицу, которая единолично вершила их судьбы, увольняла и брала на работу, несмотря на то что в банке, как везде, был отдел кадров.
Она бесцеремонно хамила своим подчинённым и плела интриги против неугодных ей клерков. В банке Розе Львовне позволено было всё. А её неповторимая подпись в прямом смысле для всех была – золотой! Ходили слухи, что даже сам господин президент очень уважал её подпись… В свою очередь, директор банка упорно не замечал её постоянного отсутствия на рабочем месте. Это было возможно, потому что всю работу за двоих безропотно тащила на себе заместитель главбуха Таня. Конечно, будучи не глупой женщиной она понимала, почему её взяли на эту должность. В этом был тонкий финансовый расчёт.
Порочный теневой круг банковских воротил нуждался в таком ярком, красивом, элегантном, кристально честном, быстро входящем в доверие клиентов работнике. Будучи на переднем краю банковского дела, Татьяна, можно сказать, была лицом компании, но все конференции, рауты и совещания «в верхах» почему-то посещала сама «вечно больная» Роза Львовна. Однажды на приёме у директора Таня возмущённо поинтересовалась, почему на предстоящее совещание главных бухгалтеров опять едет не она… Явная отговорка босса её убила наповал:
– Татьяна Сергеевна, ваша легкомысленная улыбка там никому не понравится. Ваша красота- враг ваш.
– Другими словами, Вы сомневаетесь в моей компетентности. Так что ли? – женщина явно отстаивала свои права, но загнанный в угол босс откровенно пояснил:
– Там будут все старые знакомые Розы Львовны, а кто Вы такая? Задаёте слишком много ненужных вопросов. В общем, идите и работайте, у вас много работы! Вы ещё молодая, у вас мало опыта, ступайте в свой кабинет, вас ждут клиенты, вот там и показывайте свою компетенцию. Я сомневаюсь, что не найду недочётов, если сейчас же пройду к вам в кабинет, – пригрозил директор на всякий случай строптивой подчинённой.
– Простите, я ухожу, – получив очередной плевок в своё молодое красивое лицо, женщина ещё раз убедилась, что скорее всего, не имея доступа в порочный круг, она не может в полной мере быть полезной на таинственных сборищах в верхах. Туда нужен особый доступ, получив который, придётся вертеться, даже сидя на больничном, подобно Розе Львовне. Татьяне стало страшно, это же чистый криминал… Действительно, кто она? – рабочая лошадка, Лошадь в конке.
Уж лучше так! На сколько же её хватит, работать – за двоих, получать по шапке – за всех, а денежное вознаграждение – на одну? У Татьяны, как всегда, было много вопросов и ни одного ответа. Дунув на нависшую со лба чёлку, поправив причёску, Таня вместе с тем смахнула неприятные воспоминания. Она очень хотела справедливости и прозрачности в работе, ведь деньги любят счёт! Они ниоткуда не возникают сами по себе, их нужно заработать! – была уверена Таня. Но чем больше она вникала в банковские дела, тем яснее становилась картина появления денег из воздуха… с этим надо было либо смириться, либо бороться.
– А начнёшь воевать, так и работу и кредиты потеряешь, нам лучше сидеть и помалкивать, – осторожно охладила пыл Татьяны коллега.
– Всю жизнь молчать что ли? У меня нет кредитов, я не сплю с шефом, так может это и есть мой шанс отстоять нашу демократию, сломав-таки все старые стереотипы вседозволенности разнузданного начальства, – в сердцах выпалила Таня.
Резкий звонок служебного телефона прервал горячий разговор и заставил поднять трубочку:
– Добрый день. Заместитель главного бухгалтера Татьяна Сергеевна Вас слушает, – привычно прозвучал голос клерка.
– А… вот вы – то мне и нужны, мамаша, – злорадно как-то ответили Татьяне из трубки.
Женщина насторожилась:
– Если можно, представьтесь, пожалуйста, – она постаралась уточнить это предельно спокойным голосом, как полагается в диалоге, где-то на ноте «до».
– Конечно, не узнаёте, редко у нас бываете… я, классный руководитель вашего сына Лариса Дмитриевна. Сегодня Вы нам очень нужны. В школе будет внеплановое родительское собрание по поводу отчисления учеников из школы. Ваш сын тоже отличился, так что прошу Вас присутствовать обязательно.
– Интересно, что же такого может натворить ребёнок, чтобы педагоги – с высшим образованием – опустили руки и вышвыривали детей из школы, как кутят из сарая, – инстинктивно стала защищаться Таня.
– Можете возмущаться сколько угодно, Вам это уже не поможет! А сынок ваш – бездарь, это подтвердят и другие педагоги. Как, впрочем, и ваша дочка… не далеко от братца ушла!
– Я буду с вами спорить, – оборвала агрессивную тираду так называемого учителя Татьяна, – а пока мне надо работать, до свидания!
– Вот-вот, Татьяна Сергеевна, у Вас всегда работа на первом месте, а дети на 16 – ом!.. Вы, вы… просто, не мать, а мачеха какая-то. У Вас на уме одни деньги, – не унималась Лариса Дмитриевна.
После тяжёлого вздоха Таня, взяв себя в руки, вдруг тихо ответила:
– Я приду и мы с вами поговорим вечером. Извините, мне надо работать.
– А я что, по-вашему, не работаю… только и занималась всю свою жизнь, что тратила свою молодость и красоту на ваших кровососов… Это же нЕлюди! – продолжала провоцировать педагог.
– Конечно же, не люди… это ещё только дети, а людей из них предстоит сделать нам с вами. Если вам невмоготу работать с детьми, то возможно, стоило бы подыскать другую работу, – уже с приличной толикой юмора пыталась угомонить учителя Таня.
Но противный визг в трубке всё не прекращался:
– Вот так всегда, все заняты по своим банкам, у всех большие зарплаты… а я должна тут – за копейки – сидеть с кучей ваших бездарей… даже спокойно поговорить не с кем… гхы-гхы-гхы, – перешла на плач горе-наставница. Наверное, надеялась, что родительница вечером принесёт часть своего дохода ей, дорогому учителю!
– Успокойтесь, пожалуйста. Я обещаю сегодня прийти на собрание в школу. А сейчас я просто обязана работать и считать те самые большие деньги, до свидания! – положила трубку Таня.
– Что там? Школа опять? – общее больное место, – участливо произнесла Галя, – У меня та же картина! Приходиться доверять своих кровинушек неизвестно кому, психически и физически больным людям, еле дышащим пенсионерам, потому что за такие подачки от государства ни один нормальный учитель работать в школе не будет… Героический труд учителей нивелировали до уровня поломоек в хороших фирмах. Бедные наши дети…
– Да, это факт нашей нелепой современности, деньги у того, кто их делает, а учителя – на остаточном принципе, – добавила Таня – несчастная мать двух здоровых, красивых подростков, предоставленных волей судьбы самим себе.
Весь обед – ушёл на исправление Ксюшиной недоработки, разборку залежалых в папке документов, в числе которых было несколько очень важных распоряжений директора банка по продажам валютных ресурсов. А это значит, что несостоявшаяся вовремя подобная сделка стоила для банка больших убытков. Теперь за это должен быть кто-то наказан. Если не Ксюша, то, скорее всего, её непосредственный начальник – сама Таня…
Недолго думая, она схватила папку и решительным шагом направилась в кабинет директора банка. Он только что вернулся после обеда в сопровождении розовощёкой секретарши Ксюши и, вполне довольный обедом (и девушкой, по-видимому), закуривал в своём уютном кабинете.
– К вам можно, Виктор Иосифович?
– О нет, если только что-то очень важное, – пробормотал круглый, лысеющий директор, по-видимому, всё ещё витающий в облаках сексуальных побед.
– Важнее не бывает, на кону ваши деньги, – решительно ответила Таня и незамедлительно вошла в кабинет, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Да что там у вас ещё приключилось? Где тонко, там и рвётся… Татьяна Сергеевна, вам надо быть по строже с вашими подчинёнными. Совсем разболтались они у вас, а денежки хотят получать большие, так не бывает! – игриво забарабанил по столу и заёрзал перед красивой женщиной Виктор Иосифович.
– Это касается не столько моих работников, сколько – наших с вами. Не работает Ксюша, а наказаны будут все. В папке не разобраны документы за последние три дня, там оказались просроченными два ваших распоряжения по продажам валюты.
– Стоп. Как это оказались просроченными? Вы себя слышите? Вы это почему допустили? Какая-то Ксюша не разобрала папку… а где были вы? То-то же! Так Кто, по-вашему, виноват? – сорвался на скрипучий, режущий уши, бас начальник. Потребовалась буквально секунда, чтобы в его сверкающих от злобы глазах нарисовался виновник всей этой трагедии – именно вы, Татьяна Сергеевна, вы должны были проверить все документы за Ксюшей и вечером сделать продажу. Почему Вы допустили убытки банка? – не сомневаясь в своей правоте, откинулся в кресле директор.
Таня стойко выкладывала свои аргументы:
– Но я не кредитный отдел… и секретарша у нас не практикант, а полноценный банковский работник, между прочим. Согласно трудовому договору, она сама должна добросовестно выполнять свои не сложные, к слову сказать, обязанности.
– Никаких дискуссий! Иначе немедленно вылетите на улицу… а там, сами знаете, таких как вы огромные очереди… вы тут у меня все будете за тарелку супа вкалывать! Раз проморгали своевременную продажу ресурсов, разницу в доходе сниму с вашей зарплаты. Не сомневайтесь!.. Вы свободны. И не ходите тут больше – по пустякам! – сказал, отрезал.
Таня вышла из кабинета. Вот это шоковая терапия! В свой кабинет Таня вернулась с омерзительным чувством, как оскорблённый профессионал, руководитель и просто красивая женщина… Коллега Галина только долила масла в огонь:
– А что ты хотела – в свои 38? Видишь, как конкурентки – в 20… атакуют. А мы уже со своим опытом – просто тягловые лошадки… сама знаешь – лошади в конке… и дома на нас ездят, и тут ножки свешивают… вот такая в Беларуси демократия, это тебе не Европа!
– А ты что там была? Можешь сравнивать? – скорее машинально зацепила коллегу Татьяна.
– Нет, конечно. У меня там – никого нет. Соседка как-то письмо из американского Лос-Анджелеса прочитала. Её 40-летняя подруга эмигрировала с детьми – школьниками… и сама успела карьеру сделать, и детей – на ноги поднять… прижились, всё у них хорошо… так что картина называется: Завидуйте молча… Тут – вам не Лос-Анджелес… больше походит на Лас – Вегас: скачут на перегонки одни, а дерби получают совсем другие.
– Всё, тихо, вытрем слюни зависти и будем работать, – женщины склонились над бесконечными цифрами, цифрами…
Надо отметить, что Танина способность к самоанализу и навыками регулирования собственными энергиями помогли ей не только получить одно из высоких и самых оплачиваемых мест в коммерческом банке, но вместе с тем она научилась всецело доверять своей интуиции. Настойчивый интерес к духовности, общей философии жизни в течение всех последних лет научил её взвешивать целесообразность любых поступков на собственных весах. На главной чаше этих невидимых весов всегда присутствовали – правда, любовь, достоинство, честность и порядочность. Она ждала таких же человеческих поступков от других, но не находила.
Её, Богом данная, красота и яркая внешность были обманчивы и провокационны для коллег мужского пола… «птичка высокого полёта» – так называли её в дружеском кругу банка. Татьяна никогда не роняла своей чести, как бы там ни было. Сложно быть «белой вороной» в смердящей среде низких нравственных установок и алчных амбиций.
Наступил конец рабочего дня. В основном все служащие банка, как по команде, разбежались. Сменилась охрана. Где-то совсем рядом неуместно звучал заразительный смех похотливой секретарши Ксюши. Таня, измотанная за день, боясь взглянуть на часы, продолжала заниматься покупкой и продажей валютных ресурсов… Казалось, что нет конца и края этим бесконечным телефонным переговорам! Часам к семи вечера все продажи были завершены. Время бежать и ей на автобус. Семейный автомобиль немецкой марки был в угоне почти месяц. Денег на то, чтобы выкупить его у жуликов тоже пока не было. Всей заработной платы Татьяны хватало только на скромные ежедневные нужды их большой семьи, включая больного мужа, и троих подростков, причём суммы на оплату обучения и счетов за услуги – росли слишком заметно. Она повышала свою планку заработка ежемесячно, но запросы социума росли ещё быстрее.
