Читать книгу: «Сам себе нарколог. Сознательно опосредованное самовнушение», страница 2

Телефонная суггестия

Суггестивная помощь по телефону может быть эффективной только в том случае, если заочный пациент подготовлен к её принятию. В этом случае за счёт специальной психотехники вся дальнейшая работа с ним может прекрасно проводиться в состоянии бодрствования и очень быстро. Например, если на проведение классического сеанса гипнотического кодирования у меня обычно уходило около четырёх часов, то на закрепление этого лечения или продление срока действия «кода» по телефону я затрачивал в среднем от пяти до семи минут. Однако чтобы такая удалённая суггестивная помощь стала действительно эффективной, ей обязательно предшествует специальная словесная установка, которая с согласия пациента даётся ему ещё во время очного сеанса гипноза. Применительно к лечению «кодированием» она действует на протяжении всего того срока, который пациент сам себе выбирает. В результате его подсознание запоминает её и при получении условного сигнала от гипнотизёра начинает тут же автоматически реализовывать.

Поясню это на примере работы эстрадных гипнотизёров. Они обычно начинают свои представления с того, что выбирают наиболее внушаемых зрителей и быстро погружают их в гипнотический транс. Делают они это в первую очередь для того, чтобы дать им в этом состоянии специальную установку. После этого зритель уже в состоянии бодрствования при получении условного знака или слова всё внушаемое ему гипнотизёром будет воспринимать как реально происходящее. Например, на потеху публике по тому же щелчку пальцев гипнотизёра начнёт вести себя так, словно его атакуют пчелы. При этом он будет их зримо видеть и отбиваться от них. Обратите внимание, что такие действия будут выполнять только те зрители, которые тщательно выполняли первоначальные установки гипнотизёра в самом начале представления. В то же время основная часть зрителей, которых он предварительно не погружал в гипноз, останется свободной от всех его последующих манипуляций. Поэтому они с удовольствием похохочут над загипнотизированными соседями. Нечто подобное, только в более вульгарном виде, делают обычно и ловкие цыганки где-нибудь на вокзалах, выманивая деньги у скучающих пассажиров.

В медицине также используются специальные словесные установки, которые после сеанса гипноза в нужное время реализуются у пациентов. Но это делается исключительно в лечебных целях и обязательно с их согласия. Например, если стоматолог имел от рождения природные склонности к гипнозу и обучился приёму суггестивного внушения, он может предложить своему пациенту: «Давай я вначале введу тебя в лёгкий гипнотический транс и во время него сделаю установку, что каждый раз, как только ты в моих руках будешь видеть любой стоматологический инструмент, на время работы им с твоим зубом у тебя будет полностью пропадать болевая чувствительность во рту». Если пациент согласится на это, то на протяжении всего последующего пребывания в кресле стоматолога он спать не будет. Но никаких особо неприятных ощущений, даже во время сверления зуба, он не заметит, хотя и будет вполне адекватно осознавать всё происходящее с ним. Аналогичным, совершенно безболезненным образом в некоторых элитных клиниках принимают роды у женщин, предварительно подготовив их к ним с помощью очень приятных сеансов расслабляющего гипноза-отдыха.

В целом снятие боли за счёт гипноза не есть что-то новое и необычное. Так, ещё в 1843 году в своей книге «Нейрогипнология» английский хирург Джеймс Брейд подробно разъяснил, как провести гипнотическое обезболивание при таких крайне болезненных операциях, как, например, ампутация конечностей. Будучи одним из основоположников научного гипнотизма, он в эпоху, когда ещё не был известен эфирный наркоз, провёл сотни операций, предварительно внушая пациентам, что они не будут чувствовать боли. В современной психотерапии такая специальная словесная установка «на потом», то есть на реализацию нужного и полезного для пациента внушения, называется постгипнотическим внушением. Ещё раз подчёркиваю, что она обычно даётся человеку с его согласия в серии «обучающих» сеансов гипноза на этапе подготовки к операции. После этого, уже по ходу её проведения, каждый оперируемый пациент, оставаясь в состоянии бодрствования, конечно, будет испытывать некие ощущения от того, что хирург что-то там с его телом делает. Но боли он не будет чувствовать.

По этому случаю будет уместно упомянуть о двух серьёзных хирургических операциях, которые в марте 1989 года были показаны центральным телевидением СССР в прямом эфире в форме весьма сомнительного медицинского эксперимента. Это вызвало тогда необычайно высокий интерес у рядовых, незнакомых с психологией телезрителей, а подготовивший и успешно осуществивший этот эксперимент врач-психотерапевт А. М. Кашпировский в одночасье получил самую широкую известность. Впрочем, медицинское сообщество отнеслось к его «эксперименту» далеко не однозначно. Лично я не буду присоединяться к негативной его трактовке большинством коллег, поскольку это противоречит медицинской этике. Было бы действительно безнравственно, если бы главных героев телепередачи насильно заставили в ней участвовать. Но обе оперируемые под телекамерами женщины не просто добровольно согласились на это, а даже с энтузиазмом.

Более того, я не согласен с практической бесполезностью этого эксперимента. Ведь, проводя его, Кашпировский не пытался пропагандировать гипнотическое обезболивание. В этом ничего нового не было, а с учётом высочайшего уровня и общедоступности современной анестезиологии не было и острой практической необходимости. Свою задачу он видел в ознакомлении миллионов современных людей с огромными возможностями прямого ТЕЛЕФОННОГО внушения. Что ещё лучше может убедить в этом падкого на сенсацию телезрителя, если на его глазах разрезают тело человека без анестезии, а он боли не чувствует? Уже из одного этого следует вполне логичный вывод о том, что таким же образом «телефонный гипноз» может быть успешно применён и с другими медицинскими целями. Если под таким углом зрения рассматривать эксперимент Кашпировского, то очевидна его несомненная практическая польза.

Ко мне, например, после его прямых эфиров сразу стали обращаться пациенты из отдалённых районов с просьбами закодировать их по телефону. Это значительно повлияло на моё решение в последующем создать для заочных пациентов метод САМОкодирования на трезвость. Но ещё до прямых эфиров Кашпировского и спустя 10 лет после них (1988—2003 годы) я занимался лишь закреплением по телефону результатов кодирования по Довженко у тех пациентов, которые ранее проходили у меня это лечение в обычном, очном порядке. Эти мои гипнотические «закрепления» были действительно необходимы им из-за трудностей, связанных с повторным приездом ко мне. Но, в отличие от удалённого обезболивания хирургических операций, с моими пациентами в ходе усиления ранее проведённого гипнотического кодирования вообще ничего плохого не могло произойти. Например, когда ненароком случалось нарушение телефонной связи, я просто повторял прерванное суггестивное внушение, как только появлялась возможность продолжить онлайн-общение. В моей методике это не сказывается на конечном результате оказания удалённой помощи.

В эксперименте Кашпировского всё было намного сложнее. Кто захочет его подробно посмотреть, загляните в интернет. Я сейчас лишь вкратце напомню его суть. Ставшие основой телешоу реальные хирургические операции были проведены в Москве и Тбилиси. Хирурги делали их без наркоза, хотя анестезиологи всё время находились на всякий случай рядом с ними. При этом главной фишкой этого необычного эксперимента стало то, что все свои суггестивные внушения, благодаря которым больные от начала и до конца операции не чувствовали боли, мой коллега делал по ТЕЛЕФОНУ из Киева.

Лично я на проведение такого телевизионного шоу никогда бы не согласился. Где гарантия того, что в момент операции что-то не случится с телефонной связью? Для чего рисковать? Слишком много негативных переживаний пришлось бы пережить в таком случае. Не зря сам Кашпировский в своих мемуарах, вспоминая этот беспримерный эксперимент, пишет: «…после эфира, когда я вышел из Киевской телестудии на улицу и пошёл пешком домой, то даже заплакал». Занимаясь уже более 30 лет «телефонным гипнозом», я, наверное, лучше, чем кто-нибудь другой, могу понять, какие трудности мгновенно бы возникли в операционной, прервись в ходе неё связь с гипнотизёром. Но, слава Богу, этот уникальный медицинский эксперимент завершился благополучно. Ну а то, что он стоил моему коллеге многих нервов, так это был его собственный выбор.

В моей же повседневной работе использование телефонной суггестии всегда было, есть и будет абсолютно безопасно. А что плохого может произойти с пациентами в ходе вроде бы обычного телефонного разговора со мной? Никто в это время скальпелем не режет их тела. Наоборот, в ходе такого онлайн-общения они с радостью сообщают, как прекрасно чувствуют себя после проведённого лечения. И мне, как их лечащему врачу, приносит это только чувство глубокого душевного успокоения и радости. Поэтому и последующее прямое суггестивное внушение, направленное на закрепление ранее достигнутого лечебного эффекта, всегда проходит в очень лёгкой, эмоционально приподнятой, праздничной атмосфере. Это очень приятное чувство!

Сеансы гипнотического кодирования

Ещё за год до моего отъезда на стажировку к Довженко вышло долгожданное для меня постановление о разрешении оказания платных медицинских услуг. Так как я заключил трёхлетний контракт для работы на Камчатке не только для того, чтобы увидеть её вулканы, то сразу взял патент и стал в нерабочее время работать как частнопрактикующий врач-психотерапевт. Первыми моими платными пациентами стали курильщики. Вскоре ко мне за помощью всё чаще стали обращаться ещё и люди, страдающие лишним весом, чаще женщины. Самостоятельно решить проблемы курения и переедания этой категории пациентов обычно мешают негативные воспоминания о пережитых обидах и других эмоциональных травмах. Гипноз – это самый лучший вариант извлечения таких, чисто психологических «заноз» из глубин подсознательного ума. В какой-то степени подавить первопричины, мешающие легко бросить курить или передать, можно и с помощью специальных психотропных лекарств. Но, чтобы получить их, нужно идти на приём к психиатрам. Однако страх перед «постановкой на учёт» в психиатрическом диспансере в те годы у людей был даже выше, чем от постановки на наркологический учёт.

Как частнопрактикующий врач-психотерапевт, я просто занял пустующую нишу в камчатском здравоохранении тех лет. Вскоре мне стало уже трудно справляться с постоянно растущим наплывом всё новых пациентов. Мой рабочий день в те годы был расписан буквально по часам. Пять дней в неделю, с девяти утра и до шести вечера, я занимался гипнотическим лечением больных алкоголизмом в наркологическом диспансере за обычную, государственную зарплату. А после этого, вплоть до 10 или даже 11 вечера, с ещё большим энтузиазмом работал уже с пациентами чисто психотерапевтического профиля, получая от них деньги напрямую. По этой причине вскоре и большую часть выходных я также стал отдавать частной практике. На отдых времени почти не оставалось. Поэтому на предложение главного врача поехать на стажировку в Крым, к доктору Довженко, да ещё почти на всё лето, для освоения нового гипнотического метода лечения алкоголизма я с готовностью согласился. Первоначально эту продолжительную учёбу на берегу тёплого моря, в прекрасном курортном городе Феодосии, я воспринял как возможность сделать приятную паузу в работе и хорошо отдохнуть.

Только всё сложилось совсем иначе. Сразу по приезде в республиканскую феодосийскую наркологическую клинику Минздрава УССР, уже после самого первого разговора с её руководителем, народным врачом СССР Александром Романовичем Довженко, всё в моей жизни раз и навсегда изменилось. Я был буквально ошеломлён открывшейся передо мной перспективой. Поэтому ранее воображаемый беззаботный отдых на знаменитых золотых песках Феодосии я сразу перевёл в разряд вторичной значимости. По-другому нельзя было. Освоение метода гипнотического кодирования, или, как это звучит на научном языке, лечения хронического алкоголизма методом стрессопсихотерапии, требует от врача необходимости работать не просто в полную силу, а на пределе всех своих психологических возможностей. По этому случаю попробую передать дословно фрагмент из очень памятного для меня самого первого разговора с моим учителем в области гипнотического кодирования.

Возглавляемый им наркологический центр тогда располагался в одном из самых красивых в Феодосии зданий, отнесённом к памятникам культурного наследия. Жители города называли этот дворец дачей Стамболи. На следующий день после приезда, в девять утра, я поднялся по огромной белой мраморной лестнице этого дворца в приёмную Довженко. Он, мельком взглянув на путёвку министерства здравоохранения, пристально взглянул на меня и коротко спросил:

– Надеюсь, учить тебя техникам обычного гипноза не нужно?

– То, что я умею делать и как работаю гипнозом, могу продемонстрировать, – ответил я.

– Это хорошо, – улыбнулся Довженко, – тогда будем учиться более сложным приёмам. Слышал поговорку: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь»?

– Слышал, – ответил я, несколько озадаченный таким поворотом разговора.

– Так вот, я буду учить тебя искусству и науке о том, как ловить те слова, которые перед тобой пациенты сами будут произносить. После этого тебе останется только гипнотически их упаковать таким образом, чтобы вернуть их назад тому, кто их сказал, уже в виде лечебной словесной установки. При этом тебе нужно будет тут же закодировать её, то есть самым мощным гипнотическим образом закрепиться в долговременной памяти пациента. Тебе понятно, что я сказал?

– Теоретически да, – не совсем уверенно ответил я.

– Вот и хорошо, а как это делается на практике, я научу тебя после того, как ты слово в слово заучишь вот этот текст и воспроизведёшь его без запинки вначале перед моими помощниками. И получишь их оценку не ниже «пятёрки».

После этого он передал мне внушительную пачку машинописных страниц. Я невольно взвесил их в руках, и Довженко, заметив это, тут же спросил:

– Ты готов это сделать?

– Я запомню всё, что здесь написано, и научусь проводить ваши сеансы, – уверенно ответил я.

– Вот и хорошо, а пока будешь заучивать текст, твоей обязанностью станет приём приезжающих к нам пациентов. Обстоятельно разъясняй каждому из них, как будет проходить лечение. Но главная твоя работа – это ежедневное присутствие на всех сеансах ГРУППОВОГО кодирования, проводимых в моём центре. Внимательно наблюдай, как это делается, учись и не стесняйся спрашивать, если что-то будет непонятно.

Так прошли первые два месяца освоения мной нового для меня вида психотерапевтического лечения. При этом, начав выполнять функцию ассистента Довженко, я сразу понял, что запомнить слово в слово переданный мне текст – это далеко не самое трудное в методике моего учителя. У меня всё же был большой опыт тупой зубрёжки, которой приходилось заниматься ещё в медицинском институте. Кроме того, уже после его окончания, на специализации по иглоукалыванию, пришлось запомнить не только расположение более 300 акупунктурных точек на теле человека, но и ещё их названия на китайском языке. В общем, опыта принуждения себя к скучному заучиванию нужных для практической работы, специальных, понятных лишь врачам терминов и выражений у меня было достаточно.

Но при освоении метода Довженко я впервые столкнулся с неизмеримо большей сложностью. Дело в том, что в ходе двух с половиной часов, пока длился ГРУППОВОЙ сеанс гипнотического кодирования, нужно было, как актёру на сцене, говорить ранее заученными словами текста. И нельзя было ни одно предложение перефразировать или пропустить какое-то слово! Причём весь этот длинный монолог нужно было произносить так, чтобы на его фоне пациенты вошли в особое психологическое состояние. Мой учитель называл это коллективным гипнозом бодрствующего состояния. Работа им требует колоссальной концентрации внимания и предельной собранности. Не вдаваясь в разъяснения по поводу этого очень сложного психологического явления, я просто опишу начало классического сеанса кодирования по Довженко. На основе моей короткой зарисовки читатель получит хоть какое-то представление о том, как создаётся групповой гипноз бодрствующего состояния.

Итак, представьте себе очень большую комнату. У одной стены сооружено возвышение, на котором стоит трибуна для врача-гипнолога. Перед ней в несколько рядов расставлены стулья. Помощники гипнолога уже рассадили на них группу пациентов, чаще всего 30—50 человек. Разговаривать им строжайше запрещено. Но вот входит врач, садится на своё место за трибуну и, сделав внушительную паузу, неторопливо обводит взглядом каждого прибывшего к нему на лечение пациента. В зале устанавливается напряжённая тишина. Завершив эту часть подготовительной работы, врач-гипнолог прерывает молчание и громко, чеканя каждое слово, говорит: «Носки и пятки поставьте вместе. Руки положите на колени! Руки должны лежать свободно. Никакого напряжения в руках, ногах не должно быть».

Возникает небольшой шум от движений, но тут же, под повторным пристальным взглядом гипнотизёра, все возникшие звуки затихают, и он продолжает: «Каждый из вас должен смотреть вот на эту точку, – в это время он специальной гипнотической палочкой с блестящим шариком на конце указывает на свою переносицу, – и всё время, на протяжении всего сеанса лечебного гипноза, вы будете смотреть на эту точку…» После этого доктор поочерёдно работает примерно по 10 секунд с каждым присутствующим на сеансе пациентом, как бы привязывая его взгляд к определённой точке на своей переносице. Для этого он снова и снова совершает движение гипнотической палочкой от этой точки к глазам очередного пациента и обратно к себе. Всё это происходит в напряжённой тишине в течение нескольких минут, после чего все находящиеся в зале люди, включая самого врача, начинают чувствовать себя будто погружёнными в единое энергетическое пространство.

В последующие почти три часа, беспрерывно продолжая свой монолог, несмотря на возрастающую у пациентов усталость от неподвижного сидения, доктор только усиливает психологическую напряжённость. Для этого он периодически и внезапно замолкает, потом снова медленно обводит взглядом каждого пациента. И вдруг, на фоне гнетущей тишины, неожиданно громко бьёт кулаком по столу (метод не зря называется стрессопсихотерапией). Все присутствующие в зале вздрагивают, а доктор после этого заново привязывает с помощью гипнотической палочки взгляд каждого из них к своей переносице. И так всякий раз, как только он замечает, что энергетический потенциал коллективной «напряжённости» в зале начинает снижаться.

Всё это очень утомительно для пациентов, но не идёт ни в какое сравнение с тем, что приходится всё это время испытывать врачу-гипнологу. Он с первой и до последней секунды находится в состоянии боевой готовности. И пациенты воспринимают каждое его чеканное слово как произнесённое на пределе собранности и бдительности. Но при всём своём желании они не смогут представить себе, в каком необычном состоянии сознания он непрерывно, от мгновения к мгновению, находится весь сеанс. Это по своей сути противоположно тому, что может испытывать хороший актёр на сцене, вдохновенно читающий монолог того же Гамлета. Это уже не театральное представление, а чисто медицинская процедура – лечение групповым гипнозом бодрствующего состояния.

Работать им доктор должен в состоянии алертности. Чтобы лучше понять суть этого термина, пусть читатель представит внутреннее состояние канатоходца, когда он внешне легко двигается по тросу на огромной высоте под куполом цирка. Он в любую секунду готов восстановить равновесие, если хотя бы слегка его потеряет. Или другое сравнение. Представьте себе состояние фигуриста, в которое он входит, начиная внешне лёгкий и очень изящный разгон, чтобы через несколько секунд высоко прыгнуть и сделать в воздухе несколько оборотов. Нечто подобное в своём внутреннем состоянии приходится сохранять и врачу-гипнологу на протяжении всего трёхчасового сеанса кодирования по Довженко. Всё это время, выглядя со стороны абсолютно невозмутимым, он пребывает в стоянии алертности, что позволяет ему снова и снова повторять то одиночные, то двойные, а то и тройные кульбиты суггестивных внушений. Работать так намного сложнее, чем классическим гипнозом. Групповой гипноз бодрствующего состояния – это высший пилотаж психотерапии!