Читать книгу: «Театры Тольятти. Том 2», страница 17

Шрифт:

Проблемы восприятия

Завершившийся VI Международный фестиваль «Театральный круг» оправдал свои ожидания: каждый театрал мог выбрать зрелище согласно своим предпочтениям.

Следует напомнить, что фестивальная неделя проходила на трех театральных площадках города: в театре «Колесо» со своим Автозаводским филиалом и в Молодежном драматическом театре. Естественно, отсмотреть четырнадцать спектаклей за несколько ней – задача немыслимая, тем более что различные постановки шли параллельно на всех площадках. «Кто везде – тот нигде», – говорят в таких случаях. Выбирая жанры, направления, стили, остановился, не раздумывая, на «фестивале в фестивале»: в рамках «Театрального круга» состоялась программа «Новая драма – Тольятти». Она включила в себя открытую репетицию спектакля «Синий слесарь», программу фестиваля действительного кино «Кинотеатр.doc», мастер-класс «Работа с актерами: опыт Новой драмы», дискуссию «Тольяттинская драматургия: контекст российский». И, разумеется, были показаны четыре спектакля московских театров по пьесам тольяттинских драматургов. С этого места – подробнее.

Шиза, которая реальна

Директор «Колеса» Татьяна Корабельникова сетовала, что из всех спектаклей фестиваля на «Новую драму» продано катастрофически мало билетов. Зал, тем не менее, все дни был полон до отказа. Проявления зрительского неравнодушия стали очевидны с первого же спектакля: Центр драматургии и режиссуры под руководством Казанцева и Рощина представил зрителям спектакль «Пойдем, нас ждет машина» по пьесе Юрия Клавдиева (режиссер Владимир Агеев). Две подруги со скуки решаются на обдуманные, в общем-то, поступки: одна хочет покончить с собой, другая же, наоборот, кого-то убить. Все это, в их понимании, проявление свободы. Они ведут себя отвратительно по отношению к окружающим и, соответственно, от окружающих получают жесточайший урок в их жизни. Хронологически спектакль калькирует обычную человеческую память: в первую очередь вспоминаются самые яркие и чудовищные эпизоды, затем приходит время более мелких деталей. Так и в спектакле: начинаясь с хоррора и трэша, он неожиданно переходит в интеллектуальную драму.

Не могу удержаться, чтобы не привести высказывание директора департамента культуры Владимира Колосова на обсуждении после спектакля:

– Я думаю, актеры ощущали, какая в зале стояла тишина. Я прислушивался: люди не дышали. Это говорит уже об уровне восприятия и желания: мы все хотели услышать, мы все хотели понять. Я говорю о себе: я хотел услышать, я хотел понять. Мат?.. Ну, ненормативная лексика, на мой взгляд, не везде была уместна, но это осталось за кадром, это не испортило спектакль. Хотя где-то это можно было убрать, а может быть, где-то в рамках агрессивности, накала это можно было сделать и поярче. Не «поярче» трехэтажно, а поярче с точки зрения экспрессии. Как мужчине мне хотелось встать и сказать: женщины, простите, если мы такие гады.

Присутствовавший на спектакле председатель правления НТБ Виталий Вавилин, оказывается, учился в той же школе, что и автор пьесы, потому ему было так понятно все происходящее на сцене: в довольно пространном отзыве он не без умиления рассказал о своем гопническом детстве.

На сайте театра «Колесо» прочитал занятный отзыв о спектакле и о реакции публики. Пишет некто Бель: «Новая драма – это что-то! „Пойдем, нас ждет машина!“ У меня состояние стопа. Шиза, которая реальна. Я знаю таких! Ребята, вы молодцы, что решили об этом говорить и молодцы те, кто пустил вас на сцену. Все наши хотят посмотреть что-нибудь еще. А девчонка молодая, худая которая, так вошла в тему, что рыдала половину спектакля. Если так каждый раз, то с ума сойдешь! Никогда не видела, чтобы кто-то так же играл. И еще – правильно сделали обсуждение после спектакля, автора показали. Ползала остались. Хоть на нашу публику посмотрела. Серость. Вопросы простенькие. Три мужика запомнились взрослых, хоть спектакль вроде как для молодежи. Какая-то пьяная рожа, которая говорила ни о чем. Городской чиновник, которого обеспокоил мат на сцене. Перетрухал, бедолага. Все нормально было с матом – по месту и по делу. Ухо и совесть не резал. И мужик солидный такой из той же школы, что и автор, который сорвал аплодисменты единственный – толково, правильно сказал о спектакле и жизни. О себе сказал, про притчу, про жизнь беспонтовую. Качать Клавдиева!»

Афористичная мистификация

Спектакль «Три действия по четырем картинам», поставленный в театре «Практика» по пьесе Вячеслава Дурненкова идеологом «Новой дамы» и модератором фестивальных мастер-классов и обсуждений Михаилом Угаровым, имел уже несколько иной формат. Изящная мистификация из жизни студенческой и художественной богемы Санкт-Петербурга образца XIX века. Перед нами – целая череда революционеров, авангардистов, извращенцев – людей, не принятых тем временем, немногим понятных и сейчас. Афористичный насыщенный текст, абсурдные, но серьезные ситуации, поступки героев – поверьте, это было так смешно! Не тем «быдлячим» смехом, которым отзываются зрители на репризы какого-нибудь «Аншлага» или «Кривого зеркала». Да простят меня создатели спектакля за это чудовищное, но понятное сравнение. Кстати, в главных ролях были задействованы актеры Артем Семакин (сериалы «Не родись красивой», «Братья по-разному», фильм Волкодав» и др.) и Дмитрий Мухамадеев («Бумер», «Жара», «Меченосец», «9 рота»). Можно бы перечислить всех актеров, занятых во всех спектаклях, просто публика чаще и с большим волнением реагирует на медийных персонажей, знакомых если уж не по фамилиям, то по экранным образам.

Жесть

Самый жесткий спектакль программы – «Собиратель пуль» Юрия Клавдиева, поставленный Русланом Маликовым на сцене все той же «Практики». По словам автора, рассказанная им история на 95% биографична. Артист Донатас Грудович, воплотивший на сцене главного героя – словно провозвестник нашего жестокого времени. Ситуации, с которыми ежесекундно сталкивается его персонаж, заставят ужаснуться кого угодно. Сатанизм, насилие, мат – атрибуты окружающей его жизни, которую не сломленный герой все же старается подмять под себя. Совершеннолетние актеры, подобранные для участия в спектакле, действительно выглядят юными подростками, о которых и идет речь в «Собирателе». Реакция части публики на увиденное была довольно бурной. Две «старые клюшки», словно дома перед телевизором, вслух обсуждали происходящее: «Вот она, Москва-то бандитская! Убивать таких надо! Ужас-то какой!» – и так нон-стопом на протяжении всего действия. Не выдержав, они демонстративно ушли. За две минуты до окончания спектакля. Взволнованный молодой человек, возмущенный зрелищем, кинул на сцену сначала книгу, затем компакт-диск, собственную зачетку. Его вежливо вывели из зала. А вы говорите: катарсис!

Мы те, о ком вас предупреждали родители

Спектакль Вадима Леванова «Шар братьев Монгольфье», поставленный Михаилом Кабановым и Игорем Корниенко на сцене Дома Актера имени Яблочкиной, в корне отличался от предыдущих работ не только полным отсутствием ненормативной лексики и вполне подходил под репертуарный формат театра «Колесо». Троица – мужчина, женщина и инструктор – отправляются в свое первое и последнее в жизни путешествие на воздушном шаре. По пути, выясняя, зачем они решили воспользоваться этим аттракционом, герои попадают в некую пространственно-временную воронку, где из них всю подноготную начинают выпытывать то ли братья Люмьер, то ли братья Черепановы, то ли братья Монгольфье. То грустная, то ироничная, то местами смешная история, возможно, будет понятна и интересна зрителям всех возрастов и любой степени театрального опыта. Не все так страшно в Новой драме», которой театральные критики нередко пугают своих детей.

Остается сделать некоторые выводы. Принято считать, что актерство – изначально женская профессия, да и театр – занятие не совсем мужское. «Новая драма» доказала обратное: театр – самая что ни на есть мужская работа. Для нынешнего фестиваля также показательно, что именно в таком формате, в таком объеме и на такой сцене представлены произведения именно тольяттинских драматургов. А позитивные отклики из уст директора департамента культуры и представителя попечительского совета театра «Колесо» – чем не «зеленая улица» для данного направления в нашем городе? То, что со сцены порой звучала ненормативная лексика – это уже проблема тех, кто делает лишь первые шаги в изучении филологии и современного театра. Как говорят в таких случаях: «Ребята! Не нужно ругаться матом! В русском языке и так до х… п… датых слов!»

Итоги фестиваля «Театральный круг»

В номинации «Лучший спектакль» награждается спектакль драматического театра «Колесо» им. Глеба Дроздова «Лавина» по пьесе Тунджера Джюдженоглу (режиссер Линас Зайкаускас),

в номинации «Лучший режиссер» награждается Георгий Цхвирава за постановку спектакля «Валентинов день» по пьесе Ивана Вырыпаева в театре «САМАРТ» (г. Самара),

в номинации «Лучшая женская роль» награждается Петя Янкова за роль Лисистраты в спектакле «Лисистрата» по пьесе Аристофана в театре «Любомир Кабакчиев» (Болгария, г. Казанлык, режиссер Вадим Данцигер),

в номинации «Лучшая мужская роль» награждается Дамир Кротов за роль Любомира Зуха в спектакле «Луна и листопад» по повести Мустая Карима в Государственном академическом русском драматическом театре республики Башкортостан (г. Уфа, режиссер Михаил Рабинович),

в номинации «Лучшая сценография» награждается Маргарита Мисюкова, художник-постановщик спектакля «Лавина»,

спецприз жюри фестиваля присуждается Линн Дженсон за моноспектакль «Ширли Валентайн» по пьесе Уильяма Рассела в «Metropolis Theatre» (США, г. Атланта, режиссер Адриан Вамер),

спецприз жюри фестиваля за актерский ансамбль присуждается спектаклю Тольяттинского молодежного драматического театра «Около любви» по пьесе Александра Коровкина (режиссер-постановщик Оксана Фомичева),

приз прессы вручен Вадиму Леванову за организацию работы Малого круга «Новая драма – Тольятти»,

приз зрительских симпатий вручен за спектакль «Луна и листопад».

ТО №13 (1656) 06.04.2007

Театр – нарушение нормы

Что представляет собой современный театр – об этом с полным правом может рассказать Михаил Угаров, одна из ключевых фигур текущего театрального процесса.

На днях Угаров принял участие в спецпрограмме тольяттинского фестиваля «Театральный круг».

Михаил Юрьевич – участник оргкомитета и один из организаторов фестиваля молодой драматургии «Любимовка», художественный руководитель «Театра.doc», руководитель семинара молодых драматургов, идеолог движения «Новая драма». В середине 90-х был одним из организаторов и участников творческого совета «Дебют-центра» Центрального Дома Актера. Работал на телевидении как сценарист сериала «Петербургские тайны» и как один из авторов сценария сериала «Дневник убийцы». Пьесы Михаила Угарова идут во многих театрах России, в том числе и в Тольятти. Как режиссер поставил несколько спектаклей в московских театрах.

Между правдой и искусством

Корр.: Вы не анализировали, почему так происходит: зритель посмотрел замечательный спектакль, прекрасно сыграли актеры, работа драматурга великолепна, режиссер из этого сделал просто конфетку, но публика спрашивает – а почему так много мата? То есть они за деревьями не видят леса. И в целом в замечательной работе они видят только два-три-четыре-пять слов, которые прозвучали за весь спектакль.

Угаров: Существует нормативное восприятие искусства. А театр-то стал ручным очень недавно, в XIX веке. Изначально театр – это нарушение нормы. И если вспомним, например, древнегреческий театр, то на комедии женщин не пускали, оставались только мужчины, потому что там звучало бранное слово. И как раз бранное слово – это предмет риторики, потому что это активно используется. XIX век все утопил в гламуре, в пристойности, в приятном зрелище, а все равно, театр – это зрелище не совсем приятное, это зрелище тревожащее прежде всего. Конечно, возникают и возмущения какие-то, но на самом деле не так много каких-то бранных слов, ведь они возникают очень маленькими островками, когда необходим энергетический всплеск в разыгрываемой истории.

Корр.: Дело не в количестве. Почему люди замечают только эти слова и больше ничего? Или это просто зрители какого-то другого театра?

Угаров: В Москве уже никто не обращает на это внимания, этих вопросов не возникает. В Питере довольно редко возникает. Я думаю, что русский язык – он и живой, и великий, и могучий, и все включает в себя. Я поставил спектакль в «Театре. Doc» «Синий слесарь». Вот как должны разговаривать эти люди? Они что, должны высоким литературным языком разговаривать? Есть такой баланс между правдой и искусством. И «Новая драма» выбирает правду в этом случае.

Табу на сцене

Корр.: Есть ли какие-то запретные темы в рамках «Новой драмы», посредством которых нельзя воздействовать на зрителя?

Угаров: Мне кажется, в театре нет запретных вещей. Их, во всяком случае, не должно существовать. А вот темы… на сегодняшний день – да, существуют. Например, такая тема как религия. Мы ее вообще стараемся не касаться, потому что не очень понятно – как это делать. Мы все росли в абсолютно атеистической стране, в светском государстве, и когда сейчас вдруг пошел возврат в эту сторону – очень много людей остаются атеистами. Пока эту тему очень опасно трогать. Вы знаете, что современные художники затрагивали ее, и было уже несколько судебных процессов. Потому что там как бы оскорбление веры… Вот, пожалуй, единственная тема, которая сегодня табуирована, но, мне кажется, это не надолго, к ней подойдут, потому что это нормально: в театре можно обсуждать все, для этого он и существует.

Мгновенная реакция

Корр.: Последние лет десять драматургия стала предметом чтения: изменилось к ней отношение, ее стали потреблять как беллетристику. Почему так произошло?

Угаров: Это известная история противостояния. Например, Союз театральных деятелей очень часто говорит драматургам: «Уходите, вы – литература». А Союз писателей говорит: «Уходите, вы – театр». И это очень хорошее положение, как бы диссидентское – ни там, ни сям. А действительно, почему стали читать? Потому что за последние 15—20 лет произошла сильная смена формаций в обществе. Когда сменяются формы жизни – язык развивается особенно бурно. А драматургия – это единственный вид литературы, который мгновенно реагирует на сегодняшнюю речевую ситуацию. Проза потом еще подойдет к этому, поэзия – еще когда подойдет к этому. Ну, журналистика рядом, но это другое, поэтому людям интересен этот живой сиюминутный язык, который рождается сегодня. Он же очень талантливый, язык – вот такой слэнговый, самый обычный, которым мы пользуемся. Он гораздо больше выражает, чем наш постпушкинский язык, которым мы до сих пор пользуемся. Поэтому это очень хороший знак, что драматургию стали воспринимать как чтение.

Тольяттинский феномен

Корр.: Существует устойчивый фразеологический оборот, не знаю, кем придуманный – «феномен тольяттинской драматургии», «школа тольяттинской драматургии». Не фикция ли это, или все-таки тольяттинские драматурги представляют несомненный интерес… Конечно, интерес представляют, если их пьесы ставят. Можно ли вести речь о феномене?

Угаров: С одной стороны это искусственное определение, потому что оно чисто географическое. Ведь люди же очень разные. Вадим Леванов очень отличается от Вячеслава Дурненкова. Клавдиев – вообще отдельная строка. А Михаил Дурненков – это вообще другое. Конечно, объединили географически. Но в принципе, тут есть хорошая индустриальная драма. Даже – постиндустриальная драма, потому что, как правило, присутствует такое понятие, как завод, фактически во всех пьесах. Совершенно урбанистическая драма, чем она отличается, например, от уральской школы – там драма городских окраин. Пожалуй, только эти общие черты объединяют. Так сложилось, что сколько-то талантливых людей – четыре, пять, шесть – существуют в одном сравнительно небольшом городе – да, согласен, это феномен.

Ужасы из России

Корр.: Вы бываете на различных фестивалях за рубежом. Что там смотрит зритель? Или вам удается отслеживать только фестивальный формат?

Угаров: Нет, удается все посмотреть. Там особый взгляд. Конечно же, до сих пор очень популярен такой продукт, который называется «ужасы из России». Это пользуется спросом, но на самом-то деле людям интересно, даже мне интересно, прочитать пьесу, из которой бы я понял, как сегодня люди живут, скажем, в Сербии. Это не праздное любопытство, это очень важно. И сегодня русская драматургия является одной из ведущих… Я знаю, что очень сильная британская драматургия, очень большие проблемы в Германии и во Франции с драмой, в странах Восточной Европы очень хорошо развивается Польша, Югославия, вот такая вспышка произошла. А русская драматургия, пожалуй, сейчас на втором месте после британской – традиционно очень сильной драмы. Не знаю, сколько это продлится, но пока это факт.

То, что будет завтра

Корр.: Как вам ощущения нынешнего фестиваля в фестивале? Получилась такая счастливая резервация, существующая отдельно от основной программы, которую какое-то жюри оценивает, потом будет призы выдавать, а здесь и призов-то никаких. Для меня это любопытное, занятное сочетание. Как вам находиться в таком окружении?

Угаров: Да у меня-то хорошие впечатления, потому что все равно же у нас спецпрограмма. А любая спецпрограмма на любом фестивале – театральном, киношном, на каком бы ни было – она всегда самая интересная. Потому что основная программа мне всегда рассказывает про вчерашний день, а спецпрограмма – всегда немножко про то, что будет завтра. А главное, впечатление от зрителей у меня очень хорошее. Вот два спектакля прошло (беседа проходила в середине фестиваля, – авт.), и я понимаю, что серьезный, очень хороший зритель, который не пугается этой ужасной «Новой драмы», о которой все пишут, что это черт-те что. Нормальное восприятие. Это такое реальное направление, которое все больше волнует людей, и все меньше волнует направление фэнтези, куда я и классику отношу, и все на свете. Вот это радует.

Корр.: Люди хотят видеть на сцене то, что их окружает в жизни?

Угаров: Да.

Корр.: Такой своеобразный вуайеризм?

Угаров: Да. Нам долго объясняли, что все страшно устали от реальности и нужно скорее забыться и скорее нужно посмотреть что-нибудь красивое, нереальное, нездешнее, чтобы отдохнуть. Я никогда не понимал, от чего они отдыхать-то хотят? От той жизни, в которой я живу, что ли? Так я в ней живу, и это очень важно, потому что театр должен говорить о сегодняшнем, о важном, о том, что меня мучает, потому что если это мучает нескольких людей, то это очень важно произнести вслух, это же все равно как-то избавляет от одиночества, потому что каждому кажется, что это только его сегодняшние заморочки. А вдруг выясняется, что сидит зал 300—400 человек, и одно и то же их мучает. Это сильный такой феномен.

ТО №13 (1656) 06.04.2007

Тольяттинская драматургия на академической сцене

Пьеса тольяттинского драматурга будет поставлена в одном из ведущих питерских театров.

Драматург и театральный деятель Вадим Леванов на днях вернулся из Санкт-Петербурга с приятной новостью: главный режиссер Александринского государственного академического театра драмы имени А. С. Пушкина Валерий Фокин заключил с ним контракт на постановку пьесы «Святая блаженная Ксения Петербуржская в житии». Премьера спектакля состоится уже в следующем сезоне на большой сцене театра, а пока по договоренности с режиссером драматург Вадим Леванов вносит некоторые коррективы в пьесу, написанную несколько лет назад.

Нельзя обойти тот факт, что Александринка – самый первый в России государственный драматический театр, учрежденный еще в 1756 году. Режиссер Валерий Фокин, обладатель многочисленных наград и званий – легендарная фигура в театральном мире: за последние 40 лет им поставлено около сотни спектаклей, в том числе с десяток телевизионных постановок и несколько художественных фильмов. Преподавательской деятельностью и ведением мастер-классов он занимался в Польше, Японии, Испании, Швеции, Болгарии. Он ставил спектакли в уже упомянутых странах, а также в Венгрии, Германии, Финляндии, США. С прошлого года Валерий Фокин – член Президиума Совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству. Примечательна и тематика, затронутая в произведении Леванова: блаженная Ксения Петербуржская – в ряду самых почитаемых русской православной церковью святых. К тому же именно в Питере находится одна из святынь, привлекающая многочисленных богомольцев – каменная часовня на Смоленском кладбище, возведенная на могиле блаженной Ксении. Во время визита в Питер Вадим Леванов посетил это место и обратил внимание, что даже в обычные дни туда приходит очень много верующих, молодежи.

В российских театрах поставлено чуть меньше десятка пьес Вадима Леванова, в основном это московские коллективы. Государственная академическая структура впервые берется за постановку пьесы тольяттинского драматурга на своей сцене. В нашем городе спектакли по пьесам Леванова неоднократно шли в фестивальном или студийном формате, демонстрировались теми же московскими театрами. Неоднократно возникала идея поставить какую-либо пьесу драматурга в муниципальном (читай – государственном) театре нашего города, например – в «Колесе». Хотя такие планы все еще существуют, до сих пор ни одной постановки осуществлено не было. Вновь ждем «варягов» с гастролями.