Читать книгу: «Однажды в 2007-м», страница 6
Глава 4. Пожарный выход
Юра и Дима включили фонарики и пытались разглядеть, что там за витриной. Но там уже никого не было, кроме насекомых. Я чётко видел этот силуэт. Лучи фонарей скользили то по асфальту за стеклом, то по стенам, то по лицам. Все были напуганы до смерти.
Даша молилась. Только теперь тихо. Мой телефон сел. Еще одна вещь стала бесполезной. Хорошо, что это вещь, а не живой разумный организм. Вещь не может чувствовать ущерб и эту самую бесполезность. Мне почему-то вспомнилось одиннадцатое сентября две тысячи первого года, Нью-Йорк. Теракт унесший жизни трех тысяч человек. Но вспомнилось мне это из-за полезности и бесполезности. Речь о собаках, которые впадали в депрессию. Они чувствовали себя бесполезными, потому что находили лишь трупы вместо живых людей. Одни трупы. Люди, добровольцы, залазили под завалы, чтобы собака нашла якобы живого человека. Именно так собака не вешала нос и понимала, что еще нужна. Да, это был обман, но это работало, это был обман во благо.
А телефон вещь, всего лишь вещь. Пока я пребывал в мыслях, произошло еще событие. Крик Ирины и вывел меня из дум. Она лежала на полу и махала руками стряхивая с себя что-то. Как будто по ней ползал легион муравьев. Юра светил на неё фонарем, но на ней ничего не было. Потом она закричала: призрак, призрак!
В панике и страхе, захлебываясь, она говорила, что повернулась в сторону, а рядом с ней сидел призрак, страшный призрак и смотрел прямо ей в глаза. От ее слов у меня по телу пробежал холод, а на спине остался липкий страх. Думаю, что не только у меня, все засуетились и стали сбиваться в кучу. Лера и Юра светили по сторонам. Армен заорал и тыкал пальцем за витрину. Луч фонарика Леры выхватил из тьмы силуэт призрака, который исчез за углом. Юра светил туда же. Невероятно! Фонарик забарахлил. Я думал, что такое только в кино. Нет. Он стал бить его о руку, фонарик мигал, луч его был направлен на основание горы слева от заправки. Были видны голые деревья и кустарники. Фонарик мигал, снова и снова. В мигающем свете было четко видно несколько страшных силуэтов в ветках деревьев.
Крик и отчаяние посетил всех, но больше всего Ирину. Она рванула к пожарному выходу. Я и Юра рванули за ней. Фонарь вроде заработал. Но мы не успели. Дверь открылась и внутрь ворвался холодный ветер. Дверь болталась туда сюда. Я хотел побежать за ней, во тьму, но Юра схватил меня за рукав. Я слышал её удаляющийся крик во тьме, но через секунды, ветер забил его. Я схватил дверь и стал закрывать ее, пока эти насекомые, эти твари не поняли, что есть вход. Дверь закрыта.
Глупая девушка. Далеко ли она убежит во тьме, по лесу и горам, да еще в этой ловушке, что окружает нас? Я не знал и не знаю до сих пор. Мы вернулись в большой зал. Все были подавлены. Арина спросила про Ирину, я смотрел на нее и молчал. Юра ответил за меня.
– Она была сильно напугана, – сказал он. – Она побежала туда, на верх.
– Но зачем? – спросила она.
– Она отчаялась! – резко сказал я. – Чего нельзя делать нам, ни в коем случае! Мы отсюда уйдем!
В конечном итоге, телефоны все сели. Остался один фонарик, вопрос лишь в том, на сколько его хватит. Наступило какое-то затишье. Мы сидели в привычном уже нам месте, на полу у стены за прилавком. Ситуация с Ириной очень огорчила меня, судя по лицам всех присутствующих, и их тоже. Все уставились в свои точки. Кто о чём думал, я не знал, но о чем думал сам – знал.
А думал я о советской кинокартине – Карьера Димы Горина. В главной роли Александр Демьяненко, известный всей стране и пост-советскому пространству, по своей роли – Шурика. Почему я думал об этом фильме? Не знаю. Возможно потому, что эта картина вызывает трепет, навевает воспоминания о далекой малой родине, снег, зима, природа. Фильм добрый, позитивный. Возможно я думал о нем еще и потому, что мы его смотрели вместе с Лерой. Дома, в тепле. Потом я думал о друге, что живет в районе, откуда мы держали путь, пока не попали в эту историю. Женька Джонни. (Это я ее так называю, прозвище от фамилии).
Познакомились мы с ней по переписке в социальной сети в далеком две тысячи четырнадцатом году. Так и вели общение. А прошлым летом мы ездили с Лерой на море, и встретились с ней. Я представлял ее себе не много иначе, она казалась мне выше. Обычный, нормальный человек. А теперь я не знал, увидимся ли еще.
Почему я вспомнил о ней? Да вот из-за кино как раз. Мы с ней во многом похожи, с Джонни, в плане мыслей, вкусов от еды и музыки, до книг и людей, а вот в кино мы разные. Мне нравится то, что ей не нравится и наоборот. Забавно, правда.
Всегда, когда я привожу ее в восторг и недоумение каким нибудь рассказом или историей, она говорит: «что, серьезно?» или «обалдеть». А я люблю вставлять фразу из рассказа Стивена Кинга: «это не игра в грабителей и полицейских, Джонни!»
– О чем думаешь? – спросила Лера и вывела меня тем самым из раздумий.
– О Джонни, – ответил я.
– О каком?
– Депп, – пошутил я, а потом продолжил. – Помнишь наш каменный карьер, а горку на Юбилейной улице? Помнишь когда бывала оттепель, у кого-то были огромные сани, он их привозил и на них все катались. А потом кряхтели, чтобы затащить на верх. Все! От мала до велика. Стоял смех и сам воздух был пропитан радостью. Смотреть на взрослых, когда они ведут себя как дети, обычные, счастливые дети – это здорово! Это стоит того, чтобы жить. Это драгоценные воспоминания. Мы жили не зря. Все жили дружно. Преступлений было меньше, и не нужны были никакие телефоны. Мальчишка был счастлив, если у него был кусок линолеума, чтобы кататься с горки.
– Да, здорово конечно. Да. – Лера привстала и взяла два батончика Натс с полки прилавка, один протянула мне. – Будешь?
– Давай, – сказал я и мы встали.
– Ребят, вы как? – спросила Света. Они с Димой подошли к нам.
– Да нормально, – ответила Лера и откусила от батончика, а затем обратилась ко мне. – Ты же читал много книг, увлекался мистикой, религиозные читал книги, что ты думаешь по этому поводу, что с нами происходит?
– У меня пока только догадки, – ответил я. – Конкретных соображений нет.
В этот момент в стеклянную дверь что-то толкнуло, все повернулись туда, но отскочили подальше. Луч фонаря в руках Юры, осветил фигуру человека по ту сторону. Это была Ира. Она стучала в стекло и просила впустить ее. Невероятно. Армен бросился к двери. Первый поворот ключа.
В этот самый момент я понял что все это время меня тревожило. Что казалось мне не так. То, что не давало покоя моим мыслям. О чем я думал всякий раз, когда смотрел на улицу. ВЕТЕР.
Я смотрел на Ирину, ее волосы не колыхались. А в свете фонарика, ее лицо казалось осунувшимся, как будто это была некая маска. ВЕТЕР – пронеслось у меня в голове.
ВЕТЕР. Его там не было. А когда она выбежала в пожарный выход, там был сильный ветер. Я рванул без слов к двери. Я пытался остановить то, что делал Армен. А он открывал дверь. Эту стеклянную дверь, которая отделяла нас от того, что было за ней. Там, на улице. Я чувствовал, я знал, что то, что стоит сейчас за дверью и выдает себя за Ирину – ей не является. ВЕТЕР – снова пронеслось в голове.
Второй поворот ключа.
Внутрь ворвалось нечто. Нечто не из этого мира. Нечто ужасное и темное. Все это тело, полное тело на глазах у всех, прямо в центре зала рассыпалось на тысячи частей. А части – это твари. Твари ползучие и летучие. Оно рассыпалось на тысячи насекомых. Там были пауки и черви, мухи и слепни, сколопендры и многоножки, огромные тараканы и могильные жуки, даже змеи.
Крик и хаос. Крик и хаос стали королями ситуации. Что происходило не понятно. Все прыгали, махали руками, топали ногами. Юра успел закрыть дверь перед самым носом у тучи тех тварей, что были на улице. Возможно пару из них и залетело.
Хватали все, что попадалось под руки, давили эту мерзость, в зале стоял хруст и чавканье. Армен поскользнулся на месиве из этих тварей и упал, на него сразу же поползли всякие многоножки. Он кричал и смахивал их с лицом полным омерзения. Арина помогала ему, но в ее густые кавказские темные волосы влезла сколопендра. Заколка отлетела, она трясла волосы. Рука пролезла в волосы и наткнулась на тело твари, руку щекотало множество конечностей. Она рванула руку при этом громко крича, тварь порвалась на две части, но эти части продолжали жить. Я давил тварей одну за одной.
Спустя время, почти со всей мерзостью было покончено,
кое-где еще шевелились конечности или части тел насекомых. Пол был сплошным месивом. Юра пошел к пожарному выходу, а вышел со шваброй и метлой. Порядок никто не желал там наводить. Сгребли все по краям к стенам. Кучи все равно стекали.
– Юра, – сказал я. – Теперь ты тут больше знаешь, что и где лежит, что есть, а чего нет. Нам нужно все, что может рисовать. Дамы, губная помада тоже сойдет.
Губная помада оказалась только одна, у Светы. Мела там не было.
– Маркер, – сказала Лера и держала Маркер в руке.
– Отлично, сойдет! – сказал я. – Что еще у кого?
Все смотрели на меня, а потом на друг друга. Я понял, что дела не очень.
– Одна помада и Маркер, – сказал я. – Не много. Но хоть что-то.
– А теперь выкладывай зачем, – сказал Юра.
– Нам нужно нарисовать кресты на всех дверях и окнах. Проблема в том, что это надо сделать снаружи.
Все ахнули.
– А дальше? – спросил Армен.
– Сначала скажу кое-что, – сказал я. – Дело в том, что в эту сторону, на колонки, мы не выйдем, не сможем, из-за вон тех ребят, что кружат там во тьме, вы видели что может быть. И еще потому, что там что-то не то, сюрреализм какой-то, чтоб его. Но есть Пожарный выход. Там по другому все, и больше похоже на мир наш, на реальность, откуда все мы. Но что там во тьме конкретно, куда можно выбраться, не известно. И еще, источник света у нас один, или идем в неизвестность все вместе и подвергаем себя опасности быть съеденным, убитым и прочее, либо остаемся тут и пробуем бороться. Те, кто уходит, оставляют источник света здесь, в этой чертовой заправке.
– А почему именно здесь? – спросила Даша.
– Потому что тут единственный шанс спастись, – ответил я.
– Понятно, – ответила она. – Я остаюсь тогда.
– Отлично, – сказал Армен. – Мы тогда уходим. Арина.
– Постой родной, – пыталась остановить она его. – А вдруг…
– Нет Арина! Мы уходим. Пусть остаются.
Мы проводили их. Юра открыл дверь. Ветер ворвался внутрь с каплями дождя. Мерзкая погода. Юра посветил фонарем им под ноги, под которыми чавкала грязь. Они ступили на крутой подъем и направились на верх, в гору, во тьму, в неизвестность. Ветер качал деревья, Арина и Армен исчезли. Я взял у Леры маркер, вышел и нарисовал крест с наружной стороны двери. Мы вернулись в зал.
– Ну так зачем эти кресты? – спросил Юра.
– Я не уверен, что все именно так, как думаю я, но похоже, – сказал я и увидел как Даша пошла в туалет, я дал Юре знак посветить, она шла медленно и держалась за правый бок. Я продолжил. – Ты не выслушаешь?
– Я слышу, продолжай, я сейчас вернусь, – ответила она.
Глава 5. Кресты
Пока Даша заперлась в туалете, я собрал всех. Надо было решить, кто пойдет на улицу и нарисует кресты. Я больше не горел желанием. Тем более, как только я об этом думал, у меня сразу ныла рана. Девушек мы исключили из дебатов. Хотя они и порывались в отряд добровольцев, мы их лишили права участвовать. Да, это выглядело как полная и жесткая дискриминация по гендерным отличиям, но что поделать. Таковы мы мужчины. Я имею ввиду нормальных мужчин, которые мужчины не потому, что у них между ног. Мы играем в песочницу, а девочек не берем. Это конечно не правильно, но так уж заведено.
Камень, ножницы, бумага на выбывание. Кто остался, тот и идет. А остался Юра. Ему предстояло передать источник света нам, а самому отправиться туда, к тварям, что жаждут сюда ворваться.
– И так, вот мои соображения, – сказал я. – Все знают, что такое Сочельник, Рождество, Святки, но многие не знают, что это темное безвременье. Это граница между старым и новым солнечным годом. Эта граница между нашим миром, миром живых и миром тем, становится слабой и размытой, а зло и нечисть сильны. Вот они глумятся над нами. Для этого кресты. Я думаю, что мы находимся, точнее это место находится на какой-то точке активности или на той самой границе. Я не знаю почему она здесь, возможно это связано с древними, может с колдовскими ритуалами или жертвоприношениями, колдунами и ведьмами, пещерами и так далее. Я не знаю.
С минуты две все молча смотрели на меня. Под взглядами я чувствовал себя полным психом. Мне становилось не ловко от того, что я сказал.
– Я пошел, – сказал Юра внезапно. – Давайте меня паковать.
Мы принялись за дело. Упаковали на совесть как и меня. Твари на улице только и ждали оплошности. Юра чувствовал себя уверенно, отпускал шутки. Но как я говорил Даше; за весельем прячется страх. Но он не подавал вида. Света держала фонарик, пока мы с Димой завязывали амуниции, я обратил внимание, что фонарик светит уже тускло. Это плохо, очень плохо. Если он погаснет, то все, тьма. Единственное, что может спасти не на долго – зажигалка, которая была у Леры. Но света от нее не много, да и газ не вечный. Тем более, она явно не новая.
Меня посетила мысль, что тут должны быть свечи, неужели никто не думал о том, что могут отключить свет. Я спросил у Юры, но он ответил, что даже не знает.
Из туалета вышла Даша, в свете фонарика мне показалось, что выражение её лица обеспокоенное или даже она чем-то напугана. Она держала руку под курткой, на том боку, где и до туалета. Мы вернули свет на Юру, это задача была приоритетней.
Я открываю дверь и спрашиваю готов ли он, ответ положительный. Замечательно, думаю я, и подлая мысль пролазит из темной части мозга в светлую, мысль, которая есть у каждого человека, потому что это так по человечески. Мысль – хорошо, что не я на его месте. Но я отгоняю ее.
Дверь открыта и Юра в импровизированной амуниции выходит, а точнее сказать выкатывается на улицу. Я резко закрываю дверь. Свет фонаря освещает нечто похожее на огромный пончик за витриной. Ему тяжело нагибаться, но он делает это. Кресты почти нарисованы, осталось только на самой двери. Света стучит по стеклу и указывает на насекомых, которые постепенно облепляют его. Маркер упал из руки обмотанной до степени, когда с трудом возможно держать что либо.
Юра пытается поднять его, но не выходит. Все переживают. Это выглядело как будто мы в кинотеатре. Мы по эту сторону экрана, а переживаем за героя фильма по ту сторону. Не выходит поднять.
– Смотрите! – сказала Лера.
Я смотрел. Смотрели все и видели. Насекомые, они улетали. Отлеплялись от витрины, от Юры. Почему?
– Здорово! – крикнула Света.
– Я бы не радовался, – сказал с расстановкой Дима.
– Почему? – спросила она.
– Не знаю, чуйка.
Я открыл дверь и выбежал на улицу, поднял маркер и нарисовал на двери крест. Пропустил Юру и зашел сам. Не к добру это.
– Думаешь меняют тактику или набирают силы для атаки? – спросил я Диму.
– Не знаю, но мне это не нравится.
Юра скинул с себя амуницию. Я проголодался и предложил перекусить. К тому же еды у нас было достаточно. Из туалета донесся какой то звук. Я повернул туда голову, взял фонарик и направил на дверь туалета, все смотрели туда. Звук повторился. Как будто в туалете была кошка и изучала территорию, а затем что-то уронила или задела хвостом. То, что было у меня во рту громко провалилось в желудок. Я посмотрел на Дашу. Она сидела отдельно, как будто отстранившись от всех, и смотрела на дверь испуганно совместив руки у груди, словно в молитве. Только тогда я заметил, что на куртке пятна крови. Я догадывался что это. Звуки участились. Юра встал из-за стола и на носочках пошел к двери, прихватив по пути швабру. Решительно он подошел к двери туалета, Дима подошел следом так же тихо. Взглядами и жестами они условились, что Дима резко открывает, а Юра должен быть готов молниеносно атаковать. Решено – сделано.
Но лучше бы не делали.
Из туалета вылетела омерзительная тварь. Она издавала режущий уши писк. Я разглядел ее, эта была такая же тварь, что я достал у себя из ноги, только размером с огромную собаку. Те насекомые, похоже откладывали личинки, а из них выходило это адское нечто. Опорно-двигательного аппарата не было, вместо него длинное, мощное туловище похожее на змеиное. Все в шипах. Шесть пар конечностей похожих на руки, только росли из груди, голова не отделялась от туловища, а рожа была мерзкая, похожая на обглоданный череп обезьяны. А вставало оно в стойку словно змея.
Юра махал на него шваброй. Дима схватил стул и подошел с другой стороны. Я оторвал одну из перекладин полки для товаров, что стояла в центре.
– Возьми огнетушитель! – крикнул я Лере, а затем обратился к Свете, – держи фонарик и не за что не отпускай.
От вида этой адской твари меня пробирало дрожью до костей. Что делать я не знал, и никто не знал. Но надо что-то делать, рано или поздно оно нападёт, тогда нам может не поздоровиться. Так что надо нападать первыми.
– Лера, – сказал я и тварь смотрела на меня, ее конечности шевелилась. – Сорви пломбу. На счет три туши его огнетушителем. Поняла?
– Да! Готово.
– Раз, – сказал я и понял, что не вижу Дашу.
– Два, – сказал Дима.
– Три, – крикнули все вместе.
Белый порошок ослепил тварь, но и нас тоже. Юра справа бил ее шваброй, но она сломалась. Дима зашел прямо и бил стулом, но он пластмассовый, толку мало, но хоть что-то. Я зашел сзади, бил доской, но тоже не долго, она из чертовых опилок. Света кричала, но фонарик держала. Юра зашелся кашлем от содержимого огнетушителя. Ко мне тоже подпирало.
Мы отошли, а потом снова налетели на тварь. Она кричала, уши закладывало. Тело-хвостом она ударила Юру, тот отлетел в прилавок и сшиб его. Это была полка со сладостями. Он ударился и отключился. Остались мы с Димой, а точнее я один. Диму тварь облила какой то дрянью изо рта. Она пшакнула словно кошка и изо рта брызнуло Диме в лицо, он сполз по стене, как будто внезапно уснул. Я вспомнил про то, что не закрыл Пожарный выход. (Да, самый подходящий момент).
Тварь окутала меня хвостом телом и сжала. Затем поднесла к адской морде, конечности трогали меня по лицу. Она сдавливала меня, я чувствовал, как внутри все сжимается. Света бросила фонарик, он лежал на полу.
Я услышал знакомые голоса со стороны пожарного выхода. Потом что-то прилетело в тварь и она повернулась туда, в этот момент подбежал Юра и воткнул кусок черенка от швабры в тварь. Она завизжала и бросила меня. А потом стала испаряться, до тех пор, пока не осталось пятно на полу.
Юра поднял фонарик. Дима пришел в себя. Я тоже. Девочек успокоили. Армен и Арина вернулись. Они рассказали, что блуждали долго по грязи в темноте, поднялись очень высоко. Там были какие-то звери и они решили вернуться, но сбились. Шли, пока не наткнулись на обрыв. А потом вышли на какой-то домик из огромных камней. Вокруг него было свечение. Только потом они отыскали дорогу.
