Читать книгу: «Выбор за тобой», страница 3

Однако на первое место Юлита поставила эпизод с совершенно иным звучанием: семилетняя Доротка из Иновроцлава всегда мечтала покататься верхом на лошадке, но не могла – у нее были парализованы ноги. Пан Миндаль превзошел самого себя: мало того, что он притащил в студию лошадь, так еще и раздобыл где-то специальное седло с опорой для спины и ремнями, в котором девочка могла сидеть прямо. Лошадка цокала по студии, стилизованной под Дикий Запад (нарисованный задник с Гранд-Каньоном, вырезанные из картона кактусы, вигвам из палок от швабры и пледа, статисты в ковбойских шляпах), а Доротка гладила ее по гриве – и плакала, плакала, плакала. В итоге плакали все зрители в студии, и взрослые, и дети. Когда в конце передачи пан Миндаль задал свой привычный вопрос: “Я исполнил твою мечту?” – голос у него дрожал. Доротка не смогла ответить, только кивнула, губы у нее дрожали. Юлита украдкой смахнула слезу. Даже сейчас, спустя столько лет, передача задевала за живое.

Юлита доделала галерею и выложила ее в сеть. Материал быстро попал в список самых популярных статей, начал кружить по “Фейсбуку”и “Твиттеру”, ссылки на него разместили несколько сайтов-конкурентов. Юлиту это не удивило. Бульварные порталы образовывали сложную экосистему. С одной стороны, они яростно друг с другом соперничали, переходя все возможные границы в борьбе за время и внимание пользователей, а с другой – продвигали друг друга, устраивая шумиху вокруг популярных текстов.

Это порождало дополнительную активность не только на сайте, первым опубликовавшем выстреливший материал, но и на портале, разместившем ссылку на него. Win-win, полный симбиоз. В случае особо горячих тем это порождало еще и цепную реакцию: “Пуделек” цитировал “Козачка”, который ссылался на “Помпоник”, который ссылался на “Плотека”, который, в свою очередь, отсылал к Fakt.pl. В итоге текст о слишком короткой юбке на ком-то из знаменитостей обеспечивал клики не только одному, а всем четырем порталам. Вот такая интернет-алхимия.

Юлита выключала компьютер с ощущением, что она хорошо поработала. Взглянула на часы. Почти шесть вечера. Премьера начиналась только в девять, так что у нее еще полно времени, чтобы вернуться домой и переодеться во что-нибудь более привлекательное, чем леггинсы и толстовка. Оставалась одна нерешенная задача: кого взять с собой?

Раньше ответ на этот вопрос был очевиден: Рафала. Они начали встречаться еще в старшей школе, а потом он переехал за ней из Жуково. Большая любовь: телефонные разговоры шепотом, неизменно оканчивавшиеся спором, кто первый положит трубку, книги со стихами Павликовской-Ясножевской¹³ с посвящениями (“как видно, можно жить без воздуха!”), походы в кино, откуда они выходили с горящими лицами, мало что запомнив из фильма; тот самый первый раз в запотевшей палатке, на скользком от пота спальнике.

В Варшаве в их отношениях что-то разладилось. Рафал, выпускник факультета культурологии, пытался найти работу в музее, институте, различных фондах. Но смог устроиться лишь в магазин электроники, где в голубой рубашке с фирменным логотипом помогал растерянным клиентам выбрать смартфон, ноутбук или кофемашину. Зарабатывал он мало, а тратил много: аренда квартиры, проездной, счета, продукты. В Варшаве дорого было все. Состояние его счета вечно стремилось к трем цифрам, а в конце месяца – к двум, а то и с минусом. Они начали частенько ссориться. Из-за того, кто на прошлой неделе покупал яйца, а кто израсходовал весь трафик, кто больше упахался на работе и устал, а кто не повесил полотенце на место.

В итоге они расстались. По-взрослому, спокойно, без криков и обвинений, по обоюдному соглашению. Рафал вернулся в Жуково, помогал отцу в автомастерской – через городок проходили две крупных трассы, поэтому на нехватку клиентов они не жаловались. Он наконец смог позволить себе машину, кожаную куртку, регулярные походы в пивную.

О Юлите забыл быстро. Сразу по возвращении нашел себе девушку, через год они обручились, через два поженились. Выложили снимки с фотосессии: нежные объятия, развевающаяся на ветру вуаль, жених указывает пальцем на общую цель на горизонте, невеста смотрит в ту же сторону, опираясь на мужское плечо.

Говорят, в больших городах время течет быстрее, но Юлита была иного мнения. Пока она искала место стажера и варила на ужин сосиски, ее знакомые, оставшиеся в Жуково, вмиг стали взрослыми: свадьба, крестины, первое причастие, фотографии с семейного отпуска на море, усы и пивной животик.

Юлита болезненно пережила их разрыв. И не столько расставание с Рафалом (чем дальше, тем больше крепла ее уверенность в том, что именно так все и должно было кончиться), сколько утрата наивной веры в любовь до гробовой доски. Относиться к новым мужчинам с таким же слепым обожанием, влюбляться в них по уши, планировать в мыслях совместную жизнь, мурлыча себе под нос марш Мендельсона, больше не получалось. У тех, кто договаривается о свидании в “Тиндере”, с этим бывают проблемы.

Сейчас Юлита ни с кем всерьез не встречалась, поэтому подумывала взять с собой какую-нибудь подружку. Но Аня болела, Веры не было в городе, а Майя сказала, что лучше уж будет смотреть, как работает стиральная машина, чем пойдет на фильм “Папа, ставший святым”. Ну что же, подумала Юлита, выключая компьютер, в крайнем случае пойду одна.

Встав из-за стола, она взглянула на Пётрека. Он подпирал голову руками, закрыл глаза, а из наушников лилась классическая музыка. На экране был открыт текстовый редактор, вверху страницы виднелся заголовок капслоком: “ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ СНИМКИ КАРИЕСА! ЭТИ ЛЮДИ ТОЧНО НЕ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ ЭЛЕКТРИЧЕСКИМИ ЩЕТКАМИ!” Под заголовком было пусто, только белый фон и мигающий курсор. Юлита и Пётрек были знакомы два года и дружили. На корпоративах садились рядом, вместе обедали, обсуждали начальство. Но если она его пригласит, он сразу решит, что это свидание. Хотя… Может, это не так уж плохо.

– Эй, Пётрек. Пётрек!

– А? Что? – Тот подскочил на стуле, снял наушники.

– Хочешь со мной пойти на “Папу”?

– Какого такого папу?

– Ну в кино. На фильм. О папе римском?

– Ааа, это… – Пётрек взглянул на нее, потом на компьютер. – Я бы с радостью, но мне надо закончить этот чертов текст о зубных щетках…

– Премьера в девять. У тебя еще куча времени.

– В общем, да… Ладно, ускорюсь. Как договоримся?

– Без десяти у входа в “Мультикино”?

– Окей. Тогда… до встречи.

– Пока, – сказала Юлита, надевая куртку.

Стоя на остановке с телефоном в занемевших ладонях, она пыталась понять, что на нее нашло.

Юлита взглянула на свое отражение в зеркале и удовлетворенно кивнула. На ней было простое черное платье. Вроде скромное (ниже колена, вырез неглубокий), но обтягивающее, подчеркивающее фигуру. К платью чулки со швом, черные туфли на каблуке, изящная бижутерия. Она выглядела хорошо. Настолько хорошо, что мужики, сворачивающие себе шеи на улице, вряд ли поверили бы, что когда-то она комплексовала из-за своей внешности.

Она поднялась на лифте на третий этаж, металлические двери бесшумно открылись. Шел дождь, вода стекала по пузырчатой крыше торгового центра, образуя потоки и водопады. Юлита не могла понять, почему здание назвали “Золотые террасы”. Скорее уж “Голубые ухабы” или “Стеклянная хала”.

Юлита шла вдоль ограждения, цокая каблуками. Ниже, на этажах с магазинами, жизнь уже замирала. Продавцы тушили свет, опускали металлические жалюзи, растаяли стайки школьниц, выдающих себя за старшеклассниц, и старшеклассниц, строящих из себя студенток, исчезли увешанные пакетами туристы. С другой стороны застекленного холла сияли логотипы сетевого фитнес-клуба и расположенного по соседству “Макдональдса” – инь и ян наших дней.

Пётрек ждал в условленном месте. В голубом костюме в полоску, серой рубашке и черном галстуке он тоже выглядел весьма недурно. Юлита даже готова была простить ему усики.

– Приветствую восходящую звезду интернет-журналистики, – произнес он, склонившись в глубоком поклоне.

– Не завидуй.

– Я? И чему же?

– Знаю я твои шуточки. – Юлита достала из сумочки приглашения, показала их билетеру. – Давай лучше хвастайся, как там статья про щетки.

– Написана. В муках, но написана. А ты знаешь, что благодаря сочетанию вращения и пульсации сменная насадка модели XC-100 гораздо эффективнее изделий конкурентов?

– Невероятно.

– Информация предоставлена производителем. С оговоркой, что ее необходимо добавить в текст.

– Жажду услышать подробности.

Они прошли мимо закрытых касс, зашли в зал. Организаторы премьеры из кожи вон лезли, чтобы превратить сетевой кинотеатр в храм десятой музы: пол был устлан красными ковровыми дорожками, повсюду стояли коктейльные столики, накрытые белыми скатертями, между элегантно одетыми гостями вышагивали вытянутые в струну официанты с шампанским. Но в воздухе все еще витал маслянистый запах попкорна, а на полу здесь и там виднелись пятна прилипшей жвачки. Юлита углядела в толпе несколько актеров, режиссера и известную блогершу. Начала машинально приглядываться, что у кого торчит или просвечивает, но тут же опомнилась и отвернулась. Она не на работе, не надо делать вид, что ее это интересует.

– Вообще-то я не шутил, – сказал Пётрек, умелым жестом ухватив с подноса два бокала шампанского. – Ну, может, совсем чуть-чуть. Но мне правда кажется, что ты идешь в гору.

– Правда? А Мацкович утром сказала, что мою статью мог написать любой школьник.

– Но потом она выдарила тебе эти приглашения.

– Ну да. Потому что сама не могла пойти. Тоже мне награда.

– Ой, Юлита, Юлита… – Пётрек со вздохом возвел очи к покрытому сотнями маленьких диодов потолку. – Ты вообще не сечешь в офисной политике. Она дала тебе это приглашение на совещании, при всех. А пятью минутами раньше вы сидели в ее кабинете. Почему она не сделала этого там?

– Потому что забыла.

– Мацкович? – фыркнул Пётрек. – Я тебя умоляю. Она все планирует на неделю вперед. Она дала тебе билеты на совещании, чтобы все это видели. Тебя благословили.

– И на что же?

– Сорока на хвосте принесла, что Адам планирует уволиться, – сказал Пётрек. – Наталия случайно подслушала, как он разговаривает с эйчаром. Он потом полчаса круги вокруг здания наворачивал с телефоном у уха. Вскоре придется искать нового зама… Или замшу.

– Не может такого быть, – отмахнулась Юлита, втайне надеясь, что она ошибается. – Мне двадцать семь лет.

– Мацкович было двадцать девять, когда она впервые стала начальницей.

– Да ну, это ничего не значит. – От кислого шампанского щипало язык. – Другое поколение, другие времена. Тогда достаточно было иметь хоть какой-нибудь диплом, уметь пробубнить хау-ду-ю-ду, сенк-ю-вери-мач, и – вуаля! – пять тысяч на руки.

– У тебя своя правда, у меня своя, – пожал плечами Пётрек. – Ладно, допивай шампусик и идем, а то все места займут.

– Если я это допью, то займу место в туалете. Подожди, я поставлю куда-нибудь бокал и…

– Кого видят мои старые глаза!

Юлита повернулась на знакомый голос. Твидовый пиджак, очки в тонкой оправе, прикрывающая лысину прядь. Вальдемар Друкер. В прошлом он был выдающимся журналистом-расследователем, теперь же посвятил себя преподаванию и написанию пессимистических прогнозов на “Фейсбуке”. К тому же он был научным руководителем Юлитиной дипломной работы. “На линии фронта: этика военной журналистики на примере освещения Второй гражданской войны в Судане, 1983–2005”.

– Это сколько же я вас не видел… – Друкер пожал ей руку, все еще влажную от бокала. – Года три, верно? Ну и как, удалось найти работу по профессии?

– Удалось.

– О, мои соболезнования. Вам платят?

– Что-то там платят.

– Уже хорошо. И что интересного вы написали за последнее время?

– Простите, что вмешиваюсь… – начал Пётрек, – но показ вот-вот начнется…

– Видите ли, концовка известна уже из названия, так что мы не много потеряем. Кроме того, если вы видели хотя бы одну канонизацию, то считайте, что видели все.

– Пётрек, прости… – Юлита еле сдержала улыбку. – Ты иди вперед, а я тебя догоню. Хорошо?

Пётрек был явно не в восторге, но кивнул и отправился в зрительный зал. Друкер облокотился о барную стойку и махнул проходившему мимо официанту.

– Добрый человек… Не найдется ли у вас какого-нибудь пристойного алкоголя? Может, какое-нибудь вино, только – боже упаси – не отечественного производства? Цвет любой.

– Есть, но угощать гостей вином мы будем только после показа…

– Вы меня огорчили. Это слишком отдаленная перспектива. – Друкер достал из внутреннего кармана пиджака кошелек, вытащил банкноту в пятьдесят злотых. – Не сумеете ли вы ее хоть немного приблизить?

– Я… Посмотрим, что можно сделать.

– Буду благодарен по гроб жизни. Но предупреждаю, что долго наслаждаться моей благодарностью вам не придется.

Официант исчез за барной стойкой, а через минуту уже откупоривал бутылку.

– Эх, пани Юлиточка… Сколько раз я говорил, что если вам так уж хочется ввязываться в умирающую профессию, то нужно становиться бортником, по крайней мере контакт с природой…

– Увы, бортники не берут стажеров.

– Потому что люди они приличные. Эх… Вы хоть что-нибудь интересное написали?

– Ничего, – пожала плечами Юлита. – Разве что вам нравятся квизы.

– Признаюсь, не очень. Но я надеялся, что, может… – Друкер прервался и кивком головы поблагодарил официанта, поставившего перед ними бокалы. – Ну что ж. Такие времена. Поднимем бокалы, пани Юлита. За смерть прессы.

Юлита взяла свой бокал. В винах она не разбиралась, но это вино ей понравилось. Тяжелое, густое, с приятным послевкусием.

– Хотя у меня есть один сторонний проект.

– Проект, говорите? О… Я весь внимание.

– Вы слышали о смерти Бучека? Рышарда Бучека?

– Разумеется. Об этом трубили отовсюду.

– Ну так вот… Мне кажется, это была не авария.

– Во-первых, фразу не начинают со слов “ну так вот”. – Друкер погрозил ей пальцем. – Во-вторых… Прошу вас, продолжайте.

Фильм подходил к концу. Из кинозала доносилось надрывное пение тысячи скрипок и пятисот виолончелей в сопровождении оперного sa-a-a-anto su-u-u-ubito¹⁴. Близилась кульминация – вознесение. Юлита все еще беседовала с Вальдемаром Друкером. Бутылка вина, принесенная официантом, стояла пустая.

– Все это звучит очень интересно, – сказал Друкер. – И что вы намерены делать дальше?

– Честно говоря… У меня даже не было времени об этом подумать. Я собиралась позвонить родственникам Бучека, его друзьям, узнать, не было ли у него в последнее время проблем.

В кинозале раздались аплодисменты. Спустя мгновение двери распахнулись, и шумная толпа устремилась в сторону буфета. Столы были уставлены типичной для подобных мероприятий едой: холодные вареники, теплые суши, святая троица фруктовых соков в высоких стаканах: яблоко, апельсин, грейпфрут.

– Идея неплохая. Но… Хотя нет, не хочу влезать. Вам наверняка уже надоели древние старцы, которые все всегда знают лучше всех.

– О да. Но вас я к ним не отношу.

– Пани Юлиточка, я бы покраснел, не будь я уже красным от выпитого. Вы правда хотите услышать то, что я вам скажу?

– Правда.

Друкер поднес бокал к губам и терпеливо ждал, пока стечет последняя капля вина, после чего вытер рот манжетой пиджака.

– Если вы подозреваете, что это была не просто авария, вам нужно прежде всего выяснить, как именно она произошла. Полиция не станет с вами разговаривать, записей камер наблюдения вы тоже не получите… В общем, вам нужно найти свидетелей. Причем быстро, иначе они успеют забыть, что, собственно, видели.

– Хм-м… На местном канале показывали интервью с типом, который ехал за Бучеком. Его еще как-то смешно звали…

– Вот и замечательно, – улыбнулся Друкер. – Удача на вашей стороне. За работу.

– Но он не сказал ничего интересного. – Юлита переминалась с ноги на ногу, от каблуков болели стопы. – Джип ехал слишком быстро, не вписался в поворот…

– Он не сказал ничего интересного, потому что никто не задавал ему интересных вопросов. Пани Юлита… Я бы сказал, что думаю о современных СМИ, но, во-первых, вы это и так прекрасно знаете, а во-вторых, не пристало материться на премьере фильма о папе римском, ведь это почти что литургия.

Юлита машинально бросила взгляд на актера, который сыграл выдающегося поляка, покровителя тысячи школ. Он как раз позировал для селфи с восторженной поклонницей. И счел уместным высунуть язык.

– Так или иначе… – продолжал Друкер, – если вы воспринимаете это расследование всерьез, вам придется забыть о том, чему вы научились в этих ваших турбоньюсах, и взяться за дело по старинке. Другими словами: оторвать жопу от стула и отправиться в город.

– Вы собирались не ругаться.

– Да ладно вам, “жопа” не считается. Не пытайтесь быть святее папы, уж точно не сегодня.

– Посыпаю голову пеплом. А что касается оторвать жопу от стула… Ну да, знаю, знаю. Только не так-то это просто, ведь в течение дня я прикована к рабочему месту.

– Вы наверняка что-нибудь придумаете, – ободрил ее Друкер. – Но сейчас я сосредоточился бы на другой весьма непростой задаче: как попросить прощения у того молодого джентльмена, которого вы оставили с носом. Судя по выражению его лица, вам придется нелегко…

– Ох черт, Пётрек… Я совершенно о нем забыла…

– Тш-ш-ш-ш. – Друкер выпрямился, поправил лацканы пиджака. – Кхм… И как вам, уважаемый, фильм?

– Действительно, никаких сюрпризов, – ответил Пётрек. – Разве что продолжительность. Зато сидеть было весьма удобно, мне ведь достались целых два места.

– Прости меня, пожалуйста. – Юлита захлопала ресницами, сложила губки подковкой. – Мы заболтались, ну и как-то так вышло…

– Ничего страшного, не буду вам мешать. Я хотел только попрощаться.

– Я думала, мы вернемся вместе?

– Я думал, мы вместе пойдем в кино.

– Я вас оставлю, – сказал Друкер. – Пани Юлита, всего хорошего. Держу за вас кулаки.

Воцарилась неловкая тишина. За соседним столиком начиналась основная часть вечеринки: актер, сыгравший то ли Дзивиша¹⁵, то ли Вышинского, воздел бутылку водки над головой, словно потир, и, в точности подражая мелодике церковной службы, пропел ломающимся фальцетом:

– Напье-е-емся-я-я же… Из горла и из бока-а-а-ало-о-ов…

– А-а-а-ами-и-и-инь, – ответил ему актерский хор, подставляя рюмки. Судя по тому, как быстро актеры вошли в роль, им уже не раз случалось проводить этот обряд. Смахивало на традицию со съемочной площадки.

Юлита с трудом удержалась от искушения достать телефон и заснять всю сцену. Вот кликов бы было… Мало что люди любят так, как повозмущаться. ШОК! АКТЕРЫ НАСМЕХАЛИСЬ НАД ПАПОЙ ПОЛЯКОМ [ФОТО! ТОЛЬКО У НАС].

– Ладно, пошли, – сказал Пётрек. – Уже поздно, а завтра на работу.

Машина Пётрека выехала с подземной парковки, повернула на улицу Эмилии Плятер. Юлита протерла запотевшее окно. На здании Цепелии, как всегда, стоял надувной герой какого-нибудь детского фильма: на сей раз шестиметровый розовый енот-полоскун в ковбойской шляпе. Прикованный к крыше стальными тросами, он напоминал Гулливера, связанного лилипутами. Офисное здание за Ротондой было полностью скрыто под огромной рекламой сети магазинов одежды: красивые люди выражали свою индивидуальность при помощи джемперов из осенней коллекции. Сама же Ротонда находилась на реконструкции: оригинальное здание снесли, а на его место водрузили стальной скелет.

Юлита отвернулась от окна. Пётрек по-прежнему дулся и молчал. Она пыталась просить у него прощения в лифте, но он не дал ей договорить. Дурацкие шуточки, которыми она надеялась разрядить обстановку, игнорировал, хотя мог бы вздохнуть или на худой конец закатить глаза (“А эту знаешь: как можно выдержать десять дней без сна? Спать по ночам”). Увы и ах. Она понимала, что винить может только себя.

Они въехали на площадь Конституции. Соцреалистические статуи шахтеров, металлургов и каменщиков поигрывали мускулами в мягком свете неоновых вывесок. В конце улицы уже виднелась площадь Спасителя, непривычно пустая без “Радуги”¹⁶; на выходе из баров толпились люди – модно одетые, модно подстриженные, с электронными сигаретами в бутоньерках. Юлита и Пётрек свернули на Варынского.

Юлита размышляла, уместно ли достать телефон и проверить почту. Но пришла к выводу, что станет только хуже, поэтому, чтобы хоть чем-то занять мозг, начала разглядывать автомобиль Пётрека. В кармане пассажирской двери лежали диски с аудиокнигами, литературный репортаж и классика XIX века. В пепельнице – скатанные в шарики рекламки эскорт-агентств и конфетные фантики.

Они проехали мимо окутанного мраком Мокотовского поля, свернули на улицу Белый Камень. Вдоль нее тянулся новомодный жилой комплекс: трехэтажные здания, увитые плющом, застекленные лоджии с видом на парк. На первом этаже рестораны, которые именовались не – боже упаси – ресторанами, а как-нибудь поизысканнее: “траттория”, “бистро” или “фудстор”. И, разумеется, металлический забор вокруг подъездов.

– Вы прибыли в место назначения, – объявил телефон синтетическим голосом, прервав наконец неловкую тишину.

– Ты здесь живешь? – спросил Пётрек, вертя головой во все стороны. – Реально?

– Ага.

– Пожалуй, пора мне поговорить с Мацкович о прибавке.

– И правильно. За текст о зубных щетках тебе точно положена премия.

Пётрек ничего не сказал. Не улыбнулся, даже не взглянул в ее сторону. Юлита застегнула плащ на все пуговицы, положила сумочку на колени.

– Слушай… Мне правда жаль, что… Ну ты понимаешь. Так уж получилось.

– Хреново получилось.

– Прости. Просто… Дело Бучека мне очень важно, а Друкер – выдающийся журналист, у него есть опыт, связи, он был готов мне помочь, и… я увлеклась.

– На три часа? Я тебя умоляю… Вот только не надо мне лапшу на уши вешать. Ты позвала меня с собой, потому что больше никого не нашла, а стоило тебе увидеть знакомого, как ты бросила меня на поклонников понтифика. Ты хоть на секунду задумалась о том, что… – Пётрек умолк на середине фразы. – Ладно, слушай, уже правда поздно. Иди давай в свой пентхаус. Сладких снов.

Юлита кивнула, открыла дверь… и вдруг положила руку на затылок Пётрека, притянула его к себе, поцеловала. Шея у него была потная, горячие губы потрескались, а усы щекотались.

Он отстранил ее аккуратным, но решительным движением. Юлита чувствовала, как у нее пылают щеки.

– Ох, – сказал Пётрек, – кажется, мы друг друга не поняли.

– Что? О чем ты?

Пётрек открыл рот, словно хотел что-то сказать, но в итоге лишь махнул рукой.

– Ну что?

– Юлита… Поговорим завтра, хорошо? Но… ты не очень-то наблюдательна для подающего надежды журналиста-расследователя.

– Э-э-э. Ну спасибо.

Юлита хлопнула дверью и направилась к дому, яростно стуча каблуками. Набрала код домофона, открыла калитку во двор (а точнее, “патио”, как настаивала администрация здания) и зашла в выложенный мрамором подъезд. И только в лифте остыла настолько, чтобы подумать о том, что сказал Пётрек.

Вернувшись из отпуска, он не выкладывал фотографий на “Фейсбуке”, ничего не рассказывал. Никогда не приходил на корпоративы с девушкой, зато прекрасно танцевал. Отвечая на телефонные звонки, всегда выходил в коридор, разговаривал шепотом. Единственный из всех парней в офисе не пялился Наталии в декольте. Юлита покачала головой. Да уж, они действительно друг друга не поняли. Она с укоризной посмотрела в зеркало, на свои пунцовые щеки, размазанный макияж. Вот дура.

Юлита повернула ключ в замке, открыла дверь. Гостиную заливал голубой свет телевизора. Ее сестра Магда расположилась на диване, укрывшись пледом. Ноги на кресле, в руке стакан с коктейлем. Треть темного рома, треть колы без сахара и треть льда, а сверху ломтик лимона.

– Как свидание? – спросила Магда, не отрывая взгляда от экрана.

– Прекрасно, – Юлита сбросила туфли, сунула ноги в войлочные тапочки. Каменный пол был ледяной. – Мы просто созданы друг для друга. Завтра утром бронирую церковь. Вот только не решила какую – Святой Анны или Сакраменток.

– Что, прям так плохо?

– Угу. – Она открыла холодильник. Ее полка, как обычно, зияла пустотой. Пометавшись между кусочком масла, морковкой, успевшей примерзнуть к задней стенке, и открытым пять дней назад йогуртом, Юлита решила лечь спать без ужина.

– Ты хочешь об этом поговорить?

– Нет, нет, нет. О господи, нет. – Юлиту передернуло. – Я спать. Пока.

– Погоди, погоди. Еще кое-что.

– Ну?

– Ты снова оставила посуду в раковине.

Юлита вздохнула. Сейчас? Да ладно…

– Прости, – сказала она так вежливо и покорно, как только умела. – Я торопилась на премьеру.

– Две минуты тебя бы спасли?

Юлита прекрасно знала этот вопрос. Он действовал на нее, как красная тряпка на быка.

– Ты серьезно? Решила в мамочку поиграть? Нотации мне почитать?

Магда поставила фильм на паузу и встала с дивана. На ней были серые спортивные штаны в пятнах и элегантная рубашка в темно-синюю полоску, в ушах поблескивали жемчужные сережки. Она напоминала персонажа из древнегреческого мифа: наполовину домашняя курица, наполовину бизнес-леди.

– Вот именно. И буду их тебе читать, пока ты живешь под моей крышей.

– Я плачу тебе за комнату.

– Да, и мне плевать, что происходит в твоей комнате, хоть шампиньоны там выращивай. Но кухня – другое дело. Знаешь, во сколько я сегодня вернулась домой? В девять вечера. И пригоревшая кастрюля в раковине – это последнее, что мне хотелось увидеть.

– И какое будет наказание? Гулять не пустишь? Денег на мороженое не дашь? Или мне постоять в углу и подумать над своим поведением?

– Было бы неплохо, но я не питаю иллюзий. – Магда добавила лед в стакан, налила ром. – Просто не оставляй после себя срач. Окей?

– Окей.

– Вот и отлично. Тогда сладких снов.

Юлита прошла мимо детских спален (слева жила семилетняя Сашка, справа – четырехлетний Войтусь), игровой, кабинета и наконец зашла в ванную. Она жила у сестры больше полугода, но никак не могла запомнить, где какой выключатель, а потому нажимала их все по очереди: сначала включилась подсветка джакузи, потом душевой кабины и, наконец, лампочка над зеркалом. Юлита смыла макияж и взяла в руки зубную щетку: обычную, без вращения и пульсации. Сплюнула розовую от крови пасту.

Ее комната задумывалась как гостевая. Раскладной диван, письменный стол из “Икеи”, встроенный шкаф, на стенах фотографии из поездки в Африку в рамках из черного дерева. Магда с зеброй. Магда с гиппопотамом. Магда с масаи в клетчатых нарядах.

Погасив свет, Юлита легла в кровать и пыталась не шевелиться в надежде заснуть. Пружины впивались ей в спину, голова гудела. Она нащупала телефон и открыла “Фейсбук”.

Юлита повесила плащ на спинку кресла и нажала на кнопку. Ввела пароль – “zukowo1990” – и терпеливо ждала, пока загрузится компьютер. Наконец появился рабочий стол, утыканный иконками. ГОТОВЫЕ_ТЕКСТЫ, СТАРЫЕ_НЕНУЖНЫЕ, В_РАБОТЕ. Юлита кликнула правой кнопкой, создала новую папку. БУЧЕК.

По совету Друкера начала со свидетеля. Быстро отыскала в Сети видео, в котором он описывает аварию. Парень лет тридцати. Темные зачесанные на бок волосы, двухдневная щетина, нос с вмятинами от очков, горчица в уголках губ… К счастью, внизу экрана были указаны его имя и фамилия. Юлита вбила в поисковик: Леон Новинский.

“Результатов: примерно 387”, – сообщил Google. Первой строчкой выскочила страница со списком участников январского восстания 1863 года (“Леон Новинский, пал в битве под Негожево, 1863”), второй – архивные объявления из “Дзенника Лодзского” (“Леон Новинский, химическая фабрика, производит: технические масла, средства для красильного цеха. Петрковская, 128, телефон 747”).

Третий результат: профиль на LinkedIn. Клик. На фото тот же парень, что и в видео, только выбритый и улыбающийся. Профессиональные навыки: графика 2D, 3D, проектирование интернет-сайтов. Должность: креативный дизайнер в ООО “DietPol”. Название фирмы звучало странно, напоминало имя камбоджийского военного преступника, но, перейдя по ссылке, Юлита выяснила, что это отечественный производитель диетических продуктов: овощные соки, пирожные из амарантовой крупы и всякое такое. Адрес: Ягеллонская, 68, Варшава. Чуть ниже – телефон. Бинго.

– Ну, не знаю. – Михал скривился. В его очках отражалось свечение монитора.

– Нужно было что-то молодежное, – Леон еще пытался защищаться, хотя понимал, что дело проиграно. Он прекрасно знал этот тон. Файл “sok_v22_final.psd”, вопреки чаяниям, отраженным в его названии, придется менять. И не раз. Человечек-бочка квашеной капусты еще не знал, что его ждет, и по-прежнему широко улыбался, подняв большой палец вверх.

– Вот именно. А разве дети сейчас ездят на скейтбордах? Скорее уж на самокатах или на этих, как их, досках с моторчиком…

– Гироскутерах?

– Точно.

– Окей. То есть ты бы предпочел бочку квашеной капусты гироскутеру?

– Нет-нет, Леон, это было так, для примера. – Михал выпрямился, поправил галстук, застрявший в держателе для магнитной карты. – В конце концов, художник у нас ты. Я не хочу указывать тебе, что делать, просто хочу помочь найти нужный образ. Ты должен почувствовать ownership, по-настоящему оунить проект.

Леону пришлось закрыть глаза, чтобы никто не заметил, как он их закатывает. Михал недавно прошел обучение по курсу “Менеджмент 3.0”. К несчастью, он принял его слишком близко к сердцу.

– Тогда как тебе бочка на пого-стике?

– Интересный ход мысли. Слушай, давай так договоримся…

Дверь в комнату открылась. На пороге стояла Илона, секретарша. Толстые линзы и тонкие волосы.

– Леон, тебя к телефону.

– Хм? А кто звонит?

– Журналистка. По поводу аварии.

– Скажи, что меня нет.

– Я сказала. Она перезвонила через минуту.

– Иди, Леон. – Михал похлопал его по плечу. – Я подожду.

Леону не хотелось говорить об аварии. Но говорить о бочке на пого-стике хотелось еще меньше. Ну ладно, хотя бы оттянет разговор на пару минут. Он подошел к столу Илоны, поднес трубку к уху.

– Алло?

– Леон Новинский? – услышал он женский голос. Красивый голос.

– Да, это я.

– Отлично. Меня зовут Юлита Вуйчицкая. Я журналист портала Meganewsy.pl. Звоню по поводу аварии Рышарда Бучека.

Фамилия девушки звучала знакомо. Леон вспомнил текст, который показал ему Игнаций. Большие красные буквы, восклицательные знаки, фото раскуроченной машины.

– Угу. Я читал вашу статью.

– О? Видите ли, я хочу продолжить эту тему…

– Зачем? Дно еще не пробито?

Минута молчания, шумы в трубке.

– Я понимаю, что мой текст был написан специфическим языком желтой прессы, но клянусь, я всерьез намерена…

– Специфическим? – переспросил Леон. – Я бы выбрал другое прилагательное.

– Я понимаю и уважаю ваше мнение.

– В таком случае прошу больше мне не звонить. У меня нет ни малейшего желания с вами разговаривать. Я ясно выразился?

– Пожалуйста, подождите! У меня есть все основания подозревать, что…

– До свидания.

Бип, бип, бип. Юлита положила трубку и тихо выругалась. Набрала номер еще раз. Никто не ответил. Попробовала с другого телефона. Услышав ее голос, секретарша DietPol бросила трубку. Ну и ладно, найдем кого-нибудь посговорчивее. В другом видео с места аварии она видела припаркованный на обочине городской автобус. Можно пробить номер, позвонить в транспортное управление, узнать, кто в тот день сидел за рулем.