Читать книгу: «Рассказ Лега РМ», страница 11
Дядя Коля, не заходя в беседку, протянул руку с книгой Ольге. Она её взяла, и дядя Коля прошёл к ожидавшим его друзьям у самовара. Работой Евгения он остался доволен. Самовар гудел, как положено.
Ольга, приняв из рук дяди Коли книгу, положила её на стол перед Татьяной. Это был ещё один шанс найти заветный манускрипт. Татьяна выпрямила спину, резко выдохнула, как делают опытные люди, перед тем, как хватить рюмку водки, и медленно стала перебирать страницы. У страниц, на которых Татьяна находила пометки деда, она загибала уголки. Но вы-то знаете уже, что листок, который мог бы её заинтересовать, спокойно лежал в это время в терраске возле бареток тёти Ани. А Татьяна ещё несколько раз скрупулёзно перелистала всю книгу и уныло взглянула на Ольгу.
– Ничего? – догадалась Ольга.
– Ничего, – выдохнула Татьяна и взглянула на часы.
Назначенный редакционным оракулом и определённый самой Татьяной, временной период, когда должен появиться документ, ещё не прошёл, но она явно скисла. Ольга никогда не могла спокойно смотреть на погружённых в отчаяние людей. У неё самой было нехитрое правило: никакую проблему не воспринимать, как проблему. Если в твоих силах изменить ситуацию – меняй, если нет – не хнычь. А Татьяна, кажется, забыла, что ещё вчера сама записала дядю Колю в важнейшие свидетели интересующих её событий. А хотите знать, почему забыла? Я скажу. Не найдя в принесённой дядей Колей книге заветного листка, Татьяна расстроилась, прежде всего, из-за того, что такая находка, точно произвела бы мощный эффект на Александра, будущего адепта Всемирного Братства.
Чтобы не оставлять Татьяну наедине с её невесёлыми мыслями, Ольга потащила подругу на помощь тёте Ане. А дяде Коле пришлось продолжить рассказ о своём военном детстве.
После визита к Пасюку, друзья вернулись в Катину комнату уже утром. Поговорить с Прохором наедине Николаю никак не удавалось. А ему не терпелось узнать у Прохора, почему финал с Пасюком вышел таким неэффектным и невразумительным. Пришлось Николаю ждать, пока они не возвратились в подвал Силантьича. Я расскажу вам, чем был так занят Прохор. Дело в том, что с первых дней знакомства, Катя сразу отнеслась к Прохору, как к человеку, с которым можно делиться секретами, и у которого всегда можно было получить житейский совет. Катя рассказала Прохору о своих девичьих сомнениях. Повод к ним, появился после того, как Катя увидела своего Ивана в костюме из театра, который притащил Прохор. Объяснить Кате, что это связано с тем, что Ивану предстояло дело, в котором он не может участвовать, в форме офицера Красной Армии, не сочли возможным. Вот поэтому Катя и вообразила, что костюм был приобретён Иваном ко дню свадьбы. А ничего, чтобы соответствовать костюму Ивана, в Катином гардеробе не было. Я не сумею пересказать всех мыслей Кати на этот счёт, но, поверьте мне, все они были самыми трагическими. Прохор не считал это девичьей блажью и отнёсся к волнениям девушки очень серьёзно. Об этом разговоре Ивану с Николаем он не рассказал. Зато, провернув какую-то многоступенчатую комбинацию, он, у того же знакомого театрального костюмера приобрёл шикарное платье, кажется задействованное, в своё время, в нескольких пьесах Максима Горького. Катя была на седьмом небе.
Победный Май запомнился Николаю, как один праздничный день. И люди, и сам город, и даже природа были наполнены счастьем. После свадьбы Ивана с Катей, растянувшейся на неделю, Николай и Прохор переходили из гостей в гости по всей Москве. К Силантьичу друзья вернулись только в середине июня. Всё вокруг зеленело и уже не выглядело таким мрачным, как раньше. Николай даже предложил Прохору заняться восстановлением дома. Но Прохор на это предложение только грустно улыбнулся. Для ночлега, из старого сена и сохранившегося тряпья друзья соорудили под крышей мастерской что-то среднее между шалашом и гнездом. Когда за полночь они ложились спать, Прохор сообщил Николаю, что это последняя их ночь во владениях Силантьича, и, что завтра им предстоит расстаться. Прохор успел только объяснить, что всё это было когда-то напророчено его колдуном. Как это должно произойти и почему именно завтра, Прохор сам не знал, только повторил множество раз, что всё у Николая будет хорошо и чтобы он ничего не боялся. Николай догадался, что к этому расставанию Прохор готовил его уже давно. Всплыли в памяти его некоторые фразы, сказанные вслух как будто без повода, но смысл которых стал понятен в эту минуту. Остаток ночи они посвятили воспоминаниям о веселом, и теперь казалось, безмятежном времени, проведённом в спасительной заводи Силантьича и совместных московских приключениях.
Друзья проснулись во второй половине дня. О предстоящей разлуке не говорили. Выпили чаю, навели порядок, как если бы им предстояло сегодня вернуться, и по прямой отправились на Курский. Как только друзья перешли железнодорожный путь, взобрались на погрузочный перрон и направились в сторону здания вокзала, сзади послышался топот бегущей толпы. Ватага беспризорников удирала от десятка милиционеров. Друзья посторонились. Бегущий во главе милиционеров капитан бросил на них свой взгляд и, не сбавляя скорости, крикнул назад: «Сержант, задержи этого!» Сержант остановился и взял Николая за рукав. Прохор, при этом, остался свободен. «Ладно, пошли!» – скомандовал Прохор сержанту. Они пошли втроём. Они прошли мимо здания вокзала и вышли к платформе, которая была заполнена народом, ожидающим поезда, Прохор остановил сержанта. «Всё, Никола» – стараясь улыбаться, Прохор обнял на прощание друга и повторил: «Ничего не бойся». Он показал сержанту рукой двигаться вперёд, на перрон, и пропал из виду. Сержант никак не отреагировал на исчезновение Прохора и повёл Николая в указанном ему Прохором направлении. Николай уже собирался вырваться и убежать, чтобы вернуться к дому Силантьича. Но тут, как раз и произошла встреча, его и Дмитрия Алексеевича. Опять же, напомню вам, что это мой пересказ тех событий. Дядя Коля уложился в десяток коротких предложений.
Ещё, выполняя условия моего соавтора, уже после того, как был записан эпилог, я вставляю этот абзац. Я должен сообщить вам о дальнейшей судьбе Прохора. Следуя предсказаниям Корнея, Прохор добрался до глухого таёжного уголка, где встретил своего колдуна. Через несколько лет ему самому предстояло стать колдуном. И пусть я получу строгий выговор нашего Сообщества, за оценочный подход к земным событиям, но я всё-таки скажу. Если бы, после окончания своего обучения, Прохор попал в Москву, как и готовил его Корней, – многое в жизни столицы, страны и мира пошло бы по-другому…
Тётя Аня нагрузила Ольгу и Татьяну продуктами и отправила их в беседку. Сама она обернула свой щавелевый пирог бумагой и двинулась вслед за подругами. В терраске она остановилась переобуться. Она увидела возле своих бареток сложенный листок бумаги. Тётя Аня развернула бумагу и увидела рисунок, составленный из букв, который уже видела утром. Она сразу догадалась, как этот листок оказался на полу в терраске. Если какой-либо предмет в их доме оказывался не на своём месте, причиной таких перемещений в пространстве всегда была деятельность дяди Коли. Вдруг тётя Аня подумала, что если этот листок уже второй раз за день попадается ей на глаза, то это неспроста. Она положила листок себе в карман безрукавки и вышла из дома.
Началось чаепитие довольно уныло. Все выглядели смущёнными и подавленными, за исключением Евгения. Его в здоровое возбуждение приводил вид уставленного яствами стола. Он единственный из присутствующих начал с бутербродов не дожидаясь, когда разольют чай. Тётя Аня была озадачена невесёлым видом своего супруга. Дядя Коля не совсем отошёл от своих воспоминаний. Он всю свою жизнь разыскивал Прохора, и так и не оставил надежду встретить его. Александр, как вы знаете, сам по себе всегда был серьёзен и погружен в раздумья. У Ольги душа болела за Татьяну. А Татьяна завалила свою голову упрёками себя самой в некомпетентности и невезучести. Ольга глазами перехватила дяди Колин взгляд и кивнула в сторону Татьяны. Дядя Коля всё понял правильно.
– Ты, Танюша, вчера чего-то спросить хотела, – напомнил дядя Коля о вчерашней попытке Татьяны задать ему вопрос.
Татьяна оживилась:
– Да, Николай Иванович, вы обещали мне помочь.
– А я не забыл. Я если чего обещаю – всегда делаю.
Тётю Аню очень заинтересовало такое заявление Николая Ивановича:
– И бочку в прошлую субботу покрасишь?
– Если уж мы сегодня один чай с пирогом будем пить, то хотя бы в разговор не путайся, – отреагировал дядя Коля, и повернулся к Татьяне: – Спрашивай, Танюша, чего хотела.
– Николай Иванович. Мне интересно всё, что вы знаете о знакомстве Дмитрия Алексеевича и Даниила Андреева. И особенно, меня интересует, что именно хотел передать Дмитрий Алексеевич вдове писателя.
Ничего нового в рассказе дяди Коли Татьяна не услышала. Про листок, который Дмитрий Алексеевич нашёл в своих бумагах и хотел отправить Андреевой, дядя Коля помнил только то, что Дмитрий Алексеевич говорил: «Бумажка, кажется, важная». И скорее всего, эту бумажку Дмитрий Алексеевич отправил письмом фронтовому другу, московскому художнику. Татьяна задала ещё несколько уточняющих вопросов, но общую картину ответы дяди Коли не прояснили, а скорее наоборот, припустили туману. Но делал это дядя Коля без злого умысла, а из одной только склонности к фантазированию. За их беседой внимательно следил Александр. Вопросы Татьяны ему показались небезобидными. И первоначальное его нерасположение к Татьяне, готовое уж было перемениться на симпатию, после последнего разговора, вновь зашевелилось в нём. И главное, на основании вчерашних разговоров и сегодняшних вопросов, в голове Александра выстроилась какая-то своя теория о деятельности Татьяниного издательства и идеи Всемирного Братства.
А вот дяде Коле вопросы Татьяны показались неинтересными и даже глупыми. В этом сыграло свою роль то обстоятельство, что время юности Николая Ивановича, Татьяна категорически рисовала, как мрачную, кровавую эпоху тирана. Объяснить ей, что связанные условностями общества того времени, они не переставали быть свободными, ей было невозможно. Дядя Коля недоумевал, откуда в Татьяне могла взяться такая слепая ненависть и к Сталину, и к Советскому Союзу, и к той эпохе. Он даже от своей Анхен ни разу не слышал таких озлобленных оценок того времени. А уж кто-кто, а тётя Аня имела весьма веские причины для негодования, и даже ненависти. Но спорить с Татьяной, пытаться ей доказать её неправоту, дядя Коля не собирался. У Татьяны и без того, был довольно сокрушённый вид, и дядя Коля опасался повторения вчерашнего её столбняка.
– А ты что всё на часы поглядываешь? – осторожно поинтересовался дядя Коля. – Спешишь куда?
– Теперь уже никуда, – вздохнула Татьяна.
– Ты что, из-за этой бумажки расстроилась? Брось.
– Жалко, дядя Коля, такой был шанс для нас всех.
Вся фигура Татьяны в эту минуту выражала безутешное горе. Если бы вы её могли видеть в этот момент, вы прониклись бы к ней искренним состраданием. Но два человека, присутствующие в беседке не проявили к Татьяне ни малейшего сочувствия. Первым был Евгений. Он всё ждал, когда же можно будет приступить к главному блюду стола – щавелёвому пирогу, и воспользовался всеобщей заминкой, чтобы схватить кусок без спроса. Закусив пирог, Евгений застыл в немом восторге, и поэтому никто не обратил на него внимания. Вторым человеком был Александр. Ни о каком сочувствии на его лице и речи быть не могло. Наоборот, он зло глянул в сторону Татьяны и усмехнулся, чем заставил всех повернуться к нему.
– А ведь она, дядя Коля, собиралась узнать под каким именем Антихриста нам ждать, – сообщил Александр о своей догадке.
– А чего его ждать, Антихриста? – опешил дядя Коля. – Вот ещё глупости. Люди Бога не ждут, а придёт – его, без всяких фарисеев, сами распнут ещё раз.
– Всё не так просто, Николай Иванович, – Татьяна с вызовом посмотрела на Александра. «Он точно не глуп» – мелькнуло у неё в голове. – Мы должны это знать, если не хотим случайно попасть в число его поклонников.
– Как это? – не понимал дядя Коля. – Случайно к дьяволу на огонёк зайти?
– А вы, Татьяна, как думаете: вот опубликуете вы у себя в журнале его данные, и что? – с усмешкой поинтересовался Александр.
– А ничего, – ответил вместо Татьяны дядя Коля. – Дьявол-то, поди, тоже не прост: как узнает, под каким именем его ждут – мигом паспорт себе поменяет.
– Точно! – ввязался в разговор Евгений. – Причём, новый паспорт он спокойно купит себе в московском метро. А что? В Москве это запросто. У них там всё продаётся и покупается.
Вообще, до этого, Евгений собирался выразить своё восхищение щавелёвым пирогом тёте Ане. Но поскольку упоминание пирога в контексте разговора об Антихристе выглядело бы неуместно, он решил притянуть к беседе столичные недостатки. А в этом вопросе он считал себя специалистом, и говорить об этом он мог без остановки.
Татьяна сдаваться не собиралась. Она считала, что обладает большем пониманием затронутой темы, большей информацией по ней и, если хотите, имела как бы особые полномочия в этом вопросе. Вся кутерьма по Антихристу началась в редакции после сообщения еврейских мудрецов, что Сын погибели уже на Земле. Одно только знание этого факта давало Татьяне право говорить с позиции избранности:
– Вы не понимаете. Если бы, вы были знакомы с некоторыми источниками, вы бы знали, что даже антихристу не так просто вочеловечиться. И, если программа его появления на земле уже запущена, даже он не в силах её остановить или перенести на другое время. Поэтому мы и хотим знать: кто, где и когда…
– Узнаете, и дальше что? – с ухмылкой спросил Александр, – начнёте младенцев резать, кто под описание подходит?
– Ну, зачем вы так? – тихо ответила Татьяна, мучительно выискивая оправдания поведению Александра.
– А что же, – голос Александра звучал уже почти глумливо, – наоборот? Окружите вниманием и заботой? А может, захотите перевоспитать?
– Александр, вы опять начинаете, как вчера? – отреагировала Ольга.
Александр собирался выдать новую порцию издевательских предположений, но строгий взгляд Ольги вынудил его оставить эту порцию при себе. Он, кажется, понял, что слишком увлёкся. Но на защиту друга бесстрашно выступил Евгений. Хотя, с набитым ртом, ему это было сделать очень непросто:
– А чего ты, Оль, он ей правильные вопросы задаёт.
– Это у него, Олюшка, с чаю, наверное. Желчь поднялась. Да, Санька? – решил повернуть беседу в выгодное русло дядя Коля. – Вот, помню, дедушкина настойка хорошо помогала в таких случаях.
– Ну, Николай-Исхитритель, – чтобы не засмеяться, тётя Аня собрала губы в узелок.
– Хорошо, сейчас принесу, – засмеялась Ольга.
– А может, коктейльчик замутить? – поспешно проглотив кусок, предложил Евгений. – Как вы?
– Давай! – в один голос согласились тётя Аня и Ольга. Дядя Коля, потрясённый, молчал и хлопал глазами.
– А может, кому-нибудь шампанского? Никто не хочет? – на выходе из беседки развернулся Евгений. Ответом ему было сардоническое молчание.
Евгений и Ольга ушли. Наступила редкая пауза, которая не тяготила дядю Колю. Наоборот, он хотел, чтобы разговор за столом остановился хотя бы на некоторое время. Спор Татьяны с Александром ему не понравился по двум причинам. Во-первых: оба спорщика были ему симпатичны, и встать на защиту только одной стороны, ему не доставило бы радости. Вторая причина: по своему опыту, дядя Коля знал, что спор на религиозную тему приводит лишь к тому, что спорящие заканчивают свои разговоры ещё большими врагами, чем до начала обсуждения. И в то же время, дядю Колю самого заинтересовал этот разговор об Антихристе. Не как религиозный спор, а скорее, как фантастический сюжет. А фантастику дядя Коля особенно ценил и, без всяких условностей, был знатоком этого жанра. Если бы можно было взглянуть на книжные полки дяди Коли, мы бы увидели в основном советскую и зарубежную фантастику и книги о путешествиях и приключениях. Но главным в его библиотеке было собрание сочинений Льва Николаевича Толстого в девяноста томах. Дядя Коля перечитывал его постоянно, и каждый раз находил что-то новое для себя. Призыв графа к простоте, дядя Коля воспринял, как жизненный девиз, очень своеобразно, конечно. Я думаю, вы сами могли это заметить.
Симфония лета
Татьяна и Александр демонстративно не глядели друг на друга. Тётя Аня сначала ждала, что не имевший привычки долго молчать дядя Коля начнёт разговор. Но её обычно не в меру словоохотливый супруг молчал словно его подменили. Тогда тётя Аня сама решила снять напряжение между спорщиками путём заземления разговора на какую-нибудь нейтральную, а желательно на совсем уж бестолковую тему. Но тётя Аня переоценила свои возможности. Пустословие было ей не под силу. Она решила высказать Александру напрямую:
– Ты, пожалуйста, до вчерашнего не доводи. Зачем это? Она девочка добрая, аккуратная.
Насчёт «аккуратная». Со стороны тёти Ани такая оценка была скорее щедрым авансом, чем действительным её мнением. Впечатление, какое произвела вчера Татьяна своим видом на тётю Аню, не было похвальным. В представлении тёти Ани о добродетелях аккуратность входила в первую тройку. Но сегодняшний вид Татьяны говорил тёте Ане о большом Татьянином потенциале. И давайте не забывать, что тётя Аня ещё не видела безупречно сложенную вчера Татьяной скатерть стола.
– Да мне-то что, – изобразил Александр полное безразличие, но вышло не убедительно.
– Что ты за человек, Санька, – вздохнул дядя Коля, – видно же – неплохой парень, неглупый, но как ты сам себе умудряешься настроение испортить – я удивляюсь. Чего ты хмуришься?
– Это я его так раздражаю, дядя Коля, – объяснила Татьяна. – Только не могу понять чем.
– Ты что, Санька, – удивлённо буркнул старик, – такая девушка славная…
– А я что, спорю, что как девушка она славная? – возмутился Александр. – Да только чем эта славная девушка здесь занимается, вы не поняли ещё?
– Нет, – признался дядя Коля. – Чем?
– И чем же? – Татьяна с вызовом посмотрела в лицо Александру.
– Вы занимаетесь тем же, – с притворной вежливостью начал Александр, – чем и сидя в своей организации – пытаетесь запихнуть производимый вами мусор в наши головы.
Татьяна даже вздрогнула от услышанной резкой и нелицеприятной оценки своей работы. Она отчётливо осознала, что её желанию обратить Александра в сторонники Всемирного братства не суждено сбыться. Перед ней стоял жёсткий, грубый и непримиримый противник.
– Если, для вас «Роза мира» – это мусор, вам вряд ли чего можно объяснить, – Татьяна в этот миг взяла на себя обязательство: больше никогда не питать иллюзий ни на чей счёт. Нет, нет, не каждый может понять, пропустить через своё сердце, отдать часть своей души такой возвышенной цели, как всемирная гармония. Таких людей не много: с умом, душой и открытым сердцем. Александр к таким людям, кажется, не принадлежал. И в то же время, он только что признал, что она «славная девушка». Что бы это могло быть, с его стороны? Какой хитрый манёвр. Скорее всего, Александр тоже был знаком с некоторыми психологическими увёртками. Надо быть осторожней.
– Татьяна! – резко обратил на себя внимание Александр. – Татьяна, вы же понимаете, что я не о «Розе мира» говорю, а о том суррогате, который вы желаете из неё приготовить. А может, у вас цель такая: обгадить саму идею, что мир может быть справедливым?
Татьяна решила не отвечать. Её, ярую сторонницу идеи всемирной гармонии, возмутило такое, искажающее саму суть её работы, истолкование, приведённое Александром.
– Как я понял, из ваших журнальчиков, – спокойно продолжил Александр, – вы планируете, что в ваше Царство Света, нас всех опять поведут политики, юристы, финансисты? Люди, таких видов деятельности, появление которых на Земле – уже противоестественно. Уже яркий симптом болезни. Если на какой-то планете завелись финансисты, политики и юристы – ждите беды. Сама их сущность противоречит правде и построена на лжи. Если общество стремится к справедливости – таких профессий, вообще, быть не должно. А у вас? У вас они возглавляют всё движение. «А спонсором перехода всего человечества в Царство Света является компания «Бобсон и Добсон». Компания «Бобсон и Добсон» – двести лет на рынке переходов», – брезгливая гримаса исказила лицо Александра. – Я представляю, что из этого получится… А что собственно получится? – вся эта масса, как была наверху, так и останется. «Оно» не тонет.
– Это точно, – согласился дядя Коля, – чем человек говённее, тем легче ему наверх пробираться.
Александр ответил дяде Коле благодарным взглядом за поддержку, и снова взялся за Татьяну:
– И Андреев, и вы, только и говорите о том, что каждый человек на земле должен быть вовлечён в этот творческий процесс – построение «Розы мира». И тут же, у вас, с самого начала: есть просветлённые, есть посвящённые, есть избранные. И вот эти дяди, по-вашему, придут и всё для нас сделают? Нас об этом, понятно, не спрашивая. И тактика у вас отработанная, многовековая – запугать и, под видом спасения, взять под контроль.
Если вы успели подумать, что Татьяна, следуя своей детской привычке, готовилась перейти в состояние отключки, то вы не угадали. Я сам, конечно, был в недоумении, но этого не случилось. Наоборот, она приняла вид уверенной в себе женщины, во взгляде мелькнули недобрые огоньки, и она, почти, крикнула:
– А многих вы сейчас найдёте людей, готовых отказаться от личных интересов и посвятить свою жизнь работе во имя справедливости? И, если хотите, ваше человечество само создало и политиков, и юристов, и тех же банкиров, и передало им все те права, которые вас так сейчас возмущают.
– Всё так, – подтвердил дядя Коля.
– И как вы не понимаете: те, кого мы называем избранными, должны лишь подготовить материальную и идеологическую базу для начала строительства «Розы мира». А позже, мы, разумеется, охватим все народы Земли, каждого человека…
– Из тех, что останутся – язвительно вставил Александр.
– Да поймите вы, что не может, в данный момент, голодающий и безграмотный африканец предложить для нас… для Мира, хоть что-нибудь достойное внимания. – Татьяна увидела презрительную усмешку Александра и, чтобы не выглядеть расисткой, предложила ещё вариант: – Хорошо, другой пример – владелец какой-нибудь бизнес-компании, который зациклен только на прибыли. Представляете, что он нам может насоветовать? Догадываетесь, наверное?
– Да от африканца больше толку будет, – рассудил дядя Коля.
– Хотите, я скажу, до какого именно этапа дойдёт всё ваше строительство? – спокойно предложил Александр.
– Интересно, – замерла Татьяна в ожидании новых несуразных нападок.
– До объединения всех в одно, подконтрольное вам пространство, – Александр не отрывал свой взгляд от Татьяны, стараясь уловить её реакцию на его слова и не пропустить малейших оттенков в выражении её лица, способных подсказать ему ответ, в какой степени Татьяна сама понимает последствия своих идей. – Вам, в сущности, только это и нужно. А лозунги о Добре и Свете, о «Розе мира», так – отвлекающий манёвр. И это, могу вас поздравить, у вас получится. В этом ваши планы и планы так называемого Антихриста совпадают.
Александр не отрываясь, смотрел на Татьяну, которая, ничуть не смутившись, выдержала его буравящий взгляд. Дядя Коля вопросительно глянул в глаза супруги, пытаясь угадать, поняла ли она чего, из того, что сейчас прозвучало. Тётя Аня, в ответ ему, победно щурилась, давая понять дяде Коле, что чего-то нового и незнакомого ей, она не услышала.
В этот момент, к беседке, с наполненными кувшинами и бокалами, подошли Ольга и Евгений.
– Коктейльчик получился, м-м-м, – Евгений от восторга закрыл глаза и глубоко вдохнул, – симфония. Симфония лета. Я сегодня в ударе. – Евгений расставил бокалы, и, к своему удовольствию, заметил, что в его отсутствии к щавелевому пирогу никто не прикасался. – А пирог ваш, тётя Ань, просто амброзия, во рту тает.
Тётя Аня довольно улыбнулась одними глазами и разложила пирог всем по тарелкам. Евгений выклянчил ещё и оставшийся последним кусок. Он просто сиял:
– Обратите внимание, – решил поделиться своими впечатлениями Евгений, – нектар, – он показал на кувшины с коктейлем, – амброзия, – он показал на пирог. – Вам это ни о чём не говорит? – Евгений сделал короткую паузу. – Это говорит о том, что мы сегодня, как боги на Олимпе. Приготовьтесь к тому, что вкусив всё это, мы получим бессмертие и вечную юность.
– А мы не возражаем, – отозвался дядя Коля.
– А эти чего, – Евгений кивнул в сторону Татьяны и Александра, – опять ругаются?
– Да у них тут, Женька, такой спор, – поморщился дядя Коля, – что я сам не пойму, кто из них прав.
– Книгу надо было читать, – подсказала тётя Аня.
Евгений сам ознакомился с «Розой мира» в довольно-таки причудливой манере – пробегал вскользь целые главы, по нескольку раз возвращался к уже прочитанному, пробовал даже читать с конца. А наткнувшись на то место в книге, где Андреев обвиняет Сталина в личной трусости, Евгений понял для себя всё и о книге, и об авторе. После слов тёти Ани, Евгений тщательно прокашлялся, подскочил и начал разливать коктейль:
– Тань, тебе не наливаю – тебе за руль, тебе в Москву.
– Да, разумеется, – уныло согласилась Татьяна.
– А может, останешься? – спросила Ольга.
– Опять? – обиженно удивился Евгений.
Ольга предпочла не заметить реплики Евгения, и предложила ещё раз:
– Оставайся. Ты, даже, город не посмотрела, а посмотреть есть на что.
– Нашла чего москвичке предложить, – влез Евгений, но наткнувшись на серьёзный взгляд Ольги, он с самым простодушным видом заявил: – А вот если бы Саня её туда-сюда, по городу поводил, тогда бы смысл был. Он, знаете, сколько всего интересного знает. И не только исторических деталей.
Евгений нисколько не присочинил. Он хорошо помнил те моменты, когда захваченный спором на историческую тему, Александр громил Евгения по всем статьям. Он узнавал от Александра о многих неизвестных ему исторических событиях и личностях, о новых теориях и открытиях и новых фальсификациях. Александр наглядно объяснял Евгению логические и хронологические несоответствия в исторических книгах. Причём, приводил конкретные примеры на сохранившихся во Владимире памятниках старины и исторических документах. А тексты летописей Александр читал непринуждённо, как современную прозу, и многое помнил наизусть. Но посмотрев на друга повнимательней, Евгений понял, что если сейчас отправить с Александром на экскурсию московскую гостью, это может обернуться трагедией и, надо полагать, на манер древнегреческой или шекспировской – с кровавой развязкой. По своему опыту, Евгений знал, что сейчас лучше всего будет отвлечь всеобщее внимание от своего друга и дать ему передышку. Он взял бокал.
– Я хочу предложить многоуважаемой публике эту чудесную композицию. Сегодня в этот напиток я добавил частичку благодати, которая в таком изобилии наполняет эти гостеприимные дома и этот волшебный сад, – Евгений дождался, когда все сделают по глотку. – Вы чувствуете?
Все согласно кивнули. Ольга заметила, что даже у обычно невозмутимой тёти Ани слегка дрогнули уголки губ, что учитывая её нордическую сдержанность, можно было смело расценивать, как улыбку до ушей. Ольга поняла, что той первоначальной настороженности по отношении к Евгению, у тёти Ани больше нет. А дядя Коля вообще признал в Евгении родственную душу. Самой Ольге Евгений понравился сразу своим нахальным простодушием и наивной незаурядностью. Он не был похож на её прежних знакомых. На какое-то мгновенье Ольгу смутила та лёгкость, с какой пошло общение с Евгением с самых первых минут знакомства. Это ещё можно было как-то объяснить, если бы они с детства росли в соседних дворах или вместе учились. Но с новым человеком и сразу заговорить на одном языке. Без подстраивания, без взаимного подминания под себя. Это не то чтобы была редкость, такое вообще было в жизни Ольги впервые.
Сказать, что Ольга была изумлена, было бы преувеличением. Можно сказать, она знала, что такой человек должен быть, и была готова его встретить. Знакомая с цветовой классификацией людей, которую использовал дядя Коля, Ольга сразу определила Евгения в разряд светлых. Главным образом за то, что Евгений не пытался выглядеть значительным и успешным, как это делали многие её ухажёры. А рассказ Евгения о себе, в первый день знакомства, был наполнен самоиронией – верной спутницей неглупых и свободных людей.
Евгений не мог знать, что думает Ольга о нём, но он сразу уловил её приязнь к себе. Ему это нравилось. Вообще, ему здесь всё нравилось. Всё, что он здесь увидел и всё, о чём он здесь успел узнать – всё было настоящим. И его здесь принимали настоящим, какой он есть. Никто не выставлял никаких рамок, в которые ему надо было вписаться, чтобы его признали своим. Просто, как само собою разумеющееся, пришло к Евгению понимание, что он полюбил и Ольгу, и её мир. И остаётся всего лишь дождаться, когда и Ольга полюбит его. Что это произойдёт обязательно, Евгений не сомневался. Прошу вас, не подумайте, что здесь проявилась самоуверенность Евгения. Дело в том, что история всякой любви пишется заранее и, сами знаете, – на небесах. Но одни, в силу разных надуманных причин, обходят предназначенную им любовь стороной. Другие, как Евгений, например, чуть распознав первые слабые сигналы небес, разворачиваются и несутся навстречу судьбе, иногда даже опережая назначенный срок. Что это за сигналы, вы меня не пытайте. Это не такой уж, знаете, великий секрет, как рецепт тёти Аниного пирога, но скажу только, что для каждого человека эти сигналы свои, отчётливые и ему понятные. Ничего сверхъестественного. Хотя я сам недавно узнал, что некоторые рассказывают о каких-то бабочках в животе. Не знаю, не могу судить. Это не моя специфика. Я не энтомолог и не гастроэнтеролог. Своё извещение о любви, полученное с Небес, Евгений принял, правильно его прочитал и мысленно поблагодарил за своевременную доставку. Сердце его ликовало.
И всё же одно обстоятельство мешало ему предаться своему восторгу в полной мере. Мрачный вид Александра был Евгению не в новинку. Но сейчас к обычной угрюмости Александра примешивался чужеродный ему довесок злобы. Надо было что-то делать. Нельзя допускать, чтобы злоба и мстительность зародились в душе. Перемешавшись с самообманом, который по обыкновению их сопровождает, они прорастут в душе уродливыми сорняками, и вытравить их под силу не каждому.
Евгений это знал по себе. Когда-то, пережив предательство со стороны близких людей, он готов был посвятить свою жизнь делу унижения и уничтожения своих врагов. Но запланированное им преследование своих обидчиков отражалось, прежде всего, на нём. Менялась его жизнь, его отношения с другими людьми, и он стал ненавидеть своих врагов ещё больше. Получалось, что теперь его жизнь, полностью зависела от его недругов, и уже не была его жизнью. Каждый свой шаг Евгений начал соотносить с предполагаемой реакцией объектов его ненависти. В голове его шёл беспрерывный вымышленный диалог со своими противниками. На это уходили все силы. И вдруг, в одночасье, Евгений осознал, что загнал себя на эту кривую дорогу он сам. Значит, и выбираться на свою тропу ему надо самому. Поначалу все его попытки забыть о мести приводили лишь к тому, что он просто облекал варианты расплаты с врагами в более мягкую форму, без насилия. Ну, например, он планировал достигнуть невероятного успеха, неважно в какой сфере, и его недруги, по его замыслу, должны были сдохнуть от зависти самостоятельно. Но, как не крути, а этот вариант, хоть и являлся максимально гуманным, а всё равно, был так же привязан к его обидчикам. Забыть свою обиду, даже понимая её разрушительную суть, было непросто. Чем настойчивей Евгений старался освободиться от дум о возмездии, тем сильнее эти думы укоренялись в его голове и, надо признаться, в какой-то момент они принялись господствовать над всем образом мысли Евгения. Он ужаснулся такому положению дел. Стал растерян и подавлен. К счастью, как и многое в жизни Евгения, если не принимать в расчет участие высших сил, всё разрешилось легко. Выбрался из этой западни Евгений с помощью Александра.
