Читать книгу: «Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 1», страница 10

Либеральный кабинет Столыпина

Не щадя даже верховной власти, о. Илиодор тем более не скупился на обличения по адресу правительства и особенно его главы:

«Первый-то министр, самый Столыпин Петр, называет верных детей погромщиками. Крестьян он собирается забросать прокламациями, а если они и тогда будут смиренно заявлять о земельной нужде, то он собирается их расстреливать! Ах, как это делать легко, привлекательно. Ах, Столыпин, Столыпин, Петр Аркадьевич, да ты сначала накорми, напои крестьян, научи, как свой клочок земли с пользой обрабатывать, ты повыгонь из них развратителей, демократов, социалистов, безбожников, а потом увидишь, что их не за что расстреливать: они почти все смиренны, кротки, верующи. Придет ведь время дать ответ пред судом народным, судом Божиим! Хорошо говорить тебе, когда у тебя 10.000 десятин земли: семь родовых, да три приобретенных, или наоборот, – хорошо не запомнил, как о том в одной книжечке написано».

О. Илиодор открыто называл Столыпина изменником за его нежелание поддерживать «Союз русского народа» и попытки наладить отношения с левыми. Главная претензия заключалась в том, что правительство на черносотенцев «косо смотрит». Открыто примкнуть боится, иногда «приласкивает». «Но все-таки общее впечатление получается то, что черный миллион – враг правительству, и последнее не упускает из виду, чтобы по временам бросить косой взгляд на черносотенцев, а подчас и дать хорошего пинка». Особенно раздражали о. Илиодора вышеупомянутое обвинение в организации погромов: «Нас-то, нас, желающих мира своей обесславленной родине, министры считают погромщиками!» и запрет патриотических манифестаций: «Да откуда такой порядок пошел? Кто его выдумал? Без сомнения, он – порождение не русского ума, а какого-либо жидовского. Ведь это есть не что иное как то, что в православном русском государстве, находящемся под скипетром самодержавного Императора, нужно испрашивать позволения любить этого Императора и веровать по-православному. … Что за порождение тупого ума и изменнического сердца!».

Будучи совершенным младенцем в юридических вопросах, о. Илиодор нападал на правительство и за его стремление твердо придерживаться законности. Ради «преступной, предательской закономерности», писал священник, министры «забыли свое человеческое достоинство и обратились в холопов хулиганов и разного тюремного сброда». Слишком часто прислушиваясь к голосу либералов, власти продолжают «вилять хвостом и служить и нашим и вашим».

Заявление Столыпина о том, что военно-полевые суды будут применяться лишь в самых исключительных случаях, вызвало новый поток нападок на его голову со стороны о. Илиодора: «Если прямо говорить, то нужно признать, что Столыпин открывает свои карты и открыто становится в ряды врагов Русского народа. Напрасно он сказал громкие слова: "не запугаете"! … Если бы Столыпин, действительно, не боялся крамольников, то он не стал бы слушать их безумных, преступных, оскорбительных речей и немедленно сказал бы кому следует, что нужно сказать зазнавшимся и завравшимся злодеям: "вон отсюда!" и… вздернуть их на виселицу. … Но да будет ведомо господину Столыпину, что Русский Православный народ только посмеется над его словами "не запугаете", когда настанет время, а это время наступит скоро…».

Изменниками о. Илиодор считал и других министров, «всех почти»: министров народного просвещения и военного, допускавших проникновение евреев соответственно в школу и в армию, министра юстиции и обер-прокурора. В вину последнему вменялось гонение на самого о. Илиодора, «стоящего за исконные Русские начала», а следовательно как бы и вообще на эти начала.

Словом, о. Илиодор видел в членах столыпинского кабинета своих политических антагонистов, не имеющих «ни любви к Родине, ни Веры в Бога» и смеющихся «сатанинским надменным хохотом» над народным плачем и деятельностью «Союза русского народа». Правительство, ни много ни мало, «желает погубить Православную Русь!».. Поэтому следовало добиться его отставки: «Дальше с настоящим кадетским, крамольным, трусливым, малодушным Правительством жить, а тем более мириться нет никакой возможности. … Нет, все говорит за то, что настала пора покончить все политические счеты с нынешним столыпинским министерством и спасать Родину, Церковь и Трон Самодержца Великого самому народу!».

«Союз русского народа»

Лучшей формой народной самоорганизации о. Илиодор считал «Союз русского народа»: «Благословенна ты, черная сотня; благословенны дети твои, потомки твои! Благословенна ты за то, что ты в это смутное и тяжелое время, когда люди устремились за сатаной с дикими криками "хлеба, воли, крови нам!!!", всем благовествуешь Царства Божия, мира, торжества Веры Святой и благоденствия Царя Самодержавного и многострадального народа Русского!».

Однако даже в рядах этой «святой рати» о. Илиодор обнаружил изменников. Особенно его огорчали руководители «могучей патриотической» партии – «люди случайные, попавшие в нее по ошибке, по недоразумению», которые «стали под священное знамя за Веру, Царя и Отечество, побуждаемые корыстными целями». Будучи состоятельными людьми, они стоят за самодержавную власть лишь потому, что она декларирует неприкосновенность частной собственности. «Я не мог вынести, – вспоминал он, – что видел под этим знаменем людей, которые, представляя мои собственные идеи, думали только о своих шкурах – аристократы об аристократических прерогативах, землевладельцы о земельной монополии и т. д.». Такие лица, говорил он, «губят это "святое дело"».

Укорял он не только состоятельных людей. По мнению о. Илиодора, некоторые крестьяне и рабочие примкнули к Союзу «из малодушия, боясь Бога, но если безбожники пообещают им хороший кусок, то они пойдут осквернять святыни». К притворным союзникам священник обращался со следующими суровыми словами: «Уйдите, уйдите, обманщики; вы, действительно, недостойны стоять в рядах этой священной рати; ради вас враги клевещут на нее… Уйдите, уйдите!».

Да и вообще направление, которое придали деятельности Союза его руководители, о. Илиодору было не по душе: «Как это ни горько, а должно сознаться, что черная сотня, желая освободиться от ненавистной бюрократии, залазит на посмешище врагам в бюрократическую скорлупу, будку и боится показать оттуда свой нос, страшась революционного холода. Ведь посмотрите сами, сколько у нас употреблено усилий на учреждение разных "управ, подправ, переправ, заправ", а воз, с великой скорбью должно сознаться, стоит на месте».

Народ и помещики

Демократичность взглядов о. Илиодора особенно хорошо заметна в его симпатиях к неимущим классам населения. «Родной мой многострадальный народ», «Бедный ты мой народ! Бедный страдалец, мой родной!», «мой родной страдалец» – эти выражения в риторике о. Илиодора прочно закреплены за русским народом, к которому он неизменно относится с родственным чувством. «Вечная тебе память, брат мой, мученик-крестьянин!» – пишет он о солдате, погибшем при очередной экспроприации.

Напротив, помещиков и интеллигенцию о. Илиодор недолюбливал. А.А.Столыпин даже утверждал, что «все образованные сословия без различия партий и направлений отмежевывались им во враждебный лагерь». Однако лично знакомый с иеромонахом кн.М.Н.Волконский оспаривал это мнение, указывая, что о. Илиодор не отделял дворянство, купечество и мещанство от народа и выступал только против революционной интеллигенции, отделившейся от народа.

Действительно, поначалу о. Илиодор, нуждавшийся в денежных средствах для поддержки своих проектов, старался воздерживаться от резких высказываний по адресу богачей, но позже, в Царицыне, отчаявшись дождаться от местного купечества финансовой поддержки, перешел к его безусловному обличению. Нередко противопоставлял простонародье, усердно посещавшее храм, богачам и интеллигенции, которые предпочитают посвящать досуг увеселениям и не слушают призывов к покаянию. В одной проповеди (10.X.1910) он угрожал фабрикантам народной местью: «озверелые люди бросятся на вас и распорют ваши животы и растащат ваши богатства», оговариваясь, что угрожает по любви, для предостережения.

Аграрный вопрос

Совершенно социалистических взглядов о. Илиодор придерживался в аграрном вопросе, будучи сторонником принудительного отчуждения частновладельческих земель. Обращаясь к Императору, священник писал: «Собственность земельная неприкосновенна для шайки разбойников, которые заседали 72 дня в Таврическом дворце, но для Тебя, Государь Великий, нет ничего из земного неприкосновенного. … И теперь Ты, Неограниченный, можешь взять без обиды за богатство Твоей казны землю, сколько такой потребуется, у имущих ее и дать верным Твоим крестьянам. Просим этого у Тебя как милости». Полумер – разрушение общины, переход на хуторские формы владения – о. Илиодор находил недостаточными: «Крестьянам – безземельным и малоземельным – надо дать землю. Без нее и ваш хутор, и ваша община бесполезны для них».

Однако со временем его аграрная программа поправела, и в июле 1907 г., беседуя с крестьянами-подводчиками в местечке Полонном, священник уже излагал им излюбленные доводы противников принудительного отчуждения: «Я им начал говорить, что в одной земле счастья не найдешь. Сегодня землю поделят, чрез десять лет опять нужно делить и так далее, как как примерно родится ежегодно людей 1000 человек, а умирает только 700.

Значит, придет такое время, когда нечего делить будет. Поэтому нужно подумать о других способах добывать себе честным путем кусок хлеба».

С другой стороны о. Илиодор призывал помещиков добровольно поделиться землей с крестьянами: «Горе вам, помещики, ибо вы живете вовсе не так, как заповедал Иисус Христос: продай имение и раздай нищим…". Почему вы, зная, что народу нужна земля, не отдаете свои земельные поместья ему? Почему у всех вас этой самой земли сотни, десятки тысяч десятин, а у бедных голодных мужиков хлеб не на чем сеять? Разве так нужно жить по Евангелию? Разве в такой жизни заключается смысл христианства?.. Отдайте вашу землю (она не ваша, а Божья) неимущим, иначе вы все погибнете…».

Инородческий вопрос

В инородческом вопросе о. Илиодор неизменно придерживался лозунга «Россия для Русских!»: «Пока мы живы, в России должен царствовать русский дух, должно Русью пахнуть!». Священник отстаивал права коренного населения, ссылаясь на слова Спасителя «Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам!».

Но в «забитой и закабаленной инородчеству России», по мнению о. Илиодора, это правило не соблюдалось. «…у нас в России так и ведется, что все богатство находится в руках жидов, поляков и немцев; эти люди хитрые, они обманут и проведут русского человека, а русский человек только разинет рот, почешет затылок и скажет: "не мое дело, моя хата с краю, я ничего не знаю", а жиды и поляки друг за друга стоят». «Я ночей не сплю, – писал иеромонах, – я до смерти мучаюсь, что мой родной страдалец остается [нрзб] и голодным, а пришельцы жиды, поляки, немцы, французы и прочие – благоденствуют».

Присутствие немцев на государственной службе о. Илиодор считал недопустимым: «Ах, неужели у тебя, матушка-святая Русь, нет своих детей, способных служить Царю?». Даже фамилию министра народного просвещения Кауфмана называл «скверной». Обвинял немцев-чиновников в том, что они будто бы «ненавидят, презирают Русский, Православный народ, считают его варваром и разбойником, грубым, невежественным и суевером». Призывал Императора заменить всех таких инородцев русскими.

Но больше всего о. Илиодор негодовал по адресу иудеев. «Евреев я ненавидел всеми фибрами души, – вспоминал Сергей Труфанов. – В еврее я видел только потомков иудейских священников, которые, преследуя свои мелкие личные интересы, приговорили к смерти величайшего Еврея из когда-либо живших. О еврейском ученом, еврейском художнике, еврейском писателе и еврейском изобретателе я ничего не знал. Все, чему меня научили о евреях, сводилось к следующему: еврей пьет человеческую кровь, еврей считает благочестивым делом убить христианина, антихрист произойдет из еврейского племени, еврей проклят Богом, еврей – источник всего мирового зла. Поэтому моя ненависть к евреям основывалась исключительно на религиозном фанатизме. Еврея в личной жизни я не знал, и впервые я повстречал евреев здесь, в Америке».

Действительно, как и у многих монархистов, его антисемитизм опирался на религиозную почву. В одной из статей о. Илиодор привел огромную цитату из Ветхого Завета (Лев.26, Второзак.28) с обещаниями кар еврейскому народу, утверждая, что ныне все это сбылось: «Теперь вы рассеяны по всей земле. Над вами все смеются, издеваются; вас гонят, имя "жид" стало обозначением чего-то мерзкого и отвратительного. Есть ли грех на тех людях-христианах, которые так к вам относятся? – Нет, скажу я прямо. Почему? – Потому что тот, кто вас гонит, исполняет только Волю Божию о вас». Напротив, потворствовать евреям – значит «идти против Бога, проклявшего их и определившего рассеять их по всей земле, чтобы над ними смеялись, гнали их».

О. Илиодор отлично видел и роль евреев в тех несчастьях, которые в его дни выпали на долю «родного страдальца». Во-первых, роль нравственную: «Избавь нас от проклятого Богом племени – евреев, ибо они главные виновники наших бедствий: они унизили и осмеяли нашу православную веру, вытравили из души многих русских людей любовь к Тебе и довели нашу родину до неслыханного позора!». По мнению о. Илиодора, евреи распространяли безбожие, чтобы подготовить почву для пришествия антихриста, который родится «от девки жидовки из рода Израильского».

Во-вторых, роль экономическую: «Ваши предки, уходя из неволи, обокрали своих притеснителей-египтян, а вы уже и теперь дочиста обобрали Русский народ, вы высосали из него последнюю кровь, последние соки, вы отняли у него кусок хлеба и пустили крестьянина-землероба с сумой по миру!.. Вот какие вы обидчики, вот какие вы кровопийцы, вот как вы поступили с народом, вас приютившим!..». А главное – в организации всероссийской смуты: «…вся революция кровавая, которую вы начали, вы продолжаете, вы и намерены продолжить, добиваясь какого-то равноправия!». Словом, «жиды – главные враги православной веры, самодержавного царя и многострадального русского народа».

Как уже говорилось, наилучшим решением еврейского вопроса о.о. Илиодор и Виталий считали изгнание «проклятого Богом племени» из пределов Российской Империи.

– Но неужели вы, действительно, так ненавидите евреев, что хотели бы передушить их? – спросил о. Илиодора один газетный сотрудник.

– И жидов, и всех иже с ними! Ха-ха-ха… Передушить – нет, но я был бы рад, если бы они куда-нибудь провалились.

Позже о. Илиодор, обращаясь к «народу израильскому», подытожил свою тактику в отношении него так: «На тебя я всех больше нападал; поверь мне: крови твоей я никогда не хотел, но людей против тебя настраивал».

Относительно далекого будущего о. Илиодор придерживался самых оптимистических представлений: «И вас так в конце века стеснят, что вы, наконец-то, обратитесь ко Христу. Об этом обращении говорит и св.апостол Павел, именно в послании к Римлянам он утверждает, что остаток Израиля спасется. Дай Господи! Только сейчас-то оставьте нас и наше исстрадавшееся Отечество в покое и уйдите от нас!..».

Любопытно, что в Ярославле о. Илиодору довелось стать восприемником крестившегося еврея, некоего Гершки Зеликова, прибывшего из Петербурга. Иеромонах согласился на это лишь по настоянию старшего собрата, прот.Феодора Успенского, говорившего: «Вы человек молодой, неопытный, ничего не знаете, нужно положиться на благодать Божию». О. Илиодор согласился, кое-как вытерпев даже попытку крестника отказаться от погружения в холодную воду. Однако следующий подобный эпизод кончился скандалом: на предложение собрата Зеликова: «пойдем на Волгу, я три раза окунусь в прорубь, вы мне дадите записочку, что я крещен», – иеромонах ответил возгласом: «Вон из моей кельи, жидовин поганый!».

С возвращением в центральную Россию из риторики о. Илиодора стали исчезать чисто антисемитские выпады. Во-первых, вдали от черты оседлости они утратили актуальность. Во-вторых, он понял, что они могут быть истолкованы как призывы к погрому. Иеромонах перешел от борьбы с народностью к борьбе с враждебной идеологией, объединяя «жидов и русских дураков-безбожников». В этом смысле он говорил, что признает в России только две национальности – «русские православные люди, – это те, которые верят в Бога, чтут священников и признают Царя самодержавного, – и жиды, – все те, кто не верит в Бога, порицает духовенство и не признает Царя самодержавного».

О. Илиодор уверял, что его неприязнь к инородцам – дело принципа и не касается отдельных частых лиц: «свидетель мне Бог, что я первый помогу инородцу и русскому безбожнику, если увижу их в беде».

Церковные вопросы

О чисто церковных темах о. Илиодор писал очень редко, но если уж писал, то со своей обычной откровенностью. Как и все мыслящие люди, отмечал отход «народа-богоносца» от веры предков. «Надругались твои дети развращенные над святынями народными. И за это Господь начал отнимать их от тебя. Отнял же Он Великую икону Божией Матери Казанскую. Прежние удостоились ее за свое благочестие, а нынешние дети лишились ее за свое нечестие. Осмеяли развратники посещение Божие, сатанинским хохотом они встретили Икону Божией Матери Порт-Артурскую и явление Креста в Курской губернии во время мобилизации. А ведь это были знамения Божии. Никто на них не обратил внимания. Не подняли ни крестов, ни хоругвей, ничем не почтили посещения Божественного».

О. Илиодор отстаивал первенство православной церкви, выступал против пропаганды иных вероисповеданий, требовал карать богохульников – разумеется, «самой лютой смертью», – и не разрешать работы в праздничные дни. Называл «безумными и дикими мечтаниями» проекты передачи церковно-приходских школ в ведение светских властей .

Наравне со светскими властями о. Илиодор обличал и духовные: «Отняли святители Церковь у Христа и завладели ею сами». Обвинял архиереев в карьеризме, любостяжании и, конечно, в нежелании поддерживать «Союз русского народа» и вообще монархическую идею. «Два года тому назад они признавали Царя Самодержавнейшим, а теперь только в храме Божием, закрываясь Святой Чашею, они говорят "Самодержавнейший", а за порогом Дома Божия проповедуют крамолу».

С неменьшим жаром о. Илиодор нападал на духовную школу, которая «совсем разложилась и пала»: «Академии и семинарии обратились в гнезда революционеров и пустых бездельников», на священников, отходящих от благочестивых традиций, на монастыри, не пекущиеся о просвещении народа, а заодно и на их часто сменяющихся настоятелей-архиереев, «которые сегодня здесь, а завтра там».

Любопытны взгляды о. Илиодора на самые злободневные вопросы церковной жизни. Он оспаривал популярную теорию о порабощении церкви государством: «Ох, неправду, неправду говорят святители!.. Оттого-то вся беда пришла, что в душах у них нет огня ревности: все они почти заняты карьерою, повышением, да наградами». Почувствовать достоверность этой теории на собственной шкуре ему еще только предстояло. Что до проекта Поместного собора, то о. Илиодор был недоволен составом предсоборного присутствия: «Поназвали туда нигилистов, демократов, безбожников и давай решать вопросы Веры и церковности. А до тех старцев Божиих, что во святых обителях Богу молятся, они не вспомнили. Ох, не вспомнит о них Бог в их трудах, в их подвигах».

Японская война

«Новое время» справедливо заметило, что «из душевного равновесия» студента Труфанова вывели «наша несчастная война и последовавший за ней внутренний разгром России». Об этих двух темах о. Илиодор писал с особым надрывом.

Как и всякий патриот, он тяжело перенес позор Японской войны. Нападал на правительство и за ее развязывание, и за преждевременный из нее выход. «Мы в своей-то стране не управимся, а то понесло еще нас к океану Тихому. Положились там наши братья тысячами. Но правители не дали вернуться оставшимся победителями… Заключили они, подписали мир позорнейший и всю славу твою прежнюю они зарыли в могилах военных полей и накрыли бумагами Порт-Смутскими».

Позорное поражение о. Илиодор объяснял, во-первых, утратой народного благочестия и безнравственным поведением солдат. Живой пример тому он видел на своей родине: по его словам, донские казаки привезли с войны награбленные деньги, по тысяче и более на брата, за что станичный священник отказался, по обычаю, встречать воинов с крестом, не отслужил молебен и даже не допустил в церковь, «назвав их такими сынами, мать которых начинается с буквы "с"». В целом эту войну о. Илиодор именовал «пьяной».

Другой причиной поражения о. Илиодор считал государственную измену со стороны «иуд-предателей», в решительную минуту подорвавших силу своего отечества. В первую очередь это революционные агитаторы. «Они, как гадины какие, ползали среди войск по долинам дальневосточным, попуская из себя заразительный и смертельный яд в души христолюбивого русского воинства. Делали они это для того, чтобы привести нашу родину к позору, к бесславию, а потом всю вину за военные неудачи свалить на плечи правительства. О, пагубная, адская, сатанинская затея, достойная своего родителя – диавола и его усердных клевретов! Кровопийцы и безбожники, кровожадные волки, жестокие шакалы, куда девалась ваша человечность, куда припрятали свою совесть и сердце? Вас не тронули стоны солдатские, несшиеся из уст положивших души свои на бранных полях с верой в светлое будущее войны России с неверным врагом! Вас не расшевелили слезы сиротские, вы не услышали вопля народного. Проклятие потомства падет на вас, суд Божий и суд человеческий грядет на вас!».

К этой же категории о. Илиодор относил других агитаторов, действовавших в тылу и угрозами заставлявших бастовать рабочих особенно тех предприятий, работа которых необходима для военных нужд. «Иуды-предатели» – те, кто убивали царских слуг и священников, оскверняли святыни. Автор метко сравнивает революционный террор со змием, описанным в житии св. Георгия Победоносца: «Там сами люди выдавали чудовищу своих детей, а ныне в русской земле, в нашей родине сам революционный змий кидает жребий и пожирает верных слуг Царя самым жестоким образом».

Наконец, о. Илиодор обвинял в предательстве даже своих собратьев-священников, сочувствующих революции или примыкающих к ней, как Гапон.

Виноваты не только «иуды-предатели», но и другие русские люди. Когда началась японская война, они, подобно иудеям при входе Спасителя в Иерусалим, предвкушали земную победу. Но, увидя поражение, некоторые соблазнились и стали кричать о своей стране: «да будет пропята! Нам не нужна такая Россия!».

В другой статье о. Илиодор ярко изобразил итог войны для России: «военная ее слава оставлена на далеких полях Маньчжурских, богатство ее разбросано по шпалам Великого сибирского пути, пучины Цусимские насыщены трупами наших братьев, твердыни Порт-Артурские орошены кровью мучеников, недра долин Маньчжурских скрывают кости наших единомышленников».

Однако, по мнению о. Илиодора, это несчастье было промыслительно послано России, чтобы она поняла гибельность своего пути: «Ведь Господь для того и послал нам испытания, чтобы наконец-то очнулись мы и увидели, как далеко мы ушли от спасительных заветов наших предков, преданных Вере Православной и Самодержавным Императорам…». Россия пошла в Манчжурскую землю на распятие, «на позор, на унижение для того, чтобы после устроить жизнь свою на новых началах, на возвращении к благочестию предков, на смирении». С Дальнего Востока словно гремел призыв: «Покайтесь! Если не покаетесь, то все так же погибнете».