Читать книгу: «Лучшее приглашение», страница 4
Глава 6. Ибица
В пятницу вечером Рошан и Шаяшираза после непродолжительного перелета оказались на острове Ибица и вскоре уже выходили из такси возле ночного клуба Ushvaia.
Зайдя внутрь, они проследовали за администратором – невысокой молоденькой девушкой с черными волосами, собранными в пучок, весьма учтивой и приветливой.
– Прошу, пожалуйста, присаживайтесь! Официант и кальянщик сейчас к вам подойдут! Приятного отдыха! – мило улыбнулась она и, положив перед гостями меню, незаметно удалилась. Гости с первых минут появления в этом заведении стали приковывать к себе восхищенные взоры.
Катарина и Изабель собирали максимальное количество «лайков», переданных путем прямых и скрытых, но неизменно одобрительных взглядов. Чему весьма способствовали откровенные наряды ярких красных и желтых тонов с широким вырезом, плотно облегающие изящные формы. Вместе с бесстыжими взглядами красоток все это смотрелось весьма эффектно, но в то же время гармонично. Казалось, другими они быть не могли, да и не должны были. Рошану завидовали абсолютно все мужчины. Особенно это проявлялось в те моменты, когда его девушки начинали сексуально прижиматься в танце друг к другу бедрами, периодически обмениваясь поцелуями.
Они провели какое-то время за столом, где красавицы дегустировали напитки, курили кальян, ели, танцевали и вообще развлекались как могли, при этом постоянно наблюдая за происходящим в клубе. Девчонки вели себя шумно и вызывающе, постоянно смеясь и опустошая один бокал самого лучшего шампанского за другим. Рошан ограничивался едой и пил только воду. Впрочем, он так делал всегда. После пары часов молодой принц заметил, что среди этого океана хаоса, разлившегося по ночному заведению, присутствовало и око безмятежности и спокойствия. Пятеро мужчин, которые сидели за одним из столов. Молодой принц отметил для себя, что эти люди уже были здесь до их прихода. Они ничего не заказывали. Их свирепые лица, отмеченные печатью войны, постоянно обращались к столу, за которым отплясывала Шаяшираза, но смотрели они не на девиц, а на Рошана.
Ждать больше не имело смысла по той простой причине, что за все то время, что молодой принц и Шаяшираза провели в клубе, ничего не произошло. Если догадки Рошана были верны, а он был уверен в этом, то стоило спровоцировать банду головорезов и посмотреть, что будет.
Оплатив счет и взяв под руки своих девиц, Рошан неспешно направился к выходу. Краем глаза он заметил, что бандиты тоже встали со своих мест.
Выходя из клуба, Рошан убедился, что пятеро мужчин следуют за ними. Катарина и Изабель украдкой кивнули ему в знак своей готовности, они дружно свернули за угол и оказались в плохо освещенном переулке. Рошан машинально проверил наличие камер, которых там не было. Через несколько мгновений появились незнакомцы из клуба.
– Эй! Барыга! – крикнул лысый верзила с татуировкой на пол-лица, обращаясь, по всей видимости, к Рошану, потому что кроме них там никого не было.
– Это ты мне? – Рошан развернулся к говорившему.
– А кому еще? Или, может быть, ты сутер? – группа мужчин при этом расхохоталась, разминая пальцы, разжимая и сжимая кулаки.
Катарина и Изабель молча наблюдали.
– Чего ты хочешь? – спокойно спросил Рошан, который уже не раз бывал в таких ситуациях в Иране. Он знал, что в подобных случаях всегда стоило оставаться собой, несмотря на уровень агрессии неприятеля, которая, как правило, в конечном счете всегда скрывала за собой страх.
– Ты нам денег должен!
– Сколько денег ты хочешь? – усмехнулся Рошан. – Тебе на карту перевести? У меня нет наличных.
– Сынок, ты че, угораешь? – посерьезнел провокатор. – Мы все у тебя заберем, и сучек твоих тоже! – толпа загоготала в очередной раз. Легкий ветерок трепал волосы Рошана, он то и дело пытался пригладить их пятерней. В то же время он слушал все доводы верзилы, которые при любых раскладах сводились к неминуемой драке. Рошан не имел чувства страха потери жизни как таковой. Вдобавок он уже успел оценить всех громил и свои шансы на победу, весьма неплохие! А вот испытать силу кольца ему очень хотелось. Воспользоваться же огнестрельным оружием, если таковое имелось, он им просто не даст. У них не будет времени. Молодой принц сделал несколько шагов вперед, глядя поочередно в глаза каждого из верзил.
– Ну так начинай! – спокойно ответил Рошан.
Долго упрашивать не пришлось. Упрашивать девчонок. Казалось, они только и ждали того момента, чтобы наконец-то подраться. Они разом скинули с плеч свои сумочки и недовольным тоном проговорили:
– Я уже устала, – Катарина поправила свои рыжие локоны, которые сегодня завила в кудряшки.
– Тут торчать! – у Изабель, казалось, исчезли белки глаз, и теперь ее зрачки расширились до предела.
Девушки вышли вперед и с серьезным видом синхронно сказали:
– Первые двое из вас умрут. Решайте, – если бы Рошан не знал своих девиц, то от души посмеялся бы, увидев такую картину в переулке. Теперь же ставки были сделаны, и, хотя он не рассчитывал на помощь Шаяширазы, ему хотелось досмотреть этот фильм до конца.
Главный зачинщик усмехнулся, однако не спешил в бой первым и, повернувшись к своей банде, крикнул:
– Ну, чего ждете? Бабам захотелось жаркой порки.
Как только двое громил приблизились к девушкам, у тех в руках материализовались изящные изогнутые клинки ручной работы, идеально сбалансированные, подходящей длины и невероятно острые. Они смотрелись как влитые в руках Катарины и Изабель. С быстротой молнии последовало два замаха, и две головы упали с плеч.
Даже Рошан обомлел от того, как стала разворачиваться эта ситуация.
– Мы сказали двое первых? – скептически посмотрела на оставшихся бандитов Катарина, брезгливо пнув своей ножкой голову, которая под их общий с Изабель смех ударилась о мусорный бак.
– Или четверо? – рассмеялась Изабель, отправляя второй «мяч» в те же ворота, и ее звонкий смех наводил ужас. Боевой дух неприятеля падал на глазах.
Однако громилы все же не спешили отступать и потянулись руками к поясам. Вожак отступил на шаг и выхватил трясущимися руками пистолет. Его собратьям повезло куда меньше. Как только их руки коснулись оружия, в воздухе просвистели две молнии, то были клинки, метко пущенные в головы горе-убийц. Оба поразили цель и тут же вернулись обратно в руки девушек.
– Что скажешь, разбойник? – все так же спокойно продолжал Рошан. – Ты все еще хочешь этих «сучек»?
Вдали уже были слышны звуки полицейской сирены, которые предвещали скорое появление охранителей правопорядка.
– Что за чертовщина? – от былой храбрости главаря не осталось и следа. Татуированный вожак, оставшийся без стаи, был в ужасе, рука его тряслась. Да что уж там, он весь трясся. По щекам его катились слезы. Казалось, он вот-вот упадет в обморок, лишь продолжал невнятно мямлить: – Мне сказали… надо всего лишь… – он не мог договорить ни одной своей фразы. Сирена выла уже совсем близко.
Внезапно переулок ярко осветился прожектором, и перед вооруженным отрядом полицейских предстала картина: человек с оружием в руках, четыре трупа и молодой парень, убирающий что-то в карман.
– Не двигаться! Руки вверх!
Оставшийся в живых бандит, будто бы до сих пор находясь в состоянии шока, не опуская рук, медленно, как в трансе, стал поворачиваться к полицейским…
– У него оружие!
И тут же был застрелен. Рошан же предусмотрительно лег на землю.
– Лежать! Руки за спину!
Рошана в наручниках препроводили в полицейскую машину. Возле клуба уже собралась толпа, а один из полицейских допрашивал сотрудника фейс-контроля.
* * *
На входе в участок Рошана повторно обыскали и забрали все содержимое его карманов: телефон, бумажник и кольцо…
В голове молодого принца тем временем невидимый режиссер крутил кино со смеющимися девицами и летящими головами бандитов.
«Четыре трупа, двое исчезнувших убийц. Множество свидетелей в клубе… превышение самообороны, добрый дух-защитник, который добр не ко всем… Я невиновен и в целом по ситуации прав. Меня хотели убить… ограбление лишь повод… Кто все это задумал?» – мысли Рошана выстраивались одна за одной и обрабатывались в порядке очереди.
В это время они шли по узким коридорам с незапоминающимися табличками на периодически попадавшихся дверях. Его сопровождал долговязый полицейский по фамилии Мартинес.
«А если я невиновен, значит, мне нечего предъявить, но, допустим, я не хочу давать никаких объяснений этим копам… К тому же мне стоит поспешить убраться отсюда и поскорее рассказать обо всем дедушке. Возможно, это дело куда серьезнее, чем представлялось поначалу. Стоит рассказать о кольце… – думал Рошан, когда его заводили в небольшую комнату, где были только стол и два стула. – А значит… Мне нужно позвонить…»
Молодого принца усадили за стол, сняли наручники и поставили перед ним стакан воды. Однако пить Рошан не спешил. Спустя пятнадцать, а может быть, и двадцать минут ожидания в комнату вошел комиссар. Мужчина средних лет, много старше Мартинеса, который годился ему в сыновья. И если лицо полицейского покрывала легкая щетина, то комиссар носил косматую бороду и густые усы. Комиссар хоть и имел лишний вес, но при этом был обладателем сильных и крепких рук и ног. Мартинес же, напротив, казался сухим и худощавым. То были словно ветка и полено. Лицо комиссара было отмечено мудростью, что проявлялось в его внимательном и хоть и строгом, но справедливом взгляде. Казалось, что такой человек готов полностью выслушать и дать добрый совет, а может, и подбодрить, по-отечески похлопав по плечу. В целом если бы комиссар решил оставить службу, то ему подошла бы роль капитана корабля: такому человеку можно доверить работу как ответственную и опасную, так и требующую опыта и проявления мужества.
Мартинес же был скорее хитрым и ловким, чем мудрым и сильным. Его глаза все время бегали по комнате. Невыразительное и ничем не примечательное лицо, казалось, идеально подходило для того, чтобы быть полицейским по фамилии «Никто». Такой человек мог просачиваться везде и совершать ту работу, которую придется, не задавая лишних вопросов, всегда готовый услужить начальству. Он казался несколько простоватым и неловким, даже несуразным. Форма была ему слегка великовата. Ему бы могла подойти роль клоуна в цирке, но от Рошана не укрылось, что, несмотря на образ недотепы, от Мартинеса исходила угроза. Взгляд его был решительным, отступать этот человек не привык. Возможно, он даже мог пожертвовать собой ради высшей цели. Если это и была ветка, то ветка стальная.
Но было в самом комиссаре нечто, что меняло весь дальнейший план Рошана и, в сущности, облегчало его.
– Ладно. Что тут у нас, Мартинес? – обратился к нему комиссар.
Полицейский доложил о случившемся и вышел.
– Ладно. Посмотрим, кто это тут у нас, – комиссар сел напротив Рошана и посмотрел ему прямо в глаза.
– У меня сынок твоего возраста. Как учудит что… – начал разговор комиссар. – Но ты знаешь, я его никогда не ругал, только если потрепывал иногда за ухо, чтобы уж сильно не озорничал. А теперь такой большой стал, что вроде как-то и неловко уже его поучать… Ну да ладно! Что там у нас приключилось в этой подворотне?
Рошан, вместо того чтобы что-то сказать, медленно поднял правую руку и изобразил странный жест. Инспектор молча смотрел на него какое-то время, затем изобразил ответный жест и, кивнув, добавил:
– Инспектор Херман Луис! К вашим услугам!
Рошан кивнул в ответ и коротко добавил:
– Этой истории не было.
– Какой истории? – поинтересовался комиссар.
– Чудесно! – отвечал молодой принц.
– Прикажете сопроводить вас куда-либо?
– Нет. Только отдайте мои вещи, и я пойду.
– Ладно! Мартинес! – крикнул комиссар Херман Луис.
В комнату зашел полицейский.
– Верните этому господину его вещи и отпустите, а потом можете быть свободны! Это дело я беру на себя!
– Так точно! – отсалютовал Мартинес.
Рошан еще раз кивнул комиссару и вышел из комнаты.
На этот раз они отправились в другую сторону.
– Мне казалось, вход в другой стороне! – как бы невзначай проговорил Рошан. Сопровождавший его полицейский, шагая следом, направлял командами и жестами.
– Сюда, пожалуйста! – указывая рукой направо. – Дело в том, что к главному входу уже успели слететься журналисты! Полагаю, что лишнее внимание вам ни к чему!
Внезапно Рошан почувствовал укол в спину. Он начал поворачиваться и, падая, потерял сознание.
Мартинес убрал шприц в карман. Быстро огляделся и затащил Рошана в пустую комнату. Там он стал его связывать, постоянно оглядываясь на дверь. Послышались шаги. Дверь отворилась, и в проеме показался комиссар Херман Луис.
– Мартинес! Что за…
Мартинес не медлил ни секунды. Он достал пистолет с глушителем и выстрелил Луису прямо в сердце. Быстрым шагом полицейский подошел к комиссару и снял у него с пальца перстень с зеленым камнем. Затем взвалил на плечо Рошана, будто тот был пушинкой, и поспешил покинуть полицейский участок.
На следующий день всю Испанию облетела новость о взрыве в полицейском участке на Ибице, унесшем десятки жизней. Участок сгорел дотла. По предварительной версии, причиной взрыва являлась утечка газа. Премьер-министр Педро Санчес объявил траур по всей стране.
* * *
Рошан очнулся в крайне ослабленном состоянии. Тело его не слушалось, а голову пронзали тысячи молний. Молодой принц попытался осмотреться. Он находился в какой-то комнате на деревянном стуле, связанный по рукам и ногам. Разваливающиеся стены с ободранной штукатуркой, разбитое окно – похоже, что дом был заброшен. Свет, исходивший от газовой лампы на небольшом, исписанном граффити столе, был тусклым, но его вполне хватало для того, чтобы разглядеть тела пятерых мужчин, лежавших неподалеку. Молодой принц признал в них тех самых бандитов. Тем временем в комнату зашел человек в маске, неся в руке канистру. Он молча стал обливать бесцветной сильно пахнущей жидкостью тела, стены и наконец, подойдя к Рошану, и его самого. С головы до ног.
– Кто ты? Чего ты хочешь? – Рошан старался оставаться хладнокровным.
– Твоя смерть станет подарком для Лорда Уилмора, – по голосу Рошан безошибочно узнал Мартинеса. Полицейский достал коробок спичек, моментально и без церемоний поджег одну из них и, бросив Рошану на голову, поспешно покинул помещение.
Мгновениями позже из дома разнесся ужасающий вопль.
Глава 7. Самый лучший друг
Гигантских размеров Пирамида, поражающая воображение своей величественностью. На вершине ее бил ключом поток света, уходящий далеко ввысь, словно бесчисленные молнии ударяли в эту точку, не переставая, но небо было как будто неземное. Небесный свод освещали не звезды, а множество различных шариков света, словно мириады светлячков, разных по своей величине. Они постоянно перемещались и светились то ярче, то тусклее. Это был грандиозный хоровод, какой-то неведомый танец, чье-то сказочное и удивительное представление.
Затем он увидел источник, такой красивый и торжественно сияющий, искрящийся, словно в него опустили сотню бенгальских огней, продолжавших мерцать даже под водой. Источник походил на небольшой водопад, несущий свои воды в маленький резервуар.
В руках у юноши была жестяная кружка с ручкой. Он подошел ближе и зачерпнул до самых краев. Вода продолжала мерцать и искриться, будто это была вовсе не вода, но звезды. Он без всяких опасений опустошил кружку большими глотками и…
– Вставай, Зенггуанг! Ты что, будильник не слышишь? Вставай! Кому говорят?! На работу опоздаешь!
– Уже встаю, матушка! – сонно пробормотал юноша, по-видимому, недостаточно громко, потому как через минуту в комнату вошла мама и…
– Уже почти шесть часов! Ты же не хочешь лишиться премии! А больные? Они что, попросят подождать свои болезни, пока ты тут наслаждаешься теплой постелью? Вставай немедленно! – сказала его мать тоном, который не подразумевал никаких ответов на эту реплику.
– Да встаю я… встаю.
Зенггуанг был среднего телосложения, скорее немного склонный к полноте, и невысокого роста. Парень из простой крестьянской семьи, которая переехала из деревни в городской округ Иньчуань, где Зенггуанг окончил медицинский институт и теперь работал врачом-физиотерапевтом в центре физической реабилитации одного из отделений городской больницы. Его воспитывали мама и бабушка. Бабушка Зенггуанга, кряжистая и широкоплечая женщина с округлым лицом, мощными руками и крепкими ногами, уже вышла на пенсию и занималась домашним хозяйством, а мама, внешне полная противоположность бабушке, была словно фарфоровая статуэтка, изящная, стройная и хрупкая. Она работала страховым агентом. Отец Зенггуанга погиб в автокатастрофе, когда мальчику было три года, и знал он его только по рассказам и фотографиям.
Наскоро собравшись и проглотив свой завтрак, Зенггуанг отправился на работу. Путь от дома до поликлиники занимал тридцать минут на колесах. По дороге его посещали разные мысли. Они не были омрачены безрадостным пробуждением, к которому Зенг уже давно успел привыкнуть. Напротив, его мысли были достаточно веселыми, они вселяли большие надежды, которые подкреплялись планами на вечер – тот, по мнению Зенггуанга, должен был стать новой точкой отсчета в его жизни. И в чем-то он был, несомненно, прав!
Путь его пролегал через неприметные улицы, которых множество во всем мире, и незнакомый с ними человек, увидев одну из них на фотографии или картине, скорее всего, затруднится назвать город или хотя бы страну. Конечно, как и в любом другом городе, здесь была достопримечательность: участок Великой Китайской стены, которая поразила маленького Зенггуанга, когда тот впервые увидел ее в компании своей бабушки. Чем старше становился мальчик, тем больше он овладевал способностью сопоставлять и различать увиденное и услышанное.
В детстве он как-то стал свидетелем страшной аварии, которая произошла на углу улицы, где находился магазинчик, из которого мальчик только что вышел с мамой и бабушкой. Он тогда не понял всей сути произошедшего, но ему стало очень жаль тех людей, что погибли прямо на месте происшествия. Среди них оказался один ребенок. Зенг спросил бабушку, как они могут помочь этим людям. Тогда бабушка ответила, что помочь им могут только врачи, добавив при этом, что кому-то уже и они не помогут. Тогда маленький Зенггуанг, еще сам того не понимая, определился со своей будущей профессией.
Доехав до главного входа в больницу, Зенггуанг припарковал свой велосипед у заборчика, не забыв навесить на него замок. Затем счастливый молодой и талантливый специалист зашел внутрь.
Переодевшись в раздевалке в рабочую форму, которая состояла из белых штанов и такой же футболки с надписью «Центр физической реабилитации», Зенггуанг вошел в зал, который был еще совсем пуст, и направился в кабинет руководителя, чтобы поздороваться с начальником и сообщить ему о своем прибытии.
Кабинет представлял собой небольшую комнату, в которой были стол, кресло, компьютер и всевозможные канцелярские вещицы. С другой стороны стола устроился стульчик, предназначавшийся для посетителей. Слева, если представить себя в кресле начальника, стоял длинный шкаф с различными фотографиями, грамотами и наградами, медицинской литературой и одеждой. Напротив этого шкафа была установлена кушетка, которой руководитель центра физической реабилитации пользовался, когда требовалось провести диагностику пациента или кое-какие процедуры. Справа от кушетки было окно, которое наполняло светом эту комнату в дневные часы. И, конечно же, имелась раковина в уголке – с зеркальцем и полотенцем.
Директором центра физической реабилитации был Джиан Джен. Голова его уже успела поседеть и лишиться многих волос. Он был невысокого роста, полноват и с виду очень добродушен. Коренастый мужчина с мудрыми и добрыми карими глазами и изящно оформленными усами, пышными и густыми. Он мог сойти за того самого мудреца, к которому искатели приключений и жизненной правды карабкаются на самые отвесные и опасные горы, проходят через джунгли, спасаясь от диких зверей, и плывут через океаны опасностей и преград, чтобы в конце услышать сокровенное: «Я знал, что ты придешь». Джиан Джен стоял и смотрел в окно, держа руки за спиной, когда в дверь постучали.
– Войдите.
– Доброе утро, мастер Джиан Джен!
– Доброе, доброе! Как твои дела, Зенггуанг? Все ли у тебя хорошо?
– Конечно! Спасибо, учитель!
– Ты, как всегда, пришел рано, и у нас еще есть время выпить чашечку чая, пока люди со стационара не подошли.
– Да, сейчас все сделаю, мастер Джиан Джен! – с этими словами Зенггуанг подошел к небольшому столику, на котором стоял чайничек. Из его носика шла тонкая струйка пара, оповещающая о том, что он не пуст.
Когда Зенггуанг наполнил обе чашки травяным чаем, он пригласил учителя Джиан Джена за стол, после чего сел сам и посмотрел в окно. На улице была прекрасная погода, птицы пели свои утренние песни, возвещая всему миру о приходе нового дня. Комнату наполнил аромат заваренных трав.
– О чем думаешь? – спросил мастер, от которого не ускользнуло необычное для такого времени воодушевление его ученика.
– О том, какой сегодня прекрасный день, учитель!
– И почему же именно этот день так прекрасен? Ведь он еще даже толком не начался, – мастер Джен сделал глоток и с хитроватым видом посмотрел на Зенггуанга.
– Я верю, что сегодня меня ждет большое счастье, учитель!
– Не сомневаюсь, Зенггуанг, что тебя ждет большое счастье в жизни, но почему ты решил, что оно придет именно сегодня?
– Понимаете, мастер Джиан Джен, я боюсь говорить об этом кому-нибудь, чтобы не спугнуть удачу. Хочу рассказать вам завтра, когда уже все свершится!
– А-а-а! – весело растянул этот звук в улыбке директор центра. – Понимаю!
Мудрый мастер Джиан Джен имел некоторые догадки о том, что может так будоражить ум юного Зенггуанга, но решил не подавать виду, чтобы не смущать своего ученика, а сказал:
– Мой юный друг Зенггуанг! Веришь ли ты мне, что я желаю тебе только добра?
– Конечно, учитель! Почему вы спрашиваете меня?
– Я хочу тебе дать один совет, если, конечно, ты не против.
– Какой же, мастер Джиан Джен?
– Порой то, что нам кажется счастьем, бывает лишь плодами нашей фантазии, которая пеленой закрывает нам истинное счастье, которое, в свою очередь, терпеливо ждет, когда ты, наконец, обратишь на него свой взор. Или же оно приходит неожиданно и стремительно, как сильное землетрясение или мощный тайфун, и переворачивает твои представления о счастье с ног на голову.
– Я не понимаю учитель, что вы хотите сказать? – растерянно проговорил Зенггуанг.
– Научись терпению. Твоя задача – реагировать на жизнь, а не выдумывать ее! То, что есть твое истинное счастье, обязательно тебя найдет само, если ты, конечно, не будешь сидеть без дела.
– Спасибо, учитель! Это очень мудрые слова, я постараюсь понять их, – ответственно кивал круглолицый и румяный ученик, слегка повеселевший, но не от чая, а от печенья, которое уже успел умять. Когда рука Джиан Джена потянулась, чтобы взять и себе одно, то обнаружила в тарелке пустоту. Затем директор удивленно посмотрел на Зенггуанга и сказал:
– Странно! Мне казалось, что еще минуту назад она была полной.
– Так ведь… – виновато потупил глаза его ученик, – вы сказали, что не стоит сидеть без дела…
Мастер Джиан Джен при этом лишь усмехнулся, доставая новую пачку, а когда Зенггуанг потянулся и к ней, то заметил:
– Ну что, как раз семь часов, пора приниматься за работу!
Утренние приемы прошли по плану. В основном приходили люди из стационара, проходящие курс реабилитации после полученных травм и перенесенных операций. Были среди них и спортсмены, обратившиеся в Центр физической реабилитации по тем же причинам, и простые люди с болями в спине, ногах, руках или шее. Все они получали профессиональную и высококвалифицированную помощь опытных специалистов. Думая о прекрасных событиях, что должен был принести этот вечер, Зенггуанг с удовольствием делал свою работу. Тем временем незаметно подкралось время обеденного перерыва, когда мастер Джиан Джен подозвал к себе Зенггуанга.
Зайдя в кабинет, парень увидел мужчину – высокого светловолосого европейца. Он разговаривал с директором центра на английском языке, который Зенг понимал с трудом, не говоря уже о том, что связать он мог пару слов, да и только. Дорогой костюм и туфли выдавали в иностранце богатого и респектабельного человека.
– Зенггуанг, покажи этому господину, где можно переодеться, затем упражнения на стабилизацию и укрепление мышц таза.
– Да, учитель!
Джиан Джен сказал иностранцу еще пару слов, после чего они оба посмотрели на Зенггуанга. Незнакомец улыбнулся и сделал шаг навстречу, протягивая руку со словами: «Nice to meet you Zengguang. I'm John. John Edwinson».
Зенг улыбался и кивал головой, пожимая руку этому, очевидно, очень уважаемому господину. Затем жестом пригласил идти за собой и, показав раздевалку, остался ожидать возле двери. Через несколько минут он устроил мистера Эдвинсона на велотренажере для разминки, настроил скорость и сказал ему на своем английском: «Десять минут!». Господин Джон улыбнулся и кивнул юноше. За велотренажером следовала небольшая разминка, после чего они приступили к основной части тренировки…
Когда занятие подходило к концу, а желудок Зенггуанга уже не просил, а требовал свой обед, мистер Эдвинсон обратился к нему на чистейшем китайском языке:
– Вы определенно хорошо знаете свое дело, мистер Зенггуанг. Я вижу: у вас большое будущее.
Сказать, что Зенг опешил и потерял дар речи, значило ничего не сказать.
– Вы говорите на китайском? – задал он глупый вопрос.
– Определенно, да, – улыбнулся мистер Эдвинсон.
– Но почему вы сразу не сказали…
– Я желал получше вас узнать, так как имею основание полагать, что вы сможете оказать нам большую услугу в будущем.
– Я?! Вам?!
– Так я и сказал.
– Но…
– Успокойтесь, Зенггуанг. Всему свое время. Благодарю вас за прекрасное занятие. Я чувствую себя гораздо лучше. До скорой встречи! – и, пожав молодому специалисту руку, он удалился.
Зенггуанг так и остался стоять на месте, глядя на дверь, через которую только что вышел этот странный господин, но протестующее бурчание живота вернуло его к действительности, и он поспешил на обед.
Оставшуюся часть рабочего дня Зенггуанг провел, что называется, на автопилоте, машинально выполняя все поручения и помогая пациентам делать их упражнения. При этом он все время размышлял о том странном господине. Парень даже позабыл о своих вечерних планах, такое сильное впечатление произвел на него этот внезапный гость.
«Наверное, тому виной моя обыденная и скучная жизнь, – думал Зенггуанг. – Проснулся ранним утром, проработал до вечера, вернулся домой, сил хватает только на то, чтобы поужинать и почитать медицинскую литературу, иногда выйти с друзьями ненадолго на улицу. Так пять дней в неделю. На выходных помогаю маме с бабушкой с уборкой дома. Ездим покупать продукты. Однако радость все же есть – это баскетбол.
Когда мы выходим с друзьями во двор, то идем играть в баскетбол, а по воскресеньям можно играть целый день – это действительно весело! Ради таких дней я готов трудиться всю неделю. Конечно, если бы мне предложили вместо работы играть в баскетбол и давали бы за это деньги, я бы с радостью согласился, ну, или хотя бы поменяли их местами с выходными, скажем, пять дней ты играешь в баскетбол, но на выходных обязан трудиться. Так я тоже согласен».
Вот с какими мыслями Зенггуанг ехал домой, даже не подозревая, что судьба уготовила ему на ужин.
Ее звали Гон Ли, и она работала медсестрой в той же больнице, что и Зенггуанг. Каждый день они виделись на работе и каждый день здоровались, но больше их ничто не связывало. Обычная учтивость. Да и работали они в разных отделениях.
Гон Ли была невысокого роста, черные прямые волосы, тонкие и правильные черты лица, выразительные карие глаза гармонировали с ее приятными манерами и мягким характером, что проявлялось в ее учтивости, добропорядочности и приверженности традициям. Она была подобна цветущей розе, прекрасной и нежной. Мама и бабушка Зенггуанга сразу же сошлись во мнении, когда увидели ее, что она и есть его идеальная пара. Впрочем, так же говорили мамы и бабушки всех неженатых сотрудников больницы. Справедливости ради, парни-то были и не против, но любой, кто отваживался на то, чтобы попытаться завоевать сердце Гон Ли, терпел неудачу. Для одних это становилось вызовом, других отпугивало.
Зенггуанг, как и все, был поражен ее красотой с первой же встречи, но не находил в себе смелости познакомиться и потому гулял с ней на свиданиях лишь в мечтах. К тому же Зенггуанг слышал истории о том, как она отказывала многим, чуть ли не всем. То были, по его оценке, более видные парни, чем он сам. И потому сама мысль о том, чтобы пригласить Гон Ли на свидание, вызывала легкий мандраж, ладони начинали потеть, как у человека, боящегося высоты, которого подвели к краю пропасти.
Но судьба, а может быть и случай, распорядились так, что цветущая роза подвернула ногу, спускаясь по лестнице, и проходивший мимо Зенггуанг не растерялся.
– Гон Ли, ты в порядке? Не ушиблась?
– Нога болит, правая…
– Дай-ка я посмотрю! Здесь больно? А здесь?
– Ай! Больно!
– Все понятно, небольшое растяжение! Пойдем, я донесу тебя до нашего отделения, там я наклею тебе тейп, чтобы нога скорее поправилась, да и болеть будет меньше.
Зенггуанг действовал в этот момент как настоящий профессионал, знающий свое дело, а не как влюбленный мальчишка. Он на мгновенье забыл о своих страхах, занятый ее травмой, и потому был уверенным в себе, настоящим мужчиной, чего не могла не заметить Гон Ли.
После того как нога была затейпирована, Зенггуанг отнес Гон Ли до ее кабинета, где она с облегчением села в свое кресло.
– Спасибо большое тебе! Не знаю, что бы я делала без тебя!
– Ну, наверное, обратилась бы за помощью к мастеру Джиан Джену, если бы смогла дойти, конечно.
Девушка рассмеялась в ответ, добавив:
– Ну, наверное!
С тех пор Зенггуанг каждый день справлялся у Гон Ли о ее ноге, и это служило прекрасным поводом поболтать с ней и о чем-нибудь другом.
Так они стали обедать в столовой вместе за одним столом, и тем для разговора у них находилось все больше.
Наконец, в один прекрасный день, предшествующий знакомству с мистером Эдвинсоном, во время обеда Зенггуанг набрался мужества и предложил Гон Ли следующее:
– Гон Ли, скажи, а ты пробовала пиццу в итальянском ресторане, что на девятой улице?
– Нет, – улыбнувшись, ответила красавица.
– А ты бы хотела?
– Ну-у… Думаю, да?! Да! Почему нет? – смеясь, отвечала Гон Ли.
– Тогда пойдем завтра после работы, я заказал столик!
– Вот как? Еще не спросив меня? – с наигранным удивлением спросила Гон Ли.
