Читать книгу: «Былина железных душ», страница 20

– Куда делось моё золото? – прошипел недовольно и рассержено Ходан.

– Где оно? – добавил Берестень злобно и яростно.

– Они солгали! – вставил огорчённо Дубец.

– Мы не солгали, это вы опоздали! – ответил всем троим Всесвятлир. – Уговор был таков, что вам даётся один час. А прошло уже гораздо больше. И где та стрела?

– Вот она! – зарычал Берестень и бросил серебряную стрелу в ноги Всесвятлиру.

– Не стоит бросать её вот так! – посоветовал Всесвятлир. – Ведь она – ваша награда, заслуженная и честная.

– Заткнись! – рыкнул Ходан. – Про честь будешь сказывать глупцам, а нам подавай золото! – и хозяин лесной стиснул плечо Беленира с такой силой, что витязю аж стало плохо, и он вскрикнул:

– Ах ты уродище злобесное! Сказали же тебе: прошло ваше время, а уговор дороже денег!

Ходан разозлился пуще прежнего и потянул к шее Беленира другую лапу. Он хотел задушить его, но витязь выхватил из ножен Самосек – клинок сверкнул как искра – и тотчас ударил окаянному по шее. Лохматая голова покатилась с плеч долой и, скатившись по склону, упала у подножия холма, а тело Ходана, брызжа кровью, рухнуло наземь. Лешие ахнули и с тревогой посмотрели на мёртвого товарища.

– Впредь пусть это будет уроком тем, кто нарушает уговор! – сказал Беленир, но Берестень и Дубец не хотели его слышать.

– Как ты мог? – взревели они. – Он же Земнородный сын! Кто ты такой, ты что божич?

– Нет, я не божич, – отвечал им Беленир. – Но мой меч отковал сам Каукис, и сила его оченно велика.

– Тогда убьём убийцу! – зарычали лешаки во всё горло, не желая слышать слов Беленира.

– Стойте! – молвил им Всесвятлир. – Ходан получил по заслугам!

Но лешие не хотели слушать и его. Они желали во что бы то ни стало расправиться с витязями. С их уст уже текла слюна, а в их глазах, налитых кровью, зрела ужасная ярость. Кроме того, лешаки проклятые гневно сопели и пыхтели, пускали рык звериный и страшный свист. Они бы напали на витязей и неизвестно, кто бы остался жив, как вдруг Беленир рече:

– Будет вам золото! Не надо больше смертей! – он сам не ожидал, что скажет такие слова.

– Золото не окупит смерти друга! – ответил на то Дубец.

– Но и не помешает, – молвил Берестень и толкнул Дубца.

– Вот и славно! – сказал Беленир. – Золото заберёте у Русалочьего берега ровно через три дня.

Лешие покачали головами, и вся былая ярость тотчас с них спала, остуженная одними только словами о золоте.

– Смотри, человече! – молвил Берестень, важно и деловито поглаживая свою бороду да покручивая ус. – Пусть золото будет ровно в срок, иначе вам не поздоровится!

– Да, не поздоровится, – поддакнул Дубец. – Не будет золота, мы вам кишки выпустим!

– Помолчал бы ты лучше, – рёк ему Всесвятлир и сплюнул.

– Что? – вспылил Дубец, но Берестень успокоил его.

– Золото будет, – сказал им Беленир, и лешие, взяв с собой тело Ходана и его голову, ушли в чащу и вскоре скрылись под вой и непонятные причитания.

– Вот мы и попались! – рассмеялся Всесвятлир. – Надо было прикончить их всех.

– Нет, не надо было! – ответил Беленир – Мы возьмём золото у Кощевита, когда расправимся с ним, и отдадим его лешим.

– Но откуда у Кощевита золото? – поразился Всесвятлир. – У него и червонца не сыщешь, не то что ларцов с чеканным златом!

– Я так не думаю! – сказал Беленир. – Ведь он, скорее всего, уплывает отсюда и наверняка на его корабле есть кое-что. И это богатство мы отдадим лешим, если, конечно, таковое там будет. А не будет, так уже там посмотрим, что станем делать. В конце концов, если ты хочешь их убить, что помешает сделать это потом?

– Все-таки надо было их прикончить, – гнул своё Всесвятлир. – Давай свистнем, пусть сбегутся, и всех порежем на куски.

– Я князь, и пусть наш край будет славен добрососедством с сынами Земли – они сильны, пусть и не так мудры, как пчельник. В годину бедствий они могут помочь нам в будущем.

– Так зачем ты срубил одному из них голову? – усмехнулся Всесвятлир.

– Теперь они видят нашу силу, а значит увидели наш кнут. Пряник будет потом, в будущем.

Глава 20. Ни под гору, ни в гору

Когда всё стихло, и даже гулкий вой леших, угрюмо отдававшийся по округе, замолк, молодцы вновь спустились с взгорья и сели по сёдлам. Космач тряхнул гривой, притопнул копытом, и кони богатырские пустились скакать по светлому сосняку, и что у них был ни скок, то сажень, что ни прыжок, то две. Направлялись они на запад – к морю синему, куда уходил окаянный Кощевит, и перед глазами путников, как столбы, маячили высокие сосны, а снег слепил их белизною.

– Смотри, след! – воскликнул Всесвятлир, заметив под копытами своего коня чьи-то следы. Беленир глянул – и впрямь! – след.

– Верно, Кощевит, – заметил он. – Кажись, его нога.

– Да, его, – согласился Всесвятлир. – И к западу идёт. Верно, он!

– В таком случае нам очень везёт, – продолжал Беленир. – Посмотрим, что будет впереди.

Путники припустили коней и пронеслись по следу несколько часов, пока не село яро солнце и скакуны не утомились. К тому времени они миновали бор сосновый и оказались на голой равнине, белой как скатерть, а над их головами зачернело ночное небо. Впереди, в нескольких вёрстах, лежало море. Но воины устали и потому устроили привал: развели костёр да поставили шатёр. Наевшись и напившись, они сели у огня погреться. Всесвятлир вскоре ушёл спать, а Беленир стал вглядываться вдаль, надеясь увидеть Кощевита или его корабль, на котором, как он думал, враг окаянный хотел сбежать с этих берегов. Но сколько витязь не скользил взором по небу, сколько не всматривался в хляби морские, ничего не разглядел, кроме густого морока, и скоро лёг спать, разбудив друга на дозор.

На следующий день витязи хоробрые проскакали ещё несколько вёрст, и под конец дня, когда солнце скрылось из вида, а закатная, красноглазая даль посерела, Беленир разглядел, как в небе летит ворона, а в ее сторону стрела с золотым оперением. Но стрела пролетела мимо, и птица продолжила полёт. Тотчас сверкнула ещё одна стрела, и уже убитая ворона пала наземь, и витязь понял: то стреляет Кощевит, ведь стрелы с золотым оперением видел он у него в колчане. Возможно, птицу эту послал Дед-Пасечник или ещё кто, чтобы следить за ним, и злодей это понял. Путники поспешили туда, где, как им показалось, находился стрелок, и, минув холм, тут же вдалеке, у самого берега, увидели ладью с парусами чернее ночи. Но Кощевита уже было не видать ни вблизи, ни вдали – где он схоронился, было неизвестно, и следов он не оставил. Потому искать его сейчас было бессмысленно.

– Наверное, он уже на ладье! – предположил огорчённо Беленир.

– Если так, то он бы уже уплыл! – утешил его Всесвятлир.

– Что верно, то верно, – согласился Беленир, сняв шелом да почесав затылок. – Тогда попозже поспешим к ладье и, может быть, перехватим его. Сейчас же придется отдохнуть, а то руки и ноги совсем замерзли.

Путники вновь устроили привал и просидели у костра-пламени горючего весь вечер. Кони доели остатки овса, который был припасён для них в мешке дорожном и порадовались, что сыты. На небе высыпали самородки-звёзды и забелела луна. Но Беленир не глядел на небосвод: отогревшись, он решил слепить снеговика. Да, да, снеговика! Что только не сделаешь со скуки или чтобы отвлечься от забот. Вот и решил Беленир слепить снеговика. Он накатал три снежных кома и под раскатистый смех Всесвятлира принялся строить из них человека. Вскоре витязь уже сделал ему из веток руки и нос из сгоревшей головёшки.

– Ха-ха! – посмеивался Всесвятлир. – Мой друг впал в детство!

– Возвращение к истокам очень полезно! – ответил на то Беленир и улыбнулся. – Оно прибавляет сил.

– Неужели? – продолжал посмеиваться Всесвятлир. – Может быть, начнешь ещё ползать на четвереньках или лепетать глупые сказки про зверей или про хитрых мужиков?

– А почему бы и нет? – взбодрился витязь. – Человек тогда теряет свою мудрость, когда начинает считать сказки глупыми, так что и это было бы неплохо!

Всесвятлир ничего не ответил, а только шмыгнул носом.

Тут, когда путники отогрелись и готовы были продолжить путь и искать Кощевита проклятого, принесло облака, задул ветер и начался снегопад. Затем и вовсе поднялась сильная метель. Искать кого-то в такую погоду было глупо, потому путники легли спать. Сон их был крепок несмотря на то, что наутро им предстояло разыскать Кощевита и, возможно, даже взойти на его корабль. На дозоре стоял Космач. Поглядывая на костёр, он задумчиво шевелил ушами и пытался понять, что же ожидает их завтра. Затем Космача сменил Беленир, а Беленира уже Всесвятлир.

Наутро удальцы вновь двинулись в путь. Метель стихла, но снегопад пошёл с новой силой, и корабль Кощевита исчез из виду, а коням пришлось идти наугад сквозь снежную завесу. Так прошло три часа, и на четвёртый послышался треск. Космач подскочил и заржал. Беленир глянул вниз и увидел, что конь наступил на лёд и проломил его.

– Вода! – вскрикнул он тотчас и обнажил свой меч.

– Студёная! – добавил Космач. – Видать, меня лёд не выдержит.

– Это точно, – согласился Беленир.

– Где же корабль? – спросил Всесвятлир. – Неужто мы опоздали?

– Не знаю! – прервал опасливо Беленир. – Если бы он уплыл, мы бы услышали. Посмотрим.

И тут вдруг где-то поблизости затрещал лёд, словно по нему кто-то шёл. «Хрусть-хрусть» – колол уши треск. Беленир и Всесвятлир приготовили к бою мечи и стали всматриваться вперёд. Вскоре показались чёрные очертания человека. И в руке десной у него был посох.

– Под кем лёд трещит, а под кем и ломится! – сказал человек грубым хриплым голосом. Беленир сразу узнал в том человеке Кощевита, и с его лба полился холодный пот.

– Рад вас видеть, деревенщины! – продолжал Кощевит, стоя на льду. – И всё-таки как далеко вы зашли. Странно, что червлёно золото вас не остановило. Чего же вы хотите? Власти? Славы? Нет! У тебя, Беленир и власть в руках, и слава гремит пред тобою, и сам сидишь в седле как светел князь. Да ты и есть князь, правда? Что же движет вами? Какой бич подгоняет тебя, коли и власть, и слава, и даже богатство – всё при тебе?

– Справедливость! – ответил Беленир.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся зловеще Кощевит. – Нет, не справедливость движет тобой и твоим другом, ибо тогда ты не срубил бы голову лешему и не отправил Деда-Пасечника прочь, как носильщика золота! Вами движут самолюбие и тщеславие, поклонение самим себе. Вы отослали пчёльника прочь, чтобы самим насытиться победой, чтобы песни слагались только о вас, чтобы бахари сказывали лишь о ваших подвигах, а певцы-гусляры пели только о ваших походах. К чему вы обезглавили лешего? Чтобы не отдавать золото, напрашивается ответ. А когда другие лешие придут сюда за золотом, вы и их прикончите, ибо вы тщедушны.

– Откуда тебе известно, что лешие придут сюда? – удивился Беленир.

– Я о многом знаю и у меня много слуг! – ответил Кощевит. – А теперь мне пора уплывать с этих берегов, а вы, мужичины-деревенщины, оставайтесь здесь. Может быть, я вернусь, ведь я обрёл здесь друзей. Даже среди дворян и знатных имён есть те, кто будет ждать меня, дабы исполнить наш с ними договор.

– Ха! – воскликнул Беленир. – Трус! Беги без оглядки, и твой Стрезибор тебе не поможет. Боишься даже сразиться с нами напоследок!

Эти слова немало задели самолюбие Кощевита, и он гневно ответил:

– Мне неведом страх, смертный! И не бегу я от меча таких, как ты! Я отступаю так же, как солнце вечером отступает, чтобы наутро снова взойти во всей своей лучезарной красе. Так что заткнись, иначе мне придётся проучить тебя своим посохом. А с ним шутки не шути!

Беленир не знал, отчего же Кощевит не убьёт их своим посохом, как убил Мал-стар Дедка. «Быть может, ему нас жалко» – думал он, но ошибался, ибо жалость выветрилась из сердца Кощевита давным-давно, оставив после себя лишь глухую пустоту. В конце концов витязь решил, что посох врага не имеет более силы и, держа наготове меч, ступил на лёд и скоро скрылся в снежной завесе. Кощевит лишь ухмыльнулся, но Беленир всё равно пошёл ему навстречу. Всесвятлир же остался на берегу. Он боялся уйти под воду, ибо думал, что троих лёд не выдержит.

– Будь осторожнее! – бормотал Кощевит Белениру. – Лёд коварен и бывает, что многие ведутся на его обманчивую твёрдость.

Беленир не отвечал, а продолжал идти. Снег летел ему прямо в лицо, и он почти ничего не видел. Наконец витязь заслонился от снегопада рукой и пригляделся: в двух саженях от него стоял Кощевит, держа в одной руке длинный посох. На шее Кощевита на цепи железной висел ларец кованый. Сам Кощевит был весь облачён в броню железную, и его белые как снег волосы развевались по ветру. Лёд почти не трещал под ним, тогда как под Белениром хрустел во всю силу. Сквозь прорези в шлеме горели очи Кощевита, полные зависти и гнева. Беленир сошёлся с ними взглядом и подумал: «Ну что, давай посмотрим, кто из нас сильнее, поглядим, кто ловчее и чья сталь крепче. Мне не страшно умереть, а ты боишься». Кощевит попятился назад.

– Бейся! – крикнул ему Беленир и, размахивая мечом, понёсся на недруга. Кощевит, вертя в руках посох, приготовился к схватке. Но тут, когда витязь славный уже замахнулся на него, Кощевит ударил по льду, и лёд треснул. Беленир с криком упал в образовавшуюся трещину, в самую полынью. Кощевит же, как оказалось, стоял на скале, что слегка поднималась из воды. Очень хитёр был коварный колдун. Вода тем временем облекла Беленира в студёные объятия, и холод пронизал все тело и сковал руки, словно надев на них тяжкие цепи. Кольчуга повлекла удальца на дно – в самое бучило. Неслыханный страх охватил воина, и он, извиваясь от ужаса и пытаясь уцепиться за что-нибудь, заглотнул немало воды.

– На бедного и шишки валятся! – промолвил Кощевит, глядя на то, как тонет Беленир, и пошёл своей дорогой – к ладье чёрной, стоявшей где-то к северу.

Всесвятлир тем временем стоял на берегу и, слыша крики Беленира, ждал, что сейчас по его душу придёт Кощевит да срубит ему голову с плеч долой. Как же он пожалел, что не пошёл вместе с Белениром навстречу врагу и бросил своего друга с ним один на один. Сожаление и горечь смешались у него в груди с яростью, и витязь задрожал. Он приготовил меч и понёсся на подмогу. Вскоре его нога свалилась в трещину, и он всё понял. «Утопили!» – пробормотал Всесвятлир и сбросил с себя доспехи ратные, не опасаясь даже Кощевита. Набрав в грудь воздуху и совладав с неистовым страхом, который вызывало у него будущее погружение в воду, он нырнул.

Водица в море была оченно холодна, но вскоре Всесвятлир свыкся. Открыв глаза, он увидел блеск железа и, погрузившись поглубже, нашёл Беленира – с мечом в руке и при кольчуге. Он лежал на самом дне и ещё барахтался, но дно было неглубокое, ибо залив здесь только начинался. Поднять Беленира было несложно, потому Всесвятлир с легкостью повлёк его наверх. Витязь не сопротивлялся. Казалось, осталось совсем немного, и лёгкие глотнут воздуха. Но вдруг кто-то схватил Всесвятлира за ногу. Вначале он подумал, что зацепился за что-то, но это было не так. Удальца крепко держали, и как ни силился он высвободиться из хватки железной – ничего не выходило. Тогда он посмотрел вниз и что же увидел? Извиваясь и бултыхая ногами, его держала русалка. Но то была не красавица-водяница, каких видели путники прежде, то было окаянное женочудище. И она была бледна как труп и холодна как рыба, волосы её были русы, очень длинны и плавали в толще воды как паутина, а глазища у неё были словно у сома – выпученные, уродливые. Пасть её была раскрыта, крива и полна полугнилых острых зубов. Длинными худыми руками она уцепилась Всесвятлиру за голень и, сжимая свои костлявые мертвенно-бледные пальцы, не пускала его из воды.

И тут, когда ошеломлённый витязь не знал, что и делать, русалка нечистая потащила его вместе с Белениром в глубину, алча сожрать на днище морском, в самой пучине. Очнувшись от ужаса, Всесвятлир потянулся к своему мечу, но тут же понял, что забыл его на льду. Благо, что Беленир намертво сжимал в ладони Самосек, чьё острое лезвие готово было рассечь любого врага. Тогда Всесвятлир схватил своего друга за руку и тремя мощными ударами отсёк уродине подводной кисть, которая тотчас разжалась и канула на дно. Это лишь разозлило тварь морскую, и она, пуще прежнего выпучив глаза, кинулась на Всесвятлира, но тут же напоролась на остриё меча, насадила нечистое сердце на лезвие, и, искупавшись в собственной крови, испустила дух. Всесвятлир выпустил из груди весь воздух и, ни о чём не думая, повлёк Беленира наверх – тот уже нахлебался воды.

Свет, проникавший кое-где сквозь лёд, становился всё ближе. Витязь уже стукнулся о твердь ледяную. Он случайно глянул вниз и увидел, как из бучила к нему плывут уже три русалки, желая отомстить за свою подругу. В их очах горел голод, а зубы были стиснуты. Всесвятлир тотчас схватил руку своего друга, пробил мечом лёд и, держа Беленира за запястье, кое-как выкарабкался на поверхность. Тут он хотел вытащить и своего товарища, но нечисть проклятая схватила того за ноги и стала тянуть со всей силы в воду.

– Пустите его, уродища! – вскрикнул яростно Всесвятлир. – Ах вы, нежить окаянная! Не видать вам моего друга, не есть вам его мясо! – и со всей мочи ратник смелый потянул удальца на себя. Беленир оказался на льду, но людоедицы голодные свою хватку не разжали и потому их головы высунулись из проруби. Всесвятлир, не теряя времени, вытащил из рук Беленира Самосек и выколол одной глаза.

– Мразь-с! – зашипело женочудище. – Я тебя проглочу! Проглочу! – и русалище полезло на лёд вслед за витязями, разинув свою мерзкую пасть. Но тут Всесвятлир не стал мешкать и снёс уродищу голову, которая полетела в воду. Остальные русалки тотчас скрылись, поняв, что эти двое им не по зубам.

Расправившись с женочудищами остервенелыми, Всесвятлир стал стучать Белениру по груди. Как же он был испуган молчанием своего друга и его бледнотой. «Ты не умрёшь! – говорил он. – Куда тебе умирать от водички? Змея победил, а тут воды нахлебался. Не такая у тебя будет смерть!». Но вот Беленир очухался и выплюнул чуть ли не ведро воды. Всесвятлир перевёл дух.

– А! – вскрикнул Беленир, и с его носа сорвалась сосулька льда. – Где Кощевит, где ларец?

– Не знаю! – ответил Всесвятлир. – Нам бы костёр развести, а не за Кощевитом гоняться. Ты чуть не умер. Я уже думал всё…

– И я так думал, поверь, – молвил Беленир. – Всё уже было во тьме, я был во тьме… И она была во мне… Да, это страшно. Чуть не отдал душу небу!

– Чертовы русалки – страшные нечеловечьи рожи! Чуть и меня не затянули на дно!

– Спасибо, что вытащил! И извини, что подверг тебя такой опасности, не думал я, что все так выйдет…

– Да уж вышло как вышло, хорошо, что живы, а об остальном глупо беспокоиться. Ну разве что о морозе…

– Мороз стерпим! – дрожа и чихая вымолвил Беленир. – Не так-то и холодно.

– Себе скажи это, а не мне! – рассмеялся Всесвятлир, который пробыл под водой не так много времени.

– Прав был Дед-Пасечник! – молвил вдруг Беленир.

– В чем же прав?

– Тот отряд, что пошёл к башне с сундуком. Это уловка. И берегины зря потратили время. Если конечно, этот же самый отряд уже не перебил Явора и берегинов и не вернулся сюда с ларцом. Видел ларец в руках Кощевита? Это же наверняка ларец с его смертью. Думаю, он его где-то на побережье откопал.

– Глупо обо всём этом думать, – заключил Всесвятлир. – Если мы и найдём поганца, так он нас одной левой раздавит.

Беленир с этим согласился и успокоился. Снегопад тем временем прекратился, и небо поголубело – на нём осталось лишь несколько белесых облаков, плывших на запад. Теперь всё вокруг было видно, и витязи огляделись: невдалеке была первая трещина, а подле неё лежали доспехи Всесвятлира. На берегу стояли кони добрые, богатырские и тревожно мотали хвостами, дальше них и правда виднелась яма глубокая, очевидно, вырытая Кощевитом, чтобы достать оттуда свой сокровенный ларец; к северу же стояла ладья дубовая о чёрных парусах. И, как назло, дул восточный ветер, попутный для Кощевита.

Глава 21. За закраины мира

Ладья была очень велика. Её нос был увенчан головой дракона, на чёрных парусах была нарисована змея, скрученная кольцами, а по бортам были вырезаны из сосны крылья, из-под которых торчали железные вёсла – тяжкие и ржавые. Витязи, спрятавшись за скалой, торчавшей изо льда, восторженно глянули на этот корабль дивный и забыли даже про мороз и про озноб. Вскоре они заприметили на нём Кощевита – он важно похаживал, высоко вздёрнув голову, да раздавал указы своим рабам и воинам из числа продажных людей, которых в те времена было не очень-то и много.

– Надо его прикончить! – сказал уверенно Беленир. – Или сейчас, или никогда.

– Пусть уплывает, проклятый бес! – ответил на это Всесвятлир. – Нам не справиться с такой кучей врагов да и зачем он нам сдался, коли уже потерял силы. Будет ещё на беса гром, не сомневайся, друже!

– Он вернётся, как же ты не понимаешь, – продолжал настойчиво Беленир. – И нашим потомкам придётся всё расхлёбывать за нас!

– Конечно! – рассмеялся Всесвятлир. – Им же надо будет хоть что-то дельное совершить.

– Возможно, ты прав, – рёк Беленир. – Но я хоть умру, но сделаю что хочу.

Беленир встал и, держа в руке меч булатный, зашагал к чёрной ладье. Каждый новый шаг давался ему с большим трудом, ибо его обдувало ветром студёным, и ноги тряслись от холода. Да и руки у витязя дрожали не меньше, но он лишь крепче и вернее сжимал рукоять своего меча. Вскоре удалец приблизился к ладье, а Всесвятлир надел доспехи ратные и нагнал своего друга.

– Неужто будем биться с ними? – спросил он. – Гляди, сколько там молодцов и все при оружии!

– Мой меч острее, а кольчуга крепче, – ответил Беленир. – Будем биться.

– Может не стоит, – продолжал Всесвятлир. – Меня-то хоть не губи.

– Я тебя не держу, можешь уходить!

– Меня дружба держит, а ты не смей в бой идти, а то оба поляжем как трава!

– Что ж! Значит, поляжем, зато Кощевита убьём.

– Что толку его убивать, если самим погибать? Наш край спасён, ты князь, что тебе ещё надо?

– Смерти Кощевита! – воскликнул Беленир и хотел было идти на бой – взбираться на корабль.

Тут бы и пришёл конец двум удальцам многосильным, и вдруг прозвучало что-то. Но это не ветер суровый свистел впопыхах и не чистая криница журчала. Что же это было? Нет, это не лёд узорный скрипел натужно, не снег шуршал под копытами добрых коней и даже не струилась в заливе морская водица. Это задорно и весело звучал звонкий рог. Но казалось, что это голосит вовсе не горн, а поёт суетливый ручей, сбегая с гористых склонов и сливаясь с шумом морского прибоя. Было в призыве этого рога какое-то колдовство: беззаботное и туманное, но в тоже время трогавшее самую душу и наполнявшее сердце бодростью, а грудь свежестью. Оно словно потоком бурливым вымыло всю тоску и горечь и дарило радость. И только-только зазвучал тот рог, всё встрепенулось. Но Кощевит бессмертный, беспокойно шагавший по чёрной ладье, с тревогою оглянулся и застыл как заворожённый. Вслед за первым рогом прозвучал другой, словно бы насупившийся и недовольный, разнёсшийся гулко и злобно. В нём не было ворожбы – это был простой горн, но, услышав его, Кощевит немного успокоился. Встав на носу ладьи, словно изваяние каменное, он принялся смотреть на восток. Всесвятлир же тем временем оттащил Беленира обратно за скалу и вместе они обратили взор туда же, куда и их враг. Вскоре они увидели, что к ладье приближаются две большие дружины: одна с севера, а другая с востока. «Кто же это?» – подумал Беленир, всматриваясь вдаль, и вскоре разглядел над дружиной, шедшей с севера, знамя Брегокрая и рода Гелена – золотого единорога, а над другой, что гордо шествовала с востока через пустыри – стяг Стрезибора с белым вепрем.

– Это нам на подмогу! – воскликнул радостно Всесвятлир.

– Думаю, что не все идут помочь нам! – прервал его Беленир. – Стрезибор идёт на подмогу нашим врагам.

– Как вы угадали? – воскликнул Кощевит с носа ладьи, заприметив Беленира и Всесвятлира, спрятавшихся за скалу, и услышав их речи. – Но мне пора! – тут он повернулся к своим рабам, вымазанным в грязи, и заорал: – Разбейте лёд, недоумки, и гребите! Гребите!

И тут витязи поняли, почему Кощевит никак не мог уплыть. Вода замёрзла, и никто из его слуг даже ломами и топорами не мог пробить её, хотя совсем недавно лёд был не так толст. Видно, сам Трескун постарался и, напустив мороз да изукрасив залив в дивные узоры, сорвал замыслы врага. Но было рано воздавать хвалу славному морозному кузнецу, ибо было ещё неведомо, помешает ли это Кощевиту бежать.

Две дружины тем временем спешили к кораблю, а их высоко поднятые стяги реяли на восточном ветру. Берегины вскоре приблизились к ладье и заняли взгорье высокое, устланное снегом, в двадцати саженях от корабля. Место это было надёжно как для обороны, так и для нападения, и с него было удобно палить из луков да пращей по чёрному кораблю, так что берегины не просчитались с выбором. С востока тылы их дружины были прикрыты крутым яром, с запада обрывом отвесным в студёное море, а с севера подъём на холм, по которому и забрались берегины, был оченно узок. Кроме того, берегины в любое время могли спуститься с высоты: южные склоны взгорья были пологи.

Пока же Беленир любовался, как блестят рыжим золотом их шлемы и мечи, как светятся белым серебром их щиты и как горды и суровы их лица, дружина Стрезибора тоже подошла к ладье чёрной и по приказу своего князя расположилась прямо в низине под носом корабля, дабы защитить Кощевита. Люди превосходили берегинов числом: их было пять сотен, берегинов же всего три. Но берегины были лучше вооружены: в их руках умелых сверкали мечи булатные и долгомерные копья, все они были при кольчугах и при броне, на их головах как купола сидели шеломы островерхие, а у стрелков наготове были могучие луки, лучшие в своём роде. У ратников Стрезибора же не у всех были даже мечи: у иных были лишь короткие кинжалы, а у других палицы, копья или дубины. И лишь отборные дружинники были закованы в доспехи пластинчатые, венчаны шеломами крепкими да прикрыты длинными червлёными щитами. Пока было неясно, на чьей стороне будет победа, но было очевидно, что дружину Стрезибора ждут большие потери.

Тут Беленир, чтобы их заприметили берегины, дунул в рог Государя Волн, подаренный Явором, и по округе точно на крыльях лебединых понёсся приятный звук. Берегины глянули в сторону витязей и подняли копья, удальцы тоже подняли мечи и вскрикнули: «Мы с вами, друзья!». Кощевит содрогнулся от их зычных голосов и снял маску, ибо она заледенела от холода, а сам подумал так: «Жаль, что не убить их стрелами: больно хороши у них кольчуги и щиты. Надо было убить их раньше, да, надо было». Между тем молодцы удалые посмотрели на Кощевита и увидели его тощее лицо. На нём точно утёс суровый торчал длинный горбатый нос, похожий на вороний клюв, в глазницах глубоких горели два бледно-зелёных ока, и над ними тяжко нависали хмурые брови, а уста поганые, видные из-под седой кинжальной бороды, были скривлены в отвратительной ухмылке. Кожа на лице Кощевита была бледна, под очами беспокойными были видны тёмные пятна, лоб лиходея был испещрён морщинами, а впалые щёки напоминали два глубоких оврага. Кощевит посмотрел на Беленира, и витязь увидел в его взгляде презрение, переплетённое с гневом и злобой. Казалось, подлец смотрит на воина как на грязь или навоз: так пренебрежителен был его взор. Было видно, что Кощевит любит лишь себя одного и почитает себя за величайшего мужа, а всех других хочет видеть своими рабами.

Из дружины берегинов выступил Явор, славный охотник, встретившийся витязям давно и спасший их от Медведя Железной Шкуры, и встал на самый край холма. Беленир с радостью отвернулся от Кощевита и увидел, что чело Явора венчал золочёный шишак, а в деснице у него как молния блистал меч булатный, в левой же руке рдел щит, красный как кровь – знак полководца. И на том щиту была изображена птица чудесная: с головою красивой девицы с русой косой, при короне злачёной и в жемчужном ожерелье, с красивыми белыми крыльями и перьями на груди цвета морской лазури. И казалось, та птица со щита смотрит на врага, но не смеётся над ним, но жалеет его, жалеет, что он попусту растратил свои силы на подлости.

– Ты не убежишь, Кощевит, ибо я Явор, славный воевода, союзник правды и чести, враг подлости и козней и подданный самого Гелена! – произнёс гордо берегин, вздёрнув подбородок и воткнув свой червлёный щит полководителя в ледяную землю.

Кощевит тяжко вздохнул, похлопал в ладоши и произнёс со смехом:

– С каких таких пор Гелен посылает за мной никчёмного червя? – и лицо Кощевита сделалось совершенно мерзко. – Пусть твой хозяин перестанет слать всяких там шелудивых псов по мою душу, ибо моя душа гораздо ужаснее того, что он видел, скитаясь по морям да блюя в волны!

И тут же на нос корабля выступил карлик-горбун старый и, важно кашлянув, крикнул во всеуслышанье:

– Вы говорите с бессмертным владыкой Заморья, господином западных земель, хозяином Чёрного Крома, победителем берегинских войск и государств, пленителем древних вождей и царей, властителем железноклювых ворон, союзником ведьм и витязей, что остались верны земной пропасти, законным господином Заповедья! Склоните ваши головы, берегины! Ваши сородичи за морем служат Кощевиту, служите и вы! Взамен вы получите ту мощь, которую всегда хотели!

Берегины засуетились, многие из них испугались, что их родичи на западе за морем и правда попали под власть проклятого колдуна.

– Не заговаривай нам зубы! – воскликнул Явор, а карлик меж тем ушёл с носа корабля и скрылся. – Я вижу, что в твоих глазах, Кощевит, живёт не только злоба, но и трусость вкупе со страхом, так что не пытайся запугать меня ни своими речами, ни речами своих слуг-горбунов. Мой дух несокрушим, сердца моих воинов неколебимы, а наши щиты непробиваемы. Мы уже перебили твой отряд, который ты отправил к старой башне, чтобы выиграть время, сбив нас с толка. И также мы перебьём всех вас сейчас! Пришло время расплатится за свои злодеяния.

– Расплата! – вскрикнул Кощевит язвительно. – Да, её мне и не хватало, все вы расплатитесь, когда я вновь приду сюда с великим войском на чёрных кораблях, – и тут он повернулся к Стрезибору, стоявшему во главе своей дружины, и крикнул: – Если ты не подпустишь их ко мне, я забуду про твой долг!

– Долг, – отозвался Стрезибор. – Лучше я не исполню его, чем буду врагом своих друзей.

– Ты ошибаешься, – каркнул Кощевит. – Уговор – золото, а друзья лишь твои рабы. Или хуже – господа. Убей берегинов!

– Неужто ты призвал меня сюда, чтобы я убил друзей нашего княжества? – удивился Стрезибор. – Я и моя дружина не будем участвовать в этом кровопролитии.