Читать книгу: «Три ада», страница 6
КОНТРАСТ НА ТЕЛЕ
Милый друг,
тебя все ищут —
тебе больше не скрыться,
и лучший шаг затихнуть —
инсценировать самоубийство.
Вот тебе копия тела,
и думай,
будто ты на Дне себя,
посмотрев себе в глаза,
понял —
я на дне себя.
И надо написать предсмертное:
«Становится
золой
мой золотом
блестящий взгляд,
шелестящий град на теле
для меня как будто яд;
слёзы окропляют душу,
этот вой не слышат мои уши.
Жаль,
ведь я хотел,
чтоб все смотрели,
как я рушусь.
Постепенно
всё в потёмках —
отстаёт от меня взор,
в тёмном склепе
прекратился
вечный разговор;
онемелых пальцев холод
переходит
постепенно
на всё тело,
сердце
добивает
ритм
надменный.
Контраст на моем теле:
кожа побелела,
губы потемнели —
контраст на моем теле».
УЗНИК
Я не существую теперь для города,
о моей смерти выходят новости.
На мне седин
в раз сто уж больше.
Кол врастает. Я уже не нежный отрок.
Неужели я скучаю по комедии дель арте?
По коньячным встречам за бильярдом?
По месту, где закрывают концерны,
кошмарят поэтов, отменяют концерты?
Но, похоже,
без противостояния
с местом,
где прожит век скитания,
внутренний Наполеон не отпускает.
Здесь,
где не затронут
стрелы
взглядов,
теперь я – безлюдья узник.
И запах крови густо
застрял в носу, и сон мой
уже давно как не со мной.
Разглагольствую для неба,
а для Общества стал бесполезен,
словно книга по тайм-менеджменту, —
сейчас у них весь город в управлении,
а я задачу свою выполнил,
я выкинут
из города,
ведь, в отличие от Общества,
для людей я свой, а не чужой.
Решил я скрылся телом и нутром.
ТРЕЩИНА
Нашёл между мирами трещину,
когда пейотный запах померещился;
от тела освобождаюсь скрежетом.
Теперь все мои вещи там,
где нет пространства,
но есть время,
за которое плачу временем на этой
мира стороне.
И резко
силы
сходят
с тела.
Выполняя все магические пассы
к стороне причудливых созданий,
я уже не в состоянии
от иного мира отказаться.
Вау!
В этом мире вызываю слюни, будто я аперитив;
я пятнист
от бокалов брызг,
ваши нервы – инструмент,
и все хотят на бис.
И я тут —
сектор приз на барабане,
хоть мне мало платят
в этом вашем балагане,
мне не больно,
ведь тут морфий,
здравствуй, Балабанов.
Я здесь полетаю по деталям,
тут я полигамен и скандалю,
словно Джи-Джи Аллин.
В бар к вам залетаю в балаклаве,
убиваю тех, кто правит балом.
У Булгакова спрошу про Сталина,
у Сталина спрошу про Гитлера;
разговор с Летовым за литром, а
следом Будду с добрым утром
поприветствую,
и перламутровые
ведьмы обвивают гулом ухо,
им я сладко, голым в пухе,
рассказал про игры языка,
и полны их пошлости глаза,
но есть проблема множественная —
жизнь моя скукоживается.
